Я давно хотел написать эти истории, рассказанные устами очевидца тех лет, истории из жизни Антонины Семёновны Кузьминой-Чиркиной, бабушки по маминой линии своей супруги Марины. Очень жаль, что мало рассказала мне её бабушка по линии папы, рождённая ещё в далеком-предалеком 1921, но кое-что и из её воспоминаний я, все-таки, запомнил, о чем есть истории бабушки Тани довоенных и военных лет. Она ушла из жизни в 2016, будучи при полной памяти...
Первые же из историй сегодняшней героини я услышал лет двадцать назад, в начале 00-х, когда я с ней познакомился в доме тёщи, мы тогда с молодой супругой только пытались создавать из обломков двух семей свою, общую и целостную, при этом растили, давали ума и воспитывали троих маленьких деток. И вот, как обычно, за большим семейным столом, всплывают из памяти яркие интересные моменты прошлого, когда бабушки и дедушки, мамы и папы со слезами на глазах повествует о своем послевоенном житие-бытие. Но тогда я ещё не писал прозу, мною полностью владела поэтическая стихия, я просто слушал и запоминал, словно знал, что когда-нибудь выложу увлекательные и познавательные, поучительные и просто интересные истории середины прошлого века. Так прошли года, а вчера...
Вчера самой старшей женщине, да и вообще, члену семьи моей супруги, бабушке Тоне, исполнилось 92 и за столом собралась добрая половина семьи. Тогда же, до Великой Отечественной войны, было много путаницы в документах и у неё как-то один год жизни с тех времен катается туда и сюда, да и она сама рассказывает всегда по-разному. Но чаще всего бабушка утверждает, что родилась в 1931, а в паспорте записан 1932. Не спорим с ней, как хочет, так и есть. Так вот, мы накануне заказали ей торт и хотели купить на него свечи-цифры.
- Бабушка, какие тебе цифры покупать на торт? Девять и один или девять и два? - спрашивает Марина, моя супруга и по совместительству старшая её внучка.
- Чего уж старое вспоминать и назад оглядываться, - махнув рукой, философствует бабушка, перекладывая поливной шланг из грядки в грядку, - девяносто два мне, - и пошла дальше огородничать.
- Хорошо, - поняла её Марина, но на всякий случай второй внучке, которая должна приехать из города, заказала цифры один, два и девять.
Бабушка человек такой, что вдруг неожиданно захочет помолодеть и закажет поставить на торт дату по паспорту. А Оля, вторая внучка, приехала из города со своим женским "табором" и отдавая свечки, смеётся, рассказывая хохму из магазина:
- Захожу я в праздничный отдел и говорю продавщице, что бы дала мне один, два и девять. Та подаёт и с недоумением спрашивает, извиняюсь за любопытство, а кому у вас сто двадцать девять лет исполнилось!? А я ей отвечаю, мол так и так, у нас бабушке исполняется двести девятнадцать. У девушки округлились глаза до размера пяти рублей, но я её успокоила и рассказала про бабушку и паспорт. Посмеялись вместе.
- Оль, - встреваю в разговор я, человек с богатой творческой фантазией, - надо было пошутить, что у тебя трое детей родились в один день, вот, мол, завтра им один, два и девять лет.
Теперь мы посмеялись все вместе...
Оля, двоюродная сестренка моей супруги, натуральная длинноногая худосочная блондинка под метр восемьдесят, пацанского вида, в гардеробе которой всего два платья - свадебное и с выпускного вечера старшего сына, с маленькой грудью и осиной талией. Очаровательная улыбка и масса смешных историй в её голове могли бы всякое напридумывать для продавщицы, но только поверить, что у неё трое детей, это вряд ли. Хотя, у неё их двое и давно выросших из пеленочно-сосочного возраста. Ну, да ладно, увлёкся я её описанием...
