Всё повторилось также, как с Кастанедой. Я сидел за компьютером, и печатал любимый стих Роберта Лоуэлла «Городу Шеридану»,
«Мы живём в промежутке
между тем, что мы есть,
и тем, чем мы были.
На загубленном негативе
существуешь ты, улыбка, загадка,
старомодный ребёнок
в старомодной шапке.
Три века в мгновение:
тот же мальчишка на той же картинке,
он, я, ты – до отказа –
одного фасона, как серебро
из материна приданного –
гномик, рыбка, нахрапистый ангелок.
Мы видели чётко,
одно и то же,
но негатив поплыл.
За пятьдесят – изумлённо,
с самоубийственным самопрощением
мы открываем:
то, к чему мы так тщетно стремились,
никогда не могло совершиться,
но должно быть сделано лучше»,
и подобрал картинку классную к нему, с острова Пасхи, с раскинувшимся над каменными гигантами звёздным небом, где звездочки, как пшено, и мне почему-то захотелось поставить Sade – Sweetest Taboo, и вдруг кто-то сзади сказал:
- «Мне тоже нравится».
Я мгновенно вспомнил про Кастанеду, и не стал оглядываться, голос звучал у меня внутри, но я чётко понимал, что это не Кастанеда.
- «Со мной уже было такое один раз, но ваш голос не похож на Карлоса, кто вы?».
- «Иешуа, по прозвищу Га-Ноцри».
Music: Sade – Sweetest Taboo
https://www.youtube.com/watch?v=7s9VY9kqgfE