Посвящаю преданному собаководу из Йошкар-Ола, Марине Либерман.
Он был ещё полуслепым, когда его отняли у матери и хорошо продали. Порода, она всегда ценится. Ах, какие добрые хозяева ему попались! Красивая девушка – это он понял, как только прорезались глаза. И сильный мужчина. Он любил брать всё тяжелое, нести за девушкой, а девушка несла только его. О чём щебетали влюблённые, щен ещё не понимал, но хозяин ласково обнимал девушку, целовал волосы, а девушке это явно нравилось… А по вечерам, обнявшись, они смотрели телевизор.
Щен рос, ему прививали правильные привычки. Не грызть обувь, не царапать обои, не писать на паркет, для этого есть ежедневные прогулки и деревья в парке…
Но собачий нюх у него развивался независимо от привычек.
И однажды он заметил в воздухе грозу. Хозяйка кричала на хозяина и потрясала обрывком бумаги. Если б он мог читать! Там было про любовь до гроба! Но не к хозяйке, а к кому-то, кого щен не знал. Щен сразу почувствовал, что это всё грозит ему, его благополучию.
В этот день его взяли гулять очень поздно. Щен – а его так и назвали! – обходил все деревья, задорно кувыркался в парковой примятой траве, хозяин о чём-то взволнованно говорил, хозяйка плакала… а назад все трое шли молча…
Спать легли рано и почему-то не так, как прежде. Хозяйка бросила подушку на диван, щен побежал в спальню, но хозяин даже не отреагировал. Помыкался по углам, не знал, под чьими ногами уместиться. Наконец, решил, что надо к хозяйке. Явно ведь, её обидели, её и защищать надо.
Утром хозяева завтракали, молча хрустели, хозяйка положила в миску немного корма – и выбросила пустой пакет.
– Вот что, ты совершил преступление, которому нет оправдания. Я не собираюсь тебя прощать. Решай, что делать дальше. Дом-то мой!
– Ну зачем так сразу, у мужчин бывает, без всяких задних мыслей, – мямлил хозяин, из плечистого высокого мужчины превратившись в мокрую курицу. Вот что делает преступление, которое нельзя оправдать!
Щен потыкался по плинтусам, понюхал все углы и разлёгся под столом.
Хозяин нарушил молчание:
– Дай мне шанс! Так нельзя, всю любовь нашу коту под хвост!
Щен задвигал ушами. Кажется, плачет. Конечно, любую вещь жалко коту под хвост! Только котов тут не хватало! – подумал щен и снова улёгся, уткнувшись мордой в прохладные ступни хозяйки. Нет, хозяйку жалко, вот, ноги вздрагивают дрожат, плачет, значит… Про измену щен ничего не знал и не понимал, что это такое – ведь собаки никогда не изменяют, у них этого и в помыслах нет! Любовь и преданность до самой смерти! Люди не все такие, он это уже понимал. Говорят, даже оставляют своих прежних любимцев далеко, чтоб не нашли дорогу домой… Эти проклятые кошки почти всегда безошибочно находят свой дом. А собаки остаются там, где их бросили и доверчиво ждут хозяина… И вправду, у собак лишь один недостаток – они доверяют людям.
Щен тряхнул мордой и снова погрузился в дрёму… Плохи дела, хозяин стал собирать вещи…
– Поживу в гостинице, пока найду съёмное жильё. С животными не любят сдавать, – огорчённо сказал хозяин.
И щен понял, что должен выбрать себе дом или бездомность, не зря англичане говорят: Не в каждом доме должна быть собака, но у каждой собаки должен быть дом. Хотя, нет, хозяйка сразу стукнула по столу:
– Щен останется со мной. Должен же меня кто-то защищать! И потом, я его люблю и никому не отдам!
– Меня тоже любила, – грустно почти прошептал хозяин и запер чемодан.
Виляя хвостом, щен поплёлся за чемоданом, а у двери стала тереться об штанину. Если бы он мог говорить, то оба услышали бы: останься! Не выгоняй!