Так вот, из города они приехали только женским коллективом, бабушкина младшая дочь Ирина, внучка Оля и правнучка Лиза, девочка девяти лет. И хозяйки гостеприимного дома, мой женский коллектив, состоящий из бабушки Тони именинницы, её старшей дочери Наталии, по совместительству моей тещи, ну и моей супруги Марины, старшей внучки именинницы. Так что, как сказала вчера по телефону моя мама после поздравления, для меня ничего в жизни не изменилось, "три деревни, два села, восемь девок, один я". Прямо, как на старенькой черно-белой фотке. Мне там лет шесть, мы с сестренкой в деревне у бабушки и пришли на день рождения девочки из соседнего дома. На кровати для фотографирования сидит семь девчонок и я один. Так и по жизни, кроме экипажей моего земснаряда, в остальных коллективах мое окружение преобладало и преобладает женщинами. Ну, да ладно, я опять увлёкся, теперь уже собой, а суть в бабушкином дне рождения...
Как водится в женском коллективе с одним мужчиной, за которым закрепляется приготовление мясных блюд, я сделал своё, любимое всеми, "мясо по-французски" в духовке и шашлык на мангале. А за столом ставлю возле себя все напитки и наливаю кому что пожелается. Бабушка, младшая её дочь и старшая внучка предпочитают шампанское с клубникой, которую именинница сама только сегодня утром собрала с грядки, разлил по фужерам, пожалте! Мы с тёщей по коньяку встреваем, в рюмочки хрустальные, запросто! Младшая внучка пивко потягивает, ради бога, на тебе поллитровую классную кружку с золотистым пенным напитком! Правнучке и праправнуку компотик из фруктов своего сада, запросто, пейте на здоровье! Шашлык удался на славу, принесли прямо на шампурах и аромат дымка стоит во всем доме. Тосты за бабушку и её здоровье звучат после каждой налитой дозы, закусок достаточно. Бабушка вовремя родилась, уже многие представители огородной зелени поспели на участке, все сочное и вкусное, полезное и питательное. Выпиваем и говорим о жизни, как вдруг снова и в сотый раз всем интересно о бабушкиной молодости. Младшая дочь и спрашивает маму о ней, а та сидит рядом со мной и как-будто мне одному рассказывает:
- Родилась я в Оренбургской области, в небольшой деревне. Нам в семье не очень сладко жилось, всех четверых детей растили тяжело. А тут война началась и мужиков туда забрали. Остались бабы да дети малые. Мы быстро всему учились, я вот шитье полюбила. Кроила сама, шила руками себе и семье все "наряды". Голодно было иногда, но выжили. Война закончилась, отец пришёл увечный, начал пить из-за этого и решил меня в восемнадцать лет насильно замуж выдать, что бы рот лишний из дома ушёл да и, вроде, как другу своему фронтовому пообещал меня отдать в жены. Выдал, а что поделаешь, слово отца - закон. Муж старше меня был на много, не любила я его, а он спрятал мой паспорт и никуда не пускал. Один месяц мы прожили с ним всего, когда я задумала сбежать и однажды, все-таки, с узелком небольшим сбежала прямо без документов. На вокзале встретила студентов, которые ехали в Киргизию на уборку хлопка. Подалась с ними и я. А там ещё после войны много было неразберихи и меня сильно не спрашивали, откуда да что, да как паспорт потеряла. Дали новый паспорт под фамилию, которую назвала и послали на ткацкую фабрику работать, шить женские ситцевые панталоны и халаты по одному шаблону. Как раз то, чего мне всегда хотелось, но только не конвеерным способом и страшно некрасивые вещи, а индивидуальные, которые нравятся женщинам. Но там, на фабрике, я встретила своего будущего мужа, полюбила его, отца дочерей вот этих, - и она показывает на Наталию и Ирину.
