Необычные

   Глава 1
   Сесем не мог сказать, как оказался в городе великанов. Даже если бы его приняли за лазутчика и подвергли пыткам с целью узнать, кто он такой и что здесь делает, то вряд ли добились бы успеха. Он ничего не помнил.  Воспоминания начинались с того момента, когда его кто-то сильно толкнул. Это и было началом жизни его памяти. Он не помнил, что было до этого. А может и не было ничего? Может и его самого не было??? Может и не было. Кто ж его знает? Не помнит он ничего!
   Его воспоминания начинаются с того, как от сильнейшего толчка он упал в лужу, поспешно вскочил, желая отомстить обидчику, но от удивления замер, глядя в след удаляющемуся гиганту. Настоящий великан, не менее трёх метров в высоту, неспешно шагал, сгибаясь под тяжестью огромного мешка. Не поверив своим глазам, потряс головой, но ничего не изменилось – и великан, и пустынная, мощённая камнем широкая улица, и выстроившиеся в ряд огромные дома, всё осталось на своём месте. Поняв, что наказать обидчика не удастся, успокоился, с сожалением посмотрел на местами промокшую одежду, которая тут же на глазах стала сохнуть, и двинулся вслед за исполином. Стоять на месте не было смысла, а что делать и куда идти не знал, поэтому и пошёл в ту же сторону. Гигант удалялся настолько быстро, что Сесему пришлось не просто ускорить шаг, чтобы не отстать, а перейти на бег. Через какое-то время навстречу стали попадаться люди: и великаны, и такие же, как и он. Никто не обращал на юношу внимания, молча следуя по своим делам. Сесем с любопытством разглядывал встречных, но тоже никого не останавливал. Просто не знал, что у них спросить и о чём говорить вообще, потому что, задай он вопросы: «Где я?», «Кто я такой?» или «Что я здесь делаю?», его бы, наверняка, приняли за сумасшедшего.
   По мере продвижения усиливался шум, доносившийся спереди. Наконец, улица закончилась и Сесем вышел на огромную площадь, заполненную людьми, животными, которых он никогда в жизни не видел, и телегами с разнообразными диковинными товарами. Площадь была поделена на две незримые равные части, на одной из которых располагались торговцы-великаны со своими товарами, а на другой обычные люди, такие же, как и Сесем. Голоса людей, блеяние и мычание животных, крики домашней птицы - всё слилось в один оглушающий гвалт.  Остановился в нерешительности, и окинул взглядом столпотворение. Поверхность площади была ниже поверхности улицы примерно на метр, и её можно было сравнить с амфитеатром, учитывая несколько ступенек для спуска, и то, что она представляла собой правильный круг, очерченный одинаковой высоты домами, которые разделяли семь сходящихся лучами к площади улиц. Прямо напротив той улицы, по которой пришёл Сесем, высился огромный дворец с широкой парадной лестницей и большими колоннами, подпирающими портик, ведущий к парадной двери. По обе стороны двери стояли два облачённых в блестящие доспехи великана с копьями в руках. Остальные дома, окружающие площадь, были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Вокруг площади по всему периметру стояли стражники-великаны с большими плетьми в руках. На самой площади во всех её точках происходил отчаянный торг. Торговались все. И продавцы, и покупатели. Ничего особенного, на первый взгляд, в этой картине не было, кроме одного - обычные люди покупали у великанов, и наоборот. Сесем обратил внимание именно на эту особенность. Такого, чтобы великаны покупали у великанов, или обычные люди друг у друга, не было. Наблюдать за этим театральным действом можно было бесконечно: кто-то воздевал руки вверх, призывая небеса в свидетели; кто-то хватался за голову, поражаясь, видимо, абсурдности предложенной цены; кто-то намеренно громко гоготал и грозил указательным пальцем, давая понять, что хитроумный план раскрыт, и его не удастся одурачить. Торговались самозабвенно и яростно, получая при этом очевидное удовольствие, когда сделка заканчивалась, по мнению обоих сторон, успешно. Покупатель забирал приобретённый товар, выбирался из бурлящей толпы и удалялся по одной из улиц, но ему на смену из глубин города тут же приходил кто-то другой. Это бесконечное движение завораживало, и Сесем с неподдельным любопытством наблюдал за происходящим до тех пор, пока недалеко от него не раздались крики совсем не шуточной ссоры. Продавец-великан и покупатель что-то не поделили, обвиняя друг друга в обмане и готовы были схватиться в драке, но в этот неистовый спор тут же вмешались два великана с плетьми в руках. Они разом тронулись с места, подошли к спорщикам и, не разбирая, кто прав, а кто виноват, вытолкали обоих с площади и стояли до тех пор, пока оба несчастных не удалились. Убедившись, что драчуны ушли, вернулись на своё место. Сесем искренне удивился бесстрашию простого человека, поскольку великан был огромен и внешне несопоставимо более силён.
   Прислонясь к стене дома, постоял ещё какое-то время, затем решился и двинулся в гущу бурлящей толпы. Зачем? Из природного любопытства. Хотелось поближе разглядеть товары, выставленные на продажу, послушать отчаянные споры, познакомиться с невиданными животными. Товары, в общем-то, были обычные: овощи, фрукты, зелень, разделанные туши животных и домашней птицы, мануфактура и обувь, глиняная разукрашенная посуда, женские украшения, боевое оружие и доспехи - покупай всё, что душа пожелает, если в твоём кошеле достаточно серебра и золота.
   Сесем, до этого не обращавший на свою одежду никакого внимания, несмотря на падение в лужу, невольно заметил, что она мало чем отличается от одежды других людей. Может поэтому на него никто не обращал внимания? Обычный юноша. Ничего особенного. Серая рубашка-апаш грубого сукна, такие же брюки, мягкие, скорее всего сафьяновые, сапоги и обязательный для всех кошель, висевший на кожаном пояске, оттягивая его немного вниз. Прикоснувшись к нему рукой, потряс и, услышав звон монет, с уверенностью влился в бурлящий людской котёл. Единственное, что отличало Сесема от других, это матовый серебристый браслет на левой руке. Такого не было ни у кого.
   Внешняя бесцеремонность, с которой люди в этом столпотворении относились друг к другу, всё-таки, имела какие-то границы. Бесконечно толкались, оттирали в очереди, отстраняли кого-то, мешавшего им пройти или рассмотреть бросившийся в глаза товар, но никогда не трогали тех, кто реально вступал в торговый спор. Таких людской поток обходил стороной, стараясь не мешать, а иногда вокруг спорщиков собирались зеваки, если участники торговой баталии были достаточно искусны в своём деле. Как правило они делились на две группы, каждая из которых поддерживала либо продавца, либо покупателя, искренне радовались, наслаждаясь острому словцу или удачному аргументу, сопровождая свой восторг громким хохотом, бурными аплодисментами или вздохами разочарования. Сесем ненадолго задерживался рядом с таким временным театром, наблюдал и двигался дальше. Всё, что издали казалось незнакомым и фантастическим, на самом деле оказалось обыкновенными овощами и фруктами, сложенными причудливым образом. Сесем бесцельно шёл, проталкиваясь вперёд, пока не почувствовал запах жаренного мяса, неожиданно вызвавший чувство голода. Пройдя с полсотни метров, вышел на небольшое свободное пространство, образовавшееся вокруг чугунной жаровни, на которой ждали своих будущих хозяев с десяток каплунов. Хозяин размахивал небольшим опахалом, раздувая угли, и нахваливал ещё не готовую еду. Покупателей было немного и Сесем, остановившись, решил перекусить.
   - Сколько стоят твои каплуны, хозяин? – спросил Сесем, хотя не сомневался, что денег на еду хватит.
   - Почти даром, господин. Почти даром, - повторил продавец и сделал вид, что готов расплакаться. - Меня проклинает жена за мою доброту, господин, но я ничего не могу с собой поделать. Такой уж я уродился, несчастный Ахмет. Я отдавал бы этих нежнейших каплунов совсем даром, потому что сердце моё начинает разрываться при виде голодного человека. Да! Оно начинает разрываться от печали и сочувствия. Не веришь? Я бы так и поступал, клянусь хрустящим крылышком этого цыплёнка, если бы не жена. Я боюсь её, как человек боится гремучей змеи, потому что яд её упрёков не знает противоядия, будь она проклята.
   - Не проклинай твою добрейшую жену, Ахмет, - услышал Сесем голос за спиной. Обернувшись, увидел крепкого телосложения среднего роста молодого мужчину с небольшой бородкой.
   - У него самые дорогие каплуны на всём торжище, - обратился он уже к Сесему.
   - Почему же ты тогда пришёл к нему? – удивился Сесем.
   - Потому что они самые вкусные, - без раздумья ответил мужчина, и добавил:
   - А ещё потому, что я удачно распродал весь свой товар, и могу себе позволить потратить немного денег на хорошую еду.
Не успел Сесем ответить, как кто-то бесцеремонно схватил мужчину за плечо и с силой отодвинул в сторону. Перед Сесемом вырос крупный рыжеволосый бугай с красной рожей и маленькими, заплывшими жиром глазами. Он намеревался отстранить и Сесема, но юноша, защищаясь, поднял руку. Бугай хотел поступить с Сесемом также, как и с мужчиной, но его огромная лапа каким- то образом прошла сквозь руку юноши. Не поверив своим глазам, попробовал сделать это опять, но результат был таким же. Глаза бугая стали наполняться неподдельным страхом и он, прохрипев: «Необычный!», поспешно скрылся в толпе.
  Молодой мужчина вновь занял своё место.
   - Так ты необычный? – спросил он после короткого молчания.
   - Я тебя не понимаю, - спокойно ответил Сесем, хотя происшествие взволновало его не меньше бугая.
   - Можешь не отвечать, если не хочешь, - отреагировал мужчина.
   - Меня зовут Дедал, - приглашая к более близкому знакомству продолжил он.
   - А меня Сесем, - ответил юноша. – Но я действительно не знаю, почему я необычный, и что вообще это значит, - признался он таким искренним тоном, что не поверить ему было невозможно.
   - Наверное, ты - из новичков, - сказал Дедал. – Я много слышал о необычных, но ни разу с ними не сталкивался, а та жирная свинья, что сбежала отсюда, видно уже имела такой опыт.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Необычные не причиняют вреда тем, кто их не трогает. В нашем мире только младенцам не известно, что было с теми, кто решился всё-таки на такое безрассудство. Рассказы об этом настолько удивительны и ужасны, что пытаться навредить им могут только совершенные безумцы.
   - Ты думаешь, что я один из них? – повернувшись к торговцу, спросил Сесем.
   - Похоже, что так и есть, - тут же ответил Дедал.
   - А можно это как-то проверить? – спросил Сесем.
   - Давай-ка сначала заберём каплунов, расплатимся с Ахметом, подумаем о ночлеге, а потом уж поговорим обо всём остальном, - предложил Дедал.
   - Почему?
   - Разговор может получиться долгим, а покупатели, уверяю тебя, не захотят ждать, когда мы выясним всё, что тебя интересует, да и каплуны превратятся в угли, - объяснил мужчина.
   - Как ты мог такое подумать, мудрейший Дедал? - возведя руки к небу, воскликнул Ахмет. – Да мои каплуны скорее снимутся с шампуров и улетят, но не станут превращаться в угли. Они не будут позорить своего доброго хозяина Ахмета, даже если ты посулишь вернуть им оперенье и свободу. Ни за что! Как такое только могло прийти тебе в голову?
   - Я не хотел тебя обидеть, достопочтенный Ахмет. Кто не изведал нежнейшее мясо твоих каплунов, тот не знает, что такое настоящая еда, достойная королей, - с улыбкой ответил Дедал.
   - Слова твои – бальзам для моего сердца, премудрый, но каплуны уже просятся на твоё блюдо. Они с нетерпением ждут, когда смогут подтвердить твою правоту, - сказал Ахмет, и стал перекладывать ароматные поджаристые тушки на большую чистую холстину, которую разложил на земле Дедал. Положив четыре штуки, вопросительно посмотрел на мужчину, и, увидев поднятый вверх большой палец, остановился.
   - Сколько это стоит, Ахмет? – спросил молчавший до этого Сесем, и поспешно добавил, видя, что Дедал хочет расплатиться. – Я заплачу.
Достав большую золотую монету, протянул её Ахмету с вопросом:
   - Этого хватит?
У торговца алчно загорелись глаза:
   - Щедрость твоя, благороднейший Сесем, не знает границ, - подобострастно склонил голову Ахмет, принимая протянутую монету.
   - Ахмет, Ахмет. Нет предела человеческой жадности, - раздался осуждающий голос Дедала. – Неужели ты не знаешь, что за эту монету можно купить весь твой дом с домочадцами, а ты берёшь её за четырёх каплунов?
   - Знаю, мудрейший! Конечно, знаю! Но зачем необычному деньги? – задал неожиданный вопрос Ахмет, на который Дедал не нашёлся, что ответить. Поднял вверх брови, неопределённо хмыкнул и стал заворачивать каплунов в холстину.
   Глава 2
   - Пошли, - обратившись к Сесему, сказал Дедал, спрятав свёрток в большую дорожную сумку, висевшую на плече. Махнув головой в знак приглашения следовать за ним, повернулся и двинулся сквозь толпу. Сесем подчинился. По дороге купили несколько лепёшек и большую бутыль вина. Из толпы выбрались на ту же улицу, по которой Сесем пришёл.
   - Надо заранее устроиться на ночлег, а не то к вечеру все места будут заняты и придётся ночевать под открытым небом, - сказал Дедал и повёл за собой нового товарища. Сесем безропотно следовал за Дедалом, безотчётно доверяя всему, что говорил его новый друг.
   Через несколько кварталов улица стала совершенно пустынной. Казалось, что они идут по мёртвому городу.
   - Почему здесь никого нет? – спросил Сесем.
   - Все на торжище. Сегодня последний день, поэтому все жители устремились туда, - объяснил Дедал.
   - Не успели сегодня, пришли бы завтра, - не понял юноша.
   - Завтра ничего не будет. Следующее торжище - только через год, - сказал Дедал, окончательно поняв, что перед ним действительно необычный. Новичок, но из необычных. Как иначе можно объяснить, что он не знает того, что знают все, от мала до велика?
   - А ты знаешь, где находишься? – задал ещё один наводящий вопрос Дедал, и, увидев отрицательное покачивание головой, окончательно утвердился в своей догадке.
   - Город, в котором мы сейчас находимся, носит название Модас. Это столица страны великанов. Мы, то есть, простые люди, и великаны воюем уже много столетий. Никто даже не помнит, из-за чего началась эта война, и никто не знает, как её остановить. Она стала частью нашей жизни. Как солнце на небе, как ветер или дождь. Мы убиваем друг друга, не понимая, зачем мы это делаем, и я ещё не встречал человека, который верил бы, что она когда-нибудь закончится. Вся наша жизнь подчиняется законам войны, но раз в году на семь дней наступает перемирие, по причине того, что мы умеем делать то, что не умеют делать великаны, и они нуждаются в этом, а великаны, в свою очередь, продают нам товары, которые не делают у нас. Мы договорились, что любой нарушивший условия перемирия, будь то великан или простой человек, будет казнён вне зависимости от того, кто прав, а кто виноват. То есть, казнены будут оба, так что ничего другого, кроме как терпеть и не давать волю своему гневу в течение всей этой недели, не остаётся. Сегодня как раз и наступил последний день этой недели. Следующая будет через год.
   - Странно всё это, - задумчиво произнёс Сесем.
   - Странно, но мы к этому привыкли, - согласился Дедал.
   - А что будет завтра? – спросил юноша.
   - До двенадцати часов по полудни все люди должны покинуть территорию города. С теми, кто не успел это сделать, поступят, как с пленниками: кого-то возьмут в рабство, кого-то убьют, а кого-то съедят, - будничным голосом ответил Дедал.
   - Что? – не поверил своим ушам Сесем. – Съедят?
   - Да, - подтвердил мужчина, – съедят. Почему они одних просто убивают, а других зажаривают, как этих каплунов, никто не знает. Так повелось издревле, а они хранят свои обычаи. Свои мы, кстати, тоже храним, потому что хорошо знаем, что, если не будем хранить наши ценности, то рано или поздно вынуждены будем хранить чужие, но у нас никогда не зажаривали великанов. Как-то и в голову не приходило. Чаще всего пленные великаны становились рабами, но и то ненадолго. Если находится женщина, готовая взять пленника в мужья, то он становится свободным, и не было ещё случая, чтобы такой великан сбегал обратно на родину. Почему? Не знаю. Сами великаны неразговорчивы, и вытянуть из них хоть слово большая проблема.
   Сплошная стена домов закончилась. Появились отдельно стоящие здания, окружённые высокими заборами, садами и огородами.
   - Куда мы идём? – спросил Сесем.
   - На постоялый двор. Их довольно много рядом с городскими воротами, но мы идём в тот, где я оставил своего коня.
   - И ты не боишься, что его могут украсть?
   - Исключено, - заверил Дедал. – Кроме того, что на этой неделе никто не имеет права не только воевать и ссориться, никто не обманывает и не ворует. Об этом специально не договаривались, но так уж повелось. До завтра опасаться нечего.
Сесем кивнул и молча продолжил путь.
   Через полчаса подошли к большому трёхэтажному зданию, окружённому небольшим забором, вдоль которого располагались хозяйственные постройки. Во дворе было достаточно много людей, занимавшихся своими делами. Зайдя в ворота, Дедал попросил Сесема немного подождать и пошёл к длинному сараю. Через несколько минут вернулся, довольно потирая руки.
   - Проведал коня, - объяснил Дедал. – Мы с ним неразлучны уже четыре года. За это время стали настоящими друзьями, и очень скучаем друг без друга. Да и как может быть иначе в этом жестоком мире, когда ты не знаешь, кто твой друг, а кто враг?  - сокрушённо вздохнул мужчина.
   - Я приехал сюда вчера утром, - продолжил он. – Мой товар всегда пользуется большим спросом, и раскупается за несколько часов, поэтому нет нужды всю неделю торчать на торжище.
   - О чём ты говоришь?
   - Я привожу сюда волшебный корень окко, возвращающий человеку здоровье. Растёт он только в наших местах высоко в горах, и найти его очень трудно. Его поиском занимается мой брат, а я отвожу всё, что он находит, сюда. Денег, которые я выручаю, хватает на безбедную жизнь до следующего года. Вот так и живём. Брат собирает, а я продаю.
   - А почему он сам не приехал?
   - Он сборщик, а я – воин. Конь стоит дорого, и мы не можем потратить столько денег, чтобы купить второго коня. Да и зачем ему конь, если он большую часть своей жизни лазает по скалам? Каждый занимается своим делом, - объяснил Дедал.
Сесем кивнул и опять задумался.
   - О чём думаешь? – спросил мужчина.
   - Странно как-то чувствую себя, - задумчиво произнёс юноша. – Вроде бы ничего не знаю и не помню, а как только ты начинаешь рассказывать, оказывается, что знаю. Почему?
   - Пойдём. Скоро наступит ночь, и надо успеть отдохнуть перед дальней дорогой. Я заплатил за комнату до завтрашнего утра. Там и для тебя найдётся место, - сказал Дедал, не ответив на вопрос, и направился к входной двери. Сесем последовал за ним.
   Постоялый двор заметно отличался от тех зданий, которыми был застроен город. Этажей в нём было в два раза больше, чем в городских зданиях такой же высоты. Было очевидно, что он предназначен не для великанов, а для простых людей.
   Сесем с Дедалом поднялись на второй этаж, прошли вдоль длинного общего коридора, и вошли в одну из комнат, вся мебель которой состояла из двух стульев, грубо отёсанного деревянного стола и двух тюфяков, лежащих прямо на полу. Сесем растерянно остановился, а Дедал вытащил принесённую еду и разложил на столе.
   - Садись, - указал мужчина на один из стульев. – Утолим голод, и ляжем спать.
   Юноша сел, и только тогда почувствовал, насколько сильно проголодался. Дедал разломал принесённые лепёшки, разлил вино в глиняные чашки, выпил и принялся за каплуна. Сесем сидел, о чём-то думая, и не притрагивался к еде.
   - Почему не ешь? – спросил удивлённо Дедал.
   - Я должен сначала что-то сделать, прежде чем приступить к еде. Обязательно. Но не помню, что, - растерянно ответил юноша.
   - Может быть помыть руки перед едой? – с улыбкой предположил Дедал.
   - Да! – радостно воскликнул Сесем. – Помыть руки. Именно это мне и надо сделать.
   - Ну, вот, - рассмеялся Дедал. – Я оказался прав. Ты – необычный.
   - С чего ты взял?
   - Только необычные моют руки перед едой. На Рее не так много воды, чтобы тратить её на такие пустяки, - объяснил Дедал, обгладывая крылышко каплуна. – В иных местах вода дороже золота. Да что там золота! Дороже жизни! Поэтому мы не можем себе позволить тратить воду попусту. Выпей-ка лучше вина, и ты забудешь об этой глупости, - посоветовал мужчина.
   Сесем выпил приятную на вкус чуть обжигающую жидкость, и почувствовал, как тепло радостной волной разливается по телу. Через секунду он действительно совершенно забыл о том, что надо мыть руки, и с жадностью принялся за еду. Дедал постоянно наполнял чашки вином, не переставая жевать. Сесем следовал его примеру.
   - Слава всевышнему за эту прекрасную трапезу, - произнёс Дедал, проглотив последний кусок.
   - Кого ты называешь всевышним? – спросил Сесем, вытирая замасленные руки холстиной, в которую была завёрнута еда.
   - Не знаю, - простодушно ответил Дедал. – Все говорят, и я говорю. Может быть, того, кто присылает вас зачем-то сюда. А может, и кого-то другого. Не знаю, да и знать не хочу. Скажи-ка мне лучше, куда ты собираешься идти дальше, если не секрет.
   - Не знаю, да и знать не хочу, - повторил юноша слова Дедала и засмеялся.
   - В любом случае запомни, что тебе надо завтра до полудня покинуть этот город несмотря на то, что ты – необычный. Наши мудрецы говорят, что лучше избегать неприятностей, чем искать их. У тебя нет коня и тебе придётся путешествовать пешком, поэтому тебе надо как следует отдохнуть, а я уеду ещё до наступления полуночи, так что мы больше не увидимся.
   - Почему? – огорчённо спросил Сесем.
   - Действие перемирия заканчиваются в полночь, поэтому все воины должны до наступления этого срока покинуть город. Да и не только в этом дело. На меня могут напасть разбойники, и отобрать всю выручку. И вряд ли тогда поможет городская стража. Даже если стражники и застукают грабителей на месте преступления, всё награбленное заберут себе. Я не могу так рисковать, потому что от того, привезу я деньги или нет, зависит не только моя жизнь, но и жизнь брата и всей его семьи, - сказал Дедал, укладываясь на тюфяк.
   -А как же остальные? – спросил юноша.
   - Остальным даётся время до полудня, чтобы беспрепятственно уйти. Не забудь это! – объяснил Дедал, и повернувшись к стене, тут же захрапел.
   Юноша посидел ещё какое-то время, глядя на темнеющее небо и решил последовать совету Дедала.
   Глава 3
    Утром Сесем проснулся от чувства сильной тревоги, вскочил на ноги и тут же вспомнил вчерашнее предупреждение. Взглянул в окно и понял, что проспал. День давно наступил, но сколько сейчас времени не знал. Выскочил в совершенно пустынный коридор, затем на улицу, и побежал к выходу из города. До открытых ворот оставалось не более двухсот метров, когда раздался звон башенных часов. Интуитивно почувствовал, что наступает полдень, но, увидев, что творится впереди, понял, что проскочить в открытые ворота не успеет. Пытаясь в спешке выбраться за пределы города, перед самыми воротами сцепились колёсами две большие телеги, наглухо загородив проход. Возницы яростно хлестали лошадей, но телеги ещё больше сцеплялись, и надежды на то, что они расцепятся, не было никакой. Проход был полностью перекрыт. По бокам ворот стояли два великана в доспехах с плетьми в руках и злорадно улыбались. Сесем остановился как раз в тот момент, когда раздался последний удар курантов. Теперь и эти торговцы, и он сам, становились добычей великанов. Сесем это помнил, но о себе не думал. Оглянулся вокруг и увидел рядом с воротами довольно много зевак-великанов, собравшихся на последнее в этом году представление. Они знали, что будет с теми, кто не успеет покинуть город, и заключали пари, пытаясь угадать точную судьбу этих несчастных реян: кого из них убьют, кого возьмут в рабство, а кого зажарят. Недолгие наблюдения Сесема прервал отчаянный крик одного из реян-торговцев. Великан-стражник схватил его как котёнка, поднял на вытянутой левой руке и злорадно загоготал. Злобный хохот тут же подхватили собравшиеся сородичи. Они потешались над извивающимся и пытавшемся вырваться пленником, а стражник поворачивался из стороны в сторону, демонстрируя жертву. Возмущение Сесема достигло предела и он, не думая о последствиях, что есть силы закричал:
  - Оставь его в покое, чудовище!
Крик был настолько силён, что его услышали все, включая стражника. Наступила гробовая тишина. От неожиданности все замерли на несколько секунд, даже пленник, и только стражник, наливаясь яростью, стал искать взглядом того, кто посмел прервать это представление. Увидев Сесема, понял, что это именно он, отпустил пленника, и сделал несколько шагов в его сторону. Затем взмахнул плёткой и с силой ударил. Юноша инстинктивно поднял левую руку, защищаясь от удара, и тут произошло нечто, чего никто не ожидал. Едва плеть коснулась руки Сесема, раздался громкий хлопок. Конец гигантской плети взорвался, и она начала искриться и гореть, подобно бенгальскому огню. Стражник, несколько мгновений пребывавший в оцепенении, опомнился и стал хлестать плёткой по земле, пытаясь сбить огонь, но ничего не получалось. Попробовал избавиться от самой плети, но и тут потерпел неудачу. Плеть будто срослась с рукой. Видя, что все его попытки тщетны, великан завыл. Завыл от страха и безысходности, и этот вой тут же подхватили сородичи. Между тем огонь добрался до рукоятки и начал пожирать её с удивительной скоростью. У стражника от ужаса пропал голос и он, вытянув руку вперёд, обречённо смотрел, как огонь подбирается к его руке. В это время из здания, служившего казармой для стражников, выскочил ещё один гигант. Увидев происходящее, выхватил огромный кривой меч и одним ударом отсёк кисть вытянутой руки. Из культи с небольшой задержкой хлынула кровь. Гигант подскочил к ничего не понимающему стражнику, схватил культю и перетянул тонким кожаным ремешком, остановив кровотечение, а затем указал на валявшуюся на земле отрубленную кисть, которую пожирал безжалостный огонь. Как только улеглось первое волнение, гигант повернулся к Сесему, поклонился до земли и смиренно произнёс:
  - Прости нас, необычный. Мы не хотели причинить тебе зла.
Услышав эти слова, все находившиеся на площади великаны, все, как один, рухнули на колени. Сесем кивнул головой в знак прощения и потребовал:
  - Расцепите телеги и отпустите торговцев!
Его приказ исполнили, и освобождённые пленники тут же устремились прочь из города, нахлёстывая лошадей. За ними последовал и Сесем. Проходя мимо безрукого стражника, остановился, посмотрел на его страдающее лицо и подошёл.
  - Пусть отныне первым твоим именем Учин будет имя Добрый, - прочитав имя стражника на шлеме, сказал Сесем. Коснулся браслетом отрубленной руки и повторил:
  - Пусть отныне тебя будут называть Добрый Учин. Не делай никому зла! - сказал Сесем, и тут же рука несчастного стала отрастать. Прямо на глазах. Через минуту она стала такой же, как и прежде. Изумление и радость Доброго Учина были настолько велики, что слёзы брызнули из его глаз, и он в знак благодарности рухнул на колени. Сесем опустил руку и пошёл через ворота. Почему он поступал так, а не иначе, и как у него всё это получалось, не задумывался, также как человек не задумывается над тем, почему он дышит или видит. Это было его естеством. Вот и все объяснения. Благоговейная тишина сопровождала его путешествие до тех пор, пока стены города великанов не скрылись за горизонтом. Молчали не только оставленные в страхе и изумлении великаны, но и сама природа. Молчал и Сесем. Он ощущал, что сделал что-то хорошее, и радость от этого поступка окрыляла его.
