Глаза у Гриши синие. Чуть раньше они были светло-голубыми, а теперь потемнели. И взгляд стал потвёрже, не такой рассеянный. Но всё равно, это ещё не взгляд настоящего кота. Младенческий взгляд, сосунковый. И как ты ни пыжься сделать лицо повзрослей – взгляд, собака, выдаёт. И рост тоже… Все, кто Гришу видит, немедленно восклицает: «Ой, какой маленький!» Умилительно так… Фффф! Просто ножом по сердцу!
Назло всем этим паршивым кыскателям и сюсюкателям, Григорий прокачивает себе суровый котанский походняк. Вразвалочку, с притопом каждою ногою, чтоб земля дрожала. Вот так походит вдоль стенки сарая, походит, а потом как напрыгнет на какого-нибудь муравья! И тогда земля вздрагивает. И долго ещё потом медленно качается, приходя в себя. Качанье это ужасно убаюкивает, и тут всякому настоящему коту надобно, конечно, полежать. Гриша укладывается и солидно, основательно, даже слегка торжественно дремлет минуты две.
Миска с водой – это для маленьких. Все большие пьют не из миски, а из ведра, которое стоит под уличным краном. И мама оттуда пьёт, и Том, и Фырля – все. Гриша тоже не дурак из миски пить и грозно идёт к ведру. Рост, проклятый рост! Если вот так на задние встать, а передними за край ведра уцепиться, то носом до края дотягиваемся, даже и выше ещё, а вот языком до воды – увы. Но мы не сдадимся, о нет! Мы не какой-нибудь там муравей, который бы в этих обстоятельствах расплакался и удрал жаловаться на судьбу к своей муравьиной маме. Мы – кот! Силач, ловкач, ловец мух, залезатель на вёдра и ходец по краю! Вот так – хоп! Теперь аккуратненько утвердимся на кромочке и прекрасненько себе попьём. Не забывать только балансировать хвостом.
Какая всё-таки сволочь этот хвост… Кто ж так балансирует? Размахался дуриком и свалился прямо в воду. И окрестности за собою потянул, дурак махучий. А окрестности хвоста – это, на минуточку, половина Гришиного веса и целых две ноги из четырёх. Попробуй тут на оставшихся двух удержаться. Мамочки, как мокро! Мамааааа!
Вот удивительное дело: вода мокрая, и язык у мамы тоже мокрый, а Гриша от маминого языка быстро высушивается.
Так, теперь хвост. С этим предателем надо что-то решать. Поймать и укусить хорошенько. Юркий, зараза, не очень-то его и поймаешь. Ладно, пусть себе, он у Гриши ещё маленький. А зато у мамы большой. Мамин очень хорошо и удобно ловится. Вот его мы и укусим… Ай! Неслабо так прилетело, прямо по ушам. Мда-с… Ладно, не будем никого кусать. Будем тени ловить. От маминого хвоста, от ореховых листьев, и чьих-то нашлёпанных ушей.
Набегавшись за тенями, Гриша снова укладывается подремать. Посмотреть коротенькие молочные сны - про муравьёв, как они бегают. Потом про траву ещё, про то, как птицы интересно разговаривают в небе, про мокрые вёдра и про маму.
Гриша спит, и бесконечный, как вселенная, летний день останавливается вдруг на самой своей середине, зевает, почёсывается, и засыпает вместе с котом.