Глава 91
Выйдя из Пале Кардиналь, Рошфор спешно двинулся по направлению к казармам гвардейцев кардинала. Пройдя всего лишь десять шагов, он услышал окрик сзади.
— Не спешите так, господин Рошфор! Не заставляйте меня вновь гоняться за вами!
Рошфор оглянулся и увидел лейтенанта мушкетёров д’Артаньяна. Чуть поодаль, шагах в десяти от него, стояли шестеро мушкетёров. Они внимательно наблюдали за этой сценой, но было видно, что им велено не вмешиваться в неё без достаточной на то причины. Само присутствие этих свидетелей не позволило Рошфору пренебречь этим обращением и отмахнуться от человека, к которому он питал острую ненависть, и которая, вне всякого сомнения, была взаимной.
— Опять вы! — проговорил Рошфор усталым голосом, полным ненависти.
— Я рад, что вы перестали называть меня теми обидными прозвищами, которые позволительно отпускать лишь разгневанному отцу в отношении провинившегося мальчишки, — сказал д’Артаньян. — Хочу напомнить вам, что наше общение было прекращено по моей инициативе вследствие некоторых проблем с вашим здоровьем, явившийся следствием нашей приятной беседы. Я дал вам время на излечение для того, чтобы продолжить нашу изящную встречу. Не соблаговолите ли её продолжить? Я вижу, что ваше здоровье полностью восстановлено и не вызывает никаких опасений!
— Я спешу по важным делам, — возразил Рошфор. — Встретимся как-нибудь позже.
— Позвольте не согласиться с вами, любезный господин Рошфор, — ответил д’Артаньян. — Как я заметил, вы спешите всегда, при каждой нашей встрече, поэтому я не могу надеяться, что когда-либо вы не будете заняты очередными важными для вас делами. Кроме того, вы не раз доказали, что те важные для вас дела, на которые вы спешите, как раз являются таковыми, что для меня чрезвычайно важно помешать вам их выполнить.
— На сей раз мои дела, действительно, чрезвычайно важны, — ответил Рошфор. — Они не терпят отсрочки для ваших мелочных разборок.
— Быть может, для вас является мелочью похищение беззащитной женщины или её коварное отравление, для меня же это, поверьте, вовсе не мелочь, — горячо возразил д’Артаньян. Будьте любезны, проследовать со мной, здесь недалеко. Это займёт у нас с вами не более получаса, при том, что две трети этого времени мы проведём в приятной пешей прогулке.
— Я должен прогуляться в противоположном направлении, так что беседа с вами сегодня не состоится, — ответил Рошфор и намеревался продолжить свой путь.
— Знайте, что я этого ожидал! — сказал д’Артаньян громким голосом.
В ту же минуту шестеро мушкетёров направились к Рошфору весьма быстрыми шагами.
Рошфор посчитал неприличным убегать. Несмотря на то, что, как правило, вблизи Пале Кардиналь можно было встретить большое количество гвардейцев, в этот ранний час практически никого из них поблизости не было, а те из них, которые могли бы его услышать и поспешить на подмогу, едва ли справились бы с шестью мушкетёрами и их лейтенантом, известным в качестве лучшего фехтовальщика Франции.
— Я вижу, что вы преследуете меня с упорством, достойным лучшего применения, — устало сказал Рошфор. — Вы угрожаете мне насилием? Здесь, вблизи Пале Кардиналь?
— Мои друзья лишь хотят попросить вас не покидать меня, прежде, чем вы закончим с вами эту приятную беседу, — ответил д’Артаньян. — Они вмешаются лишь в том случае, если кто-то попытается нам помешать.
— Если я назначу вам сейчас время и место нашей беседы, вы отстанете от меня? — спросил Рошфор.