   Глава 4
   Царившую тишину нарушил шум внезапно поднявшегося ветра. Сесем очнулся от раздумий и увидел, что идёт посреди степи по ровной грунтовой дороге, в пыли которой чётко выделялись следы недавно проехавших телег. По ним и решил следовать юноша, увидев на горизонте контуры леса. Неопытный путешественник порой поддаётся оптическому обману, считая, что расстояние до того, что он увидел на горизонте, совсем невелико. На деле же очень часто оказывается, что для того, чтобы добраться до этого места, требуется потратить гораздо больше сил и времени, чем казалось вначале. Так же произошло и с Сесемом. Только ближе к вечеру он сумел дойти до опушки, изрядно устав и проголодавшись. Дорога следовала дальше в лес, и юноша, не задумываясь, углубился в чащу. Стена деревьев вдоль дороги была настолько плотной, что казалась непроходимой. Свободного пространства между ними не было вообще. Оно заросло густым кустарником и свернуть с дороги было невозможно, но Сесема это не смущало. Он и не думал никуда сворачивать. Единственное, что его сейчас действительно волновало, так это желание как можно быстрее добраться до какого-нибудь жилища, утолить голод и устроиться на ночлег. Да и куда идти он не знал, поэтому шёл прямо. Сумерки сгущались. Сесем стал подумывать о том, что придётся заночевать в лесу, но тут появилось ответвление. Исследовав его, Сесем увидел отчётливые следы колёс недавно проехавшей телеги. Предполагая, что эти следы принадлежат одной из телег, застрявших в воротах города великанов, Сесем свернул с главной дороги и пошёл по ним. Через сотню метров лес стал редеть, и он вышел на огромную поляну, посредине которой стоял большой двухэтажный сруб, огороженный высоким частоколом. Большую часть поляны занимал огород, на котором росли ещё не собранные хозяином овощи. Прямо перед огородом расположился небольшой яблоневый сад. Плоды ещё не поспели и своей тяжестью склоняли ветви деревьев почти до земли. Сесем подошёл к воротам и громко постучал. Доносившейся за частоколом шум тут же смолк. Юноша постучал ещё раз. Наконец, приоткрылось окошко, прорубленное в воротах, и показалась знакомое лицо. Это был тот самый торговец, которого он спас сегодня утром. Сесем облегчённо подумал, что ему очень повезло, и теперь-то он сможет и голод утолить, и переночевать, но взгляд торговца ничего кроме неподдельного страха не выражал. Он с ужасом смотрел на Сесема, не произнося ни слова.
  - Как тебя зовут, хозяин? – спросил Сесем.
  - Моё имя Фрам, господин, - заикаясь ответил торговец.
  - Ты помнишь меня, Фрам? – поинтересовался юноша.
  - Я не забуду вас до конца жизни, господин, - трепеща от страха ответил Драм.
  - Я устал и хочу есть, - сказал Сесем, обращаясь к торговцу, но тот молчал.
Юноше показалось, что торговец его не понял, и он уточнил:
  - Я прошу у тебя ночлега на сегодняшнюю ночь и какой-нибудь еды, потому что я устал и голоден.
  - Я бедный человек, господин, - слезливо взмолился Фрам. Затем открыл ворота, обернулся к дому, и позвал:
  - Эй! Эй! Все идите сюда!
Из разных дверей дома и хозяйственных построек тут же высыпало с полтора десятка реян, детей и взрослых. Они гурьбой встали за хозяином и с таким же ужасом молча смотрели на Сесема.
  - Посмотри на них, господин, - прервал молчание Фрам. – Их всех нужно кормить. Всех! Каждый день! Я не могу нанять себе работника, потому что мне его нечем будет кормить. Каждый год мы начинаем голодать уже весной, хотя всю зиму экономим и живём впроголодь. Дети подрастают и им нужно всё больше еды. Сжалься над нами, господин. У нас каждая крошка на счету.
  - Успокойся Фрам, - улыбнулся Сесем. – У меня не было намерения объедать тебя и твою семью. Я тебе заплачу. И за ночлег, и за еду, - добавил он, протянул руку к кошелю, но ничего не обнаружил. Недоуменно опустил взгляд и только тут увидел, что кошеля нет. Обследовав кожаный поясок, подпоясывавший рубаху, понял, что его аккуратно срезали. В памяти невольно всплыл странный вопрос Ахмета: «Зачем необычному деньги?», на который тогда не обратил внимания, и всё понял.  Размышлений по поводу того, кто это мог сделать, не было. Только Дедал.
  Первый раз в жизни Сесем столкнулся не только с воровством, но и с предательством. Почему с предательством? Потому что полностью доверял своему первому знакомому в этом мире. Вот почему! Хотя он и не подозревал, что просто не умеет не доверять. Чувства, которые сейчас испытывал юноша, были необычны. Ему необходимо было время, чтобы разобраться в них, но, если как-то можно их описать одним словом, то трудно найти более лучшее определение, чем растерянность. Именно растерянность прочитал в глазах необычного торговец, глядя на Сесема.
  - У меня украли деньги, Фрам, - приглушённым голосом произнёс юноша.
  - Мне очень жаль, господин, что с вами случилось такое несчастье, но я ничем не могу вам помочь. Я не забыл, что вы спасли мне жизнь, но мы бедны, и я ничем не могу вам помочь, - повторил торговец.
  - Может ты позволишь сорвать яблоко в твоём саду? – с надеждой в голосе спросил Сесем.
  - У нас каждая кроха на счету, господин, - ответил неумолимый хозяин.
Поняв, что он нежеланный гость, Сесем, прежде чем уйти, задал Фраму ещё один вопрос:
  - Как далеко отсюда ближайшее жилище?
  - Далеко, господин. Если пешком, как путешествуешь ты, то до ближайшего двора не меньше трёх дней пути. Рядом с дорогой находится харчевня. Бесплатно тебя и там не покормят, но у хозяина, горбуна Латифа, всегда есть работа. Если согласишься, то тебе придётся задержаться у него на некоторое время, чтобы заработать на еду и подкрепить силы. Не держи на нас зла, господин! – сказал на прощание Фрам и, закрывая ворота, добавил:
  - Лучше тебе переночевать в лесу, господин! До выхода из леса не так далеко, но почти сразу начинается пустыня.  Странная пустыня. Там день и ночь сменяют друг друга, когда захотят. Бывает такое, что в пустыне наступает ночь, когда вокруг – день. Там случаются такие ливни, о которых мы здесь даже и не слышали, но никогда и ничего не растёт. Там водятся хищники, которых никто никогда не видел. Это трудный переход, и тебе понадобиться много сил. Не сворачивай никуда и не смотри по сторонам. Как только зайдёшь в пустыню, появятся миражи, которые будут искажать мир, и заманивать тебя в сторону от дороги. Опусти взгляд и иди прямо по ней, иначе заблудишься и пропадёшь.
  - А почему ты говоришь о хищниках, если их никто и никогда не видел? – спросил Сесем.
  - Потому что там пропадают люди и животные. И если погибает один из путешественников, неважно, человек или животное, то погибает весь караван. Где на них нападают? Кто?  Как они встречают свою смерть? Этого никто не знает, потому что погибают все и некому рассказать. Песок выносит их кости на дорогу. Как будто выплёвывает. Или как это делают морские волны. Лучше с ними не встречаться, господин. Даже если ты - необычный, - угрюмо сказал Фрам.
  - А можно как-нибудь обойти эту пустыню? – спросил Сесем, вспомнив слова Дедала, о том, что лучше избегать опасности, чем искать её.
  - Другой дороги нет, - ответил торговец и закрыл ворота.
  Услышанное не очень обеспокоило Сесема, но подумать и как-то подготовиться к опасному переходу, конечно, стоило. Но потом. Сейчас надо было найти место для ночлега. Юноша устал и прежде всего ему был необходим отдых. Осмотревшись, решил устроится на небольшой поляне, которую увидел сквозь редкий лес на противоположной стороне, недалеко от огорода, и пошёл туда. Углубляться в лес не хотел, опасаясь заблудиться.
  Обиды на неблагодарного Фрама, отказавшего в еде и ночлеге не было, как не было и мыслей, почему он так поступил. Поступил и поступил. Может неблагодарность была одной из тех ценностей, которые так берегли в этом мире? Ему-то что? А разве Дедал поступил намного лучше? Это - их жизнь!
  Обогнув огород, Сесем вышел на поляну, отыскал подходящее место и улёгся на мягкую, как ковёр, траву. Уставшее тело приятно заныло. Верхушки деревьев мерно покачивал небольшой ветер, и он невольно вспомнил о том, что с ним случилось за эти два дня, ведь хочешь не хочешь, а это был его первый жизненный опыт. Погрузившись в воспоминания, не заметил, как наступила ночь и небо усыпалось необычно крупными, как вишни, звёздами. Как только стало немного прохладно, его тут же будто накрыло тёплым покрывалом, и, залюбовавшись волшебной картиной ночного неба, он уснул.
  Проснулся от грозного рыка, раздавшегося рядом с ним, открыл глаза и увидел оскаленную тигриную пасть, обращённую к лесу. Проследив взглядом, обнаружил, что тигр лежит прямо на нём, но тяжести зверя почему-то не чувствовал. Страха тоже. Приподнял голову и посмотрел в ту же сторону, куда смотрел зверь. Метрах в двадцати увидел группу каких- то животных, то ли волков, то ли гиен, в предрассветном сумраке не разобрать. Хищники повизгивали от нетерпения, злобно рыкали, подбадривая друг друга, и явно хотели напасть на Сесема, но, как на стену, наталкивались на страх перед огромным тигром. Повернув голову влево, юноша увидел ещё одну группу хищников, и среди них, о ужас, Фрама. Того самого Фрама, которого он спас вчера утром. Не было сомнения в том, что именно он привёл сюда этих хищников. Не было также сомнения и в том, что именно он – главарь этой шайки.
  «Да что ж у них за обычаи такие?» - мысленно возмутился Сесем и вскочил на ноги. Тигр, приняв это, как сигнал к нападению, бросился на окружившую их стаю, которая тут же, поджав хвосты, с визгом исчезла в лесу. Тигр начал преследование, не обратив внимания на Фрама.
  Торговец остался один. Неожиданный исход этого разбойного нападения так перепугал Фрама, что он остолбенел. Его можно было принять за безжизненную статую, если бы не вытаращенные бегающие туда-сюда от страха глаза. Так продолжалось до тех пор, пока Сесем не пошёл к торговцу. Только тогда негодяй опомнился, упал на колени и взмолился:
  - Пощади меня, господин, - взвыл сквозь слёзы лесной разбойник.
  - Что я тебе сделал, Фрам? – сдерживая гнев, спросил юноша. – Почему ты хочешь моей смерти?
  - Этот лес принадлежит мне, господин, и только мне, и все, кто задерживается в моём лесу, становятся моими врагами. Я должен сделать всё, чтобы избавиться от пришельца.
  - Даже убить? – с осуждением спросил юноша.
  - Не я это придумал, господин, - продолжил оправдываться Фрам.
  - Почему, в таком случае, ты называешь меня господином? – не унимался Сесем.
  - Я не знаю, как называть тебя иначе. Ты спас мне жизнь, и по нашим законам ты должен быть моим господином, а я – твоим рабом. Ты должен был объявить об этом вслух, но ты не сделал этого, поэтому я не знаю, как мне к тебе относиться, и как тебя называть.
  - То есть, если я скажу вслух, что ты – мой раб, ты будешь моим рабом? -  удивлённо спросил юноша.
  - Да, господин, - смиренно ответил Фрам.
  - И ты не будешь желать мне зла?
  - Не буду, господин!
  - И будешь делать всё, что я тебе скажу?
  - Да, господин!
  - Ты – мой раб! – провозгласил Сесем.
  - Слушаюсь, мой господин! – смиренно произнёс Фрам и склонил голову до земли.
  - Что за зверей ты привёл с собой?
  - Это - пруги. Они живут здесь с незапамятных времён. В голодное время года я их подкармливаю, как это делали до меня все предки и не даю умереть с голода, а они охраняют лес от незваных гостей. Если бы не они, то меня и мою семью давным-давно бы убили или взяли в рабство.
  - Сорви самое большое яблоко в твоём саду и принеси мне, - приказал юноша.
  - Слушаюсь, мой господин, - ответил торговец, поднялся с колен и пошёл в сторону сада. Через минуту вернулся с яблоком в руках и молчаливо протянул его Сесему. Юноша взял яблоко, понюхал его, опустил в пустую холщовую сумку, висевшую на боку, повернулся, и, не сказав ни слова, пошёл прочь.
  - Ты куда, мой господин? – спросил удивлённый торговец.
  - Ухожу, - коротко ответил Сесем.
  - А что прикажешь делать мне?
  - Живи, как и жил, но не забывай, что ты – мой раб. И дети, и внуки твои будут моими рабами! Не забудешь? – остановившись, спросил юноша.
  - Никогда! – обречённо ответил Фрам.
   Глава 5
  Сесему не было жаль покидать «радушного» хозяина, гостеприимство которого не имело границ. Чего вдруг? Даже при сильном желании невозможно испытывать тёплые чувства к человеку, который только что хотел тебя убить. Проходя мимо дома, сделал вид, что не заметил прятавшихся за забором домочадцев, со страхом и волнением наблюдавших за этой сценой. Не до них. Он, конечно, не собирался обращать их в рабов, но, получив ещё один жизненный опыт, решил обезопасить себя на будущее. Кто знает, что готовит ему судьба? А что, если ему придётся когда-нибудь вновь оказаться в этих местах? Теперь-то он может быть уверен, что никто здесь не посмеет желать ему зла. Может быть. А может и посмеет.
  Выйдя на дорогу, свернул в сторону пустыни, и зашагал, наслаждаясь лесной прохладой. День только просыпался, и вместе с ним просыпался лес. Гомон птиц, треск сучьев, ломаемых под ногами зверей, чьё-то грозное рычание и множество других разнообразных звуков наполнили пространство. Сесем шёл, не обращая никакого внимания на ожившую природу. Он шёл и думал. Совсем не о Фраме. С торговцем всё было понятно, а вот с Дедалом нет. Именно о нём думал сейчас юноша. Вопрос «почему он украл деньги?» всё больше и больше завладевал им. Он был озадачен и не мог найти на него ответа. Так и родилась цель путешествия. Надо найти Дедала. Найти и выяснить, почему он украл деньги. Этот поступок можно было бы понять и оправдать, если бы он голодал, но это было не так. Почему же тогда он украл? А что значат слова Ахмета «Зачем необычному деньги?»? Что за ними кроется? Эти размышления настолько увлекли юношу, что не заметил, как вышел на опушку. Лес закончился. Впереди простиралась небольшая степная полоса, покрытая густой травой. За ней, метрах в пятистах начиналась пустыня. Сесем, не задерживаясь, пошёл по дороге, считая, что не стоит попусту терять время, но, подойдя к началу песков, остановился. Его удивил необычно чёткий переход от степного ландшафта к пустынному. Будто бы кто-то отрезал ножом степь и аккуратно насыпал песок. Но не только это насторожило юношу. В подсознании родилось чувство опасности, которое по мере приближения к пустыне усиливалось. Сесем понял, что предупреждения Фрама имели под собой основания. Какие? «А вот пойдём и узнаем!» - подумал юноша и решительно пошёл по пустыне.
  Четверть часа удавалось сдерживать себя, идти и смотреть только на дорогу, не поднимая взгляда. Ничего не происходило. Сесем устал от постоянного напряжения. Желание поднять взгляд и посмотреть по сторонам становилось навязчивым и              неотступным. Он забыл обо всём и думал только о том, чтобы не поднимать головы, но первоначальная решимость куда-то уходила. Её место занимали мысли, что ничего страшного не будет, если он лишь на секунду поднимет взгляд; что Фрам  преувеличивал и рассказывал небылицы, потому что никто никогда ничего сам не видел, и все эти кости, разбросанные по дороге, не более как фантазии разогретых под палящим солнце голов и т.д.. Он не заметил, как решимость не поднимать головы постепенно становилась решимостью поднять. Не выдержав напряжения, Сесем сдался, поднял голову, но вопреки ожиданиям, ничего не случилось. Пустыня как пустыня. Он не помнил о пустынях ничего, но незнакомой она почему-то не казалась. Песок и барханы. Без конца и края. Унылый пейзаж. Вот и всё. Солнце ещё не достигло зенита и было не очень жарко, но пот уже начал покрывать тело юноши. Всё было бы ничего, даже голод, который нет-нет, да и напоминал о себе, если бы не усиливающееся чувство жажды. Во рту пересохло и это мешало идти. Сесем достал из сумки яблоко, поднёс к носу, глубоко вдохнул и ароматный запах тут же вызвал обильную слюну. Хотел откусить, но передумал. Сколько еще идти? Кто знает? Вернул яблоко на место, поднял голову и увидел метрах в двадцати от дороги девушку, удаляющуюся в глубь пустыни. Удивился, что не заметил её раньше, но тут же испугался за неё и закричал:
  - Девушка! Девушка! Остановись! Не ходи туда! Там опасно!
  Девушка остановилась, обернулась, и с любопытством посмотрела на Сесема. Ничего странного в ней не было. Обычная симпатичная девушка. Она улыбнулась и спросила:
  - Почему?
  - Ты не знаешь? Все знают, а ты не знаешь? – искренне удивился юноша.
  - Что я должна знать? О какой опасности ты говоришь, господин? – непонимающе переспросила девушка.
  - Нельзя сходить с дороги. Это опасно. Разве тебе не известно об этом? – удивился Сесем, не обратив внимания на то, что она почему-то назвала его господином.
  - Нет, - искренне удивилась девушка. – Я всю жизнь прожила в этой пустыне и никакой опасности до сих пор не встречала. Это - досужие сплетни. Люди так любят придумывать разные сказки. Неужели ты не знаешь об этом? Видишь – я стою здесь и со мной ничего не происходит. Подойди, и сам убедишься, что я говорю правду.
  Этот искренне звенящий голос и успокаивающая радостная улыбка совершенно затуманили разум Сесема. Он потерял способность трезво рассуждать, иначе обратил бы внимание на несуразность того, о чём говорила девушка. О какой жизни в пустыне может идти речь? Как можно выжить под солнцем и не изжариться в таком платье без рукавов? Как можно избежать солнечного удара, когда твоя голова не покрыта платком? Но Сесем совершенно не думал об этом. Он, как заворожённый, пошёл к девушке. Шёл, а девушка почему-то не приближалась, оставаясь на том же расстоянии, хотя не двигалась с места. Опомнился только тогда, когда почувствовал, что идти стало трудней. Посмотрел вниз и обнаружил, что ноги до колен покрывал песок, который с каждым шагом то спадал вниз, но возвращался, рывками поднимаясь всё выше по ногам и не давая идти. Приблизиться вплотную к телу песку не давала какая-то невидимая прослойка, которая мешала ему подниматься. Между этой невидимой защитой и песком происходила постоянная борьба. Голубые вспышки разрядов вспыхивали, когда песок хотел проникнуть под брюки и коснуться тела. Сесем опомнился, остановился, и вдруг со зрением произошла удивительная перемена. Оно многократно увеличило окружающие предметы и Сесем смог увидеть, что представляет из себя песок. На самом деле это был не песок. Это были миллионы маленьких существ, внешне очень похожих на человека, с той лишь разницей, что у них было четыре руки, вместо пальцев что- то похожее на иглы и когти, неестественно большой рот-присоска, и на месте лба, сразу над глазами, находилось что-то, отдалённо напоминающее солнечную панель. Эта армада и поднималась по ногам Сесема. Юноша возмутился и тут же заметил, что у отделяющей тело от песка защиты появились видимые контуры и более сильные разряды мгновенно разбросали уже забравшихся на ноги существ. Он видел, что, прикасаясь к защите, они взрываются как маленькие бомбы. Сесем поднял голову и обнаружил, что девушка исчезла. На её месте стал вырастать бурлящий бархан, и вся пустыня превратилась в волнующееся море песка. Юноша почувствовал реальную опасность и поспешил вернуться на дорогу. Взглянул туда, где до этого была девушка, и вновь увидел её. Взгляд девушки излучал разочарование:
  - Куда же ты ушёл, господин? Нам так хорошо было вместе.
  Сесем хотел ответить, но одумался. Какой смысл разговаривать с миражом? Отвернулся, пошёл в сторону дороги, и тут же неожиданно резко стемнело. Почувствовав опасность, обернулся и обомлел – закрыв солнце в небо поднялся огромный, бурлящий и крутящийся вокруг своей оси, шар песка, похожий на смерч, с очень узким основанием, опиравшимся на пустыню. Решение пришло спонтанно и мгновенно. Юноша сосредоточил взгляд на основании смерча, вытянул вперёд левую руку, и, вырвавшийся из браслета слепящий разряд молнии ударил именно туда. Оглушающий грохот перешёл в не менее громкий стон. Шар прекратил вращение, завис на мгновение в воздухе, стал распадаться и бесшумно рухнул вниз. От падения, подобно цунами, поднялась огромная волна песка, которая навалилась на юношу, подхватила его и выкинула на дорогу. Падение смягчил сам песок, который тут же, как вода с возвышенности, стал стекать с дороги. Но это, конечно, была не вода. Сесем увидел, как люди-песчинки, подпрыгивая, панически убегали, будто им кто-то поджаривал пятки. Эта комичная картина так развеселила, что он громко захохотал. Люди-песчинки слышали смех, оборачивались, но ничего не могли поделать, и неслись прочь с дороги.
  Сесем наблюдал до тех пор, пока дорога полностью не освободилась. Удостоверившись, что путь очистился, поднялся на ноги, подошёл к краю дороги, вытянул вперёд левую руку, и новый разряд энергии ударил в край пустыни. Оглушающий стон всколыхнул воздух. Песок отхлынул от дороги, и юноша увидел, что её край перпендикулярно уходит вниз. Приблизился, желая узнать, где находится её основание, но песок мгновенно вернулся на место. Сесем хотел ещё раз разрядом энергии ударить в край пустыни, но не смог этого сделать. Напряг волю, чтобы добиться своего, но рука словно приросла к телу. С растерянностью посмотрел на обездвиженную руку, и вздрогнул, услышав возглас: «Остановись!». Поднял взгляд и увидел мужчину, стоявшего в нескольких метрах от него. Мужчина был хорошо знаком, но юноша не мог вспомнить ни его имени, ни откуда он его знает.
  - Остановись, Сесем! – повторил мужчина. – Нельзя давать волю гневу, и использовать дарованную тебе силу во зло.
  - Кто ты? – спросил юноша.
  - Твой отец.
  - Отец?
  - Да.
  - Мне знакомо твоё лицо, но я не могу вспомнить, кто ты. Если ты – мой отец, тогда может быть объяснишь, что со мной происходит? Почему я оказался здесь? Почему я одновременно помню что-то и не помню? Что это за браслет, и откуда эти молнии? Почему, наконец, меня боятся и называют необычным?
  - Именно поэтому я вынужден был нарушить установленные правила и связаться с тобой. То, что случилось с твоей памятью, большая редкость. Мы считали, что полностью овладели технологией перемещения во времени и пространстве, но твой случай опроверг нашу уверенность. У тебя произошло разобщение памяти. Она перестала быть единым целым, и сейчас представляет из себя как бы отдельные перемешанные пазлы. В причинах мы пока не разобрались. Я в общих чертах расскажу тебе обо всём, что тебя интересует. Может это поможет тебе как-то собрать воедино твою память. А может и нет. Но попробовать всё равно стоит, потому что пока мы ничего лучшего не придумали. Итак, слушай.
  Начнём с имени. Зовут тебя Сесем. Твоё имя состоит из двух имён – твоего и моего. Мама очень хотела назвать нашего сына в мою честь, поэтому тебя, как и меня, назвали Семёном. У всех детей на Земле имя складывается из двух первых слогов имён отцов и детей, и остаётся таким до тех пор, пока они не обретут самостоятельность. То есть, наличие части моего имени в твоём означает, что ты ещё не готов к самостоятельной жизни и находишься под моим присмотром. Как только обретёшь самостоятельность, ты станешь Семёном и сможешь вернуться домой.
  - А когда это случиться, и где мой дом?
  - Твой дом – Земля, а вернуться ты сможешь только тогда, когда сделаешь окончательный выбор. У нас не так много времени Сесем, поэтому не перебивай и слушай.
  Люди всю свою историю провели в войнах, истребляя друг друга. Так продолжалось до тех пор, пока не появилось оружие, способное уничтожить всё живое на Земле. Только тогда они задумались о том, что является главной причиной этих войн, и пришли к выводу, что она состоит в безудержном стремлении очень небольшой части человечества к обладанию всеми материальными благами. Нашим предкам хватило мудрости и мужества отказаться от этого. Они сумели непредвзято пересмотреть принятые почти во всём мире жизненные ценности и поняли, что материальные блага ничего не стоят по сравнению с духовными. Процесс переосмысления ценностей и перевоспитания проходил очень тяжело. Было совершено немало ошибок, но в конечном счёте люди поняли, что человека нельзя насильно заставить быть добрым и служить другим людям. Он должен стать таким сам. Не суть важно, придёт ли он к этому под давлением каких-то жизненных обстоятельств, или таким родится, но только самостоятельное стремление к чистоте души приводит, в конечном счёте, к тому, что она закаляется и даже под угрозой телесной смерти становиться неспособна на зло. Стопроцентной чистоты достигать никогда не получалось и не получается до сих пор, но и того, что удаётся достигнуть, как выяснилось в последствии, вполне хватает, чтобы открылись новые качества души. Мы узнали, что чистая душа настолько сильна и обладает такими способностями, что может перемещать человека и в пространстве, и во времени. Надо только точно знать, куда ты хочешь попасть, и захотеть этого. Твоя душа тоже обладает такими качествам, но ещё не так крепка, чтобы не попасть под влияние каких-то обстоятельств или твоих страстей, поэтому мне пришлось помочь тебе перенестись в этот мир.
  - Зачем? - озадаченно спросил Сесем. – Неужели нельзя все эти вопросы решать на земле?
  - Мы убедились в том, что не каждый человек может добиться чистоты души. В нашем мире зло – большая редкость, и сколько не рассказывай о том количестве бед, которые приносит зло, это не даёт нужного результата. Мы поняли, что человек должен какое-то время пожить в мире, где зло и добро существуют бок о бок, и на своём собственном опыте понять, что ему ближе. Но и это – не главное. Главное, что есть такие люди, которые просто не хотят делать добро.
  - Ну и что?
  - Если мы оставим человека, не желающего обретать чистоту души, жить в нашем обществе, это будет равносильно тому же, что разрешить больному заразной болезнью жить вместе со здоровыми, поэтому мы насильно отправляем их в другие миры.
  - Но это же жестоко!
  - Совсем наоборот. Жестокостью было бы заставлять такого человека жить с нами, потому что его душа будет находиться под постоянным давлением. Мы не можем позволить ему делать то, что он захочет. Нет более несчастного человека Сесем, чем тот, кто живёт не так, как хочет, поэтому было решено предоставить ему право выбора – жить с нами или отправиться на другую планету. Почему? Потому что, находясь рядом с нами, они станут негативно влиять на наши души, а мы не хотим возвращаться в мир лжи и ненависти. Мы не имеем права рисковать. Мы знаем, что мир может существовать до тех пор, пока на каждое зло будет находиться доброе сердце. Как только зла станет больше, чем добрых сердец, мир будет обречён на самоуничтожение, а этого допустить нельзя, поэтому поступаем так, как поступаем. Мы не будем повторять горький опыт предыдущих поколений, Сесем.
  - Значит, вы решили просто избавляться от тех, кто не хочет быть таким, как все?
  - Ошибаешься. Одинаковых личностей в природе не существует. Лозунг «быть как все», на который опираются противники установленных в обществе законов, один из главных лозунгов зла. Утверждение, что подчинение нравственным законам  унижают самобытность и индивидуальность человека - не более, чем пустой набор слов, не имеющий смысла. Неприкрытая ложь, над которой никто на задумывается, а решение, как жить, может принять только сам человек.