Я налил всем женщинам по следующей дозе, прозвучал очередной тост за бабушкино здоровье, а она продолжила:
- Всё было хорошо, мы с Володей поженились, дали нам комнату при фабрике. Я смогла через младшего брата передать весточку матери и отцу в Оренбург, написала, что жива-здорова и свой адрес. Только попросила мужу первому не давать его. А отец после моего отъезда, оказывается, бросил пить и грустил по мне, я больше не лишним ртом в доме была, а главным помощником матери. Он это потом понял и ругал себя, что насильно замуж выдал, хотел найти меня. Я нашлась сама и он к нам в Джелалабад потом приехал с гостинцами и познакомиться с зятем. К тому времени я много раз побывала на хлопкоуборочной, нас с фабрики гоняли помогать в поле, что бы швеи знали, как растут и собираются будущие халаты и панталоны. А я поняла и ощутила своими руками тяжёлый труд тех, кто поставляет на фабрику хлопок, работая от рассвета до заката на южной жаре за трудодни, палочки в графе. Несладкая жизнь... - Она отхлебнула компот из стакана и продолжила. - В нашем городе много осталось жить эвакуированных во время войны интеллигентов и инженеров. Муж с ними дружил и однажды жена какого-то учёного узнала, что я шью. Принесла дорогой материал и дала пробный заказ, а когда увидела красоту, которую я ей сшила, повела в ателье, где до этого дня шила себе платья. Так я устроилась на работу, которую действительно любила и о которой мечтала с юности...
- Мам, - встряла в разговор Ирина, - а почему ты нас так поздно родила, ведь, вы с отцом поженились, жили хорошо, тебе только двадцать один был? Наташку родила в двадцать шесть, а меня за тридцать.
- Сначала мы бедно жили, это только потом отец ваш сказал, что будущим детям хочет хорошей сытой жизни и ушёл на тяжёлую работу, где платили много, в бульдозеристы, в бригады, которые строили дороги в горах. Часто уезжал в командировки на месяц, я тоже хотела закрепиться в ателье, денег заработать на жизнь лучшую. А уж потом рожать.
- И что? Получилось? - Ирина прекрасно знает всю эту историю, но, видимо, хочется услышать ещё и ещё от самой матери, пока она в силе и помнит о своей молодости.
- Да, через два года нам с Володей дали двухкомнатную под его обещание заиметь детей. Тогда надо было увеличивать население, побитое на войне. Дали ему квартиру на перспективу в двухэтажном многоквартирном старом дом, добротном и с большим двором. Мы обставили его дорогой мебелью, купили все необходимое для жизни. Володя мне много украшений дорогих покупал, цветы всегда дарил, любил меня. А люди в доме нашем разные жили, киргизы и узбеки, русские и евреи. Дружно жили, по праздникам общий стол собирали во дворе, под большим деревом, выносили все, что у кого было. Потом песни пели под баян. В начале 50-х получше жить стало, продукты появились на рынке и в магазинах. Город начал преображаться, красивым стал...
Бабушка Тоня опять решила передохнуть, а мне девчонки в голос:
- Наливай! Есть ещё тост за бабушку и поздравление по телефону от отсутствующих мужчин.
И по очереди позвонили наши сыновья, Илья из Астрахани и Никитка с Краснодара, пожелали бабушке здоровья и многих лет жизни, полной памяти и самостоятельного нянчанья праправнуков, коими являются Илюшкин Артёмка и нашего самого младшего ребёнка Люды Ромашка. А за ними Оля передала бабушке трубку и её поздравили Андрей и Максим, её муж и сын.
- Вот какая я богатая, столько мужчин поздравляют, а если все приедут? - заулыбалась бабушка после звонков, она, по словам Марины, всегда любила мужчин и была счастлива, когда вокруг неё их много.
- А сколько нас тогда будет? - в Марине проснулся бухгалтер и она перечислила всех отсутствующих.
На круг нас получилось шестнадцать человек...
И тут пришёл черёд её дочерям включить память и повспоминать свое счастливое детство начала 60-х.
- Наташ, а мы и правда хорошо там жили. Помнишь, какие папа подарки покупал, платья разные красивые. А мама шила прочные, но некрасивые трусы под них. Помнишь, как я на этих трусах висла, а ты меня с забора за них снимала! - Ирина сидит рядом с сестрой и смеётся.
- Конечно, помню, - и моя тёща начинает взахлёб рассказывать, как её мама заставляла присматривать за младшей сестрой.
Но...
Это совсем другая история и её я тоже скоро напишу...
Продолжение киргизских воспоминаний следует...
Продолжение здесь:http://proza.ru/2023/06/29/438
07 июня 2023 года