Щен бегал то к хозяйке, то к хозяину. Заглядывал им в глаза и вилял хвостом. У собаки хвост вместо языка, надо только знать этот язык.
Оба поняли, что щен не хочет терять хозяина. Не хочет одиночества… Ведь одинокая хозяйка – это не хозяйка...
Щен бросился к девушке, поднявшись на задние лапы, облизывал её и скулил. Хозяйка подумала, что пора выводить гулять и стала искать поводок.
Хозяин ждал. Вышли втроём, щен принялся деловито обнюхивать деревья во дворе и на улице.
Чемодан катился, подпрыгивая на неровном тротуаре, хозяин попробовал обнять хозяйку. Та шла, опустив голову и плечи, впереди шумел парк, эта дорога вела не в метро, а в лес, хозяйка опять о чём-то говорила, говорила, а мужчина иногда что-то отвечал…
Щен привычно повернул к переходу, и не понял, как что-то взвизгнуло, заскрипело у самого носа.
Дальше он и не помнил ничего. Очнулся дома, весь обвязанный бинтами, пропахший йодом и ещё чем-то противным, щен лежал на своей подстилке и тихо поскуливал. Всё болело.
Хозяйка кормила его с ложечки водой и жидкой кашицей. Хозяин притулился рядом со своим ноутбуком и чуть не плакал.
– Врач сказал, что органы не задеты.
– Но лапки размозжены!
– Главное, органы! Лапки срастутся! – робко вставил хозяин.
Хозяйка долго думала, что сказать в ответ. Ничего не срастается, когда только что размозжили, сломали, разрушили… До этого надо дожить. Дожить, чтобы пережить.
Хозяйка забывала, что ей всего двадцать пять лет, и вместе с нею и со всем, что есть, ничто не вечно: ни любовь, ни сама жизнь... Кажется, что когда тебя предают или обманывают, чем больше, тем горше. Или наоборот, юная душа не выдерживает удар… Нет… Главное, главное… Она ещё не знала, что именно главное. То, что она не знала, что её обманывают? Что она сама не могла бы даже помыслить об этом? Откуда ей знать, что было бы спустя несколько лет?
Щен застонал по-щенячьи, вздыхал и боялся двигаться, всё болело.
– Давай ему обезболивающее дадим, я не могу видеть, как он страдает! Мне помогало!
Мужчина позвонил ветврачу, спросил дозу. Тот стал успокаивать, назвал что-то, мужчина побежал покупать.
Хозяйка снова взяла отяжелевшее животное на колени и стала гладить и приговаривать:
– Зачем ты вырвался на переход! Зачем дёрнул за поводок! Как я не успела!
Щен внимательно слушал про свои ошибки и тяжко вздыхал. Пусть лучше про себя говорит! Увлеклась со своей ревностью, будто это так важно, письмо какое-то! Бумагу бы разорвала – и все дела! Могла бы и проглотить, такие случаи тоже бывали. Может, им к психотерапевтам надо, а не собак выгуливать!
Мужчина радостно стал растворять таблетки в воде, щен покорно вылакал. Горько. Но говорит, помогает. Щен заскулил, так хотелось прыгать по траве, нюхать цветы и помеченные деревья…
Мужчина переложил обвязанные собачьи лапы себе на колени, робко обнял хозяйку. И слава богу, та даже не шелохнулась!
Щен завилял хвостом. Его объяла истома от лекарства, боль куда-то ушла, откуда ему было знать, что вернётся, сейчас и на сердце было славно: хозяин снова гладил хозяйке волосы и тыкался носом в густые кудри. Совсем, как щен.
Всё-таки мужчины, когда любят, больше похожи на собак: облизывают, гладят, утыкаются носом в любимую…
Щен, утомлённый болью и лекарством, заснул. Во сне он проглотил какое-то письмо, прыгал по траве, а хозяин и хозяйка, обнявшись, смотрели телевизор. Хорошо, когда снится хорошая прошлая жизнь…