  - Ты хочешь сказать, что я по своей собственной воле оказался здесь?
  - Да, Сесем. Люди, используя силы души, устремились путешествовать по вселенной. Были обнаружены планеты с такой же формой жизни, как и на Земле, и мы решили отправлять тех, кто не хочет жить так как мы, и тех, кто пока не может определиться со своим желанием, туда, чтобы они могли сделать окончательный выбор, и жить так, как хотят. Но и это не всё. Человечество создало множество виртуальных миров, в которых можно путешествовать также, как и в реальных, и всё было спокойно до тех пор, пока мы не обнаружили, что эти миры стали жить самостоятельной жизнью и развиваться, не подчиняясь написанным программам. То есть, они стали реальными мирами.
  - Ну, и что с того?
  - Эти миры стали пересекаться и наслаиваться на реальные миры, поэтому вполне возможно, что тебе встретятся две, а то и три, реальности, которые не только существуют параллельно, но и пронизывают одна другую.
  - Ты меня пугаешь, отец.
  - Мы сами боимся, потому что не знаем, что нас ждёт впереди. Человечество на протяжении всей истории своего существования пыталось изменить существующий мир, вмешиваясь в его естественную жизнь. Мы не задумывались над тем, к каким последствиям это может привести, и когда они стали наступать, бросились исправлять всё, что натворили. Пока у нас не очень получается. Мы не отчаиваемся, но вопрос «Не поздно ли?» возникает всё чаще и чаще.
  - Понятно. А что же будет со мной?
  - Ты будешь жить здесь до тех пор, пока не определишься, что для тебя важней – добро или зло. Если ты решишь, что наши ценности тебя не устраивают, то навсегда останешься здесь. Если так и не сделаешь окончательного выбора, то есть, будешь совершать злые дела, а затем исправлять их добрыми, или наоборот, то также останешься здесь.
  - А как же вы узнаете, какой выбор я сделал?
  - Ты сам сообщишь нам об этом. Тебе поможет браслет на твоей руке. Он контролирует состояние твоей души. Этот прибор многофункционален. Он будет защищать тебя от любой физической опасности до тех пор, пока не будет сделан окончательный выбор. Как только он зафиксирует, что выбор сделан, отключится, и ты либо вернёшься домой, либо останешься здесь навсегда. Имей в виду, что чем больше ты будешь совершать неправедных поступков, тем слабей будет мощность прибора.
  - А как узнать, какие поступки я совершаю?
  - Все люди, абсолютно все, обладают внутренним самоконтролем, который называют совестью. Она тебе всё подскажет. Если будешь прислушиваться к её голосу, она остановит тебя от дурных поступков. А если под влиянием эмоций всё-таки будешь делать что-то неправильно, она будет укорять тебя, призывая по возможности исправить совершённое зло, и никогда не делать такого впредь. Если же ты не будешь прислушиваться к ней, то обязательно запутаешься, и начнёшь принимать добро за зло и наоборот.
  - Так просто?
  - Ошибаешься, сынок. Очень часто случается так, что совесть предупреждает человека о чём-то, но эмоции оказываются сильней её голоса. Человек совершает ошибки, когда у него не хватает сил совладать с эмоциями. Эти силы тебе и надо воспитать, иначе ты будешь делать то же, что сделал только что.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Удар, который ты нанёс по живому организму в порыве гнева.
  - О каком организме идёт речь, отец?
  - О пустыне. Вместе с одним из молодых людей нам пришлось отправить высокотехнологичных самообучающихся врачей-нанороботов, поскольку были опасения за его здоровье. Дожидаться полного выздоровления он не хотел, и мы поддались на его уговоры. По непонятным причинам в их поведении произошли изменения, и роботы научились воспроизводить себе подобных, то есть, стали репликаторами, хотя это не было заложено в их программу. Удивительно то, что в земных условиях они к самовоспроизводству не стремились никогда, хотя мы подталкивали их, воссоздавая такие же условия жизни, как и здесь, на Рее. Так вот. Тот человек, с которым отправляли врачей-роботов, благополучно вернулся на Землю, а они каким-то образом выжили и остались на Рее, хотя были запрограммированы на самоуничтожение после выполнения своих функций. Более того, став репликаторами, они начали вести самостоятельную разумную жизнь, и объединившись, превратились в единый организм. Нам пришлось искусственно ограничивать его рост, так как неизвестны не только мотивы его поступков, но и конечная цель этого искусственного разума. Скорости воспроизводства этих роботов способствовал засушливый климат в этом районе планеты и наличие большого количества солнечных дней. Эти роботы, как известно, питаются энергией солнца. У нас появились опасения, что это новообразование может захватить всё жизненное пространство на планете, поэтому оградили его силовым полем. Оно возникает всякий раз, как только количество нанороботов начинает превышать определённые пределы.
  - Ты хочешь сказать, что все они врачи?
  - Да.
  - А мне рассказывали, что здесь погибают люди.
  - Неправда! Чтобы обследовать людей, организм использует гипноз, поэтому у них возникают различные видения, а любые видения, как известно, воспринимаются человеком со страхом. Но и это не всё. Дело в том, что роботы не спрашивают людей, хотят они, чтобы их обследовали или нет, и пытаются делать это насильно. Из страха перед насилием рождаются небылицы, которые обрастают вымышленными подробностями. Вот и всё. До сих пор этот организм только лечил, но во что это может перерасти в дальнейшем, мы не знаем.
  - То есть, он хотел обмануть миражом меня, чтобы обследовать?
  - Да! Он хотел тебя обследовать, и, если надо, вылечить!
  - И всё?
  - Да, Сесем. Я не могу больше разговаривать с тобой. Хочу предупредить, что до тебя на Рее побывало много молодых людей, ищущих себя. Есть те, которые остались здесь навсегда, и ты можешь с ними встретиться. Опасайся их больше всех, потому что они сохранили знания, приобретённые на земле, и по мере возможности используют их в своих целях. А цель у них одна – богатство и власть.  Эти люди лишены возможности пользоваться мощью браслета, но, используя полученные знания, они возвысились и разделили народы Реи, и над многими получили власть. Между ними идёт постоянная борьба. Те самые великаны, которых ты видел, - следствие искусственного изменения генома простого человека. Тот, кто сделал это, надеялся с их помощью добиться власти над всей планетой, но ошибся. Врачи-роботы, которых он тайно вывез и использовал для этой цели, смогли изменить геном у определённого количества людей. Они прекрасно выполнили свои функции и прекратили существование. Этот человек, Генар (Геннадий Аркадьевич), уже потирал руки, считая, что добьётся своей цели, и так оно бы и произошло, если бы у женщин великанов не появилась одна особенность – они не могут рожать больше двух детей, поэтому их численность ограничена. Их не может быть больше того количества, которое было создано изначально, понимаешь? А ведь великаны, как и люди, умирают не только от старости и в войнах, но и от различных болезней, поэтому его планы провалились. Они умелые и дисциплинированные воины, но всё равно часто погибают, потому что простых людей несравнимо больше, и их количество, хоть и медленно, но неуклонно сокращается. И недалёк тот день, когда они исчезнут с лица Реи. И последнее. Необычными вас называют за глубину и обширность знаний, а также из-за браслетов, вызывающих у реян панический страх. Старайся как можно реже прибегать к его помощи. Поверь, что ты в силах справиться почти со всеми проблемами, которые могут возникнуть на твоём пути, сам. Золота, которым тебя снабдили, должно хватить на год жизни. За это время ты должен принять решение.
  - У меня украли золото, отец, - признался юноша.
  - Это твоя жизнь, Сесем, и тебе придётся самому выпутываться из этой ситуации. На прощание я хочу показать тебе маму. Надеюсь, что её образ поможет тебе восстановить память, - сказал отец, и рядом с ним появилась голография молодой симпатичной женщины.
  Сесем напряжённо всматривался в это, одновременно такое знакомое, и в то же время чужое, лицо до тех пор, пока оба образа не начали таять, растворяясь в воздухе.
  - Выбор за тобой, сынок, помни об этом, - услышал он затихающий возглас отца.
   Глава 6
  Сесем замер, обдумывая то, что услышал. О том, что он находится в пустыне вспомнил только тогда, когда почувствовал себя плохо. Зрение затуманилось, появилась тошнота, перед глазами поплыли разноцветные круги, и юноша потерял сознание, упав лицом прямо в песок, который тут же поглотил его. Через какое-то время очнулся, и обнаружил себя лежащим рядом с дорогой. Сознание было необычно ясным, и он интуитивно осознал, что память вернулась.
  Первой мыслью, которая возникла в голове юноши, было желание узнать, как велика пустыня, и сколько времени понадобиться, чтобы её преодолеть. От браслета отделился дрон-наноробот, и тут же перед ним появилось чёткое голографическое изображение карты местности, которому он поначалу не поверил. Вся эта бескрайняя пустыня, казавшаяся бесконечной и простиравшаяся от горизонта до горизонта, представляла собой правильный круг и оказалась не более пятисот метров в диаметре. «Ну, хорошо, - подумал Сесем. – Это гипноз и оптический обман. С этим всё понятно. Но как же тогда объяснить такое большое количество времени, которое я потратил на дорогу?». Голография увеличилась, и он увидел себя, идущим по дороге посреди пустыни. Его удивлению не было конца, когда он понял, что дорога двигалась одновременно с ним. Удивление сменилось весельем, и Сесем засмеялся. Юноша понял, что роботы-врачи специально создали движущуюся дорогу, чтобы вызвать у путешественника реальное ощущение бескрайности пустыни. Он увеличил фокус зрения, и увидел выстроившиеся многочисленные ряды врачей роботов, с напряжённым ожиданием смотревших на него. Сесем благодарно улыбнулся, и помахал им на прощанье. Все роботы, все, как один, ощутили его благодарность. Их глазки наполнились радостью, и они замахали в ответ своими руками-инструментами. «Удивительно, - подумал Сесем. - Они научились чувствовать». Ещё раз помахал на прощанье миллиардам врачей и продолжил путь через пустыню, которая закончилась буквально через несколько минут. Врачи-роботы сделали своё дело и отпустили его.
  Впереди простиралась бескрайняя холмистая степь, посреди которой, то тут, то там, можно было увидеть небольшие островки кустарников и невысоких деревьев. Сесем шёл и вспоминал. Теперь он помнил всё – и детство, и юность, и, конечно, своих родителей. Помнил жаркие споры с отцом по поводу предназначения человека и смысла жизни. Помнил свою убеждённость в том, что у каждого человека должен быть свой особый смысл жизни, и никто не имеет права вмешиваться в него. Помнил, что именно нежелание принять общепринятую точку зрения о том, что смыслом жизни любого человека может быть только благо всех остальных. Вспоминал Землю, друзей и родных, скучал, но необходимость убедиться в правоте или ошибочности своей точки зрения, была сильней всех его чувств. Он должен был понять, что для него главное в его жизни, для чего он живёт и будет жить дальше. Что он для этого должен был сделать конкретно, не знал, поэтому решил просто продолжать жить в этом незнакомом мире, а чтобы продолжать жить, надо прежде всего найти способ добывать себе пищу. Сесем до этого никогда не испытывал чувство голода, поэтому был неприятно удивлён его силе и неотступности. Вспоминая слова Фрама, предположил, что торговец мог сильно ошибаться, считая пустыню очень большой, поэтому путь до харчевни должен быть намного короче. Это мысль обнадёжила, и юноша ускорил шаг. Когда голод становился нестерпимым, доставал яблоко, откусывал кусок, и отправлял остаток обратно в сумку. Так он и шёл до тех пор, пока окончательно не стемнело. Заночевать решил в небольшой роще, расположенной невдалеке от дороги на вершине холма. Нашёл удобное ровное место, положил камень под голову и, утомлённый дневным переходом, заснул.
  Проснулся на рассвете. Солнце ещё не взошло, но предрассветные сумерки уже отступили, было светло и день вступил в свои права. Сесем поднялся, отряхнул от налипших травинок одежду, двинулся в путь, и вдруг услышал собачий лай. Всмотрелся в ту сторону, откуда доносился лай, и увидел харчевню, о которой упоминал Фрам. Достаточно большое одноэтажное строение, окружённое высоким частоколом, располагалось невдалеке от дороги. Рядом с харчевней находился огромный загон для овец. С десяток больших пастушьих собак охраняли загон. Их и услышал Сесем. Помня слова отца, решил передвинуть браслет с запястья, и спрятать под одеждой, чтобы не пугать реян. Зачем? Пусть относятся к нему, как к своему сородичу, иначе всё его путешествие потеряет смысл. Приняв решение, пустился в путь и уже через четверть часа стоял перед воротами харчевни. Само здание было значительно больше, чем казалось издали. Двери в саму харчевню, не менее трёх метров в высоту, были открыты настежь. Из трубы на крыше дома струился дымок. «На улице тепло, значит очаг разожгли для того, чтобы приготовить пищу», - подумал Сесем, сглотнул обильную слюну, и вошёл внутрь. В обширную комнату, занимавшую весь первый этаж, проникало достаточно света, и юноша, остановившись на пороге, увидел, что она заставлена столами и табуретами разной величины. Часть из них, скорее всего, предназначалась для великанов, а другая для простых реян. В глубине комнаты находилась большая плита, рядом с которой возился необычный реянин. Что-то среднее между реянином и великаном, но ростом не менее двух метров в высоту. Выделявшийся на спине горб подсказал Сесему, что это и есть тот самый Латиф, о котором упоминал Фрам. Хозяин не обращал никакого внимания на вошедшего и продолжал заниматься своими делами. Сесем молча наблюдал за Латифом. Наконец, хозяин оторвался от своих дел, и повернувшись к юноше, произнёс скрипучим голосом:
  - Здесь не подают нищим и попрошайкам.
  - Почему ты решил, что я нищий? – удивился Сесем.
  - Если бы у тебя были деньги, ты не торчал бы истуканом на входе, а вошёл бы внутрь и потребовал еды. Так до сих пор поступали все, кто входил в эту харчевню. А ты стоишь и не знаешь, что делать, и причина этому может быть одна - тебе нечем заплатить за еду, - усмехнувшись ответил Латиф.
  - Ты прав, Латиф, - согласился юноша. – У меня украли деньги и мне действительно нечем заплатить за еду, но я уже два дня не ел и очень голоден.
  - Что это меняет? - буркнул хозяин, и вернулся к своим делам. – Мне нет никакого дела до того, что с тобой случилось. Мои кости давно бы истлели в земле, если бы я вмешивался в чужие дела.
  - Почему?
  - Потому что моя харчевня, будь она неладна, находится на пограничной территории, и здесь может до отказа набить свою утробу и найти пристанище на ночь любой, кто проходит мимо, будь то великан или реянин. Все знают, что мать моя простая женщина, а отец – великан, поэтому никто не может требовать от меня, кого я должен привечать, а кого ненавидеть. Этим я и пользуюсь. С одной стороны это хорошо, потому что у меня нет врагов, а с другой – плохо, потому что у меня нет и друзей, но я к этому привык. Я пойду по миру, если буду кормить дармоедов и попрошаек.
  - Я не прошу кормить меня даром, - возразил Сесем. – Торговец Фрам говорил, что у тебя всегда есть работа.
  - Странно! – удивлённо повернулся к Сесему Латиф.
  - Что тебя удивляет?
  - Меня удивляет то, что ты до сих пор жив!
  - Что в этом удивительного?
  - Я ещё не встречал реянина, который проходя через тот лес, остался бы жив.
  - Почему?
  - Фрам убивает любого, кто проходит через его владения. Не сам, а его пруги. Убивает и грабит. Стая сжирает людей, а Фрам разбрасывает обглоданные кости по пустыне, а потом всем рассказывает сказки, что она полна невиданных чудовищ, которые убивают путешественников. И реяне, и генары всё понимают, но никто до сих пор не поймал его за руку. Мы ещё не дошли до того, чтобы из-за одних подозрений поджаривать преступника на костре, а жаль. Его бы вместе с семейкой я с удовольствием поджарил бы. Уж что-что, а это, поверь мне, я умею делать.
  - Меня он тоже хотел убить! – подтвердил юноша догадки Латифа.
  - Ну, вот. Я же говорил!
  - А кто такие генары?
  - Ты не знаешь, кто такие генары? – с искренним удивлением спросил харчевник.
  - Нет, - также искренне ответил юноша.
  - Странно, - с подозрением посмотрел Латиф на Сесема, и повторил:
  - Очень странно!
  - Не удивляйся Латиф, - тут же ответил юноша, и испугавшись, что может себя выдать, решил немного слукавить:
  - У меня почему-то пропала память. Я помню только то, что случилось со мной в течение последних двух дней, а до этого будто бы и не было меня.
  -  И что же ты помнишь?
  - Что я иду по улице города великанов и один из них толкает меня в лужу.
  - А что было до этого?
  - Не помню. Будто отрезало.
  - Слышал, что такое может случиться, если тебя кто-то хорошенько огреет по башке.
  - Может со мной так и произошло, но я ничего не помню.
  - Бывает, - удовлетворённый своим же объяснением, кивнул Латиф. – Генарами называют всех великанов по имени их мыслетворца.
  - А кто такой мыслетворец?
  - Ты и этого не помнишь? – опять удивился горбун, но тут же успокоился. – Хотя как ты это можешь помнить, если не помнишь ничего? Мыслетворец – это их император. Это тот, кто объясняет им, что, как и почему надо делать. Почему надо делать одно, и не делать другое, и они ему доверяют, как стадо баранов доверяет старому козлу, и живут так, как он им говорит.
  - Ты хочешь сказать, что, если он говорит им, что надо кого-то убить, то они идут и убивают, а если надо умереть, то умирают? – уточнил юноша.
  - Ну, да, - подтвердил Латиф.
  - А как живут остальные реяне?
  - Да так же и живут. У каждого народа свои мыслетворцы, хотя вроде бы все реяне, за исключением генаров, одинаковые. Старики говорят, что были времена, когда все жили вместе, пока не появились эти мыслетворцы. Никто не знает, откуда они взялись. Они и разделили народ Реи и посеяли между реянами вражду. До них никто не знал, что такое ненависть и война, а сейчас реяне боятся и не доверяют друг другу. Говорят, будто бы эти мыслетворцы потомки необычных, но я этому не верю, - уверенно заявил харчевник.
  - Почему?
  - Необычные никогда никого не убивают! С реянами, так уж точно, такого никогда не случалось. Никогда никого не грабят! Никогда не вмешиваются в дела реян. Никто не знает, зачем они это делают, но они только наблюдают.
  - Ты рассказываешь удивительные вещи, Латиф, но они не могут утолить мой голод, - напомнил Сесем цель своего прихода.
  - Я могу накормить тебя, если ты согласишься стать моим пастухом. Я буду кормить тебя в течение месяца и дам тебе припасы на дальнейшую дорогу при условии, что у тебя не пропадёт ни одна овца. Если же ты не уследишь за стадом, и я не досчитаюсь хоть одной головы, то ты будешь пасти ещё месяц.
  - А если у меня каждый месяц будет пропадать овца, то я до конца жизни буду пасти твоё стадо? – разгадав уловку, спросил юноша.
  - Тебя никто не заставляет, - безразлично отреагировал Латиф. – Можешь убираться на все четыре стороны, но хочу предупредить, что до конца пограничной зоны ещё три дня пути, и больше ты никого не встретишь. Если хватит сил, то можешь идти, никто тебя не держит.
  - А где же твой прежний пастух?
  - Он исчез. Вчера. Ушёл утром со стадом, а вечером не вернулся. Вместе с ним пропало две овцы, - угрюмо сказал Латиф.
  - Думаешь он их украл? – высказал догадку Сесем.
  - Нет. Я не знаю, что с ним случилось, но только не это, - убеждённо отреагировал харчевник.
  - Почему ты так уверен?
  - Все окрестности полны стаями пругов. На реян они не нападают, но, если учуют запах свежего мяса, то тебя уже ничего не спасёт. Это знают все.
  -  Ну, что ж. Выбора у меня, как видно, нет, но сначала ты накормишь меня, - согласился Сесем, садясь за стол.
  - Конечно, накормлю. Но прежде, я хочу тебе напомнить, что ты, согласившись на мои условия, не сможешь отказаться от них.
  - Никогда?
  - Только, если вместо тебя согласиться пасти овец кто-то другой.
  - Хорошо, - кивнул Сесем.
  Ответ юноши удовлетворил Латифа. Харчевник, взяв с полки большую глиняную миску, наполнил её какой-то едой, и со словами «Не подавись!» поставил перед Сесемом. От посудины шёл такой отвратительный запах, что юноша, скорчив от отвращения лицо, невольно отпрянул.
  - Ты решил отравить своего пастуха, Латиф?
  - Жри, что дают, неблагодарный. А не хочешь, ступай пасти голодным. Тебя никто не заставляет.
  - Откуда этот отвратительный запах? –   не обращая внимания на слова Латифа, спросил юноша.
  - Это - целебный корень зузу. Я всегда добавляю его в еду.
  - Зачем?
  - Он делает реянина бесстрашным и выносливым.
  - Точно?
  - Так говорят.
  - А сам ты его ешь?
  - А мне-то зачем? Мне не надо три дня идти по степи и по ночам отбиваться от пругов, а здесь мне никто не угрожает.
  - Я тоже обойдусь без зузу, - решительно заявил Сесем, поняв, что целебный корень оказывает какое-то наркотическое действие.
  - Как хочешь, - на удивление быстро согласился харчевник, забрал миску, и принёс взамен варёную баранину.
  Юноша удовлетворённо кивнул головой и с жадностью принялся за еду. Трапеза проходила в молчании. Латиф занимался своими делами, изредка бросая взгляд на юношу, а тот уплетал баранину, забыв обо всём на свете.
  - Не помню, ел ли я в своей жизни что-нибудь вкуснее этой баранины, - закончив с едой, провозгласил Сесем.
  - Ты вообще ничего не помнишь, - отреагировал харчевник, не очень-то скрывая, что ему приятна похвала юноши.
  - Что мне делать дальше, хозяин? – спросил юноша, поднимаясь из-за стола.
  - Выгоняй овец и иди с ними на пастбище.
  - А где оно, это пастбище?
  - Стадо всегда ходит за вожаком. Иди и ты вместе со стадом.
  - Когда возвращаться обратно?
  - Всё сделает вожак. Твоя задача следить за тем, чтобы стадо не разбредалось, да чтобы кто-нибудь не своровал овец. Пойдём пересчитаем, - приказал Латиф, и они отправились в загон.
   Глава 7
   Подойдя к загону, Сесем мгновенно определил количество овец, и назвал цифру. Латиф удивился, но согласился с юношей только тогда, когда пересчитал сам, выгоняя одну овцу за другой.
  - Удивительная у тебя память, - с подозрением посмотрел на юношу горбун. – То ты ничего не помнишь, то сразу можешь пересчитать всё стадо.
  - Я и сам ничего не понимаю, Латиф, - согласился юноша. – Будто бы всё мне известно, а что толком известно, не знаю.
  - Хорошо, - удовлетворился ответом Латиф. – Надеюсь ты не забудешь, что за каждую потерянную овцу ты должен будешь месяц пасти это стадо.
  - Не забуду, - ответил Сесем. – Но как же быть с собаками? Они ведь совсем не знают меня и не будут слушаться.
  - О собаках беспокойся меньше всего. Охранять стадо – это всё, что они умеют. Я бы отпускал стадо на пастбище и без пастуха, но с кого тогда спрашивать, если пропадёт овца? Иди и помни, о чём мы договорились, – напутствовал напоследок Латиф, и юноша устремился догонять удаляющееся стадо, впереди которого важно шествовал старый бородатый козёл. «Почему именно козлы ведут стадо, и откуда они знают, куда нужно идти? – подумалось Сесему. - Ну, ладно козлы. Идут, куда хотят. А вот почему овцы безропотно следуют за ними? Загадка!» Подумав немного, юноша отбросил эти мысли, и догнав стадо, пошёл вслед за ним.
  Шли до тех пор, пока харчевня не скрылась за холмами. Только тогда вожак остановился и принялся щипать траву. Тем же занялись и овцы. Сесем, чтобы лучше видеть всех овец, взобрался на холм и уселся на самой вершине.
  В безоблачном небе светило солнце, но жарко не было. Юноша сидел и думал о том, что сказал ему отец, копался в своих мыслях, пытаясь найти ответ, что же ему на самом деле хочется, но этих «хочется» было столько, что запутался, не понимая, какое из них главное. Все казались главными. Сейчас, например, после сытной еды главным было желание поспать. Сопротивлялся как мог, но веки сами собой закрывались, и он задремал. Его разбудил громкий собачий лай. Открыв глаза, Сесем не сразу смог сообразить, где находится, с непониманием смотрел по сторонам, но вспомнив, тут же обратил внимание на то, что одна овца, не обращая внимания на собак, которые отчаянно пытались загнать её обратно в стадо, опустив голову, уходила прочь. Её поведение можно было сравнить с поведением собаки, идущей по следу. Юноша наблюдал за этой картиной до тех пор, пока не вспомнил о своих обязанностях. Он разволновался, запустил дрон с видеокамерой, и перед ним предстала вся картина окрестностей. На вершине ближайшего холма он увидел спрятавшегося в небольшой рощице реянина, а в низине ещё одного и двух генаров, сидящих у костра. Один из великанов наматывал на палку верёвку, прятавшуюся в густой траве и тянувшуюся через холм к стаду, а прятавшийся в роще реянин подавал ему какие-то знаки. Сесем увеличил масштаб и обнаружил, что овца идёт за каким-то предметов, привязанным на конце верёвки. Идёт также, как следовал бы осёл, за привязанной впереди морковкой.
  Дальнейшая участь овцы для юноши была совершенно понятна, но также очевидны были и последствия для него самого, поэтому он вскочил и бросился по холму к рощице, где прятался разбойник. Увлечённый реянин не заметил, как Сесем подобрался вплотную. Между тем овца добрела, наконец, до хитрецов, которые её тут же схватили и стреножили. Один из великанов принялся точить о камень огромный нож, другой стал готовить вертел, а реянин побрасывать дрова в костёр. Все были заняты своими делами и не обратили внимание на приближающегося собрата, за которым, не скрываясь, следовал Сесем.
  Подняв голову, великан, точивший нож, воскликнул:
  - Кого ты притащил с собой, Обар? Этой овцы хватит только на то, чтобы не умереть с голода. Зачем нам лишний рот?
  Реянин, к которому обратился великан, обернулся и, увидев за своей спиной Сесема, удивился:
  - Я не знаю, Верес, откуда он взялся. Как из-под земли вырос. И мы не обязаны делиться с ним.
  - Как же не обязаны? А законы предков? – спросил великан.
  - Законы существуют для тех, кто живёт с мыслетворцами, а мы сбежали и выбрали другой путь, поэтому у нас эти законы не действуют, - ответил Обар.
  - От мыслетворцев мы действительно сбежали, но куда мы можем сбежать от наших предков? – вопросительно посмотрел Верес на реянина.
  Обар пожал плечами, не зная, что ответить и опустил голову. Удовлетворившись этой победой, Верес перевёл взгляд на Сесема и спросил:
  - Кто ты и как здесь оказался?
  Юноша хотел ответить, но тут содрогнулась земля. Толчок был такой сильный, что всех без исключения подкинуло вверх, и они повалились с ног. Через несколько секунд толчок повторился. Внезапно выросла огромная тень, а вслед за тенью показалась невероятной величины, метров двадцати в высоту и столько же в ширину, жаба. Остановившись, жаба замерла на некоторое время, затем поднялась на задние лапы и приставила козырьком переднюю лапу к глазам, всматриваясь вдаль. Не увидев, видимо, то, что искала, опустилась на землю и горько вздохнула.
  - Опять я заблудилась, - произнесла обречённым голосом жаба, хотела продолжить путь, но почему-то не смогла этого сделать. Повторила попытку, но какие-то силы сковали её тело. Она подёргалась, пытаясь прыгнуть, но не могла сдвинуться с места. Поняв, что происходит что-то странное, стала осматриваться и увидев Сесема, сказала:
  - Отпусти меня, необычный. Ничего во мне интересного нет, – потом обиженно добавила:
  - И не жаба я, а лягушка!
