Когда узнал, что в институте состоится родительское собрание, то сильно подивился. Может, по наивности, но мне казалось, что студентов уже не исправят ни сборы, ни соборы. Надо так надо. Пришёл, сел, слушаю. Проректор поведала нам о значимости самого института, отборных преподах и об исключительной важности выбранных студентами профессий.
Когда все хорошие слова кончились, она переключилась на прогульщиков и неуспевающих. А основной костяк учащихся составляли студенты на платной основе. Вот как раз с ними-то и были проблемы. Чуть не со слезами на глазах, она взывала к родителям, чтоб те обеспечили неусыпный контроль за своими чадами, ибо в противном случае институт не несёт ответственности за них, как специалистов.
По залу прокатился ропот. Тут она произнесла роковую фразу.
— Родителям не пристало быть апатичными и пассивными в судьбах своих детей.
После этих слов началась взаимная перепалка.
В ответ одна из родительниц обозвала преподавателей уклонистами. Другая была ещё жёстче.
— У нас своих проблем полно и без детей. Мы от сердца отрываем, столько вам плотим — аж жуть. И мы ж виноватые!
Проректор пыталась успокоить народ. Но тут поднялся ещё один.
— Сначала школа не дала детям должных знаний. А сейчас узнаём, что из них не выйдут и спецы.
— Имелось в виду, если у студентов продолжится такое отношение к учёбе.
Я тож решил внести свою лепту.
— Видите ли, здесь вся тонкость в том, что в отличие от вас за школу мы не платили. И потому не были с ними столь категоричны. А вы так и не назвали фамилий нарушителей.
— Дело в том, что их слишком много.
— Так много?! Простите, а сколько студентов вы отчислили?
Проректор испуганно заморгала глазами.
— Да разве так можно: они платят деньги, а мы их отчислять.
На этот раз зал зашикал на меня. Она взбодрилась и попыталась отмахнуться от меня, но не на того напала.
— Мы ведь здесь собрались для принятия какого-то решения. Тогда предложите свой вариант.
Проректор не была готова к такому повороту и обратилась к залу.
— Они вам ничего не скажут. Слушайте меня: нужно отчислить одного студента. Но главаря шайки прогульщиков. Обычно ими бывают сынки больших воротил.
— Не надо, увольте. Мы не будем этим заниматься.
— А зачем нас собрали тогда?
— Чтобы вы подействовали на детей.
— Мы-то думаем, что они здесь на занятиях! А они, блин, в кафешке пиво хлещут. Что нам по пятам за ними?
— Я не говорила ничего про пиво.
— Если ещё только пиво! А если вылезет наркота? И это во время занятий! Будем подавать на вас в суд. И больше не беспокойте нас. Можете даже делать за них свои задания. Я кончил.
В зале раздался дружный смех. У проректора судорожно дёрнулся кадык.
Ещё с полчаса продолжались прения, но так и ни к чему не пришли. Проректор о чём-то верещала, а народ уже начал подыматься, намекая на закругление.
На выходе из зала ко мне подошёл солидный мужчина.
— Простите, а вы чей родитель?
Я назвал. У него глаза вылезли на лоб.
— Так ведь ваша дочь одна из лучших студенток?!
— Виноват. Увлёкся. Было занятно, как же выпутается ваш проректор. Да и народ поддержать. Я ведь тож его частичка.
Правая рука его неестественно дёрнулась и опустилась. Прям как воочию увидел, как он крутанул пальцем у виска. Но тот вовремя вспомнил, что перед ним прилежный и платежеспособный родитель.