Язык есть исповедь народа,
В нем слышится его природа,
Его душа и быт родной.
П. А. Вяземский
В последнее время русский человек, увлекшись разного рода неологизмами, примитивизмами и американизмами, начал забывать о том, что является носителем одного из самых богатых и выразительных языков в мире. И это вовсе не преувеличение. Такие особенности русского языка обусловлены целым рядом вполне объективных обстоятельств, связанных с уникальными условиями его формирования и развития. Но об этом чуть позже.
Владение таким замечательным языком, как русский, должно было бы стать предметом законной гордости для его носителей, а также служить побудительным мотивом для постоянного его совершенствования. Приятно ведь блеснуть тем, чего лишены другие. Ан нет! Вместо этого некоторые наши соотечественники взялись коверкать предмет своей законной гордости, засоряя речь всякими неблагозвучными вульгаризмами, заимствованиями из других языков и прочим словесным мусором. Тем самым как бы низводя себя на более низкую ступень развития.
А между тем хорошо известно, что язык есть не что иное, как отражение национального характера, а также интеллектуального уровня и богатства внутреннего мира его носителей. Также, впрочем, как речь каждого конкретного индивидуума достаточно точно отражает его внутренний мир и уровень его интеллекта. Красивая образная речь человека говорит о его общей культуре и широте кругозора. И наоборот, речь примитивная, насыщенная вульгаризмами, недвусмысленно указывает на убогость натуры говорящего. Так что тем, кто стремится выглядеть импозантно, забывать об этом не следует. Следить надо не только за своим гардеробом, но и за тем, что произносит их рот.
Сложность психологического портрета русского человека с незапамятных времен отмечалась многочисленными психологами и социологами иностранного происхождения, которые долгие годы безуспешно пытаются найти разгадку «таинственной русской души». Нам самим этого, конечно, не понять. Мы такие, какие есть.
Тем не менее, сложная организация психики русского человека, ее обостренная чувствительность, или, пользуясь технической терминологией – высокая разрешающая способность, подтверждается сложностью и многообразием выразительных средств нашего языка. Те тончайшие оттенки чувств и переживаний, которые способен различать и передавать словами русский человек, ни один иностранец, судя по всему, ощутить просто не в состоянии. Иначе все подобные нюансы неизбежно нашли бы отражение в его родном языке и никакой «загадки русской души» не существовало бы.
Кстати, одной из особенностей русского характера является некоторая склонность к самоунижению и недооценке собственных достоинств. В то время как представители некоторых иных наций, в особенности западных, буквально из кожи вон лезут, чтобы доказать всему миру свою исключительность и превосходство – причем, в большинстве случаев, совершенно необоснованные, русский человек скромно опускает глаза и согласно кивае6т головой – да, да, мол, такие вот мы – сирые и убогие, и все у нас не так, как у цивилизованных людей. Скромность, она, конечно, украшает человека, но одновременно может привести к тому, что он и в действительности окажется сирым и убогим, безропотно позволив обкрадывать себя мнимым «цивилизованным». Так что о достоинствах своих все же лучше помнить. И даже похвастать ими иной раз тоже не грех. Хотя бы для обретения уверенности в себе. А уж коли речь зашла о языке, то это как раз то, чем мы можем гордиться с полным правом. Такого языка нет больше ни у кого. Не зря ведь он считается одним из самых сложных в мире. И не потому, что надо запоминать много букв или иероглифов, как, например, в китайском или японском, или обладает сложной грамматикой, как некоторые европейские языки. Все это при определенных усилиях постичь можно. Сложность русского языка заключается в бесконечном многообразии грамматических форм, позволяющих передавать такие оттенки смысла, которые доступны только самому русскому человеку. Заучить это все даже очень старательному иностранцу никак невозможно.
Попробуйте прислушаться к речи иностранца, в совершенстве владеющего русским языком. Внешне вроде бы все правильно – не придерешься. Даже акцента иногда совершенно не ощущается. Но чего-то все-таки не хватает. А не хватает как раз русской образности. Если провести параллель с фотографией, то речь настоящего русского – это цветная фотография, а речь иностранца, говорящего по-русски – черно-белая. Все то же самое, но цвет отсутствует. И оттого вся прелесть русской речи теряется.