  - Ступай себе с миром, лягушка! – ответил удивлённый юноша. Его недоумение можно было понять. С таким живым существом он ещё не встречался, и, чтобы получше рассмотреть, создал вокруг лягушки силовое поле и приковал к земле. Но удивило его не то, что силовое поле оказалось настолько действенным, а то, что лягушка, во-первых, умела говорить; во-вторых, каким-то непостижимым образом узнала, что он – необычный, и именно он является причиной того, что она не может двигаться дальше, а, в-третьих, прочитала его мысли. Каким образом?
  Сесем убрал силовое поле. Жаба-лягушка облегчённо вздохнула, благодарно кивнула, и прыгнула, приземлившись в добром километре от них. Ещё четыре прыжка, и она скрылась из вида.
  Несколько минут длилось гробовое молчание. Удивление всех свидетелей этого необычного происшествия было настолько велико, что никто не мог вымолвить ни слова. Первым опомнился Сесем:
  - Что это за чудо? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
  - Мы не знаем, - хором ответили реяне. Они безоговорочно поверили в то, что перед ними необычный.
  - Понятно, - кивнул головой юноша. – А теперь рассказывайте, кто вы такие и почему крадёте овец у Латифа.
  - Мы сбежали от наших мыслетворцев, необычный, - ответил молчавший до этого Обар.
  - Почему? – заинтересовался Сесем.
  - Они заставляют нас ненавидеть и убивать друг друга, а мы не хотим этого делать, - пояснил всё тот же Обар.
  - Ваше желание похвально, но я не слышал, чтобы где-нибудь воровство было признано добрым делом.
  - Ты прав, необычный, но у нас нет другого выхода.
  - Почему же нет? Можно работать у Латифа и жить честно.
  - Я так и поступал до тех пор, пока не встретил моих новых братьев, - сказал Обар. - Я был у Латифа пастухом, но, когда увидел обессиленных и умирающих от голода реян, понял, что должен их спасти. Я зарезал две овцы и накормил братьев. Возвратиться к харчевнику после этого я уже не мог, иначе стал бы его рабом навечно, поэтому остался с ними.
  - Ясно, - понимающе кивнул Сесем. – А почему вы собрались именно здесь?
  - Это пограничная территория и в этих местах нет власти мыслетворцев. Только здесь мы можем не опасаться того, что нас заставят убивать друг друга.
  - Теперь мне всё понятно, но воровать – не меньшее зло, чем убивать, поэтому развяжите овцу и следуйте за мной – приказал юноша.
  - Куда, необычный? – испуганно спросили реяне.
  - К Латифу, - коротко ответил Сесем.
  - Чтобы стать его рабами?
  - Почему же так сразу рабами? Ничего не рабами. Будете работать у него. А если будете работать, значит вам не будет грозить голодная смерть и не надо будет воровать. Со временем обзаведётесь семьями, появятся дети и станете жить, как одна большая семья.
  - Ты говоришь, как мыслетворец. Будто бы заранее знаешь, что должно случиться.
  - Я не знаю, что случится, а что нет. Я хочу, чтобы вы больше не воровали и всё! Я хочу, чтобы вы поняли, что это бессмысленно! Вы подумали о том, что будете делать, когда съедите всех овец? Съедите самого Латифа?
  - Мы об этом не думали, - признались реяне.
  - Чтобы жить, надо работать! Надо растить животных, сеять хлеб, охотиться, ловить рыбу. И чем больше и усердней вы будете заниматься этим, тем больше будет ваш достаток. Согласны?
  - Согласны, - нехотя кивнули разбойники.
  - А если согласны, тогда развязывайте овцу, и следуйте за мной, - приказал Сесем.
  Необычные – не мыслетворцы. Ослушаться необычного? Об этом, как о чём-то неслыханном, реяне даже не задумывались, поэтому безропотно развязали овцу, собрали свои нехитрые пожитки и отправились за Сесемом. Сторожевые собаки, усердно виляя хвостами, радостно встретили Обара. Одна из них куснула сбежавшую овцу, загнала её обратно в стадо, и присоединилась к остальным. Сесем сообщил реянам, что придётся потерпеть до вечера, когда вместе со стадом вернутся в харчевню. Тогда-то они и смогут утолить голод. Так бы, наверно, и произошло, если бы не раздался тревожный звук, издаваемый то ли трубой, то ли рогом.
  - У Латифа беда! – воскликнул Обар. – На него напали.
  - Обар остаётся со стадом, а все остальные – за мной! - крикнул Сесем и побежал в сторону харчевни. Реяне последовали за ним.
  Взобравшись на последний перед харчевней пригорок, юноша на секунду остановился, увидев, что горбун, прислонясь спиной к стене, размахивает огромной оглоблей, пытаясь отбиться от нападавших. Их было не менее десяти – трое конных и пешие. Все они были вооружены мечами и секирами, размахивали ими, пытаясь поразить Латифа, но тот яростно размахивал дубиной, не давая приблизиться. Тактика нападавших была предельно проста – измотать горбуна. При всей недюжинной силе харчевника, было понятно, что когда-нибудь он устанет, и тогда они возьмут его, что называется, голыми руками, поэтому разбойники только делали вид, что нападают, вынуждая Латифа реагировать на каждую такую попытку.
  Остановив спутников, Сесем приказал великанам вырвать из частокола две жердины побольше и использовать их вместо оружия, а огромный нож, который был у Вереса, отдать Туску, второму реянину, и не шуметь, а скрытно и неожиданно напасть на разбойников сзади. Такое нападение будет для них полной неожиданностью. Они-то уверены, что прийти на помощь Латифу некому. До ближайшего жилища не менее суток пути.
  - Почему ты не остановишь их сам? – спросил, не удержавшись, Верес.
  - Надо, чтобы помогли Латифу именно вы. Только тогда он поймёт, что без вас не сможет в дальнейшем обойтись, - ответил Сесем.
Верес пожал плечами, но спорить не стал.
  Сесем начал спускаться с холма, и все последовали за ним. Подойдя к высокому частоколу, не менее двух метров высоты, великаны вырвали из земли по жердине и, пригнувшись, чтобы заранее не обнаружить себя, пошли вдоль забора. Разбойники, увлечённые нападением, не обращали внимания на то, что творилось вокруг и очень скоро пожалели об этом. Выскочившие из-за частокола великаны и реянин с Сесемом с громкими криками бросились на нападавших. Испуг разбойников был так велик, что они без всякого сопротивления, побросав оружие, бросились наутёк.
  - Я уже попрощался с жизнью, - тяжело дыша, пробормотал Латиф, когда спасители подбежали к нему. Глаза его продолжали гореть яростью и отчаянием. Осознав, что опасность миновала, он расслабился, и стал сползать по стене на землю.
  - Кто это такие, и почему они на тебя напали? – спросил Сесем.
  - Шайка разбойников, - ответил, отдышавшись, Латиф. – Это первое нападение, Сесем. До этого ни разу в жизни такого не случалось. Ни разу, - повторил харчевник. – Моя харчевня стоит здесь уже больше двухсот лет, и за это время никто и никогда не нападал на неё. Если бы вы не пришли мне на помощь, то мне бы пришёл конец. Не знаю, кто вы и откуда появились, но я вам обязан жизнью, поэтому готов стать вашим рабом.
  - В этом нет никакой необходимости, Латиф, - успокоил горбуна Сесем.
  - Как же нет необходимости? – возразил Верес. – Это законы предков. Если ты спас кому-нибудь жизнь, то спасённый должен стать твоим рабом.
  - Не странно ли Верес? – обратившись к великану, спросил юноша.
  - Что в этом странного, необычный? – не понял Верес.
  - И часа не прошло с тех пор, когда ты и твои товарищи пытались украсть у Латифа овцу, чтобы не умереть с голода, а теперь хочешь, чтобы он стал твоим рабом? – укорил великана Сесем.
  - Не я это придумал, необычный! Это – законы предков! – не согласился Верес.
  - Больше такого закона не будет! – провозгласил юноша.
  - Но почему? – разом воскликнули реяне.
  - Кто устанавливает законы, Верес? – спросил юноша.
  - Мыслетворцы! – ответил великан.
  - А до мыслетворцев?
  - Предки.
  - А кто такие предки?
  - Наши деды и отцы?
  - То есть, простые люди?
  - Ну, да, - подумав, согласился великан.
  - Тогда ответь мне на вопрос: может ли простой человек ошибаться?
  - Может, - нехотя согласился Верес.
  - Вот об этом я и говорю. Будет ли человек поступать также, если поймёт, что делал что-то неправильно?
  - Нет.
  - Значит надо исправить ошибку.
  - Но как, необычный?
  - Рабство – зло, Верес! Вы только что спасли человека от смерти, предотвратив совершение зла, но тут же сами хотите заменить одно зло другим, обратив его в рабство. Это не имеет смысла, потому что зло будет продолжать существовать.
  - А что же делать?
  - Что делать? Надо понять, что нельзя требовать платы за совершённое доброе дело. Только тогда вы когда-нибудь сможете добиться справедливости, которую ищете. Это должно стать вашим новым законом!
  - Ты шутишь, необычный?
  - Нет, Верес. Более серьёзных вещей я ещё никогда не говорил.
  - Это так удивительно! – задумчиво произнёс великан.
  - Это будет удивительным до тех пор, пока вы не поймёте мою правоту и не привыкните к этому.
  С интересом наблюдавший за диалогом Латиф поднялся с земли и с укором спросил у юноши:
  - Почему ты не сказал мне, что ты – необычный, Сесем?
  - Зачем? – спросил юноша.
  - Потому что на Рее никто с необычных не имеет права брать денег, - заявил харчевник.
  - Это тоже закон?
  - Да, - подтвердил горбун.
  - Его установили ваши предки?
  - Нет.
  - А кто?
  - Мыслетворцы.
  Сесем тут же вспомнил о непонятной ранее фразе Ахмета «Зачем необычному деньги?». Теперь всё встало на свои места.
  - Это не имеет никакого значения, Латиф, - успокоил харчевника юноша.
  - А что имеет?
  - То, что я вам только что сказал.
  - Всё тобою сказанное звучит красиво, но я не могу этого принять, потому что ты, необычный, не имеешь права устанавливать законы.
  - Ты хочешь сказать, что не будешь следовать тому, что я только что говорил?
  - Да, - ответил Латиф. – Я буду выполнять законы предков.
  - Ну, что ж! Воля твоя! – подумав немного, произнёс Сесем. – Только что я спас твою жизнь. Ты согласен с этим?
  - Согласен, - угрюмо согласился харчевник, догадавшись, к чему клонит юноша.
  - По закону предков ты будешь моим рабом, и я объявляю об этом при свидетелях.
  - Слушаюсь, господин! – обречённо склонил голову горбун.
  - Эти реяне, что вместе со мной спасли твою жизнь, будут жить и работать вместе с тобой, и ты будешь относиться к ним как к братьям и, если придётся, делить с ними последний кусок хлеба. Ты меня понял, Латиф?
  - Понял, господин, - безропотно согласился харчевник.
  - А вы? – обратился Сесем к стоящим рядом с ним реянам. – Готовы ли вы стать братьями Латифу, жить, трудиться и делить с ним последний кусок хлеба? Готовы ли вы отдать за него и друг за друга жизнь, если на вас нападут неприятели? Или вас за воровство тоже надо сначала объявит рабами?
  - Готовы, готовы! – поспешно согласились реяне.
  - Вы дали слово, и всякий, кто посмеет нарушить его, будет изгнан! Это - ваш новый закон! - торжественно произнёс юноша, и все присутствующие в знак покорности склонили головы.
  - Верес! – приказал юноша великану. – Сходи за Обаром и вместе пригоните стадо.
   Глава 8
  - Латиф! – повернулся Сесем к харчевнику. – Приготовь ужин.
  - Слушаюсь, господин! – произнёс горбун с такой покорностью, будто всю жизнь был рабом.
  - А вы, - обратился он к остальным, - наведите порядок во дворе. Прежде всего соберите оружие. Оно вам может пригодиться. А потом почините частокол и ворота. Инструмент возьмите у Латифа.
  Реяне беспрекословно подчинились приказанию. Взяли инструмент у харчевника, и принялись за починку разрушенных ворот и частокола. Сесем помогал им, чем мог. Через полчаса послышалось блеяние овец. Юноша поднял голову и увидел приближающееся стадо. Обар и Верес, заперев овец в загоне, принялись помогать остальным. Через час работа была закончена. Сложили у дверей в харчевню инструменты и вошли. Посреди комнаты Латиф поставил самый большой стол, за который и уселись реяне. Место во главе стола занял Сесем. Трапеза проходила в молчании. Закончив есть, юноша поднялся из-за стола. Реяне последовали за ним.
  - Почему ты ничего не сеешь, Латиф? – спросил Сесем у харчевника.
  - Нет необходимости, - ответил Латиф. – Два раза в месяц мне привозят припасы: муку, овощи и фрукты, поэтому в этом нет никакой нужды.
  - Теперь такая нужда появилась, и тебе придётся заняться сельским хозяйством, - сказал юноша.
  - В этих местах так мало воды, что едва хватает напоить овец, господин, - отрицательно покачал головой горбун. – Харчевня появилась здесь потому, что кто-то из моих предков обнаружил родник и построил дом. Сначала он просто разводил овец, а потом решил построить харчевню, но о том, чтобы что-то выращивать не было и речи из-за отсутствия воды.
  - Где родник, Латиф? Пойдём, посмотрим, - приказал юноша.
  - Слушаюсь, господин, - поклонился харчевник и пошёл в сторону загона.
Все последовали за ним. Обогнув загон, горбун прошёл ещё метров пятьдесят, остановился у валуна, не менее метра в диаметре, сдвинул его с места, ухватился обеими руками за дёрн и с усилием оторвал небольшой четырёхугольный пласт от земли, под которым и находился родник.
  - Мои предки специально спрятали родник, чтобы никто не позарился. Желающих захватить ничейные земли много, но это теряет смысл, когда нет воды. Много раз у меня пытались выведать, как я обхожусь без воды, но я никому не открыл секрета. Теперь в этом нет смысла. Я стал твоим рабом, необычный, и теперь тебе надо принимать решения, - безучастно произнёс Латиф.
  Не ответив на слова горбуна, Сесем поднял левую руку, и в воздухе заискрилось голографическое изображение подземной реки. Реяне, впервые увидев голографию, не на шутку перепугались и повалились на колени.
  - Встаньте! – приказал Сесем. – Ничего страшного в том, что вы видите, нет. Под этими холмами течёт огромная река. Можно расширить щель, по которой вода выходит на поверхность, и тогда у вас будет достаточно влаги для полива полей и огорода. Отойдите подальше! – приказал Сесем.
  Реяне и Латиф попятились. Юноша направил левую руку на родник, и прямо из руки вырвался голубой луч, который взорвал родник. Из образовавшейся пробоины, около метра в диаметре, мощным потоком хлынула вода. Реяне радостными криками приветствовали появление воды, которая стала стремительно разливаться, заполняя низину. Буквально через несколько минут образовался большой пруд, который стал увеличиваться прямо на глазах. Сесем подошёл ближе, чтобы внимательней рассмотреть результат своей работы, опустил руку в поток, из которого тут же выскочила чудовищных размеров рыба и попыталась схватить юношу. Полная острейших зубов пасть клацнула в сантиметрах от руки Сесема, едва успевшего отскочить в сторону. Величина хищницы была такова, что она своим телом, как пробкой, полностью перекрыла тут же иссякший поток воды. Чудовище дёргалось и изгибалось, пытаясь сдвинуться с места, но ничего не получалось. Напуганы были все – и реяне, и Сесем.
  - Что это необычный? – дрожащим голосом спросил Латиф.
  - Это просто рыба, харчевник, - как можно более спокойным голосом ответил Сесем. – Хищная рыба.
  - А что такое рыба? – продолжил горбун.
  - Рыбы – это такие существа, которые живут в воде, - попытался как можно более понятно объяснить Латиф.
  - Разве такое бывает? – вступил в разговор Верес.
  - Конечно, - подтвердил Сесем и спросил:
  - Вы удивлены тому, что в реках, озёрах и океанах существует жизнь?
  - Мы не знаем, что такое реки, озёра и океаны, потому что их нет на Рее, - ответил за всех Латиф.
  - Я об этом ничего не знал, - признался юноша.
  - И что нам делать с этим существом? – спросил харчевник, указывая на хватающую пастью воздух хищницу.
  - Пока ничего, - ответил Сесем. – Если существует одна хищная рыба, то есть и другие. Когда они обнаружат её, то просто-напросто сожрут, и откроют дыру. Вода вновь хлынет на землю и может затопить всё вокруг, поэтому надо или попытаться вытащить рыбу из дыры, или отрубить видимую часть, а дыру заткнуть этим валуном, - указал Сесем на лежащий рядом с дырой камень.
  - У тебя есть железные крюки, Латиф? – обратился к харчевнику юноша.
  - Сейчас принесу, - тут же отозвался горбун, и бросился к харчевне.
  - Захвати пару секир, - крикнул вслед юноша.
  Латиф вернулся через пять минут, держа в руках большие железные крючья и несколько секир. Хищная рыба, между тем, перестала подавать признаки жизни, и реяне, глядя на неё, осмелели. Большие железные крючья вогнали в бока хищницы, и с помощью верёвок, привязанных к ним, стали тянуть. После нескольких неудач рыбу всё-таки удалось вытащить полностью, и вода вновь хлынула на землю. Верес по приказу Сесема схватил лежащий рядом валун и заткнул им дыру, и только потом все с удивлением стали рассматривать невиданное чудовище. Не менее четырёх метров длиной с огромной пастью, заполненной острейшими зубами, мёртвое чудовище вызывало страх. И даже прибежавшие пастушьи собаки только злобно рычали, но не смели приблизиться к рыбе.
  - Что с ней делать, необычный? – после продолжительного молчания спросил харчевник.
  - Приготовить ужин, Латиф, - ответил Сесем.
  - Её можно есть? – на всякий случай поинтересовался горбун.
  - Не только можно, но и нужно, - уверенно провозгласил юноша. – Не пропадать же такому добру.
  - А как готовить?
  - Так же, как ты готовишь баранину. Можно и варить, и жарить. Нужно только разделать её, отрубить голову, плавники и очистить от внутренностей.
  - А их куда?
  - Накормишь собак, Латиф.
  Харчевник молча кивнул головой, взял в руки острейшую секиру и несколькими сильными ударами отсек чудовище голову, на которую тут же, как по сигналу, набросились осмелевшие собаки, принявшиеся яростно её терзать, таская по земле. Той же секирой Латиф отсёк плавники и хвост, и с помощью Обара перевернул рыбу на спину. Оставив секиру, вытащил из-за пояса длинный нож и вспорол живот, из которого тут же вывалились внутренности. Очистив рыбу, вернулся к секире и стал рубить рыбу на большие куски. Покончив с этим занятием, подозвал реян и, вручив каждому по большому куску, приказал нести в харчевню. Затем с помощью Сесема собрал оружие и крюки и, передав часть из них юноше, пошёл к дому. Сесем последовал за ним.
  Теперь прямой дороги не было. Вылившаяся вода образовала большой пруд, не менее ста метров в диаметре. Чтобы дойти до харчевни, пришлось его огибать.
  - Что будет с водой, Сесем? – спросил Латиф.
  - Пусть тебя это не беспокоит, Латиф, - ответил Сесем. - Скорее всего она впитается в землю. Обычно на это уходит несколько дней.
  - А что дальше?
  - Дальше вам надо построить жилище для твоих собратьев.
  - Для этого нужны материалы, которых у меня нет, необычный.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Хотя бы лес.
  - Это не проблема, Латиф! – воскликнул юноша. – Лес вы можете взять у моего раба Фрама. Ты знаешь, кто такой Фрам?
  - Кто же не знает этого кровожадного убийцу?
  - Он и меня хотел убить, - подтвердил Сесем мнение харчевника.
  - За что?
  - Я попросился к нему на ночлег, но он отказал мне, предложив переночевать в лесу, а под утро на меня попыталась напасть свора его пругов, но я разогнал их.
  - Поэтому он стал твоим рабом?
  - Нет, Латиф, не поэтому. Он не успел покинуть город великанов. Я освободил его, и спас от смерти.
  - Понятно, - кивнул головой харчевник.
  - А мне – нет, - неожиданно произнёс Сесем.
  - Что тебе непонятно, необычный?
  - Мне непонятно, почему вы не накажите его, если знаете, что он убийца?
  - За что? Никаких доказательств нет, необычный. Только догадки. Почти на всех проходящих через его лес путешественников ночью нападают пруги, и мало кому удаётся спастись. Но пруги нападают везде. В этих холмах, что окружают харчевню, тоже бродит несколько кровожадных стай, но это же не значит, что они нападают по моему желанию. Встреча с ними – это всегда битва не на жизнь, а на смерть. Если бы ты не был необычным, я никогда не поверил бы, что пруги тебя испугались, и тебе удалось разогнать их. Я впервые слышу о таком. Они не ведают страха, но нападают только ночью. Днём они спят.
  - Почему же не верят, что они могут нападать по приказу Фрама?
  - Ещё никому не удавалось приручить их, необычный.
  - И что это доказывает?
  - Ничего.
  - Тогда почему вы его подозреваете?
  - Потому, что его семья уже несколько веков живёт в лесу, и ни один из его предков не пострадал от пругов. Ни один. Разве можно объяснить это простой случайностью?
  - Таких случайностей не бывает, Латиф.
  - Вот и я о том же. Но теперь ничего доказывать и не надо. Никто на Рее не имеет права нападать на необычного. Никто на Рее не требует от необычного каких-то доказательств. Вполне достаточно твоего свидетельства, Сесем, и его накажут, - сказал горбун, подходя к харчевне, где их уже поджидали остальные реяне.
  - Фрам – мой раб, Латиф, и мне решать, как с ним поступить, - решительно заявил юноша. Горбун только кивнул в знак согласия.
  Сложив инструмент в сарай, Латиф зашёл в помещение и вскоре вернулся с большими посудинами, похожими на казаны, в которые и сложили куски рыбы. Затем Латиф принес пару вёдер и попросил Обара сходить за водой, а сам стал разводить огонь в жаровне, стоящей во дворе. Рыбу промыли и разрезали на более мелкие куски, посолили, нанизали на железные прутья-шампуры и разложили их на жаровне. Аппетитный дымок стал разноситься по окрестностям. Это обеспокоило Латифа. Он принёс оружие и приказал всем быть на чеку. Начало смеркаться и запах мог привлечь пругов, да и не только их, судя по недавнему нападению разбойников. Латиф, как повар, первый попробовал на вкус жаренную рыбу, удовлетворённо крякнул, и раздал шампуры изголодавшимся товарищам. Реяне, к которым присоединился и Сесем, с жадностью принялись за ужин. Необычный вкус так понравился, что решили пожарить оставшуюся рыбу. Уговаривать никого не пришлось. Все с удовольствием помогали Латифу.  Насытившись, сложили остатки в казаны, и отнесли в харчевню.
   Глава 9
  После сытного ужина собрались в центральном зале харчевни и расселись, кто где захотел. Первым заговорил Сесем:
  - Кто-нибудь из вас знает реянина по имени Дедал?
Собравшиеся разом зашумели, но ответил один Латиф:
  - Кто же его не знает, господин? Дедал – полководец реян. Если бы не он, то реяне давным-давно стали бы рабами генаров.
  - Странно, - задумчиво произнёс юноша.
  - Что тебя удивляет, господин? – спросил Латиф.
  - Мне он показался простым реянином, - ответил Сесем.
  - Он и есть простой реянин, и полководцем становится только тогда, когда генары нападают на реян, - сказал горбун.
  - Тогда совсем непонятно, - ещё больше удивился юноша.
  - Что тебе непонятно, господин?
  - Полководец должен постоянно обучать солдат воинскому искусству, иначе необученная армия в любом сражении будет терпеть поражения.
  - Так оно и было до того, как полководцем стал Дедал. Генары всегда побеждали реян, потому что не только значительно превосходят их силой, но и лучше владеют оружием. Мыслетворец Генар очень хорошо обучал своих воинов, и реяне терпели постоянные поражения, а он захватывал всё новые и новые земли. Реяне стали отчаиваться и терять мужество.  Среди них даже стали рождаться такие настроения, что они обречены на гибель или рабство. Так продолжалось до тех пор, пока не появился Дедал.
  - Что же изменилось с его появлением?
  - Он перестал воевать и генары начали терпеть поражения.
  - Каким образом можно перестать воевать и выигрывать битвы?
  - На Рее нет таких животных, которые могли бы вынести тяжесть генаров, господин, и их воины передвигаются только пешком. Как только войско генаров отдалялось от столицы, Дедал посылал большой отряд конных воинов, и они перекрывали дорогу между войском и городом, не давая возможности подвоза продовольствия. Основные войска реян перестали вступать в битвы с генарами, и стали делать вид, что отступают, вынуждая преследовать их. Через какое-то время у генаров кончались продукты, и они, под угрозой голодной смерти, вынуждены были возвращаться домой. И что бы не придумывал мыслетворец Генар, Дедал всегда находил такое решение, при котором, не вступая в битву, вынуждал генаров возвращаться домой. Ходят слухи, что Генар выходит из себя при одном упоминании о Дедале.
  - Почему же он не захватил его во время недельного перемирия, ведь, находясь в Модасе, Дедал ни от кого не скрывался?
  - Если бы Генар так поступил, то нарушил бы законы, которые сам же и установил. Тогда бы перестали верить ему самому, и он лишился бы власти.
  - Понятно, - кивнул головой Сесем. – Так как же я всё-таки могу отыскать Дедала?
  - Нет ничего проще, - ответил всё тот же Латиф. – Совсем недалеко отсюда, в шестичасовом переходе, начинаются горы, через которые ведёт одна единственная дорога. На первом же перевале ты найдёшь дом, в котором живёт брат Дедала со своей семьёй. Чаще всего Дедала можно найти там. Он помогает брату собирать волшебный корень окко. Работа очень опасна, потому что корень растёт в труднодоступных местах, и не у каждого хватит смелости подниматься по отвесным скалам. Не один реянин нашёл уже смерть в этих местах, собирая корень, поэтому желающих подвергать свою жизнь опасности единицы. Они ходят по маршрутам известным только им одним, но очень редко делают это в одиночку. Обязательно нужен помощник. О смелости и находчивости этих людей ходят легенды. Именно поэтому, кстати, Дедал и стал полководцем.
  - Ясно, - сказал Сесем. – Завтра утром я покину вас, но прежде, чем уйти, надо подумать о том, как вы будете дальше жить.
  - Мы – твои рабы, необычный, - сказал Латиф. – Что прикажешь, то и будем делать.
  - Я не знаю Реи, Латиф, поэтому будет лучше для всех, если решение мы будем принимать сообща, - не согласился юноша. – Давайте устраиваться на ночлег, а решение будем принимать завтра. Как говорят на моей Родине: «Утро вечера мудренее!», - закончил Сесем и поднялся. За ним поднялись остальные.
  - Надо установить ночное дежурство, Латиф, - обратился юноша к харчевнику.
  - Зачем? – не понял горбун.
  - Те, кто напали на тебя сегодня, могут вернуться под покровом ночи, чтобы отомстить, - пояснил Сесем.
  - Ночью? – усомнился харчевник. – До сих пор в этой местности ночью никто не ходил, потому что все опасаются пругов.
  - До сих пор никто на тебя не нападал вообще, Латиф, однако сегодня это случилось, - парировал юноша.
  - Можно я буду охранять харчевню? – спросил молчавший до этого великан по имени Дрок.
  - Почему именно ты? – спросил Сесем.
  - Я – воин, и ничего, кроме как воевать, делать не умею, - ответил генар.
  - Ну, вот и хорошо, - согласился юноша. - Дай ему оружие, Латиф, и покажи остальным, где располагаться на ночлег.
Харчевник молча удалился, и через минуту вернулся, держа в руках огромный меч и такую же большую секиру.
  - Откуда у тебя это оружие, Латиф? – спросил Дрок.
