По дорогам Алтая

 

   Есть места на Земле, где дано приобщиться к высоким природным замыслам. На Алтае таких сакральных мест множество, живётся тут легко и свободно, не приходится задумываться о смыслах жизни, жизнь сама проявляется во всей своей красе.
   Экскурсия по Алтаю начиналась в музее Горно-Алтайска. О своих земляках рассказывала Нина Игнатьевна. Женщина алтайских кровей представилась одним именем и полных регалий своих не раскрывала из природной скромности. Нина Игнатьевна сразу заявила, что о родном крае может говорить нескончаемо, и предложила слушателям самим выбирать тематику – о чём они больше всего хотели бы узнать. Выбора у впечатлительного туриста быть не может, он схватывает всё, что на ухо и глаз попадёт. Лектору Нине Игнатьевне пришлось самой подбирать тему текущей лекции, и гости радушных музейных хозяев заслушались историей единения алтайских народов.

   Объединение стран вершится проще народного единства: докажи свою силу войной, и проигравшая страна сдаётся на милость победителю. Ущемлённый поражением народ никогда не поведётся на милости сильнейшей стороны, веками затаит в себе чувство мести и не приемлет навязанной ему чужеродной культуры.
   Сильная Россия защитила разобщённый Алтай от набегов джунгар. Торговля содействовала сближению русских с алтайцами. В единении сибирских народов большую роль сыграла религия. Языческие племена легко приняли Бога, несущего людям добро. Частные взаимоотношения между разноязыкими людьми желали складываться лучше.

   Крестьянин Тимофей Рябый нашёл своё Беловодье, осел после долгих скитаний на берегу бурливой речки. Земля на Алтае жирная, и семья его больше не будет голодать. Свобода от барского самодурства, посильный оброк, свой дом – ничего боле не надобно от жизни человеку работному. А на дворе весна, пора пахать. Как выбрать верный день для начала сельхозработ? Вот так и начинаются согласования жизни с природой, и нет для крестьянина лучше весеннего времени, когда руки сами тянутся к земле.
   Капчанак кочевал с семьёй неделю уж как. Куда идёт, он знал. Его род тубаларов испокон веков обживал эти места. Не первое лето проводит он в этом благодатном краю, где зверь в силки сам идёт. Здесь речка течёт между гор и лес защищает от жаркого летнего солнца.
   Дом Тимофея Капчанак увидел издали, с горы, и нисколько не огорчился с того замечания. Соседи кочевнику не помехой, а новые знакомства жизнь только насытят. Капчанак спустился к реке к вечеру и поставил юрту затемно, невдалеке от обжитого дома русских.
   Тимофей зашёл к новым соседям поутру, начал разговор под знакомство по заведённым традициям и попросил между прочим:
   - Ты бы перенёс свою юрту ближе к опушке. Средь поля поставил ты своё жильё.
   Капчанак не понял среди какого поля он поставил юрту, чьё место занял. Земли вокруг полно и делить её никому не дозволено. Земля, она общая и не может кому-то принадлежать. И человеку, и зверю дозволено ходить где хочется и отдыхать там, где радостней покажется. Не стал Капчанак прислушиваться к просьбам пришлого соседа и оставил свою юрту на прежнем месте.
   Тимофей предупреждал ограниченное количество раз, сын свободных разбойников-разинцев, он легко убивал людей, инородцев же – без толики сожаления. Для Капчанака равноценность земли и жизни была непонятна, и не боялся он чужих людей, которых духи защитить не берутся.
   Не злился долго Тимофей, и как только юрта Капчанака стала мешать его лошади, запряженной в соху, он достал ружьё и выстрелил в непонятливого тубалара. Оставшись без хозяина, семья Капчанака испугалась дальнейшего соседства с русским «дикарём» и покинула застолблённые им угодья.

    Нина Игнатьевна заканчивала лекцию об истории своего народа и напоследок предложила ответить на возникшие у слушателей вопросы. У праздного туриста всегда найдётся заморочка, способная смутить лектора, вот и сейчас нашёлся такой «всезнайка», спросил:
   - А есть ли такая национальность – алтаец. У кого из местных не спрошу, у всех один ответ: «Алтаец я».
   - Алтаец – наименование собирательное, - не растерялась Нина Игнатьевна с ответом. – На Алтае много малых народностей, национальности часто перемешиваются, вот и называют люди себя алтайцами, не выбрав предпочтения от родственных предков. Есть такая нация – Алтай кижи. Всяк человек волен называть себя кем он хочет.