Ни в одном языке нет столько синонимов, отражающих едва уловимые нюансы смысла и настроения. По-русски можно говорить, молвить, бормотать, ворковать, лепетать, изрекать, бубнить, звонить, болтать, гундеть, тарахтеть, свистеть и так далее. Многие слова имеют столько синонимов, что ими можно заполнить целую страницу. И все эти оттенки значения настоящий русский человек может легко различать и никогда не ошибется в их применении. Поэтому так красиво и образно, как хорошо владеющий родным языком русский, никакой иностранец никогда высказаться не сможет. Сколько бы ни пытался. Скорее умрет в мучениях. Или даст дуба, сдохнет, сыграет в ящик, отдаст концы (или богу душу), зажмурится, обложится досками, откинет сандалии (или копыта) и т.д. и т.п.
Обратите внимание, как иной раз мучается какой-нибудь средний голливудский актер из какого-нибудь среднего американского фильма, когда ему по сценарию требуется выразить переполняющее его сильное чувство. Зрелище не для слабонервных! Он так отчаянно двигает челюстями, пучит глаза, трясет головой и размахивает руками, что возникают серьезные опасения за состояние его психического здоровья! А также за физическую безопасность стоящего вблизи него собеседника!
Бедняга! Ему не повезло в жизни! Он не знает русского языка! Наш человек мог бы выразить все это даже не вынимая рук из карманов. Языковые средства позволяют. Строить рожи и махать крылами ему для этого вовсе не требуется.
Если, конечно, данный конкретный русский хорошо владеет своим родным языком.
А знаете, почему многие наши отечественные шедевры киноискусства не всегда находят отклик в сердцах иностранного зрителя? Думаете потому, что они недостаточно хороши? Вовсе нет. Просто их массовый зритель до неприличия примитивен. Все, кто бывал за границей и имел удовольствие общаться с аборигенами, хорошо знают это. Уровень развития – как у нашего пятиклассника! Какой уж там духовный мир и тонкие чувства, которые требуются для восприятия наших фильмов! Для него они недосягаемо сложны. Потому он и не может ничего там понять.
Для того, чтобы западный зритель отчетливо воспринимал сюжет, одной словесной материи слишком мало. Тут надо постоянно, в течение всего фильма что-то взрывать, совершать массовые убийства граждан и разрушать как можно больше ценных предметов. Если этого не делать – зритель потеряет сюжетную линию и заскучает. А вот когда его хорошим взрывом по баке шандарахнешь – это сразу доходит и вызывает положительную эмоцию. В глазах зажигается интерес. Еще взрыв – еще эмоции. Шквал взрывов – шквал эмоций! Глядишь – почесал законопослушный гражданин на просмотр. Понес туда свои доллары. Так что секрет успеха в западном кинематографе прост: меньше слов – больше взрывов. Красивый дорогой автомобиль разбился всмятку вместе со всем содержимым – хорошо! Титаник с визжащими пассажирами в пучину нырнул – еще лучше! Огромный небоскреб рухнул, придавив кучу народу – просто восторг! А уж если какая враждебная планета рванула от меткого залпа супермена с ослепительной белозубой улыбкой и аккуратной прической – это все!!! Шедевр мирового киноискусства!!! Зритель потрясен от макушки до прямой кишки!
Более того, чтобы как можно ярче подчеркнуть художественные достоинства картины, нужно, чтобы в течение всего фильма по экрану носилось как можно большее количество народу с перекошенными от лютой ненависти физиономиями и выставленными перед собой револьверами, автоматами, гранатометами или еще какими-нибудь стреляющими штуковинами внушительных размеров и устрашающего вида.