  - Все хотят есть, Дрок, но не у всех имеются деньги. Этим оружием расплатился один генар за запас еды. Не в моих правилах отказываться от вещей, которые могут когда-нибудь пригодиться, поэтому я и согласился обменять оружие на еду. Я не стал интересоваться, куда он направлялся, но судя по тому, сколько ему требовалось пищи, очень далеко. Может быть тоже хотел заняться поиском окко? Кто знает? Но он ещё не возвращался, хотя давно уже должен был бы вернуться, - закончил Латиф.
  - Вот оно и пригодилось, - похвалил предусмотрительного харчевника Дрок.
  - Не видать удачи тому, кого ничему не учит жизнь, - философски отреагировал на похвалу Латиф. – Лучше всего спрятаться в загоне для овец. Он расположен на холме, выше харчевни, и оттуда тебе будет видна вся окрестность. Если ты не будешь стоять, то за оградой тебя никто не заметит. Можешь не опасаться пругов. Мои псы давно отучили их нападать на овец, а о приближении чужака они тебя предупредят заранее.
  - Хорошо, - кивнул головой великан. – А как быть с собаками? Они ведь меня совсем не знают.
  - Ничего страшного, Дрок. У меня очень умные собаки. Пойдём со мной, - пригласил великана Латиф. – Если они увидят нас вместе, то поймут, что ты – свой. А вы, - обратившись к остальным, сказал горбун, - можете располагаться на ночлег. Все комнаты для гостей свободны. Занимайте, какие захотите.
  Великан и Латиф вышли из харчевни, а оставшиеся разбрелись по харчевне устраиваться на ночлег. Вернувшись, горбун проверил, как расположились его новые товарищи и, убедившись, что всё в порядке, бросил тюфяк, набитый соломой, рядом с очагом. Он всегда спал именно там - и когда в харчевне никого не было, и когда она была полна постояльцев, чаще всего контрабандистов. Несмотря на то, что официально перемирие между генарами и реянами устанавливалось раз в году, а всё остальное время они, якобы, воевали, торговля между ними не прекращалась никогда. Ни для кого это не было секретом, но все делали вид, что ничего об этом не знают. Цена на контрабандные товары была значительно выше того, что они стоили во время перемирия, но с этим приходилось мириться, потому что в противном случае достать их было попросту негде.
  Латиф подбросил несколько поленьев в очаг, и утомлённо опустился на тюфяк. События прошедшего дня, разом изменившие его жизнь, никак не давали уснуть, но усталость всё-таки взяла своё, и харчевник задремал.
   Глава 10
  Проснулся Латиф как обычно – с восходом солнца. Первым делом раздул огонь в очаге, подбросил поленьев, и принялся готовить завтрак. Именно так начиналось каждое утро его одинокой жизни. Не было ещё ни одного дня, чтобы завтрак остался невостребованным. Откуда приходили реяне, по каким тропам добирались они до его харчевни, и куда направлялись, Латиф никогда не спрашивал. Бывало, конечно, что кто-нибудь нет-нет, да и развязывал язык, но такое случалось крайне редко. Излишнее любопытство может только навредить его делу, справедливо считал Латиф. Каждый имеет право на свою жизнь, и нечего в неё вмешиваться. Кто знает, что может случиться, если ты ненароком узнаешь чью-либо тайну? Пусть уж лучше каждый отвечает за себя сам. Так-то будет спокойней. И если кто-то попадёт в какую-нибудь беду, то, кого бы не посчитали в этом виноватым, никто и никогда не заподозрит харчевника Латифа. Это он усвоил хорошо.
  Вспомнив, что он теперь не один, пошёл и разбудил новых товарищей. Заспанные реяне собрались в харчевне, дожидаясь необычного. Наконец, пришёл и Сесем. Увидев помятые физиономии реян, юноша засмеялся, и сказал:
  - Кончилась ваша прежняя жизнь! Теперь, когда у вас достаточно воды, надо будет умываться каждое утро, а также перед каждой едой. Вы меня поняли?
  - Нет, господин, - ответил за всех Верес.
  - Ну, хорошо, - согласился Сесем. – Чтобы долго не объяснять, я лучше всё покажу на собственном примере. Пойдёмте за мной, - сказал юноша и вышел из харчевни. Реяне последовали за ним.
  Солнце ещё не взошло, но рассвет наступил и было достаточно светло. Сесем спустился к низине, подошёл к образовавшемуся вчера пруду, склонился над водой, и стал умываться. Реяне последовали его примеру. Температура воды была выше температуры прохладного утреннего воздуха, поэтому все с наслаждением умывались.
  - Давайте поплаваем, - предложил Сесем.
  - Что значит поплаваем? – спросил Латиф.
  - Пойдёмте в воду, - пригласил юноша и первым вошёл в пруд, дошёл до середины, и полностью, с головой, погрузился в воду.
 Реяне некоторое время с недоумением смотрели на необычного, но противиться его приказу никто не осмелился. Один за другим они начали осторожно входить в воду, и, следуя примеру Сесема, полностью погрузились в воду. Невиданная доселе процедура так понравилась реянам, что они осмелели, стали окатывать друг друга брызгами и смеяться, как малые дети. Веселье остановил Сесем:
  - Понравилось? – спросил он у реян.
  - Очень, - ответили разом они.
  - Вот так и будете теперь поступать каждый день! Согласны? – улыбнулся юноша.
  - Согласны, - всё также хором весело отозвались реяне.
  Дрок, с интересом наблюдавший за происходящим из засады, покинул загон и пошёл к пруду. Собаки увязались за ним. Великан остановился на берегу пруда в нерешительности, а собаки, не задумываясь, бросились в воду, вызвав очередной взрыв веселья.
  - Ну, хватит, - остановил реян Сесем. – Пора завтракать и приниматься за работу, - вышел на берег. Реяне нехотя последовали за ним. То, что произошло далее, настолько испугало Дрока, что он застыл, словно изваяние, открыв от удивления и ужаса рот. По мере того, как вода стала стекать с реян, вместе с водой стекали не только их тела, но и одежда. Можно было подумать, что струйки воды, как ластик стирают тела реян. То же самое, но несколько по-иному, происходило и с собаками. Выбравшись на берег, животные стали энергично вертеть телами, избавляясь о воды, но вместе с брызгами, разлетавшимися в разные стороны, разлетались и крошечные кусочки их тел. Через несколько секунд собаки исчезли. Чуть позже исчезли и реяне. Все кроме Сесема стали невидимы. Юноша, занятый собой, не обращал внимания на то, что происходило вокруг, слыша возню и разговоры реян. Насторожился только тогда, когда увидел замершего Дрока.
  - Что с тобой, Дрок? – недоуменно спросил Сесем.
Великан не смог ничего ответить. Единственное, что ему удалось, это поднять трясущуюся руку, указывая на что-то вокруг. Сесем повернул голову в ту сторону, куда показывал великан, и не сразу сообразил, что реяне и собаки исчезли, потому что слышал раздававшиеся рядом голоса. Поняв, что случилось нечто невероятное, поддаваться панике не стал, а спросил:
  - Верес! Ты где?
  - Я здесь, необычный, - раздался голос великана.
  - Ты меня видишь? – настороженно продолжил юноша.
  - Я ещё не так стар, чтобы ослепнуть, Сесем, - с ухмылкой произнёс великан.
  - А остальных тоже видишь?
  - Так же, как и тебя, господин.
  - А собак?
  - Почему ты задаёшь эти странные вопросы, Сесем?
  - Они не такие уж и странные, Верес. Ты видишь Дрока? - спросил юноша.
  - Что с ним случилось, господин? Он болен? – взволнованно произнёс Верес, увидев всё также онемевшего и замершего товарища.
  - Я так не думаю, - озадаченно ответил Сесем. Отдав мысленный приказ, Сесем изменил способности своих глаз и стал видеть окружающее в инфракрасном диапазоне. Только тогда он увидел и взволнованных реян, и бегающих вокруг собак. Увидел и успокоился. Любые непонятные физические явления, даже если мы не можем их объяснить в силу отсутствия знаний, всё-таки остаются физическими явлениями. Сесем усвоил это с детства, поэтому не стал тратить время на поиски ответа. Сейчас не до этого!
  - Дрок! – обратился он к великану. – Ступай в харчевню! Остальные следуйте за ним! Я пойду последним, - сказал юноша, обращаясь к реянам.
Дрок немедленно подчинился, но остальные так и не двинулись с места, будто не слышали слов Сесема.
  - Вы оглохли? – строго спросил Сесем.
  - Что с нами не так, господин? – испуганно спросил Обар.
  - Успокойтесь! Пока с вами ничего страшного не случилось. Вы можете разговаривать, двигаться, у вас, насколько я понимаю, ничего не болит, так что не стоит заранее паниковать. Пойдёмте в харчевню и попытаемся разобраться, почему вы стали невидимыми, - предложил юноша, и первым двинулся по тропинке. Новоявленные невидимки молча последовали за ним.
  Большой стол посредине харчевни находился на своём месте. Сесем занял место во главе стола, пригласив реян занять те места, которые они занимали вчера и приказал Латифу принести завтрак.
  - Я примерно понимаю, что с вами произошло, но мне надо ещё немного времени подумать. Позавтракаем, а потом поговорим, - предложил юноша.
  Для Сесема, видевшего всех собравшихся, ничего странного не происходило, но только для него одного. Дрок, безмолвно сидевший за столом, с удивлением наблюдал, как с кухонной плиты в воздух поднялось большое блюдо с рыбой, поплыло по воздуху и установилось посреди стола. Таким же образом приплыли глиняные миски, которые сами по себе стали расставляться по столу. Он отчётливо слышал шум шагов, стук посуды, даже дыхание своих соседей, но никого не видел. Всё это было поистине удивительно, но то, что стало происходить дальше совершенно сбило его с толку. Куски рыбы стали сами собой перелетать на тарелки, а затем подниматься в воздух. От целых кусков отрывались более мелкие, сами собой мялись, дробились, превращаясь в кашицу, медленно опускались вниз, и исчезали. Увидев изумлённое лицо Дрока, Сесем не выдержал и громко засмеялся:
  - Успокойся, Дрок! – отсмеявшись, сказал Сесем. – Удивление твоё понятно, но это всего-навсего - процесс еды. Займись-ка лучше завтраком, иначе останешься голодным, а нам с тобой предстоит долгий путь.
  - Что за путь, господин? – спросил Дрок, оторвавшись, наконец, от завораживающего зрелища.
  - Об этом потом, - не стал объяснять цель будущего путешествия Сесем. – Расскажи нам лучше, что ты видел во время своего дежурства.
  - Я видел очень странные вещи, господин, - отозвался великан, – очень! Я старался не спать, но день был такой тяжёлый, что мои глаза сами закрывались от усталости. Я боролся со сном до тех пор, пока не стало светлеть. Я подумал, что наступает рассвет, обрадовался и привстал, чтобы осмотреться. И тут я увидел, что это не рассвет. Это светилась вода. Каким-то необычно голубым светом. Сначала светиться начали отдельные участки, а затем засветилось всё. Свет начал переливаться. Становился то ярче, то темнее. Из воды вверх поднимались маленькие пузырьки, которые кружили в каком-то непонятном танце, а потом сливались, и в воздухе появлялись невиданные чудовища.
  - Как ты понял, что это чудовища, если ты их никогда не видел? – спросил голос Вереса.
  - Одно из них было очень похоже на рыбу, которую мы сейчас едим, вот я и подумал, что остальные тоже существуют, - ответил Дрок.
  - Правильно подумал, - поддержал его Сесем. – Ну, и что же было дальше?
  - Я засмотрелся и не заметил, как заснул, - признался великан. – А проснулся только тогда, когда услышал ваши голоса.
  - Хорошо же ты нас охранял, - укоризненно проворчал Латиф.
  - Со мной первый раз такое случилось, - попытался оправдаться Дрок. – Простите меня, - подавленно произнёс он.
  - Мы верим тебе, Дрок, - ответил за всех Сесем. – Верим и прощаем. Согласны, братья? – обратился он к реянам.
  - Согласны! Согласны! – зашумели удивлённые собравшиеся. Удивлённые тому, что кого-то прощают. С подобным они ещё не сталкивались, потому что законы предков говорили только о наказаниях за разные проступки, но никогда и ничего не говорили о прощении.
  - Я догадываюсь, почему вы стали невидимыми, но, если начну объяснять, почему это произошло, вы ничего не поймёте, потому что почти ничего не знаете об окружающем вас мире, - начал говорить Сесем, когда все замолчали. – Могу успокоить вас – через какое-то время вы вернётесь в ваше обычное состояние, так что не стоит много об этом думать. А ещё хочу вам сказать, что, по всей вероятности, под поверхностью Реи существует совершенно другой мир, о котором вы даже не догадывались. Не знаю, полностью ли он водный, но то, что он другой, я не сомневаюсь. Мы займёмся его исследованием позже, - заверил реян юноша.
  - Когда, господин? – не удержался от вопроса повеселевший Дрок.
  - Когда решим все наши вопросы, - ответил Сесем.
  - Что мы должны решить, господин? – спросил Обар.
  - Комнаты, в которых вы сегодня ночевали предназначены для гостей, поэтому прежде всего надо решить, где вы будете жить, и чем каждый из вас будет заниматься, - пояснил Сесем. – Латиф! – обратился юноша к харчевнику. – Есть ли где-то недалеко лес, который можно использовать для строительства?
  - Нет, господин! – отозвался голос Латифа. – Ближайший большой лес – это лес твоего раба Фрама. Только там можно заготовить достаточно древесины, но для того, чтобы доставить её сюда, нужны лошади, а у меня только один конь. Вчера я не стал выпускать его на пастбище вместе с овцами, потому что пропали две овцы, а я очень дорожу своим конём.
  - Другого выхода нет? – озабочено спросил Сесем.
  - Почему же нет? – возразил Латиф. - В шести часах ходьбы от харчевни, дальше по той дороге, по которой пришёл ты, начинаются горы, на которых растут деревья, но для того, чтобы спустить их с гор надо очень много людей.
  - Понятно, - кивнул головой Сесем. – Я возьму твоего коня и отправлюсь к Дедалу, Латиф. Со мной пойдёт Дрок.
  - Зачем, господин? – спросил Дрок.
  - Дедал поможет нам, Дрок. Он либо купит лошадей, либо поможет нам заготовить лес и доставить его сюда.
  - Почему ты думаешь, что он согласиться тебе помогать? – продолжил великан.
  - Я не думаю, Дрок. Я знаю.
  - А я тебе зачем?
  - Ты – воин, Дрок, а в дороге может случиться всякое. Кроме того, ты ничего не умеешь делать, и будешь здесь только мешаться, - сказал Сесем и обратился к харчевнику:
  - Латиф! Ты можешь быстро подсчитать сколько нам понадобится леса?
  - Конечно, господин, - ответил голос Латифа.
  - Тогда седлай коня, и мы отправимся в путь.
  - Хорошо, господин.
  - Верес! – обратился Сесем к великану.
  - Слушаю, господин.
  - Не забудьте про вчерашнее нападение разбойников, и не теряйте бдительности.
  - Не забудем, господин! – пообещал Верес.
  - Если можно будет убедить их присоединиться к вам, то лучшего всего будет поступить именно так, а не воевать с ними. Если нет, то не убивайте никого, а возьмите в плен. Ты понял меня?
  - Да, господин! – отозвался великан.
  - Ну, вот и всё, - закончил Сесем. – Если вам придётся воевать, старшим будет Верес. В остальном - Латиф. Слушайтесь их беспрекословно и тогда у вас всё будет хорошо. И последнее. Не пейте сырой воды. Обязательно кипятите. Думаю, что так можно убить микробы, которые делают вас невидимыми. Мы скоро вернёмся, - сказал Сесем вместо прощания и встал из-за стола. Дрок последовал за ним. Выйдя во двор, юноша увидел осёдланного жеребца, вскочил в седло, и выехал за ворота. Дрок последовал за ним. Для любого человека, чтобы не отстать от коня, требуется идти быстрым шагом, но только не для великана. Дроку пришлось укорачивать свои широченные шаги, чтобы не опередить Сесема.
   Глава 11
  Жеребец, бодро зашагавший по дороге, неожиданно свернул, и, не слушаясь Сесема, пошёл к пруду, наклонился и долго пил воду. Напившись, вернулся на дорогу и продолжил путь. Дрок, шедший позади, с интересом, но уже без испуга, наблюдал за тем, как животное стало исчезать из вида. Когда, наконец, это произошло, великан рассмеялся.
  - Что тебя так развеселило, Дрок? – удивлённо спросил Сесем.
  - Посмотрел бы ты на себя со стороны, господин, - хихикнул генар.
  - Что со мной не так?
  - Коня-то под тобой не видно, господин, - опять захохотал Дрок.
  - Ну, и что?
  - Ты подпрыгиваешь в воздухе, не касаясь земли, господин, - как смог, объяснил Дрок то, что видел.
  - Сейчас посмотрим, над чем ты смеёшься, - сказал Сесем. Из браслета вылетел микроскопический дрон с видеокамерой, и юноша увидел себя со стороны. Картина была настолько нелепой и смешной, что он не выдержал, и принялся хохотать.
  Вдоволь повеселившись, Сесем вернул дрон на место, и они продолжили путь.
  - Очень скоро всё встанет на свои места, Дрок, - после короткого молчания сказал Сесем.
  - Что ты имеешь в виду, господин? – спросил великан.
  - Я надеюсь, что бактерии, которые делают организм невидимым, умрут, и этот жеребец будет таким же, как и прежде.
  - А что будет с нашими братьями, господин?
  - Тоже самое, Дрок. Через несколько часов они должны стать обычными реянами.
  - Рад это слышать, господин. Не очень-то, наверное, приятно, когда тебя никто не видит.
  - Ко всему можно привыкнуть, Дрок. Даже к тому, что тебя никто не видит.
  - Наверное, ты прав, господин.
  - Нужно подумать, как можно в дальнейшем использовать эти качества подземной реки. В будущем они могут очень пригодиться. Как ты считаешь, Дрок?
  - Я не знаю, господин. Моё дело воевать, а не думать.
  - Кто внушил тебе эту мысль, Дрок?
  - Мыслетворец Генар, господин.
  - Ты согласен с ним?
  - Не знаю, господин. Я не думал над этим.
  - Почему же ты тогда сбежал от него?
  - Мне не нравится убивать реян, господин, - решительно сказал великан. – В нашем народе ходят легенды, что когда-то мы были такими же, как и все реяне. Тогда мы жили дружно и не было никаких войн, но с появлением мыслетворца Генара всё изменилось. Стали меняться не только мы, но и вся наша жизнь. Он сделал нас такими большими, чтобы мы завоевали всю Рею, и он стал бы повелителем всех народов. Я не знаю, зачем ему это нужно, но мне это не нравится.
  - Ты ошибаешься в одном, Дрок. Мыслящее существо, и ты в том числе, не может не думать. А то, что тебе не нравиться, как поступает Генар, и есть твои мысли. Могу тебе подсказать главную ошибку Генара, над которой тебе стоит подумать.
  - О чём ты говоришь, господин?
  - Завоевать кого-то можно не только силой, Дрок.
  - А как же ещё, господин?
  - Дружбой и любовью.
  - Я тебя не понимаю, необычный.
  - Что же здесь непонятного? Ты только представь себе, что все реяне на этой планете будут твоими друзьями.
  - Такого быть не может, господин.
  - Почему же не может?
  - Потому что такого никогда не было.
  - Если такого никогда не было, то это совсем не значит, что такого не может быть, Дрок.
  - Может ты и прав, господин, но я всё равно не понимаю.
  - У тебя есть друзья?
  - Наверно есть, - подумав немного ответил великан.
  - Они придут к тебе на помощь, если понадобиться?
  - Наверно, придут, - неуверенно ответил Дрок.
  - А ты придёшь к ним на помощь, если возникнет необходимость?
  - Наверно, приду, - всё также неуверенно ответил генар.
  - А теперь представь, что все, кого ты не встретишь на своём пути, будут твоими друзьями. Представляешь?
  - Не могу, господин, - грустно ответил великан.
  - Почему? – недоуменно спросил Сесем.
  - Такого не бывает, - грустно ответил Дрок.
  - Да что ты заладил «не бывает, да не бывает»? - рассердился Сесем. – Я же прошу тебя представить, что такое случилось.
  - Ну, хорошо, - согласился Дрок, не желая расстраивать необычного, - представил.
  - Вот молодец, - обрадовался Сесем. – И что же у тебя получилось?
  - Ничего хорошего, господин, - хмуро ответил великан.
  - Почему?
  - Я представил, что Латиф – мой друг.
  - Ну, и?
  - А дальше у меня не получается так, как хочется тебе.
  - Почему?
  - Потому что, если бы не ты, господин, он никогда бы меня бесплатно не покормил. Вот что получается! – уверенно заключил великан.
  - Ты забыл о само главном, Дрок! Он же твой друг! – воскликнул Сесем.
  - Ты насмехаешься надо мной, господин?
  - Зачем мне над тобой насмехаться? – не понял юноша.
  - Я не знаю, господин. Латиф говорит, что друг и нахлебник – для него одно и тоже, и об этом на Рее знают все. Вот почему мне кажется, что ты насмехаешься надо мной, - грустно сказал Дрок, и замолчал. Молчал, задумавшись и Сесем. Юноша обратил внимание на то, с каким трепетом и уважением относятся реяне к законам вообще, и к слову - в частности. Такого он даже на Земле не встречал. Так, в молчании, они и двигались некоторое время.
  Странное зрелище представляла из себя эта пара путешественников – огромный вооружённый алебардой и мечом четырёхметровый великан и наездник на лошади, едва достававший ему до груди. Для Земли, наверное, странное, но никого на Рее эта картина не удивила бы. Что за невидаль – хозяин и раб?
  - Сколько нам ещё осталось идти, Дрок? – спросил Сесем, обративший внимание на то, что холмы становятся всё выше и выше, превращаясь в настоящие горы.
  - Не больше часа, господин, - ответил Дрок. – Мы двигаемся куда быстрее простого реянина, поэтому доберёмся до Дедала в два раза быстрее. За этим поворотом, - указал великан на извивавшуюся горную дорогу, - заканчивается пограничная территория и начинаются владения реян.
  Кустарник, покрывавший холмы, становился всё выше и выше, пока не перешёл в настоящий лес. Сесем любовался прекрасными видами, открывавшимися за каждым поворотом извилистой дороги до тех пор, пока она резко не пошла вверх. Взойдя на перевал, путники увидели в седловине следующей горы множество построек.
  - Здесь и живёт Дедал вместе со своим братом, - сказал Дрок. – А дальше живут его соседи, - продолжил великан, указывая на разбросанные по седловине дома.
  - А если его сейчас нет дома? – спросил Сесем.
  - Может и нет, но вряд ли, - спокойно отреагировал великан.
  - Почему?
  - Время сбора волшебного корня окко наступит через месяц, войны сейчас нет, так где ж ему быть как не дома? - объяснил Дрок.
  - Надеюсь, что ты прав, - сказал юноша, направляя коня к дому Дедала.
  Кто-то издали заметил путешественников, и большая семья его брата в полном составе высыпала во двор. Дедал, которого тут же узнал Сесем, что-то сказал остальным, и все вернулись к своим делам, а он направился навстречу путникам.
  Предполагая, что ему предстоит с Дедалом непростой разговор, Сесем был очень удивлён, когда увидел неподдельно радостную улыбку на лице мужчины.
  - Приветствую тебя, Сесем. Добро пожаловать! - произнёс он, когда юноша с Дроком подъехали ближе.
  - Здравствуй, Дедал, - хмуро ответил юноша.
  - Я понимаю твоё настроение, необычный, - засмеялся Дедал. – Ты думаешь, что я тебя обманул, напоил вином и обокрал. Не так ли?
  - А что ещё я могу думать, Дедал? – всё также хмуро спросил Сесем.
  - Моя вина состоит лишь в том, что я забыл предупредить тебя об опасности, которая тебе грозила, а когда ночью вспомнил об этом, то не хотел тебя будить, - с улыбкой ответил Дедал.
  - О какой опасности ты говоришь?
  - Я говорю о Фраме, Сесем.
  - Чем же он так опасен?
  - Этот реянин ради денег готов на всё, даже на убийство. Я понимал, что к лесу Фрама ты доберёшься только к вечеру, значит тебе придётся искать место для ночлега, а там переночевать можно только у Фрама. Если бы он увидел у тебя золото, то без всякого сожаления убил бы тебя.
  - Не так-то легко это сделать, Дедал, - возразил Сесем.
  - Я это знаю, необычный, но он не стал бы нападать на тебя как простой разбойник. Он бы притворился радушным хозяином, накормил бы тебя какой-нибудь отравой, забрал бы твоё золото, скормил бы твоё тело пругам, а кости выбросил в пустыню. Поэтому я и забрал всё твоё золото, Сесем, - закончил свой рассказ Дедал.
  - Ты хочешь сказать, что, взяв золото, ты спас мне жизнь? – удивился Сесем такому повороту событий.
  - Я - не провидец, необычный. Мне неизвестно будущее, но я хотел лишить Фрама главной причины, по которой он мог покуситься на твою жизнь, потому что при виде золота он совершенно теряет голову, - сказал Дедал.
  - А откуда ты знал, что я пойду именно этой дорогой?
  - Другой просто нет, - разведя руки в стороны, улыбнулся Сесем.
  - Ты хочешь сказать, что мы в любом случае встретились бы? – догадался Сесем.
  - Конечно, Сесем! – радостно воскликнул мужчина. – Я знал, что мы обязательно встретимся, и я верну тебе твоё золото.
  - Прости меня, Дедал, - улыбнулся юноша и слез с коня, чтобы заключить в свои объятия мужчину, как это водится при встрече старых друзей.
  - За что, необычный?
  -  За мои нехорошие мысли.
  - Ты плохо знаешь наши обычаи и законы, Сесем, поэтому мой поступок и вызвал у тебя такие мысли, - сказал Дедал, отстраняясь от юноши.
  Сесем хотел что-то сказать, но Дедал поднял руку:
  - Остановись, Сесем. Не в наших обычаях держать гостей на пороге, не приглашая их в дом. Мы продолжим разговор, как только вы утолите голод и отдохнёте с дороги. Проходите и будьте нашими гостями, - воскликнул реянин, приглашая путников следовать за ним.
  Дедалу не надо было кому-то что-то говорить и указывать, так как, увидев путников, и без его указаний домочадцы стали разводить огонь, свежевать несколько больших животных, очень похожих на кроликов, замешивать тесто и лепить лепёшки.
  Дедал принял у Сесема жеребца, расседлал, выпустил в загон, вернулся к гостям и повёл их к большому дереву, под кроной которого можно было спрятаться от солнца. Два подростка принесли и расстелили одеяла, на которые и возлегли гости и Дедал, а девочка лет десяти блюдо с сушёными фруктами.
  - Брат сейчас в горах, - сообщил реянин, - так что я за хозяина, Сесем. Угощайтесь, и рассказывайте, что вас привело ко мне. Не только ведь желание вернуть золото?
  - Ты прав, Дедал, - подтвердил юноша. – Желания вернуть золото вовсе не было главным. Меня больше волновала причина, по которой ты так поступил. Но и это не всё. Нам нужен лес. Много леса.
  - Зачем?
  - Мы хотим рядом с харчевней Латифа построить несколько домов для новых жителей?
  - Ты не шутишь, Сесем?
  - Я серьёзен, как никогда, - ответил юноша и поведал Дедалу обо всём, что с ним произошло после их расставания.
  - Только с необычными в наших краях происходит что-то необычное, - громко рассмеялся Дедал, выслушав рассказ Сесема.
  - Что ты имеешь в виду, Дедал? - спросил юноша.
  - Меня развеселило и порадовало то, что с тобой пришли какие-то изменения в нашем мире.
  - О чём ты говоришь?
  - Раньше, как гласят легенды, на Рее были и реки, и озёра, и моря, но с появлением Генара наша планета стала меняться. То место, где расположена харчевня Латифа, покрывали леса. Там водились животные и птицы. Там кипела жизнь, но потом, мало- помалу, всё стало меняться. Я не знаю почему остался лес, в котором живёт твой раб Фрам. Он единственный реянин, которого терпят в стране генаров, и я никак не могу понять, почему не взяли в рабство или не изгнали ни его предков, ни его самого. Есть в этом какая-то тайна, Сесем. Тайна, которую никто не может разгадать. Даже сами генары. Ты говоришь, что спас его от рабства, но это не совсем так. Его предки уже неоднократно попадали в руки простых генаров, но мыслетворец почему-то всегда отпускал их. Сдаётся мне, что Фрам – единственный неприкасаемый в стране великанов, но кроме Генара никто не знает почему.