— Нет, господин Рошфор, не отстану, — ответил д’Артаньян. — Я искал возможности, которая представилась лишь сейчас, на протяжении двух месяцев, ведь вы поправили своё здоровье уже достаточно давно. Несмотря на наш уговор продолжить нашу беседу, вы чрезвычайно ловко избегали продолжения нашего разговора. Я не могу ждать, чёрт возьми. Недосказанность разъедает мою душу. У меня осталось ещё много аргументов для нашего незавершившегося спора.
— Вы не дадите мне отсрочки? — спросил Рошфор, предвидя ответ на этот вопрос.
— Ни минутой больше чем необходимо для того, чтобы достичь того благоуханного садика с превосходной полянкой, на который я вас приглашаю, — ответил д’Артаньян.
— Кардинал вас казнит, — спокойно сказал Рошфор.
— Если наша беседа окончится так, как я рассчитываю, я даже готов позволить ему это сделать, — ответил гасконец. — Если же она окончится не так, как я бы хотел, то казнить ему будет уже попросту некого. Решайтесь, господин Рошфор, или все эти шестеро мушкетёров подтвердят мои слова, которые я буду говорить на каждом углу в Лувре, а именно, я буду говорить, что граф Рошфор – трус, который получив однажды от меня рану, стал трусливо прятаться от меня и избегать хорошего мужского разговора со шпагами в руках, как подобает настоящим солдатам.
Рошфор понял, что в случае, если он попытается уклониться от дуэли, всё именно так и будет. Кардинал, конечно, мог бы защитить Рошфора от шпаг и от клеветы, но даже он не сможет защитить его от позора, для которого имелись бы столь весомые основания. А потеря чести для дворянина неприемлемо, даже для такого дворянина, каковым был граф Рошфор.
— Идёмте, только скорей, — наконец ответил он.
— Наконец-то! — обрадованно воскликнул д’Артаньян. — Как много лишних слов нам пришлось потратить на уговоры!
Следует ли говорить о том, что д’Артаньян скрестил шпаги с Рошфором и нанёс ему одну из самых болезненных ран, которая вновь приковала Рошфора к постели на два месяца? Если бы шпага д’Артаньяна отклонилась хотя бы на четверть дюйма, Рошфор мог бы остаться обездвиженным до конца жизни. Его правая нога уже никогда не смогла бы служить ему, он в лучшем случае был бы прикован к креслу на колёсах, какое через много лет после этого события придумал для себя поэт Скаррон. Но д’Артаньян изучил основы анатомии в совершенстве, поэтому рана, нанесённая им Рошфору, и на этот раз причиняла крайнее беспокойство и сильную боль, но не угрожала жизни графа.
— Мы встретимся ещё раз для окончательной беседы, господин граф, — сказал д’Артаньян, наступая на шпагу Рошфора вблизи гарды, после чего её клинок со звоном переломился. — Наши две беседы настолько мне понравились, что я чрезвычайно сожалею о том, что третья беседа, быть может, станет для вас последней. — Мой вам добрый совет. Купите шпагу подлинней хотя бы на два дюйма, а также ежедневно тренируйтесь в фехтовании, как только поправитесь.
После этого д’Артаньян поклонился Рошфору, развернулся и удалился, случайно наступив на шляпу Рошфора, которая лежала неподалёку. Во всяком случае никто из тех, кто мог бы видеть это, не смог бы утверждать, что это было сделано нарочно, поскольку д’Артаньян, казалось бы, вовсе не смотрел под ноги, удаляясь от поверженного противника.
Если бы такой человек, который мог бы наблюдать эту сцену, оказался рядом и обладал бы великолепным слухом, он бы смог услышать странные слова, которые чрезвычайно тихо произнёс д’Артаньян:
— Потерпи ещё немного, Констанция, моя дорогая, скоро мы закроем этот счёт окончательно.
Вот почему граф де Рошфор не выполнил поручение кардинала и не смог отправиться в Испанию для того, чтобы добыть предварительный договор, составленный Гастоном для Короля Испании, или снять с него копию. Господин Фонтрай не был атакован графом де Рошфором.
(Продолжение следует)