Но и этого мало. Чтобы их зритель мог безошибочно определить о чем речь и правильно реагировать на происходящее, нужно как-нибудь деликатно подсказать ему хотя бы жанр фильма. Ну, например, если лица у актеров свирепые, то зритель должен сообразить, что это либо триллер, либо боевик. Следовательно, здесь положено замирать от ужаса и кричать вместе с актерами: «Оу, ноу!» Если же лица у актеров откровенно глупые – то это точно комедия. Здесь надо смеяться. Если же фильм – комедия, но стреляют там мало и дорогие вещи бьют редко, то, чтобы зритель ничего не перепутал и не начал ни с того, ни с сего верещать от неположенного ужаса, надежнее всего к звуковому сопровождению подмонтировать дружный смех, записанный в ближайшей психиатрической клинике во время демонстрации пациентам главврача в смирительной рубашке.
Так что главная задача у создателя предполагаемого шедевра состоит в том, чтобы найти как можно большее количество долларов на покупку предназначенных для демонстративного разрушения предметов и строений. Если это удалось, то фильм заранее обречен на шумный успех.
В наших же фильмах основу сюжета чаще всего составляет психология взаимоотношений людей и их судьбы с акцентом на лирическую, а не на агрессивную составляющую характера героев. Мы по-другому устроены. В отличие от западного зрителя, нас не особенно интересуют внешние данные актеров и степень роскоши окружающей обстановки. Нам куда более интересен их внутренний мир, особенности характеров и поведение в различных жизненных обстоятельствах. Все остальное – только фон.
Взять, к примеру, незабвенную «Иронию судьбы» Эльдара Рязанова, которую каждый русский человек видел уже много раз и готов смотреть еще. Покажи такое кино западному зрителю – он там просто ничего не поймет. Где гангстеры? Где наркотики? Где расчлененные трупы в лужах крови? Почему не видно доблестных полицейских, зачитывающих преступникам их законные права? Что же это за кино такое, где ничего не взрывается. Никакое дорогое имущество не портится, никто никому пистолетов в нос не сует и никто не орет истошным голосом: « Оу, ноу!» Ну хоть бы какой полуистлевший покойник из могилы восстал на худой случай! Ни-че-го! Совершенно ничего интересного! Даже непонятно, что за жанр? То ли боевик, то ли комедия, то ли трагедия? Как эти русские такое скучное кино могут смотреть? Фу!
Увы! Разуму, воспитанному на боевиках и триллерах, никогда не понять «загадочную русскую душу», привычно обитающую в несколько иных интеллектуальных сферах. Сюжеты, в основе которых лежат сочетания животных инстинктов и примитивных реакций на простейшие раздражители, ей неинтересны. По-настоящему взволновать русскую душу может только то, что свойственно более развитому интеллекту – лиризм и теплота человеческих отношений, гармония чувства и слова, мысли и образа. Так уж мы устроены. Поэтому только русский человек способен в полной мере прочувствовать и оценить глубину и очарование поэтических строк, написанных другим русским человеком:
«Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.»
Или
«Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.»
Попробуйте перевести эти строки на любой другой язык. При этом слова «роняет», «багряный», «убор», «увянувшее», «проглянет», «поневоле», «окружных», которые являются поэтическими синонимами других, более употребляемых в обычной речи слов с тем же значением, примут некоторую универсальную форму, свойственную прочим языкам, и элемент поэзии, в них заключенный, перестанет существовать. А вместе с ним растает без следа и большая часть очарования самого стиха. Из чего видно, что только русский язык, благодаря обилию в нем синонимов и разнообразию грамматических форм, способен передавать те тончайшие, едва уловимые оттенки человеческого настроения и красоты окружающей действительности, которые недоступны никакому другому языку. И только русская душа способна ощущать и впитывать в себя все это в полной мере.
Каким безмятежным покоем, трепетной нежностью и восхищением красотой деревенского пейзажа дышат строки коротенького есенинского четверостишья:
«Там, где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Клененочек маленькой матке
Зеленое вымя сосет.»
Сергей Есенин был истинно русским поэтом и обладал мистическим даром улавливать и передавать с помощью затейливой вязи стиха тончайшие оттенки самых нежнейших, самых интимнейших настроений, возникавших в его поэтической душе, до краев наполненной любовью к родной природе. Вслушайтесь в музыку строк:
«Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду
Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на березке подол.»
Необыкновенное богатство и выразительность русского языка – это отнюдь не национальный миф. Таким он стал в силу вполне объективных исторических причин. Но об этом дальше.