  - Расскажи мне о самом Генаре, Дедал, - попросил Сесем.
  - О Генаре? Ну, что ж, слушай, - начал свой рассказ реянин. – Никто не знает, откуда он появился, но предания говорят, что он – необычный, который по какой-то причине остался на Рее. Было это больше двух столетий назад. Необычные появлялись и до него, и после, но только он один почему-то не ушёл. До него все реяне были примерно одного роста, а с его появлением стали рождаться великаны. Сначала все удивлялись и радовались, но по мере того, как увеличивалось их количество, радость стала переходить в страх, потому что великаны были очень агрессивны по отношению к реянам, и вместе с тем беспрекословно подчинялись самому Генару. Он многому научил их, но главное предназначение великанов состояло в том, чтобы уничтожить остальных реян, или взять их в рабство. Он готовил из них воинов. Когда реянам стало понятно, что он хочет всех превратить в своих рабов, они объединились и стали сопротивляться. Начались бесконечные войны, в которых реяне терпели одно поражение за другим. Мы не знали, как одолеть генаров, но всё-таки наносили им существенный урон, поэтому мыслетворец Генар вынужден был приостановить войну. Ему нужны были воины, но на то, чтобы выросли новые великаны, требовалось время. У нас было преимущество в количестве. Наши женщины больше рожали, поэтому ряды солдат постоянно пополнялись, но мы не хотели воевать. До Генара Рея не знала, что такое война и рабство. Мы жили в мире и покое. Такой же была и Рея. Никогда не было бурь и ураганов, суровых морозов и проливных дождей. С началом войны стала меняться и наша планета. Мало-помалу исчезали реки, озёра, океаны и леса. Пограничную зону, которая теперь разделяет страну генаров от нас, покрывал густой лес. Её не было вообще, но она появилась и теперь спасает нас. Если бы не эти изменения, мы давно бы потерпели поражение и стали рабами. Многие реяне верят, что сама планета противиться тому, что делает мыслетворец Генар. Как только он начинает войну, прекращаются дожди и начинается засуха. Воинам нужна вода, а мы не даём подвезти её, поэтому он всякий раз бывает вынужден повернуть воинов назад. Но это не всё. Есть древний закон, который он не смог изменить. С незапамятных времён для реянина держать слово означало тоже самое, что дышать. Никому, ни реянину, ни генару, не придёт в голову не сделать того, что обещал. Вся наша жизнь была построена на правде. Попытки Генара насильно изменить этот закон, и использовать хитрость и ложь, привели к такому недовольству среди генаров, что он, опасаясь бунта, вынужден был отказаться от этой идее, но он обязательно вернётся к ней.
  - Почему ты так думаешь? – спросил Сесем.
  - У него нет другого выхода, господин, - уверенно ответил Дедал. – Он должен убедить генаров, не открыто, конечно, что только с помощью лжи, хитрости и предательства они смогут нас победить, и когда-нибудь ему это удастся. Он изменил уже много законов предков, необычный. Законы вроде бы не очень важные, но вместе с их изменением меняются и сами генары. Ложь среди генаров стала обычным делом. Если они не дают прямого обещания, то вполне могут обмануть. Неважно кого. Даже близкого человека. Они стали более жестокими и безжалостными. Они стали равнодушны к чужому горю, Сесем. Если раньше они отличались от обычных реян только ростом, то теперь отличаются сущностью. Можешь спросить у Обара.
  - Это правда, господин, - подтвердил великан слова Дедала. – Сейчас генар может обмануть генара просто так, без всякой причины, хотя делает это чаще всего, чтобы получить какую-то выгоду.
  - Об этом я и говорю, Сесем, - продолжил Дедал. – И больше всего я боюсь того, что вслед за генарами такими могут стать все реяне. Ложь – болезнь души. Болезнь заразная и безжалостная. Ты понимаешь меня?
  - Да, - кивнул головой Сесем. – Я подумаю над тем, что ты мне сказал.
  - Помоги нам, Сесем, - попросил Дедал. – Ты ведь – необычный, и сможешь найти выход.
  - Хорошо, Дедал, - согласился юноша. – Меня учили, что решение любой проблемы лежит на поверхности. Надо только суметь найти его, но я пока что ничего не вижу. Я подумаю над этим, - ещё раз пообещал он.
  - Давайте оставим наши проблемы и просто поедим, - предложил Дедал, потому что дети стали приносить блюда готовой еды, - а потом ты расскажешь о цели своего приезда. Не из-за золота же ты в самом деле приехал?
  - Ты прав только отчасти, Дедал, - подтвердил Сесем. – Я искал тебя не из-за самого золота, а потому что не мог понять причину, по которой ты его забрал.
  - Теперь ты знаешь это, необычный, и надеюсь поймёшь, что я сделал это, желая уберечь тебя от опасности, - сказал Дедал, принимаясь за еду.
  - Я не сомневаюсь в твоей искренности, Дедал, но сейчас золото мне очень пригодится.
  -  Для какой цели, Сесем?
  - Мне нужно много леса для строительства, - пояснил юноша.
  - Что ты собрался строить?
  - Лес нужен для домов. У Латифа появились новые братья, и реяне, и генары, и им надо где-то жить, поэтому я и хочу помочь им, Дедал.
  - Откуда у горбуна братья, Сесем? Тем более генары? – удивился реянин. – Его родители давно умерли, а о родственниках никто и никогда не слышал.
  - Это не родственники по крови. Это те, кто спас его от смерти, когда на него напали разбойники.
  - Если они спасли его от смерти, значит по закону предков, он должен стать их рабом, а не братом, - возразил Дедал.
  - Они так и хотели поступить, но я помешал им.
  - Почему?
  - Ты не обратил внимания на самое главное, Дедал. На то, что защищали его не только реяне, но и генары.
  - Ну и что?
  - Как что? Это ведь значит, что они могут жить вместе, отбросив надуманную вражду. Это значит, что есть возможность доказать, что Генар, утверждая, что реяне и великаны извечные и непримиримые враги – лжёт. Это значит, что есть возможность остановить вековую войну. Ты понимаешь, Дедал?
  - Слишком у тебя всё просто, Сесем, - засомневался реянин.
  - А я и не пытаюсь тебя убедить в том, что будет легко, - возразил юноша, - но для того, чтобы в головах у реян что-то изменилось, надо показать на таком примере, против которого у Генара не найдётся никаких аргументов. Надо построить дома, в которых реяне и генары будут жить бок о бок, мирно и дружно.
  - Если об этом узнает Генар, то без сомнения разрушит харчевню и убьёт всех, кто будет там находиться.
  - Я не позволю ему это сделать, - твёрдо заявил Сесем.
  - Я понимаю, что ты – необычный, и ни один житель Реи, ни все вместе взятые не могут тебе противостоять, но Генар ведь тоже необычный и, к тому же, у него есть огромное войско великанов, чего нет у тебя, Сесем.
  - Откуда ты знаешь, Дедал, что он обладает теми же способностями, что и я?
  - Об этом ходят легенды, Сесем.
  - Он показывал свои способности, когда появился на Рее? Я правильно понимаю?
  - Да, Сесем. И они настолько испугали реян, что с тех пор вряд ли найдётся охотник испробовать эти способности на себе. Да и живёт он уже больше двухсот лет и никогда не болеет, поэтому его продолжают бояться, и никто даже не помышляет о том, чтобы нанести какой-то вред лично ему.
  - Понятно, Дедал, - кивнул Сесем, обгладывая последнюю косточку. – Дело обстоит не совсем так, как вы себе представляете, но не буду тебя ни в чём убеждать. Жизнь покажет, в чём ты прав, а в чём ошибаешься. А теперь вернёмся к нашим делам. Ты можешь помочь нам?
  - Конечно, необычный. Сделать это будет совсем несложно, - закончив трапезу, сказал Дедал. Встал и позвал:
  - Ростик!
Тут же на его зов выскочил подросток лет четырнадцати.
  - Что, дядя?
  - Сообщи соседям, чтобы все, кто может, собирались к нам. Пусть захватят с собой пилы и топоры. Будем рубить лес. Запомнил?
  - Да, дядя, запомнил, - ответил подросток, и стремглав выскочил из двора.
  - Есть ещё одна проблема, Дедал, - обратился Сесем к реянину.
  - Какая?
  - Нам нужно будет как-то доставить лес к харчевне.
  - Не переживай! Пока будем рубить лес, решим и этот вопрос, - успокоил Дедал.
    Соседи мало-помалу стали собираться во дворе. Каждому из пришедших реянин объяснял, что от них требуется, обещая хорошую оплату. Возможности заработать в этих местах практически не было, поэтому предложение реянина все встречали с большой радостью. Через час собралось около тридцати мужчин, которых Дедал отправил в лес, объяснив, что надо делать. Сесем отправил Дрока с ними собирать спиленные деревья и сносить их к дороге в одно место.
  - Сколько понадобиться денег, чтобы заплатить за работу, Дедал, - обратился Сесем к реянину.
  - За работу и доставку до харчевни хватит одного золотого, Сесем, - ответил Дедал.
  - Я бы хотел купить ещё с десяток коней. Где это можно будет сделать? – поглаживая своего жеребца, спросил необычный.
  - Для этого не надо куда-то ходить, Сесем. Лес закончат рубить только к вечеру, так что ночевать тебе придётся у меня. Завтра с утра реяне придут со своими повозками и приведут с собой столько коней, сколько скажешь, - успокоил Дедал.
  - У меня хватит денег, чтобы купить десять лошадей?
  - У тебя хватит денег, чтобы купить небольшой город со всеми домами, - улыбнулся реянин.
  - Почему на Рее так цениться золото? – удивился Сесем.
  - Не знаю, что в нём такого ценного, - нахмурился Дедал. – Говорят, что до появления Генара, на него никто не обращал внимания – метал и метал. И ничего в нём кроме того, что он не ржавеет, нет. Для меня самого это загадка, но такая цена была установлена во время первого перемирия на торжище. Приближённые Генара за золото отдавали столько товаров, сколько не давал никто и никогда. Реяне бросились искать его по всей Рее, но оказалось, что найти его почти невозможно.
  - А как же я смогу расплатиться со всеми за работу и лошадей?
  - Ты отдашь золото мне, а мы с соседями решим, как поступить с ним дальше.
  - Они доверяют тебе?
  - Они доверяют мне свои жизни, Сесем, - ответил Дедал.
  - Договорились, - согласился Сесем. – Пойдём посмотрим, как продвигается работа, - предложил юноша.
  Дедал кивнул в знак согласия и пошёл к выходу со двора. Сесем последовал за ним.
  К месту вырубки подошли через десять минут. Дружный стук топоров и жужжание пил говорили о том, что работа кипит. Вскоре с первым спиленным и очищенным от сучьев и коры бревном появился Дрок. Выйдя на дорогу, положил бревно и тут же вернулся в лес. Дедал с Сесемом присоединились к великану и стали выносить на дорогу уже готовые брёвна.  Ближе к вечеру работа была закончена. Реяне вышли из леса и весёлой гурьбой отправились по домам. Шутки и весёлый смех прервались внезапным жалобным лошадиным ржанием. Все настороженно остановились. Ржание повторилось вновь. Ещё более громкое и отчаянное. Взволнованный Сесем, предполагая, что на жеребца напал какой-то хищник, побежал к загону, где находился его жеребец. Реяне последовали за ним. Подбежав к загороди, остановились, увидев ужасающую картину. Жеребец стоял на трёх ногах, а с четвёртой происходило что-то непонятное. От копыт и до бедра вместо обычной ноги было какое-то желеобразное пузырящееся вещество, которое быстро и неумолимо поднималось вверх. Жеребец отчаянно ржал, прыгал и брыкался, пытаясь сбросить с себя это нечто, но ничего не мог сделать. Через минуту уже всё бедро и круп пузырились и извивались. Наконец, он выбился из сил и упал на землю, а желеобразная субстанция стала стремительно покрывать всё его тело. Ещё через минуту лошадь совершенно потеряла свои контуры, превратилась в сплошную бурлящую массу, затем бурление успокоилось, и сине-зелёная желеобразная масса, вытянувшись огромной змеёй, потекла куда-то в горы.
  - Что находится в той стороне, Дедал? – прервал молчание Сесем.
  - Что это было, Сесем? – не ответив, спросил Дедал.
  - Точно не знаю, но догадываюсь, - сказал юноша, и повторил свой вопрос.
  - В той стороне находится родник, господин, - прошептал реянин.
  - Я догадываюсь, что произошло с лошадью, но, чтобы до конца быть уверенным, надо ещё кое-что проверить, - произнёс юноша, и продолжил:
  - Попроси оседлать десять коней, Дедал и ещё одну пару запрячь в большую телегу, чтобы можно было везти генара. Боюсь, у нас очень мало времени. Пусть сделают это как можно быстрее!
  Дедал повиновался и реяне бегом бросились исполнять приказ. Через полчаса осёдланные лошади и запряжённая телега стояли у дома Дедала.
  - Дедал! – обратился Сесем к реянину. – Пусть завтра весь заготовленный лес привезут к харчевне Латифа. Расплатись с соседями за работу, а сам собирайся с нами.
  - Зачем, господин? – спросил Дедал.
  - Если мои догадки правильны, всем реянам грозит опасность. Надо как можно быстрее проверить мои подозрения, Дедал. Если они верны, тебе надо будет предупредить всех жителей Реи. Собирайся! – приказал Сесем.
  - Оружие с собой брать? – спросил Дедал.
  - Против этого ваше оружие бесполезно, - ответил юноша и обратился к великану:
  - Дрок! Садись на телегу! Так будет быстрее. Мне кажется, что твои братья очень нуждаются в нашей помощи.
  Дедал разделил лошадей на три группы, связал между собой, привязал часть животных к телеге, а остальных поделил с Сесемом, и кавалькада понеслась к харчевне.
   Глава 12
  До харчевни мчались без остановок. Сесем опасался, что они могут опоздать, поэтому не только пришпоривал коня, но и поторапливал Дрока с Дедалом. Через два часа бешенной гонки Сесем увидел огни харчевни. Подъехав к изгороди, замедлил бег. В ворота заезжали шагом. Во дворе харчевни никого не было, хотя ночь ещё не наступила. Сесем слез с коня и поспешил в харчевню. Дедал с Дроком последовали за ним. По всей харчевне, то тут, то там, лежали стонавшие реяне, и только Верес сидел на стуле, обессиленно опустив руки.
  - Что случилось? – бросился к великану Сесем.
  - Не знаю, - с трудом подняв голову, прошептал генар. – После вашего отъезда с нами начали происходить странные вещи. Руки и ноги почему-то стали мягкими как глина. Никто не мог стоять и что-то делать руками. Все одновременно повалились на землю и мне с Латифом пришлось перетаскивать их сюда, но затем тоже самое произошло и с Латифом. Я один держусь, но и в моих руках и ногах нет ни крепости, ни силы.
  - Вы пили воду из пруда, Верес? – взволнованно спросил Сесем.
  - Нет, господин, - устало ответил великан.
  - Уже лучше, - пробормотал юноша.
  - Дрок! Дедал! – покричал он. – Стащите всех в середину харчевни. Поторопитесь, иначе может случиться тоже самое, что и моим жеребцом.
Дрок и Дедал принялись стаскивать реян в середину комнаты и укладывать их рядом. Когда они закончили, Сесем встал рядом с ними, и направил левую руку на лежащие тела. Из браслета, который спустился на запястье, вырвался еле видимый голубой луч,  и стал ощупывать тело крайнего реянина. Достигнув кисти левой руки, вздрогнул, как бы споткнулся, проскользнул дальше, но затем вернулся и замер на запястье. Яркость луча стала расти. Наконец, он стал ослепительным, и из кисти стало выползать какое-то существо в виде червя, извивалось пытаясь вырваться, но луч был неумолим. Через несколько секунд червь начал искриться подобно сварке и исчезать. От него не осталось ничего, даже дыма.
  На этом луч не успокоился и принялся исследовать тело дальше. Наткнувшись на правую кисть луч снова замер. С правой кистью произошло тоже, что и с левой. Тоже самое произошло и со ступнями. Только после этого, лежавший до этого неподвижно Обар, а это был он, стал подавать признаки жизни.
  - Оттащи его в сторону, Дрок! – приказал Сесем. – Кто знает, на что способна эта тварь.
Великан подскочил к Обару, подхватил его под руки и перенёс подальше от остальных, а Сесем занялся очередным пострадавшим. Последним в очереди стал Верес, но с ним юноше пришлось повозиться дольше, чем с остальными. Причина, по мнению Сесема крылась в том, что была изменена генетика великана, и его иммунитет был значительно выше иммунитета простого реянина.
  Как бы то ни было, но от опасности, возникшей совершенно неожиданно, удалось избавиться. Надолго ли, Сесем не знал.
  - Ты можешь сказать, что это было? – спросил Дедал, когда юноша закончил.
  - Пошли. Я должен тебе кое-что показать, - ответил Сесем и вышел из харчевни. Дедал последовал за ним. Пришедшие в себя реяне потянулись за ушедшими. Всем интересно было узнать, что с ними произошло.
  Сесем шёл по направлению к недавно возникшему озеру. Проходя мимо загона для овец, заглянул туда, и обнаружив, что овец стало заметно меньше, пошёл дальше. Подойдя к тому месту, где ещё сегодня утром была вода, обнаружил, что озеро стало значительно меньше в размере. Почва на том месте, где совсем недавно была вода, была совершенно сухой, будто её не было вовсе, что совсем не удивило юношу. Он подошёл к светившимся остаткам озера, и стал наблюдать за тем, как вода сантиметр за сантиметром отступает. Реяне выстроившиеся за ним, молча наблюдали за происходящим.
  - Что это, Сесем? – прервал молчание Дедал.
  - Потом объясню, - не стал отвечать юноша.
  - Дрок! – позвал он. – Пойдём со мной.
Великан послушно двинулся за необычным.
  - Отодвинь камень! – приказал юноша, когда они подошли к камню, закрывавшему родник.
Дрок повиновался, и поток воды вновь хлынул на землю. Подождав несколько минут, Сесем приказал:
  - Всё! Хватит!
  Дрок заткнул камнем дыру в земле, и поток остановился.
  - Отойдите подальше! – обернулся к реянам Сесем. – Посмотрим, что будет происходить.
  - Что может произойти? – спросил Дедал, отходя вместе с остальными.
  - Если верить Дроку, мы сейчас должны увидеть кое-что весьма любопытное, - ответил Сесем, подойдя к реянам.
 И действительно. Через несколько минут вода стала светиться, пришла в движение, покрылась пузырями, которые стали подниматься вверх. В воздухе пузыри соединялись, образовывая фигуры невиданных животных и рыб.
  - Смотрите! – взволнованно закричал Сесем, указывая на появившуюся фигуру лошади. – Это же мой жеребец.
  Реяне, открыв рты, наблюдали за удивительным зрелищем.
  - Что это, Сесем? – спросил Дедал.
  - То, что ты видишь, насколько я понимаю, страшнее любого Генара, Дедал, - угрюмо ответил юноша, задумался и продолжил:
  - Тебе трудно будет это понять, но прошу тебя поверить мне на слово. В наше время, на заре развития электроники, придумали такие аппараты, которые умели значительно быстрее думать, чем человек. Их стали называть компьютерами. Эти аппараты научили считать, писать, рисовать, то есть, делать всё, что умеет делать человек. Их научили думать. Людей, которые занимались их обучением, назвали программистами. Программисты для развлечения людей стали придумывать игры. Для каждой игры создавался свой мир, который сначала был копией нашего, но со временем игры стали усложняться, и для их реалистичности придумывали такие миры, которые на самом деле не существовали, а их обитатели стали обладать неведомыми на Земле свойствами. Такие миры стали появляться во множестве. Никто не обращал на это внимания до тех пор, пока не заметили, что некоторые из миров стали жить по своим законам и перестали подчиняться программистам. Почему это происходило никто не знал, но появилась теория, будто они стали реальностью. Ты что-нибудь понял, Дедал?
  - Честно говоря, нет, - правдиво ответил реянин.
  - У вас на Рее существуют сказки или легенды? – спросил Сесем.
  - Конечно, - утвердительно кивнул Дедал.
  - Представь себе, что сказка, которую тебе рассказывала мама вдруг стала былью, - предложил Сесем.
  - Шутишь? – не поверил реянин.
  - Совсем нет, Дедал, - покачал головой юноша. – Печальней всего то, что этот придуманный мир каким-то образом проникает в реальный, и становиться его частью, а какие последствия будут от этого проникновения не знает никто. Вероятнее всего эти миры, как чуждые, будут бороться друг с другом.
  - Почему ты так думаешь?
  - Посмотри на жеребца, Дедал, - попросил Сесем.
  - Что тебя в нём удивляет?
  - Меня удивляет то, что он по форме остался жеребцом. Ты же помнишь, во что он превратился в твоём загоне?
  - Как такое забудешь?
  - Вот именно. Поэтому меня и пугает то, что он вновь принял свой прежний внешний вид. Я не сомневаюсь, что это не случайно, Дедал. Мы давным-давно поняли, что случайностей не бывает. Обязательно есть какая-то причина, и главная задача состоит в том, чтобы понять какая. Посмотри какой он красавец, - показал на гарцующего жеребца Сесем.
  - Что это? – вдруг насторожился Дедал.
  - Ты о чём? – не понял юноша.
  - Он становится таким же, как и раньше, Сесем. Неужели ты не замечаешь? – удивился Дедал.
  - И верно, - согласился юноша, пристально глядя на гарцующего над водой жеребца.     Мало-помалу животное стало материализоваться, принимая прежний вид, и опускаться на землю. Как только это произошло, жеребец опустился в воду и, радостно заржав, разбрасывая брызги, помчался навстречу Сесему и стоящим рядом с ним реянам. Реакция браслета была куда быстрее реакции человека, и прежде, чем жеребец успел к ним приблизиться, возникло силовое поле, о которое он и ударился, как о стену. Ощущение того, что сейчас жеребец растопчет их было настолько реальным, что все, кроме Сесема, бросились врассыпную, поэтому не увидели, как животное, врезавшись в силовое поле, рассыпалось на куски, которые камнепадом посыпались в воду.
  - Да что же это такое? – испуганно прокричал Верес. – Как будто нечистая сила напала.
  - Всё может быть, Верес, всё, - подтвердил Сесем. – Мои анализаторы сообщили о том, что мы столкнулись с какой-то формой жизни, о которой ему ничего не известно.
  - О чём ты говоришь, Сесем? – не понял великан.
  - Я говорю о том, что это, - указывая на озеро, сказал Сесем, - не совсем вода. Это какая-то иная форма жизни, Верес. Она поселилась в воде, и по какой-то причине ушла под поверхность вашей планеты. Как иначе можно объяснить исчезновение рек, озёр и морей? И я не могу сказать, что будет дальше.   
  - Не вода? Что ты говоришь, Сесем? Мы же это пьём каждый день, и с нами ничего не происходит, - не согласился с юношей Дедал.
  - С вами ничего не происходит потому, что ваши организмы привыкли к очень небольшому потреблению воды, Дедал, - пояснил Сесем. – Да и не факт, что не происходит. Вполне может быть, что это нечто просто копиться в ваших организмах, дожидаясь своего часа. Любой живой организм имеет внутренние защитные функции, которых мы не замечаем. Он сам борется с каждой опасностью, с которой сталкивается, но у него не всегда хватает на это сил. Жеребец перед выездом к вам выпил очень много воды, поэтому это нечто и смогло его пожрать. Вот в чём дело.
  Реяне уставились на Сесема, ожидая от него помощи, как от высшего существа, но юноша ничем не мог им помочь, потому что сам не знал, с чем столкнулся.
   Глава 13
  - Пойдёмте, - обратился Сесем к испуганным реянам. – Непосредственная опасность никому не угрожает, но надо подумать, как нам со всем этим дальше жить.
  Не успел юноша сделать и шага, как почва под ним содрогнулась. Подняв голову, увидел, как испуганные реяне бессознательно прижались друг к другу. Через секунду толчок повторился, только был заметно сильнее. Реяне кубарем повалились на землю. Один Сесем остался стоять на ногах. Звёздное небо внезапно закрыла огромная тень, и очередной, ещё большей силы, толчок потряс Рею. Теперь уже и Сесем не смог удержаться на ногах, и невольно упал на колени. Подняв голову, увидел огромный абрис уже знакомой жабы-лягушки. Странное существо поднялось на задние конечности, приставило к глазам козырьком переднюю лапу, и стало пристально всматриваться в даль. Не увидев ничего для себя утешительного, опустилось на все конечности, хотело продолжить путь, но вдруг замерло и стало принюхиваться, поворачивая голову из стороны в сторону. Определив, видимо, источник заинтересовавшего её запаха, лягушка наклонилась к озеру, более внимательно принюхалась и радостно заквакала-засмеялась. Отсмеявшись, приникла к озеру и стала жадно пить. Сесем и реяне, открыв рот от изумления наблюдали за происходящим не только из-за самой лягушки, но и из-за поведения озера. Было несомненно, что оно сопротивлялось. Фигуры различных животных, ранее медленно и плавно воспарявших над поверхностью, теперь стремительно вырывались, взмывали как можно выше, метались из стороны в сторону, пытаясь удрать от лягушки, но хищница, в течение минуты осушившая всё озеро, стала хватать их, как комариков. Шансов спастись не было никаких, и ещё через минуту с ними было покончено. Размеры лягушки заметно увеличились. Внутри животного что-то клокотало и бурлило. Очевидно, что борьба продолжалась и там, но умиротворение на морде хищницы показывало, что её это мало интересует. Наконец, волнение успокоилось, лягушка расслабилась, открыла пасть и отрыгнула, как случается со всяким, кто переел. Тут же на волю вырвался жеребец Латифа, попытался удрать, но был пойман в мгновение ока. Пасть захлопнулась и больше не открывалась.
  - Что ты делаешь? – опомнившись от изумления, спросил Сесем.
  Услышав вопрос, лягушка склонила голову и стала искать того, кто его задал. Обнаружив Сесема, улыбнулась и, несмотря на то, что была глубокая ночь, ответила:
  - Завтракаю.
  - Ночью? – не удержался от вопроса юноша.
  - Всё должно идти своим чередом, необычный. Сначала должен быть завтрак, потом – обед, потом – ужин, а затем снова завтрак, - как неразумному школьнику стала объяснять лягушка.
  - А где же ты ужинала?
  - Я ещё не ужинала. Это мой первый завтрак, - подпрыгнула лягушка, будто бы пытаясь удостовериться, что всё на месте. Удостоверившись, закрыла глаза, сосредоточившись, видимо, на процессе переваривания пищи.
  - А как ты вообще попала на Рею? – не дал ей покоя Сесем.
  - А я почём знаю? – недовольно откликнулась лягушка.
  - Как так не знаешь? – удивился юноша.
  - Очень просто. Не знаю и всё. Сначала я была антивирусом, а потом каким-то образом стала такой, какая я есть сейчас, а как оказалась здесь, не знаю. А ты сам-то знаешь, как попал сюда?
  - Я-то прекрасно знаю, как попал.
  - Вот и я так же попала.
  - Ты хочешь сказать, что можешь оказаться на любой планете, на которую захочешь попасть?
  - Зачем мне на любую планету? Мне надо на те, где прячется межпланетный слизняк.
  - Ни разу не слышал. Что это такое?
  - Не удивительно. Этого слизняка, пожирающего всё живое, придумал один непризнанный гений программист, когда ты уже был на Рее, вирусной программой внедрил его во все игры, но слизняк каким-то образом из игр перебрался в реальность, и попал на Рею. Почему именно на Рею? Может быть потому, что Рея тоже сначала была виртуальной, а может и по какой-то другой причине. Никто определённо сказать не может, но существуют опасения, что он может распространиться по вселенной. Вот меня и создали для того, чтобы я нашла и уничтожила его. Хлопотное оказалось дело.