                ***

   Хрущёвская оттепель – счастливое время свершений, и останется оно в истории таковым светлым, как не пытаются его сегодня очернить недалёкими Хрущёвскими решениями и всесоюзным голодомором.
   В советские времена на руководящие должности старались отбирать кандидатуру из местных, хотя в парторгах при директорах зачастую стояли русскоязычные беззаветные коммунисты. По этим неписанным правилам в далёком алтайском посёлке Карасу, председателем колхоза «Светлый путь» был избран Батыр Тулеев, помогал же ему управляться с людьми назначенный обкомом парторг Бедарев Пётр Фёдорович.
   По окончании посевной в колхозе по заведённой традиции чествовали передовиков-целинников, дабы путь их, по жизни избранный, и вправду «светлым» показался. Лучшим колхозником безоговорочно был признан Федька Могирёв – тракторист, механик грамотный, ударник (который труда), да и просто парень бравый. Заслуженно был выдвинут Федька в передовики и тянул свою первую лямку правильно, со всей ответственностью.
   Хорошее это дело – чествование героев труда. Люди равняются на них и понимают какими надо стать, чтоб уважали тебя и труд твой отмечался не только материальными, но и моральными признаниями. Что тоже немаловажно.

   После собрания к Фёдору подошёл парторг с просьбой:
   - Не взялся бы ты, Фёдор Павлович, за Турпана постоять? Теряем мы парня, чувствую. В отстающих он ходит, трактор его не заводится зачастую, простаивает. А ведь им, кумандинцам, нельзя в последних шеренгах плестись. Им мужчинами надо быть.
   Турпан и впрямь погряз в сомнениях: зря он в трактористы записался. Повёлся на модные веяния, завидущих женских взглядов ему захотелось: «прокати ты меня, Турпанчик, на тракторе». Все одноплеменники его на охоте в лесах пропадают, его же в поле потянуло на виду у всех покрасоваться. Поработал немного и хватит, пора подаваться в горы, по заветам предков жить.
   Фёдор не отпускал наставника в леса, заставлял полюбить металл. Заставлял грубо, со всей строгостью, что мужчине дана.
   - У тебя отец на фронте погиб, ты же его имя позоришь, с мужицким делом справиться не можешь. Мужик не только лошадь, но и трактор обслужить должон уметь. Прав я, Турпанчик? Так давай, учись. Всё в тебе есть для тракториста, а я тебе помогу им стать.
   Фёдор с Турпаном шли на тракторах по одному полю в виду друг у друга. В одной связке делали одно дело. Бригада…
   Трактор Турпана встал вдруг посреди поля, заглох. Молодой водитель спрыгнул в клубы пыли и поднял крышку капота над горячим двигателем. Фёдор остановил свой трактор и запрыгал по вспаханному полю к другу.
   Пока Фёдор преодолевал высокие грядки, Турпан успел осмотреть двигатель и сидел теперь на вздутой земле насупившись, отвернувшись от своего коня железного.
   - И что ты у нас опять такой растерямшийся? – Фёдор толкнул шутливо друга под спину. – Не понял, отчего твой трактор заартачился?
   - Не понять нам никогда жизнь эту железную, - отвернулся Турпан от взгляда наставника. – Наш бог Ульгень создал нам в помощь коня. Трактор – это придумка русских.
    - Кто, кто вам коня подарил? – рассмеялся Фёдор. – Трактор, говоришь, не заводится? А ты когда в последний раз фильтры прочищал?
   Турпан простукивал запылённый фильтр и жаловался Фёдору между делом на жизнь свою изломанную:
   - Не разрешает мне бабушка на русской жениться. А Маринка согласная.
   - Поможем мы твоему горю, - обещал Фёдор. – Поговорю с бабушкой Айлу и закатим тебе комсомольскую свадьбу.
    - Вот только не надо лезть в нашу любовь, - испугался Турпан.
   - А вот тут ты прав, - улыбнулся Фёдор. – Нет ничего хуже, чем в любви помощник.
   Фёдор обещал товарищу не влезать в его личные дела. Рабочие отношения и дружбу смешивать нельзя. Обещал Фёдор, но слова своего не сдержал, зашёл как-то к бабушке Айлу, поговорили о Турпане, с жизнью рассорившимся. А вскоре и свадьбу ему сыграли, русско-алтайскую, весёлую…!

