Глава 6. Находка в тайге.
К полудню поднялся, наверное, к самой верхней точке этого, еще не обжитого края. Скорее забытого на долгие времена, ибо следы давнего пребывания людей угадывались уже не в первый раз. Взять хотя бы мое жилище – ему не один десяток лет! Вот и на болоте проявились остатки строений полувековой давности. Тайга – дело такое, в любом ее уголке можно ожидать удивительные картины пребывания человека. Мне даже становилось не по себе, когда приходилось бывать в таких местах. Какая – то необъяснимая тоска забиралась под корку головы, и каждый раз, располагаясь на привал, угадывал за ближайшими соснами себя, бредущего по миру в отдаленном прошлом. По крайней мере, так мне представлялось, и виделось, что когда-нибудь еще раз возьмусь за описания своих деяний. Над болотом расстилался то ли туман, то ли дымка. Не хотелось вдруг пересечься с лесным пожаром, потерял бы и время, и много сил. Бывало, что случались такие встречи, приходилось тушить возгорания, но и нередко уходил в тайгу, не в силах бороться со стихией. От болота действительно пахло гарью, и ветер нес отголоски возможной трагедии как раз на меня. Через некоторое время проявился и огонь. Горел сухостой у самой кромки болота, пламя поднималось кверху, а редкие искры от огня почти не доносили угрозы для окружающих зарослей. Я отрубил у сосны густую лапу и, сбросив поклажу, приступил к уничтожению пока еще редких очагов возгорания.
Видимо, с утра ударила молния, а накануне в этой стороне слышались отголоски грозы. Я обмыл лицо и руки в застоявшейся воде и теперь просиживал в созерцании еще дымящихся головешек. Благо, что не случился ветер, бороться бы не было смысла. Вдоль болота начиналась исхоженная всяким зверем тропа, по ней и решился двигаться дальше после вынужденного отдыха. Дорога понемногу снова уводила в гору, поросшую густым ельником, и на пути все чаще стали попадаться крупные остроугольные камни. Выбравшись на вершину, разглядел в отдалении складированные кругляки леса. Они казались почерневшими от времени и уже не внушали мне опасений от неожиданной встречи. Обошел кладку стороною, а в близлежащей траве углядел основание сруба небольшого размера и давнего по изготовлению. Кругляки виделись иссохшими, а редкие отметины от топора явно указывали на их великий возраст. Наверное, развлекались те же старожилы, что заложили и мое зимовье. Ступив дальше, в нескольких шагах обнаружил сложенный из мелких камней холмик, с когда – то добротным крестом у изголовья. Не иначе как могила? Чуть пониже проявилось подобие шалаша, и я загнал заряд в патронник. Лаз был завешен полусгнившим тряпьем, под которым явно просматривался сапог с блестящими кое -где на подошве гвоздями. Отодвинув осторожно полог, рассмотрел внутри контуры человека, а из рукава истлевшей куртки торчали желтые кости. Сделав пару шагов обратно, присел на подходящий валун. Как в прошлый раз в вертолете, - пришла первая мысль, - судьба преподносит мне убиенных по недоброй воле.
В первую очередь осмотрел и разобрал шалаш. Проникать сразу вовнутрь не решился, да и от навесов уже почти ничего не осталось, лишь столбик у входа, да немного истлевших сучьев по бокам. Останки человека пребывали в хаотичном порядке – видимо какой-то зверь потешился в свое время. Под истлевшим основанием раскопал ржавую берданку, останки алюминиевой посуды, и тяжелый кожаный мешок. Все остальное, если оно и пребывало здесь когда-то, забрало время. Содержимое мешка показалось мне досель невиданным и странным – мелкий битый камень с серыми вкраплениями и покрытый местами сажей. Набрал горсть, и рука окрасилась в черный цвет. Рыть еще одну могилу было нечем, просто собрал останки в кучу, накрыл тряпьем, а сверху выложил камнем. На торчащем кресте угадывались цифры, но разобрать сумел только третью – это была пятерка. И если писалась дата, то прошло уже почти сорок лет. Набрал из мешка в тряпицу пару горстей битого камня, а остальное забросил в кусты. Вот и сходил в тайгу на свою голову, не приведи господь даже в отдаленном соседстве иметь такие поселения. Буду возвращаться обратно, не хотелось больше углубляться в подступающий густой лес, ибо за многие дни пребывания в нем впервые ощутил на себе его темную силу, и состояние безысходности, постигшее, когда – то и явившихся к нему неведомых гостей.
Товарищи мои, запертые еще со вчерашнего вечера, пребывали в здравии и спокойствии. Зря думал за них весь обратный путь, свежих следов зверя не наблюдалось, лишь опустившийся гнус вносил в их размеренное обитание некоторый дискомфорт. Лысуху выпустил наружу, а Огонька оставил в сарае. Долго размышлял, как его обозвать, а когда вдруг на солнечном свете рассмотрел его необычный окрас, то так и надумал. Лошадь была приучена к хозяину, и без меня не ступала и шагу за пределы нашего обитания. Я старался ее не седлать без надобности, и вдруг отметил для себя, что за последнюю неделю шерстка на когда-то лысом хребте уже почти скрыла былые проплешины. Как только заготовлю до конца сено, и наведу порядок в зимовье, то оправлюсь на юг к реке, в те знакомые места, где раньше промышлял редкими и полезными травами. А для этой экспедиции моя спутница должна быть окрепшая и здоровая. Еще бы пару раз побывать на пристани – Палыч обещал все мои заказы исполнить, и даже согласился на долг, под будущий урожай. Через три дня и поеду, а пока столько наметил дел! Вот только опять случившийся проливной дождь затягивал восстановительные работы. Пока лишь застеклил и обмазал глиной два оконца в жилой комнате, срубил из мелких кругляков настил на пол, а как обустраивать лежанку, да подобие стола – даже еще не предполагал. Вот бы раздобыть где – нибудь досок, да где, от пристани ведь на себе не потащишь.
Сегодня, наверное, в последний раз засобирался к той точке у реки, где высадился почти два месяца тому назад. Нужно поднять повыше лодку, чтобы не снесло от нежданной воды, да еще раз обследовать берега – вдруг кто объявлялся в поисках лошадей. Огонек с удовольствием надумал порезвиться в пути, и временами я даже терял его из виду. Лысуха тоже заскучала от безделья, а на редких ровных прогалинах припускала рысцой. Вода поднялась, и даже затопила те места, где еще недавно пребывал так мне знакомый песчаный выступ. А посему двигаться вдоль берегов не было никакой возможности. Я сместился вниз по течению, где в ручье припрятал лодку и расседлал Лысуху. День случился жаркий и влажный, мелкая мошка не давала покоя ни мне, ни лошадям. Накрыв Лысуху куском брезента от надоедливого гнуса, начал спускаться вниз к ручью. Мотор расслышал внезапно, когда он с надрывом преодолевал встречное течение в сотне метров от устья ручья. Двое вылезли из лодки и выбросили на берег несколько плотно увязанных мешков. Первый, крепко сбитый мужичок, принялся таскать мешки поближе к кустам, второй вытащил снизу двустволку и положил на корме. Захватив лопату, второй поднялся в кусты и начал усердно копать яму. До меня было метров сто, до Лысухи с жеребенком чуть больше, если заржет, то услышат наверняка. Но не случилось, и, закидав песком яму с мешками, залетные завели мотор и направились в обратную сторону.