  - Почему?
  - Мои сканеры-анализаторы настроены на поиск самого слизняка, но он научился проникать в реальные живые существа и соединяться с ними, поэтому очень трудно распознать что есть что.
  - Но сейчас-то ты распознала!
  - Повезло. Прямо под носом оказался, потому и распознала.
  - А что будет, если слизняк распространиться по вселенной?
  - Один слизняк и будет.
  - По всей вселенной? – не поверил Сесем.
  - Ну, да, - подтвердила лягушка.
  - А что будет, если ты столкнёшься с таким количеством слизняка, что физически не сможешь его переработать?
  - Такого быть не может.
  - Почему?
  - Представь себе кусочек масла на сковородке. Он вроде бы совсем маленький, но стоит сковороде нагреться, как он покрывает всю её поверхность. То же самое происходит со слизняком. Он захватывает в плен всё, что сможет покрыть, и пока это что-то или кто-то находится под его контролем, оно составляет с ним единое целое, но это внешнее единство. Стоит слегка нарушить эту целостность, как всё, что он захватил возвращается к своему естеству, и слизняк снова становиться тем самым маленьким кусочком масла.
  - Ты хочешь сказать, что слизняк не может воспроизводить сам себя?
  - Именно это я и хочу сказать. Он может расширяться до бесконечности, хотя   ограничен своим изначальным размером. По сути дела слизняк – это одна большая ошибка, потому что его главная цель и предназначение в разрушении и ненависти.
  - Не очень понятно, но я подумаю над этим потом. Сейчас мне важно знать, что будет, если я покажу тебе возможное место нахождения слизняка на Рее.
  - Будет тоже самое, что ты только что видел.
  - Я ещё ничего не видел. Я видел только то, что ты заглотила слизняка вместе с водой и какими-то животными и рыбами. Я не знаю главного – что произойдёт дальше.
  - Я тоже не знаю, и пока не найду всего слизняка, никто ничего не узнает.
  - А как же ты вместишь всё, что слизняк успел захватить?
  - Покажи, где он прячется и увидишь, - квакнула лягушка и уставилась на Сесема.
  - Ну, что ж, - подумав, согласился Сесем. – По всей видимости ничего другого не остаётся. Приготовься! Сейчас мы отодвинем камень, который не даёт слизняку вырваться на поверхность.
  - Я всегда готова, - надменно заявила лягушка.
  - Верес, - обратился Сесем к великану, - отодвинь камень.
Верес, молча слушавший вместе с остальными реянами беседу необычного с лягушкой, подошёл к камню, схватил его, и отбросил в сторону. Голова лягушки, внимательно наблюдавшей за ним, мгновенно уменьшилась до размера открывшейся дыры, также мгновенно заткнула её, и стала стремительно втягиваться внутрь. Ни одна капля воды не успела пролиться на землю. На то, чтобы полностью проникнуть под землю, ушло не более пяти секунд. Что происходило под землёй никто не знал, но было совершенно понятно, что там разгорелась нешуточная битва, так как почва постоянно содрогалась от резких и сильных толчков, а местами трескалась. Наконец, всё успокоилось и затихло. Сесем и реяне продолжали напряжённо следить за дырой, которая увеличилась, достигнув не менее десяти метров в размере. Напряжённое ожидание перешло в откровенный испуг, когда земля вокруг дыры стала переливаться подобно морским волнам, а затем из неё вырвался огненный шар, который стремительно понёсся в небо. Реяне с ужасом наблюдали за тем, как шар, удаляясь, превратился в маленькую светящуюся звёздочку, которая горела всё ярче и ярче, пока оглушительно не взорвалась.
  Воцарилась тишина, но взгляды собравшихся всё также были обращены в небо, поэтому никто не обратил внимание на то, что происходило на земле, и, если бы не браслет Сесема, всех их несомненно ждала бы гибель. Из подземелья на поверхность выбралось огромное количество самых разнообразных животных, которые как по приказу бросились на реян. Первым из нападавших был жеребец. Злобный оскал и пылающие ненавистью глаза говорили только об одном – желании убить. Остальные животные тоже не отличались дружелюбностью. Волки, медведи, львы, тигры, а вместе с ними косули, зайцы, лисы, все как один бросились на реян, но были отброшены силовым полем. Поняв, что им не удастся напасть на реян, они стали нападать друг на друга. Удивительно во всём происходящем было то, что не только хищники нападали друг на друга и на тех животных, на которых они охотились в обычной жизни, но и те животные, которые обычно были жертвами, бесстрашно нападали на хищников. Воцарилось всеобщее побоище – безжалостное и бескомпромиссное. Воцарилось торжество ненависти.
  Реяне и Сесем долго ещё не могли прийти в себя, хотя всеобщее побоище быстро закончилось, и немногие из оставшихся в живых зверей стали разбегаться в разные стороны. Увидев это, Сесем поднял руку, и из браслета вырвался луч лазера, который стал методично уничтожать убегающих зверей. Через несколько секунд с ними было покончено. Молчание нарушил Латиф:
  - Слизняк ушёл, а ненависть осталась. Зачем ты это сделал, необычный?
  - Ты даже не подозреваешь, Латиф, насколько ты прав. Я уверен в том, что слизняк изменил сущность этих животных. Они стали полны ненависти, но главная опасность заключается в том, что эта ненависть заразна. Я уничтожил их потому, что они могли разнести эту ненависть по всей Рее. Представь себе, что было бы, если это случилось? – задал вопрос Сесем и сам же на него ответил:
  - Всё живое на планете, заразившись этой ненавистью, стало бы уничтожать друг друга.
  - Ты не преувеличиваешь, Сесем? – обратился к юноше Дедал.
  - Нисколько, - угрюмо ответил юноша. – Боюсь, что я даже преуменьшаю опасность, поэтому надо уничтожить и все оставшиеся трупы, - решительно заявил он, и направил луч лазера на лежавших на земле мёртвых животных. Через минуту от горы трупов осталась одна выжженная земля.
  - Пойдёмте в харчевню. Здесь непереносимый запах, - сказал Сесем реянам и направился в сторону дома. Запах горелого мяса был действительно тошнотворен, и все последовали за ним.
  Никто не решался нарушить молчания, потому что просто не знали, что можно сказать. Придя в харчевню, также молча расселись за столом. Первым нарушил молчание Верес:
  - Что мы будем теперь делать, необычный? – спросил он у Сесема.
  - Будем делать то, что задумали, - ответил юноша. – Утром отправляйтесь и привезите лес. Начнём строить. А сейчас давайте спать, завтра предстоит трудный день.
   Глава 14
  Сесем так и не смог заснуть до утра. Он прекрасно помнил слова отца о пронизывающих друг друга мирах, понимал, насколько это опасно, и думал о том, каким образом можно предотвратить, или хотя бы уменьшить, катастрофические последствия такого взаимопроникновения разных реальностей. Не придумав ничего определённого, решил посоветоваться с Генаром. Война войной, но он-то не был его врагом, да и на Рее, судя по словам Дедала, прожил уже больше двухсот лет, значит обо всех из ряда вон выходящих событиях ему должны были докладывать. Стоит переговорить с ним, и попытаться вместе выработать какое-то решение. Не может быть, чтобы он не понимал всю непредсказуемость и пагубность такого развития событий в будущем.
  Сесем поднялся, едва забрезжил рассвет. Надо было при свете дня осмотреть место вчерашних событий.
  Юноша бесшумно выскользнул из харчевни и направился к роднику. Планета ещё не проснулась, и предрассветную тишину нарушали только звуки его шагов. Пройдя мимо загона, Сесем остановился. До родника было не более двадцати метров, но никаких последствий ночного происшествия не было. Юноша закрыл глаза, потряс головой, полагая, что ещё не до конца проснулся, вновь открыл, но удивился ещё больше. Никаких останков животных, никакой выжженной земли, занимавших вчера огромную площадь, не было. Место, которое хотел обследовать Сесем ничем не отличалось от любой другой земли, простиравшейся до самого горизонта, но самое удивительное было в том, что исчезла огромная дыра. Памятный камень находился на том же месте, а дыры не было, будто всё, что происходило ночью, было кошмарным сном. Сесем подошёл к камню, отодвинул его в сторону, увидел бьющий из-под камня родник, вернул камень на место и задумался. Было очевидно, что планета лечила сама себя, но, покопавшись в памяти, так ничего и не вспомнил о подобных феноменах. С такими способностями планеты ещё никто и никогда не сталкивался, иначе он бы об этом знал. О том, что земля сама залечивает нанесённые ей раны, известно издавна, но обычно на это уходят годы, а не часы.
  «Что из этого следует? – подумал Сесем. – Можно сделать два предположения: во-первых, время стало течь значительно быстрее. Если предположить, что так оно и есть, то убыстриться должны были бы и все остальные процессы. Например, смена дня и ночи, но такого не происходит, значит единственный правдоподобный вывод в том, что это другая реальность. Но какая? Виртуальная, ставшая реальной, или реальная, с которой человечество просто ещё не сталкивалось? Но как же не сталкивалось, если Генар живёт здесь уже более двухсот лет? Необходимо это уточнить. У кого? У самого Генара,» - решил Сесем и пошёл в харчевню.
  Подходя к воротам, увидел выходящего из дверей Латифа.
  - Доброе утро, Латиф, - поздоровался Сесем.
  - Не сказал бы, что оно очень доброе, - отозвался харчевник.
  - Что-то случилось? – забеспокоился юноша.
  - Тебе недостаточно того, что произошло ночью? – удивился Латиф.
  - Ты не заметил самого главного, харчевник, - укорил Латифа Сесем.
  - Чего же? – удивлённо поднял левую бровь реянин.
  - Того, что никто из нас не пострадал, - сказал Сесем, усаживаясь на ступеньку крыльца.
  - Ты прав, необычный, - усмехнулся Латиф, – о самом главном я как-то не подумал.
  - Приготовь завтрак и буди товарищей, - приказал юноша.
  - Слушаюсь, господин, - склонился Латиф и пошёл исполнять приказ.
  Сесем остался сидеть на крыльце, продолжая думать о том, что случилось ночью и утром, а подумать было о чём.
  Через несколько минут из харчевни стали выходить заспанные реяне. Не говоря ни слова, каждый из них подходил к кускам материи, висевших на частоколе, брал их, вытирал ими лицо и руки, и возвращал на место.
  - Что вы делаете? – спросил у Вереса Сесем.
  - Мы умываемся, - ответил великан.
  - Как можно умываться без воды? – усомнился юноша.
  - Ночью на Рее воздух становиться очень влажным, господин. Таким влажным, что к утру материя пропитывается водой, и мы можем вытереть грязь и пот скопившиеся за день. Так мы поступаем всю жизнь.
  - Значит, вы всё-таки умываетесь, - с удовлетворением произнёс Сесем.
  - С той разницей, что тратить столько воды на это, как привык делать ты, мы не можем, - уточнил Верес.
  - Понятно, - кивнул Сесем. – А теперь подойдите все ко мне. Я хочу вам рассказать, что мы будем делать дальше.
  Реяне подошли к крыльцу и с любопытством уставились на Сесема.
  - Чтобы вы ничему не удивлялись, хочу предупредить о том, что на том месте, где ночью я убил столько животных, ничего не осталось. Никакого следа, - уточнил юноша. – Чтобы предупредить все ваши вопросы, скажу одно – почему это произошло, я не знаю. Можно строить догадки, но я не привык это делать. Я думаю, что единственный, у кого мы можем найти ответ на этот вопрос, да и на многие другие, это – Генар, поэтому после завтрака я, Верес, Дрок и Дедал отправляемся в Модас на встречу с Генаром. Все остальные, кроме Латифа, отправятся в селение Дедала и привезут заготовленный лес.
  - Ты уверен, что он захочет с тобой встретиться, господин? – спросил Верес.
  - Не сомневаюсь, - ответил Сесем, - мы ведь необычные, он и я. Так почему же нам не встретиться?
  - Ты забыл об одном, Сесем, - включился в разговор Дедал. – Наступило время войны, и, если я появлюсь в Модасе, меня, особенно меня, обязательно убьют.
  - Не переживай, Дедал, - успокоил его Сесем. – Мы поедем на переговоры, а парламентёры везде и во все времена были неприкосновенны. А если же всё-таки случиться так, что кто-то подумает нарушить этот закон, то у меня найдётся достаточно средств не позволить ему это сделать.
  - Я тебе верю, необычный, - успокоено кивнул Дедал.
  - Завтрак готов, господин, - сообщил появившийся в дверях Латиф.
  - Замечательно, - весело сказал юноша, встал и пошёл в харчевню.
  После завтрака стали собираться в путь. Для Сесема и Дедала запрягли двух коней, а Верес и Дрок пойдут пешком. Можно было бы, конечно, воспользоваться большой телегой, но телег и лошадей и так было немного, и они были нужны для перевозки леса, поэтому великаны сами предложили пойти пешком. Латиф приготовил суточный запас продуктов, навьючил на лошадей, и выдал великанам и Дедалу оружие. Всё к путешествию было готово, и Сесем с реянами отправились в путь.
  В дороге Сесем молчал, сосредоточенно думая о том, с чем он столкнулся на Рее, Дедал ехал рядом, наблюдая за окрестностями, и лишь великаны иногда перебрасывались ничего не значащими фразами. Все кроме Сесема были напряжены, потому что поездка в Модас в разгар войны была событием из ряда вон выходящим. Ещё ни разу за всю историю между реянами и генарами не было никаких переговоров. Продвигались быстро, поэтому уже после обеда на горизонте появилась пустыня, простиравшаяся от одного края горизонта до другого.
  - Может устроим привал, а через пустыню поедем ночью? – предложил Дедал.
  - Зачем? – не понял Сесем.
  - Ехать днём через эти бескрайние пески небезопасно, - сказал реянин.
  - Почему? – заинтересовался юноша.
  - Во-первых, потому что слишком опасно под палящей жарой идти неизвестно сколько времени. У нас ведь нет с собой запасов воды. А, во-вторых, говорят, что в пустыне обитают какие-то неведомые хищники, нападающие на всякого путешественника.
  - Кто тебе такое сказал, Дедал? – с удивлением спросил Сесем.
  - Это известно издавна, господин, и уже много лет никто не пересекал эту пустыню, - ответил реянин.
  - Я прошёл через неё совсем недавно, - возразил юноша.
  - Но ты же – необычный, а мы простые реяне, - нашёл вполне логичное объяснение Дедал.
  - Мы не будем устраивать привала, и сразу пойдём через пустыню, - приказал Сесем, но, увидев удивление в глазах реянина, пояснил:
  - Тебе только кажется, что пустыня не имеет конца и края. Это называется миражом. На самом деле мы её пересечём за десять минут.
  - Что такое мираж, Сесем?
  - Обманчивый призрак того, чего нет на самом деле.
  - Ты хочешь сказать, что мне только кажется, что пустыня огромна, а на самом деле это не так?
  - Ты правильно понял, Дедал.
  - Я тебе верю, необычный, - сказал не привыкший к любопытству реянин, и, обернувшись к великанам, сообщил:
  - Мы пойдём сейчас через пустыню. Сесем говорит, что она совсем не такая большая, как говорят, поэтому не стоит бояться.
  Привыкшие к беспрекословному послушанию генары, не задавая никаких вопросов, только молча кивнули головами.
  В пустыню вошли, следуя один за другим. Как и ожидал Сесем, песок тут же заволновался, но дорога оставалась по-прежнему чистой.
  - Здравствуй, необычный, - услышали путешественники девичий голос, завертели головами, но так никого и не обнаружили.
  - Здравствуй, девушка, - ответил Сесем, потому что хорошо запомнил этот голос. – Почему ты прячешься?
  - Ты и так знаешь, кто я. Зачем притворяться? – ответил голос.
  - Что тебе от нас надо?
  - От тебя ничего, а вот твои спутники, особенно Верес, очень нуждаются в моей помощи.
  - Они в твоём распоряжении, - согласился Сесем, вспомнив о том, что случилось с Вересом. Исключать того, что он не смог своими силами полностью излечить Вереса, юноша не имел права, поэтому и дал согласие.
  - Объясни своим спутникам, что с ними будет происходить, иначе они могут оказать сопротивление и, по причине страха, оно может быть не совсем эффективным, - продолжил голос.
  - Хорошо, - согласился Сесем, и обратился к своим спутникам:
  - Всё, что вы видите вокруг, не песок. Точнее сказать не простой песок, - стал объяснять Сесем, подбирая слова, потому что хорошо понимал, насколько трудно объяснить собеседнику что-то, если он не обладает хоть какими-то знаниями.
  - А что? – не удержавшись, спросил Дрок.
  - На Рее сеть лечебные грязи? – вопросом на вопрос ответил Сесем.
  - Конечно, - вмешался в разговор Дедал. – Недалеко от нашего селения есть два озера с лечебной грязью. Испокон века мы знаем, какую пользу она приносит больным.
  - Вот и прекрасно, - с облегчением вздохнул Сесем. – Значит о лечебной грязи вы знаете. А что-нибудь о лечебном песке вам известно?
  - Нет, необычный, - ответил за всех Дрок. – Ты хочешь сказать, что этот песок – лечебный?
  - Да, Дрок.
  - А с кем ты сейчас разговаривал? – продолжил Дедал.
  - С песком и разговаривал, - ответил Сесем.
  - Такого не может быть, необычный, - не поверил реянин. – Грязь не умеет разговаривать. Это я знаю точно. Значит и песок не должен разговаривать.
  - Но ты же всё слышал сам! Ты не веришь своим ушам, Дедал? – усмехнувшись, спросил Сесем.
  - Верю, но…, - не найдя, что ответить, Дедал развёл руки в стороны.
  - Не забивай себе голову решением этой проблемы, но запомни главное – если ты чего-то не знаешь, то это вовсе не значит, что этого не может быть. Запомнил? – улыбаясь, спросил Сесем.
  Дедал кивнул в ответ в знак того, что понял, но было видно, что он всё-таки сомневается.
  - Это первое правило, которому меня научил мой отец, и я ему очень благодарен за это, - добавил юноша, пытаясь рассеять сомнения реянина. – А теперь идите за мной, - решительно сказал Сесем и повернул коня в глубь пустыни.
  Реяне беспрекословно последовали его приказу. Как только они остановились, песок мгновенно стал подниматься вверх, накрывая и реян и лошадей. Не прошло и секунды, как все они скрылись под толщей песка, но буквально тут же песок отступил.
  Сколько времени они находились в таком состоянии, никто из них сказать бы не смог, поскольку по их ощущениям всё произошло мгновенно.
  - Ты хорошо сделал необычный, что пришёл сюда, потому что совсем избавиться от слизняка могу помочь я один. Твоя помощь Вересу только замедлила его действие, но не убила окончательно и, если бы не я, то он очень скоро он начал бы пожирать его плоть, - услышали реяне девичий голос.
  - Сколько нужно времени слизняку, чтобы ожить? – взволнованно спросил Сесем.
  - Предельный срок - неделя, - ответил голос.
  - Нам следует поторопиться, - воскликнул Сесем, обращаясь к своим спутникам. – Если мы не успеем вернуться к этому времени, то погубим наших товарищей, да и не только их, а и всю планету.
  Путешественники тут же вернулись на дорогу и продолжили путь. Через несколько минут минули казавшуюся бескрайней пустыню и вошли в лес. Забыв, что генары идут пешком, Сесем пришпорил коня. Великанам пришлось перейти на бег, но они очень быстро устали, и стали отставать.
  - Господин! Господин! – закричал Верес.
  Услышав крик великана, Сесем остановился.
  - Что случилось, Верес? – недовольно спросил юноша.
  - У нас не хватает сил, чтобы поспевать за вами, - ответил запыхавшийся генар.
  - Как может не хватать сил у таких огромных и сильных созданий? – удивился Сесем.
  - По сравнению с реянами мы действительно очень сильны. Я даже могу с корнем вырвать это дерево, - сказал Верес, показывая рукой на средних размеров сосну, - но наши тела не выдерживают длительных нагрузок, поэтому вам лучше дальше ехать одним.
  - Нет, Верес, - не согласился Сесем. – Вы мне будете нужны на встрече с Генаром. Лучше мы пойдём медленнее.
  - Почему ты так спешишь, Сесем? – вмешался в разговор Дедал.
  - Разве ты не слышал, о чём нас предупредили? Нам нужно до истечения недельного срока доставить всех наших товарищей в пустыню, Дедал. Было бы, конечно, правильнее отправить Дрока и Вереса назад в харчевню, чтобы они привели туда всех, кто попал под воздействие слизняка. Им грозит опасность, но я не уверен, что они послушают Дрока и Вереса, потому что старшим я сам назначил Латифа, а его никак нельзя отнести к тем, кто может легко поверить на слово. Но и это не всё. В Модас мы попадём не раньше полудня завтрашнего дня. На обратную дорогу нам потребуется ещё полтора дня. Ты можешь сказать, сколько времени мы проведём у Генара? Нет? Я тоже не могу, но, если мы пробудем у него более трёх дней, слизняк вернётся, а этого допустить мы никак не можем, - объяснил Сесем.
  - Я тебя понял, необычный, но у нас есть выход, - сказал Дедал.
  - Какой?
  - Мы можем купить лошадей и повозку для генаров у Фрама. До его жилища рукой подать.
  - Ты прав Дедал, но покупать нам ничего не придётся, потому что он – мой раб. Я же рассказывал тебе об этом.
  - Тем более. Переночуем у него, а с рассветом тронемся в путь. Согласен?
  - Договорились, - кивнул Сесем.
  Дав немного отдохнуть великанам, Сесем тронулся дальше. Теперь никуда не спешили, но и этой скорости хватило, чтобы через час достигнуть жилища Фрама. Приближаясь к его дому, Сесем издали увидел всех домочадцев торговца, собравшихся перед воротами. Впереди всех стоял сам хозяин. Как только Сесем приблизился, встречающие низко поклонились, а Фрам открыл было рот, чтобы сказать что-то приветственное, но, увидев вышедших из-за деревьев великанов, так и остался с открытым ртом, искажённым гримасой страха.
  - Успокойся, Фрам, тебе ничего не угрожает, - произнёс Сесем. – Эти генары мои рабы, - добавил юноша, понимая, что, если бы сказал, что они товарищи, Фрам бы не поверил, потому что на Рее у необычных были только рабы. Других взаимоотношений между необычными и реянами здесь не было.
  Фрам успокоился, и попытался улыбнуться и изобразить на своём лице радость по поводу приезда господина, но у него это плохо получилось.
  - Мы уедем завтра с рассветом, - слезая с коня, сказал Сесем. – На ночлег устроимся там, где я ночевал в прошлый раз. Надеюсь, что на нас не будут нападать твои пруги, Фрам.
  - Не беспокойся, господин, - облегчённо вздохнул Фрам. – Никто в этом лесу не потревожит ваш сон.
  - Ну и хорошо, - удовлетворённо отозвался Сесем, и, взяв коня под уздцы, повёл его к месту ночёвки. Реяне и Фрам последовали за ним.
  - Тебе что-нибудь от меня нужно, господин? – спросил Фрам, когда они пришли на место.
  - Да, Фрам. Нам понадобится твоя большая телега и пара коней. Мы поедем в Модас, а на обратной дороге вернём их тебе, - сказал юноша. – А ещё я хотел бы тебе задать несколько вопросов, - добавил он.
  - Слушаю тебя, господин, - склонил голову Фрам.
  - Я хотел бы узнать, по какой причине уже несколько веков на твоих предков и на тебя в том числе не нападают генары.
  - Потому что мы – хранители пустыни, господин.
  - Вас на эту должность назначил сам Генар? – догадался Сесем.
  - Да, господин.
  - Почему же тогда тебя не так давно всё-таки хотели сделать рабом?
  - Я не могу ответить на твой вопрос, господин, потому что и сам не знаю, что произошло. До того дня ни один генар даже и не пытался сделать это, но сейчас мне нечего бояться, потому что я - твой раб.
  - Я еду на встречу с Генаром, Фрам, и сообщу ему об этом, - сказал Сесем.
  - В этом нет необходимости, господин. Как только я стал твоим рабом, я тут же сообщил об этом в Модас. Теперь я нахожусь под твоей защитой, и ни один генар, после того, что произошло у ворот, не решиться напасть на меня.
  - Тем лучше. Приведи коней и телегу, и можешь заниматься своими делами, Фрам, - сказал напоследок юноша.
  - Слушаюсь, господин, - ответил Фрам и пошёл к дому.
  Путники распрягли коней, а Верес и Дрок развели костёр и занялись приготовлением ужина. Через полчаса на большой телеге, запряжённой двумя крепкими лошадьми, приехал Фрам.
  - Задай им сена и не распрягай, - приказал Сесем. – Мы не хотим тратить время, и тронемся в путь, как только проснёмся.
  - Хорошо, господин, - сказал торговец, взял большую охапку сена из телеги и бросил перед лошадьми.
   Глава 15
  Сесем проснулся перед рассветом и разбудил реян. В путь тронулись немедленно, не тратя время на завтрак. Решили утолить голод в Модасе. Из леса выбрались довольно быстро, и двинулись по степной дороге по направлению к городу. Ночное небо быстро светлело, но путники не обращали на это никакого внимания. Через два часа бешенной скачки Сесем увидел очертания крепостных стен и замедлил бег лошади. Спутники последовали его примеру. Через час путешественники остановились перед закрытыми городскими воротами. Дрок, лучше других знавший обычаи и порядки, закричал громовым голосом:
  - Стража! Стража! Открывай ворота!
  - Кто такие и что вас привело в город? – раздался ответный крик.
  - Необычный Сесем и его рабы, - прокричал Дрок.
Тут же сверху со стены выглянула улыбающаяся голова стражника, и убедившись, что его не обманывают, генар радостно закричал:
  - Да здравствует великодушный Сесем! Слава всемогущему Сесему!
  Ворота тут же стали открываться. На дорогу выбежал Добрый Учин и, упав на колени, склонил голову до земли. Никто, включая и Сесема, не ожидали подобного отношения со стороны стражи, поэтому замерли в недоумении. Первым опомнился Верес:
  - Что с тобой происходит, Учин? Ты перепутал Великого Генара с Великим Сесемом?
  - О чём ты говоришь, брат Верес? Как я мог перепутать с кем-то Величайшего Сесема? Как я мог перепутать того, кто подарил мне вторую жизнь? – воскликнул стражник.
  - Встань, Добрый Учин, - вмешался в разговор Сесем, – негоже валяться в пыли.
  - Слушаюсь, господин, - воскликнул великан и поднялся с земли. – Чем я могу тебе услужить, Величайший?
  - Прежде всего, перестань называть меня Великим. Договорились?
  - Как прикажешь, господин. Чем я могу ещё услужить тебе?
  - Я хочу встретиться с самим Генаром, Учин, - сказал Сесем.
  - Хорошо, господин, но я должен сообщить об этом начальнику стражи. Таков закон, господин, - сообщил великан и бросился в казарму для стражников.
  Через минуту из казармы вышли Учин и стражник, который отрубил ему руку в тот памятный день.
  - Приветствую тебя, Сесем, - торжественно произнёс начальник стражи. - Великий Генар издал указ, который гласит, что любой необычный, желающий встретиться с ним, должен быть незамедлительно допущен к нему, поэтому я готов проводить тебя и твоих рабов во дворец, но я не знаю, как быть с полководцем Дедалом. Мы не воюем с реянами уже много лет, но по-прежнему находимся в состоянии войны. О нём никаких указаний не поступало, поэтому я не могу его пропустить.
  - Дедал – мой раб, поэтому ты не нарушишь никаких законов, если пропустишь его вместе со мной, - заявил Сесем.
  - Я верю тебе, необычный, - склонил голову начальник стражи. – Если дело обстоит так, как ты сказал, то я готов проводить вас во дворец. Стража! – закричал он зычным голосом.