                ***

   Хорошо туристам, расскажут им всё, покажут, интересами заведут. Слушать алтайские сказки интересно с уст самих алтайцев. Тургруппе обещали, что услышат они и горловое пение, и сказания алтайские, колдовством притягивающие. Это когда русские про чупокабру рассказывают, не хочется верить их пьяному бреду. В алтайские сказки тоже не особо вериться, но услышать их хочется ещё и ещё.
   До алтайских сказочников ехать далеко, Алтай велик. Пока доедешь и уснуть недолго. Нет ничего хуже сна в пути – не увидишь ничего, пропустишь самое главное. Хорошо, хоть шофёр разговорчивым попался. Хоть и русский он сказочник (про чупокабру), слушать его можно. Шофера правду-матку острым словом режут.
   Шофёр Антон оказался разговорчивым парнем. Должно быть, навязанная ему должность экскурсовода обязывала его быть приветливым. А может, помогала ему болтовня в пути. Встречается несмолкаемый гвалт от водителей, у которых рот не закрывается.
   Чем отличаются шофёрские рассказы от лекций экскурсовода должно быть понятно всем: эти вещают по писанному, шофера слов не выбирают: что достал из кармана, то и выдал.

   -Знакомый мой, Васька, - поведал Антон туристам очередную свою историю. – Владелец магазинов… Нет, пароходов у него ещё нет. Пока нет…
   Так вот, повёз как-то Васька свою семью по Алтаю. В гараже у него автопарк, сравнимый с госпредприятием каким, нашёлся и внедорожник. Кто хочет настоящий Алтай посмотреть, тому простенькая легковушка не подойдёт, в гору на ней не заехать.
   Так вот… Едут они и удивляются – все их места, примеченные ранее, сей год огороженными оказались. К реке, да к озерку какому просто так не подъехать. Частная собственность. Оно, с одной стороны, хорошо, конечно, когда за землёй хозяйский присмотр определён. Чистота и порядок у нас. А с другой стороны – куда делся закон о свободной прибрежной полосе?
   Ехали, ехали вот так, рядились…, и приметил Васька наконец столбик у пруда и местечко за ним шинами примятое. Явно стоянка неухоженная. А шашлычков давно уже откушать хочется. Заехали, костерок развели, столик под зонтиком разложили. Травка, водичка, деревцо… Хорошо-то как, что не жить!
   Не успели отдыхающие разложиться вещами и чувствами, как спокойствие их нарушил всадник на лошади - из местных. Спешился, коня у столба привязал и к Ваське с претензиями вышел, без приветствия:
   - За стоянку платить надо.
   Васька торгаш ещё тот, его на бабки просто так не развести. Поднялся мужик, прикрыл малорослого алтайца своим двухметровым ростом, к столу пригласил:
   - Проходи гость дорогой, шашлычку с нами отведай.
   Алтаец отмахнулся от сытного предложения и настоял на своём: «Деньги давай»!
   - И сколько ты хочешь? – спросил Васька.
   - Сто! – выпалил грозно хозяин тайги.
   Сто рублей для Васьки деньги никакие, да бросаться деньгой кому попало он не привык.
   - Сто – это с одного или со всех? – попросил уточнения.
   - На всех двести будет, - решил алтаец после некоторых раздумий.
   Васька достал телефон и спросил алтайца, куда ему деньги перевести.
   - Мне наличку давай, - настоял алтаец. – Нет денег, уходи с моей земли.
   - У меня наличных нет, не держим, - заявил Василий. – Шашлык тебе предлагали, не захотел. Ничем тебе оплатить не смогу. Мы здесь надолго не задержимся, обещаю. И за собою приберём.
   Василий легко развернул щуплого алтайца к выходу и подтолкнул его к лошади – аккуратно, но сильно. Алтайцу ничего не осталось, кроме как ретироваться.

   Василий почувствовал себя мужчиной – сильным, способным накормить и защитить свою семью. Победитель, кормилец! Он красовался перед своими, ловко орудуя шашлычными палочками. Только зря он возгордился, не зная всю подноготную алтайцев. Несгибаемые, в кровь растоптанные, они поднимутся и бой продолжат яростно.
   Пятеро алтайцев во главе со знакомцем не заставили себя долго ждать, разорвали тишь конской дробью, налетели, столик и шашлычницу опрокинули, развернулись, дело рук своих озирая: «Уходи! Не марай нашу землю».

   - Я участник группы «Дороги Алтая», - признался Антон. – Алтайцы в интернете грубо отзываются о русских с равнинного Алтайского Края: мол, цены мы им сбиваем, мешаем туристов окучивать. Мы для них враги, конкуренты. Они для нас «с гор спустились».

   Знакомство с инородной культурой всегда предстанет интересным. Научимся ли мы когда не смешивать познавательные влечения к инородным племенам с непримиримой враждой?