«Бьёт на повал наша сатира!
Для кого-то сегодня и ворон — «голубь мира»!»
(Подпись под плакатом в «Окне РОСТА» 1921 г.)
Санкт-Петербург, «Сад Летний», у «Короны»*.
Залюбовался я одной картиной:
Там перекаркивались две вороны —
Ворона - женщина с вороною - мужчиной.
Она — не крупная, фигурой не блестит,
И каркала чуть-чуть картавя,
Имела петербургский вид,
И ударенье в каждом «карке» верно ставя.
Он, взгромоздясь на куст зелёный,
Как бронзовый Крылов на постаменте, восседал.
Блестящим ворон был, как тот металл калёный,
Нехваткой аппетита явно не страдал.
- Ты местная? — ворону он спросил.
- Я петербурженка! Мой, в Питере, ещё родился дед.
- Меня ж, где только ветер странствий не носил.
- Останемся на Вы — вороны был ответ.
- Ах, больно, Вы, голубушка, худы.
- Живу я просто в Питере давно.
- Ваш город полон гордой красоты,
Но климат здесь, я вам скажу, г...о.
- Здесь Пётр-царь открыл в Европу дверь.
- Мадам, давайте перейдём на «ты».
- Откуда к нам теперь?
- Я прилетел с войны.
- На оперение твоё приятно подивиться.
- От сытости, на фронте, я не мог летать.
В войну воронам есть чем поживиться.
Я думаю, для нас идут друг друга люди убивать.
- Война от нас далече, там, —
Всплеснула крыльями, докаркала — о Боже!
- Прийти она ведь может к вам.
Тогда и ты наешься тоже.
- Да мы здесь ни при чём! —
В ответ Вороны тут раздался крик —
Погибнет всяк, кто к нам с мечом!
Типун вам на язык!
- Опушку подожжёшь, так в чаще жди огня.
- Твой, сударь, клюв, ну, словно помело.
- Ещё, мадам, припомните меня.
- Не каркай, плюнь через крыло.
Тут выстрел пушки полдень возвестил.
Видавший ужасы войны, наш ворон, в миг, от страха сжавшись,
(Из Петропавловки тот выстрел мирным был),
В испуге, крыльями взмахнул, и улетел - не попрощавшись.
* Фонтан "Корона" в "Летнем саду" Санкт-Петербурга. Там же и памятник Баснописцу Крылову.