  На его призыв из казармы выскочило с десяток вооружённых великанов, которые тут же окружили Сесема и его спутников. Начальник стражи повернулся и пошёл в город, приглашая остальных следовать за ним. Сесем и спутники двинулись следом, окружённые со всех сторон вооружёнными великанами. Через каждые сто метров начальник стражи останавливался, кричал громовым голосом: «Посольство к Великому Генару!», и продолжал путь. Привлечённые голосом стражника генары открывали окна и с любопытством наблюдали за процессией. Весть о посольстве с быстротой молнии распространилась по городу, и по мере приближения к торговой площади, любопытных великанов, выстроившихся вдоль улицы, становилось всё больше и больше, а сама площадь была заполнена горожанами.
  - По какой причине собралось так много народа? – спросил Сесем у начальника стражи.
  - Ещё никогда в истории Модаса к Великому Генару не приходили послы, господин, - ответил стражник.  — Это случилось впервые, значит нас ждут какие-то перемены.
  - Какие? – не удержался от вопроса Сесем.
  - Не знаю, господин, - признался великан, - но надеюсь, что мы, наконец-то, прекратим эту бессмысленную войну.
  - Я тоже, - коротко ответил юноша.
  Генары, стоящие на площади, по мере приближения процессии сами собой расступились, образовав проход да самой лестницы, ведущей во дворец. Вступив на площадь, начальник стражи последний раз крикнул: «Посольство к Великому Генару». Через толпу проследовали в полном молчании. Достигнув лестницы, начальник стражи отступил в сторону, приглашая Сесема и его товарищей дальше следовать самим. Стражники, стоящие у дверей дворца, открыли огромные двери и замерли, ожидая прохода посольства. Сесем и Дедал спешились, и по лестнице пошли бок о бок. Дрок и Верес следовали за ними. Едва путники вошли во дворец, двери за ними закрылись, и они оказались в небольшой полутёмной анфиладе, вдоль которой стояли вооружённые стражники. Не дождавшись приглашения, двинулись дальше. Не доходя нескольких метров до входа в огромный зал, остановились. Что- то не пускало их вперёд. Сесем понял, что это силовое поле, но предпринимать что-то для того, чтобы убрать его не стал, так как не знал, что может за этим последовать.
  - Проходи, Сесем, - услышал чей-то голос юноша.
  - А мои друзья? – спросил юноша.
  - Им нечего здесь делать, - ответил голос.
  - Почему? – не сдавался Сесем.
  - Они ничего не поймут из того, о чём мы будем с тобой говорить, - объяснил голос.
  - Ты уверен?
  - Абсолютно.
  - Подождите здесь, - обернувшись к спутникам сказал юноша, и пошёл вперёд.
  Силовое поле исчезло, и он беспрепятственно вошёл в огромный, метров пятидесяти в диаметре, сферической формы зал, в центре которого располагался величественный трон. И сам трон, и сидящий на нём юноша, примерно тех же лет, что и Сесем, не имели чётких очертаний. Сесем понял, что это голограмма и остановился в ожидании.
  - Иди прямо, Сесем, - прозвучал в голове юноши тот же голос. – В конце зала найдёшь дверь, за которой я тебя жду.
  Несмотря на то, что «прямо» означало идти через казавшийся естественным трон, Сесем ничуть не смутился. Пройдя сквозь него, увидел большую полуоткрытую дверь, и, не задумываясь, вошёл. Большая комната меньше всего напоминала жилое помещение. Скорее можно было её назвать вычислительным центром. Вдоль всего периметра помещения располагались мониторы, поднимавшиеся до самого потолка. В центре зала стоял стол, уставленный неизвестной Сесему аппаратурой, за которой сидел седой старик с широким серебристым обручем на голове, внимательно смотревший на юношу.
  - Здравствуй, Сесем, - наконец заговорил старик.
  - Вы Генар? – не отвечая на приветствие, спросил юноша.
  - Да, - кивнул в знак согласия старик.
  - А голограмма в зале?
  - Таким я был в молодости, - усмехнулся Генар.
  - Зачем вам этот маскарад?
  - Мои подданные считают, что я бессмертен, и не старею. До поры до времени пусть так и думают.
  - Зачем?
  - Зачем? – задумчиво переспросил старик. – Садись, - указал он на стоящее за журнальным столиком кресло. – Нам предстоит долгий разговор.
  - О чём?
  - Я хочу рассказать тебе историю своей жизни. А, если быть более точным, историю своих заблуждений, Сесем.
  - К чему мне это?
  - Я многое пересмотрел в своих взглядах, и не хочу больше искусственно продлевать свою жизнь. Я также не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки.
  - Чем я заслужил такое внимание?
  - Тебе трудно будет поверить, но ты – мой прямой потомок.
  - Откуда вам это известно?
  - Я внимательно следил за происходящим на Земле после того, как решил покинуть её. Особенно за своими родственниками. Сразу хочу предупредить, что мой рассказ, если ты наберёшься смелости поверить в него, может принести сильное разочарование и даже уныние, но жить в заблуждениях куда опасней и бессмысленней, - сказал Генар и замолчал.
   Глава 16
  Прежде, чем начать, хочу задать один вопрос: что тебе известно об истории человечества? – начал старик после долгого раздумья.
  - Ничего, - не задумываясь ответил Сесем.
  - Я так и думал, - угрюмо кивнул Генар, и, помолчав, продолжил:
  - На Рее я нахожусь уже больше двухсот лет, но до сих пор так и не понял, где находится сама Рея.
  Сесем удивлённо посмотрел на Генара.
  - Это не самое странное, что тебе придётся услышать, малыш. Куда более невероятным тебе покажется то, что Рею создал я.
  - Не понял, - покрутил головой от изумления Сесем, - как это вы?
  - Очень просто, хотя я и сам до сих пор не могу понять, в силу каких причин Рея стала тем, чем стала. В молодости я так увлёкся разработкой компьютерных игр, что перестал замечать, что твориться вокруг. Я хотел быть лучшим программистом на Земле. Тщеславие и гордыня не давали мне покоя, и я день и ночь проводил за компьютером, создавая уже не просто игры, а целые миры, с населявшими их людьми, животными и растениями. Мало-помалу эти миры перестали чем-то отличаться от реальных. Никто из игроков не мог заметить этого, потому что не знал программы, но я -то знал. С какого-то момента я стал замечать, что люди и животные, которыми я заселил эти миры, сначала в каких-то обстоятельствах стали принимать решения и действовать не так, как я запрограммировал, а в последствии и вовсе жить самостоятельной жизнью. Ты понимаешь? У них появилось то, чего не мог добиться никто из учёных: абстрактное мышление, эмоции и интуиция, то есть то, чем обладает человек. Я не знаю, каким образом это произошло, но это факт. Факт, который я скрыл от человечества, предполагая, что смогу использовать его в своих личных целях. Осознав это, я попросту испугался. Почему? Дело в том, что далеко не все миры, созданные мной, были скопированы с Земли. Были и такие, которые населяли огромные кровожадные монстры, безжалостные, как исчадие ада, постоянно уничтожающие себе подобных, да и всё живое, что их окружает, включая и человекоподобных. Были миры, которые населяли маги, волшебники, ведьмы и множество другой нечисти. У всех, созданных моим воображением миров, была одна присущая всем черта – их населяли существа полные лютой ненависти ко всему живому. Единственная планета, которую населяли нормальные люди и животные, Рея. Но и она не так проста, как кажется на первый взгляд. Я создал Рею как два мира, существующих один в другом, обычный и водный, который находится под поверхностью планеты.
  - Постой, Генар, - прервал монолог Сесем. – А как же рассказы реян, что раньше на планете существовали реки, озёра и моря?
  - Они существовали только в их воображении, Сесем, - усмехнулся Генар. – Это я заставил их поверить в то, что так и было. Я хотел приготовить их к встрече с этим водным миром, которая так или иначе должна будет когда-то состояться.
  - Она уже состоялась, - перебил в очередной раз Сесем, и рассказал о том, что произошло у харчевни Латифа, не забыв упомянуть об огромной лягушке.
  - Лягушка? – улыбнулся Генар. – Откуда она взялась? Это антивирус, который я создал для борьбы с проникновением других миров в этот. Очень хорошо, что это сработало. Просто замечательно. Значит у нас ещё есть время.
  - О чём ты говоришь? – взволнованно спросил Сесем.
  - Давай-ка я сначала закончу свой рассказ, а потом объясню тебе, что я имею в виду. Договорились? – спросил Генар.
  Сесем кивнул в знак согласия.
  - Итак, - продолжил старик, – следуя логике развития событий, я сделал вывод, что созданные мной виртуальные миры становятся реальными и могут смешиваться с другими виртуальными мирами, и главный вопрос, который встал передо мной: «Что будет, если это произойдёт?». Вопрос, на который у меня до сих пор нет ответа. Почему? Потому что вариантов бесконечное множество, а положительного – ни одного. Я подумал, что мне надо отдохнуть, и переключиться на какую-то другую область человеческих знаний, чтобы понять, что может произойти, поэтому углубился в изучение истории человечества. В моё время считалось, что изучение истории крайне важно для того, чтобы учиться на примерах наших предков, и не повторять совершённые ими ошибки. Может быть ты всё-таки хоть что-то знаешь об истории человечества?
  - Ничего. Абсолютно, - для убедительности добавил Сесем.
  - Меня это нисколько не удивляет, потому что в какой-то момент власть имущие стали в угоду своим интересам искажать историю, а затем и вовсе запретили её изучение, посчитав, что это угрожает их существованию. Тебе будет очень полезно узнать то, что узнал я. Итак, слушай.
  Вся история человечества – суть поиск. Чего? Смысла жизни и счастья. И что только они не вкладывали в эти понятия: и богатство, и власть, и вечную любовь, и бессмертие, и так далее, и тому подобное. Они искали источник счастья, хотя так и не поняли, что это такое. Искали, но так ничего и не нашли. В конечном счёте остановились на богатстве, то есть, на деньгах, поскольку только они давали власть, а власть в свою очередь рождала чувства относительной безопасности и собственного превосходства над другими людьми. Короче говоря, вся история человечества – это нескончаемая борьба за обладание какими-то богатствами, и, как следствие, властью. И конечная цель этой борьбы – мировое господство. При этом власть имущие не только сами не замечали, что теряют естественные для человека черты характера, такие как доброта, любовь, целомудрие, милосердие, сопереживание, честность, преданность, но и намеренно культивировали всё противоположное. Средства, которые использовались в этой постоянной борьбе, просто поражают своей жестокостью. И средств этих множество, начиная от откровенной лжи и предательства, и заканчивая убийством. Сначала одного человека, а затем и миллионов. Уверяя людей, что, уничтожив противника, они достигнут наконец-таки счастья и благоденствия, власть имущие на самом деле имели в виду только себя самих. Сами они, конечно, никогда не подвергали свою жизнь опасности. Зачем? Для этого существовали подданные и подчинённые. Ну и ради чего всё это делалось? Когда я понял, что сначала ради золота, а затем ради денег, то есть, бумажек и цифр, которые стали определять ценность всего на Земле, и ради этого уничтожались миллионы и миллионы людей, а миллиарды жили в нищете и унижении, я испугался. Я испугался, потому что понял, что это одержимость. Я испугался, потому что понял, что общество потребления стало религией, а сами деньги, определяющие ценность всего материального, а затем и духовного, верховным божеством. Я испугался, когда понял, к чему может привести конкуренция, как главное условие прогресса (тоже, кстати говоря, ложное утверждение), без которого человечество не мыслит своего существования. Я испугался, покинул Землю, и оказался прав, потому что с развитием автоматизации и цифровизации всего и вся, когда на производстве человека заменил какой-то механизм, громадное большинство человечества стало никому не нужным балластом, который надо было не только кормить, одевать, но и чем-то занять, потому что безделье для нормального человека оказалось более невыносимым, чем любой, пусть даже самый тяжкий, труд. Людей лишили самого главного в их жизни – возможности творить, но не могли лишить возможности думать и чувствовать. Вот в чём была главная проблема! Опасение того, что люди будут как-то бороться с этим, то есть, переосмысливать навязанные им ценности, и это может закончиться потерей богатства и власти, привели к тому, что власть имущими было принято решение искусственно уменьшить численность населения. Воспользовавшись достижениями медицины, изменили человеческий геном и людей сделали бесплодными. Не всех, конечно, но громадное большинство. Причём не насильственным путём. Бесплодие покупалось. За это им обещалось безбедное существование и полная свобода выбора образа жизни. Не только еда и одежда, но и наркотики, и алкоголь без всяких ограничений стали общедоступными, а бесплодие сняло существующий с древних времён внутренний запрет на беспорядочность половых связей. Все существовавшие ранее нравственные и уголовные законы отменили, и люди, наконец-то, в полной мере получили то, к чему так долго стремились, свободу. Полицию упразднили, а в городах, где они проживали, не было никого, кто бы следил за порядком. Изнасилование и убийство стали обыденным делом, и никто за это не наказывал, а воровать не было смысла, так как всё было доступно. Люди получили полную свободу, но их лишили права покидать эти города до самой смерти. Проще говоря, получив полную свободу, человечество стало просто пожирать само себя. А власть имущие и те, кто ещё был им необходим для поддержания соответствующего уровня существования, могли наблюдать через установленные везде и всюду камеры за жизнью обезумевших людей, и это зрелище было куда волнительнее всех вместе взятых написанных до этого трагедий на Земле. И не надо никакой атомной войны, никаких массовых убийств. Достаточно изменить сознание и ценности.   Ты знаешь, сколько людей жило на Земле двести лет назад, когда я решил окончательно переселиться сюда?
  - Откуда?
  - Действительно, откуда. Так вот, тогда население Земли составляло семь с половиной миллиардов человек, а сейчас их не более пятисот тысяч.
  - А куда же делись остальные?
  - Вымерли, - грустно произнёс старик.
  - Не понял, - удивился Сесем. – Как так вымерли? Почему? За двести лет умерло семь с половиной миллиардов человек?
  - Увы, но это – факт! Уничтожение веры в Бога и в существование жизни после смерти, но уже в другом состоянии, и насаждение веры в то, что после земной жизни человек исчезает, привело к тому, что смысл человеческой жизни стал заключаться только в стремлении испробовать всё, что только возможно, и получить как можно больше удовольствий.
  - Постой, Генар. А как же я? Почему я родился и остался жив?
  - Потому что твой отец, как и все в нашем роду, гениальный учёный.
  - А почему меня отправили сюда?
  - Я настоял на этом, Сесем.
  - Зачем?
  - Мне нужна твоя помощь.
  - Чем я могу тебе помочь?
  - Я совершенно точно знаю, что к изменениям, произошедшим в созданных мной виртуальных мирах, не имею никакого отношения. Абсолютно. Следовательно, это сделал кто-то другой. О том, что к этому причастен кто-то из людей, даже не думал, потому что такие изменения могли произойти только под воздействием таких сил, которыми люди не обладают, и, как мне кажется, я нашёл ответ, но прежде, чем рассказать тебе о своих догадках, нужно пополнить пробел в твоих знаниях.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Я уже говорил тебе, что в какой-то момент люди полностью отказались от веры в Бога, поэтому ты просто ничего не можешь об этом знать. Я загружу в твою память Библию. Так называется книга, которая содержит в себе все сведения о том, кто сотворил этот мир и о сути его требований к человеку. Согласен?
  - Да, - коротко ответил Сесем и закрыл глаза.
  Обруч Генара засветился, и мгновенная вспышка озарила помещение. Через несколько минут Сесем открыл глаза, и с удивлением сказал:
  - Не понимаю.
  - Что не понимаешь? – спросил Генар.
  - Не понимаю, почему от нас это скрывали.
  - Потому что вера в Бога разрушала все попытки тёмных сил завоевать мир. Потому что она совершенно точно объясняла, что должны были делать и искать в своей жизни люди.
  - И что же они должны были искать?
  - Себя!
  - Себя? Что ты имеешь в виду?
  - Я имею в виду то, что они искали потерянный Рай, но искали вне себя, а надо было искать в себе.
  - Опять не понимаю.
  - Найти потерянный Рай, значит найти в себе Бога! Найти и полностью довериться ему. Довериться и исполнять всё, что он повелел. Только тогда можно будет вернуться туда, откуда когда-то были изгнаны наши прародители.
  - Зачем?
  - Ты ещё не осмыслил те знания, которые получил, поэтому я постараюсь помочь тебе в этом. Люди так возгордились от достигнутых знаний и технологий, что посчитали себя высшими существами во вселенной, то есть, богами. В Библии сказано: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог.  И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в Раю? И сказала жена змею: плоды с деревьев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрёте, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло.» (Бт; 3, 1-5) И наши прародители послушали змея, и вкусили от древа плодов познания добра и зла. Вкусили и посчитали себя богами. А, посчитав себя богами, решили, что могут делать всё, что им заблагорассудиться, и в этом помрачении стали смешивать добро и зло, не отделяя одного от другого, и принимали добро за зло, а зло за добро. Сначала осторожно, понемножку, а потом, вконец потеряв рассудок, те, которые правили миром, окончательно встали на сторону зла, принуждая и остальных сделать то же самое. Ты согласен с тем, что я сказал?
  - Я не могу тебе ответить что-то определённое, Генар, потому что, обладая знаниями, я ничего не помню из своего прошлого. Я не помню, как и где я рос, кто меня воспитывал и обучал. Я даже не помню своих родителей.
  - Ничего удивительного в этом нет, мальчик. От той лжи, которая господствует сейчас на Земле, тебя уберёг отец. Он заложил в тебе основы понимания добра и зла, но практические выводы тебе придётся делать самому, поэтому прошу об одном: доверься своему сердцу и оно подскажет, где правда, а где ложь. Я совершил множество ошибок, прежде чем понять это, и постараюсь оградить тебя от их повторения. Итак, я говорил тебе о том, как люди возгордились своими знаниями, и поставили себя в один ряд с Богом, не глядя на то, что мы почти ничего не знаем не только об окружающем нас мире, но и о самих себе. Для примера я опять обращусь к Библии. «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё через него начало быть, и без него ничего не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.» (Ин; 1,1-5) – говорит вестник Божий Апостол Иоанн. Помнишь, с чего начинается Библия? «И сказал Бог: да будет свет…» и так далее. Я хочу обратить твоё внимание на то, что Бог, сам являясь Словом, словом может творить. Понимаешь? А мы можем? Вот создал Бог человека по образу и подобию своему, значит и мы должны были уметь творить словом. А что мы знаем о слове вообще? То, что сила слова может подвигнуть людей на свершение каких-то дел общеизвестно, но кто мне скажет, в чём же всё-таки конкретно сила слова? По какой причине слово появилось на свет? Ты знаешь ответ на этот вопрос? Я – нет! А ты?
  Сесем молча покачал головой.
  - Ну, хорошо, - продолжил Генар, - слово можно произнести, то есть, у него есть акустическое воплощение, или написать, следовательно, в нём есть хоть что-то материальное. Из этого можно сделать вывод, что слово это какая-то часть мысли, воплощённая в материю. Хотя, и это утверждение, конечно, спорно. А что ты знаешь о мысли? Что такое мысль сама по себе? Откуда она приходит к человеку? В чём её суть? Что её рождает и рождает ли вообще? Может в каком-то неведомом нам хранилище существует бесконечное количество вариантов слов и мыслей? Что это за хранилище? Кто его создал? Если предположить, что это так, то следует признать, что с одной стороны наш мозг каким-то образом неразрывно связан с этим бесконечным хранилищем, и мысли приходят к нам, вызванные нашими желаниями или какими-то внешними обстоятельствами, а с другой, мозг сам становится малым хранилищем приходящих к нему мыслей и слов, и опираясь на них, руководит нашей жизнью. Что ты думаешь по этому поводу?
  - Всё, что ты сказал, звучит правдоподобно, но так это или нет на самом деле, я сказать не могу, - ответил Сесем.
  - Вот и я не могу, - согласился с ним Генар. – Но я также не могу не признать тот факт, что кто-то создал Землю и окружающий нас мир куда раньше, чем появился человек, и, если согласиться со всем, что написано в Библии, то становиться понятно, почему люди так упорно отрицали существование Бога.
  - Почему?
  - Потому что, признав существование Бога, придётся признать и то, что каждому человеку придётся отвечать за то, что он сделал в своей жизни, а признавать-то ох! как не хочется. Потому что страшно. Потому что люди своими руками сотворили столько зла, что никакой ад его не вместит, и никакие муки не будут воздаянием за то, что натворили. Потому и отрицают. И, когда понял, что и я приложил к умножению зла немало усилий, испугался. И мне стало страшно. Я каждый год полностью омолаживал свой организм, чтобы убежать от смерти, но это, вопреки всякой логике, помогало лишь отчасти, потому что я неуклонно старел, и конец мой близок.
  - Зачем ты всё это мне рассказываешь? – спросил Сесем, когда Генар остановился.
  - У меня такое чувство, что конец света уже был, Сесем, - еле слышно сказал старик.
  - Что? – удивлённо воскликнул юноша.
  - Да-да, - подтвердил Генар. – Ты не ослышался. Я всё больше и больше убеждаюсь в том, что конец света уже был.
  - А как же мы? Рея? Мой отец, с которым я недавно разговаривал?
  - В Библии сказано: «Неисповедимы пути Господни.» (Рм; 11,33).
  - Ты хочешь сказать, что все отправились на Страшный Суд, а нас почему-то оставили?
  - Не почему-то, Сесем. Нас оставили вероятней всего потому, что Бог видит, что мы можем искупить свои грехи.
  - Но зачем это Ему?
  - Близкие Богу люди, их называли святыми, говорили, что одна спасённая человеческая душа для Бога важней, чем вся Земля. Может быть Он знает, что мы не безнадёжны, и даёт нам ещё один шанс?
  - Как-то не очень в это верится, - засомневался Сесем.
  - Тем не менее, я хочу им воспользоваться, - решительно сказал Генар.
  - Как? Остановить войну на Рее?
  - Войну на самом деле я остановил пять лет назад, хотя никому об этом не объявлял, потому что сам же и развязал её.
  - Зачем?
  - От гордыни. Зачем ещё? Я ведь их создал. Когда понял, что придуманный мной мир стал реальностью, приписал это себе и возгордился до небес. Ты не можешь себе представить, какие я только планы не строил в моём воображении, но моя главная ошибка заключалась в том, что они, эти планы, были основаны на тех знаниях, которыми я обладал, то есть, на опыте человечества, но я не учёл одного обстоятельства.  Если в твоей голове засела мысль стать властителем всех и вся, то что хорошего можно почерпнуть в этом опыте? Так вот. Когда начал претворять главное желание в жизнь, неожиданно столкнулся с сопротивлением. Реяне не захотели беспрекословно подчиняться мне. У них была одна особенность присущая только им – они не умели лгать. Хотя это легко объяснимо, потому что любая компьютерная программа действует в тех параметрах, которые в неё заложил программист. Но дело даже не в этом. Дело в том, что они каким-то образом обрели собственное мнение, то есть, стали мыслить совсем не так, как хотелось мне. А мне хотелось, чтобы подчинение моей воле было беспрекословным, поэтому я и решил подчинить несогласных с моей волей силой. Отсюда и эта бессмысленная война. Поняв всё безумие того, что делаю, я прекратил её. Но не одно это остановило меня. Я узнал, что на Рею надвигается куда более грозная катастрофа. Мне удалось спрятать под поверхностью планеты придуманный мной же водный мир, но сейчас к Рее приближается планета, населённая безжалостными монстрами, рождёнными моим воображением. Их огромные размеры и бесконечная агрессивность таковы, что, если мы не объединимся и не приготовимся к защите, то будем уничтожены. Я не могу позволить этому совершиться, Сесем. Вся Рея и её обитатели стали для меня родными. Я их создал, поэтому, хочешь не хочешь, а все они – мои дети, и мне их жаль. Ни я, ни ты, даже если мы будем вместе, не сможем справиться с ними. Поэтому нам надо объединить всех жителей планеты. Иди в тронный зал. Я знаю, кто такой Дедал. Очень кстати, что он прибыл с тобой. Это один из самых умных и смелых реян, поэтому он всё поймёт и поддержит нас. И пусть тебя не смущает то, что вместо меня будет разговаривать голограмма. Они думают, что я бессмертен и непобедим. Пусть так и продолжают думать. Это придаст им уверенности, и поможет избежать паники, - закончил Генар.
   Глава 17
  Сесем вернулся в зал и подозвал пришедших с ним реян. Стражники, получив от кого-то указания, не мешали им. Сесем рассказал об опасности, которая угрожала всей Рее.
  - То, что вы только что услышали, правда, - подтвердил Генар. - Если не хотим, чтобы нас просто напросто сожрали, то должны приготовиться к битве. Сейчас многое будет зависеть от тебя Дедал. От того, поверят ли тебе реяне, и как быстро мы сможем приготовиться.
  - Я готов сделать всё, что от меня зависит, - склонил голову реянин.
  - Сейчас я вместе с вами выйду из дворца, и объявлю об окончании войны, а также расскажу о том, что угрожает всей Рее. Основное место нашей обороны будет в Модасе. Крепостные стены могут укрыть большинство жителей Реи, но нам придётся биться и за пределами стен. Нам придётся защищать наши поля и сады, потому что реян надо будет чем-то кормить. Твоя задача состоит в том, чтобы убедить всех реян, прежде всего женщин и детей, прибыть как можно скорее под защиту городских стен, а также доставить сюда все имеющиеся продовольственные запасы. Армия, которой ты руководишь, хорошо обучена, но будет безопасней, если все пешие воины также придут в город. Хищники не только кровожадны, но и быстры, поэтому шансов победить их или, если появиться такая необходимость, спастись бегством, у воинов на конях гораздо больше, чем у пеших. Ты меня понимаешь?
  - Да, необычный, - кивнул Дедал.
  - Тогда пойдёмте к народу, - сказал Генар. Голограмма поднялась с трона и двинулась к выходу из дворца. Сесем и его спутники последовали вслед за Генаром. Стражники открыли огромные двери дворца, и глашатаи, вышедшие вперёд, громовыми голосами закричали:
  - Слушайте все! Слушайте все! Тишина и повиновение! Слушайте все!
  Шумевшая до этого площадь мгновенно затихла. Все взоры обратились к выступившему вперёд Генару:
  - Братья и сёстры, - произнёс Генар, и площадь взорвалась рукоплесканиями и восторженными криками, потому что никогда до этого их повелитель к ним так не обращался. Подождав какое-то время, он поднял руку и молчание вновь водворилось на площади.
  - Я объявляю вам радостную весть – война на Рее закончена!
  Взрыв радостного неистовства был такой силы, что со стороны могло показаться, будто генары сошли с ума. Они кричали, обнимались, целовались, а кто-то даже и плакал, никак не желая успокаиваться. Генар поднял руку, но никто не обратил на это внимания, настолько велика была радость. Заметившие это глашатаи закричали:
  - Тишина и повиновение!
  Их голоса, будто усиленные динамиками, перекрыли гул радостной толпы, и всё смолкло.
  - Это не всё, что я хочу вам сообщить, - сказал генар. – На Рею надвигается беда. Беда ужасная и неотвратимая. К нам приближается планета, обитатели которой нападут на нас. Они попытаются захватить Рею и уничтожить всех. Всех без исключения. И генаров, и простых реян, и всё живое на нашей планете. Посмотрите на тех, с кем нам придётся иметь дело, - сказал Генар и над площадью появился голографический экран, на котором то и дело, сменяя друг друга, появлялись огромные и ужасные чудовища. Радостное волнение, обуревавшее до этого толпу, испарилось в мгновение ока. Невольный страх охватил всю площадь. Заметив это, Генар убрал экран и вновь обратился к согражданам:
  - Нам будет трудно. Запомните это. Мы можем погибнуть. Все до одного. Мы можем погибнуть, если позволим страху проникнуть в наши сердца. Мы можем погибнуть, если не объединим со всеми реянами наши силы. Но мы можем и победить, если встанем все вместе. Если забудем все наши распри и будем помнить, что все мы – братья. И, если кому-то в голову придёт мысль, что он может спастись бегством, и переждать где-нибудь в укромном уголке это опасное время, то пусть помнит – не удастся. Если погибнут все, то погибнут все, а если мы победим, то как он сможет потом жить рядом с нами? И я, и Сесем необычный тоже будем биться наравне с вами. Помните это. Победа или смерть? – закричал Генар.
  - Победа! – громовым эхом отозвалась площадь.