Глава третья.
Меня разбудило негромкое, но назойливое тарахтенье мотора.
На часах было пять минут девятого. На полу у дивана сидел Мурр и смотрел на меня с сердитым укором. Видимо, он думал то же, что и я: «А вот это уже не дело! Надо было лечь спать в комнате прислуги и выключить генератор перед сном. А так он зря работал часов пять.Бензин надо беречь!»
И тут мне стало смешно: «А для кого беречь? Ты что, собираешься поселиться здесь навеки? Сейчас позавтракаю, чем Бог послал, попробую подняться к снежникам и вернусь в посёлок. А возвращаться сюда буду только в воспоминаниях, приятных и не очень».
Я встал и, накинув на себя пушистый халат, висевшийнад диваном, вышел во двор. Мурр следовал за мной по пятам, исполняя обязанности надзирателя за чужим человеком в его доме. Дождь, наконец-то, прекратился, солнце выглянуло из-за гор, но лужи еще не просохли, и Мурр остался сидеть на крыльце и, не теряя времени зря, принялся умываться.
Заглушив движок, я решил осмотреть остальные сараи в надежде найти там что-либо интересное, а, может быть, и съедобное, из чего я смогу приготовить вкусный завтрак для себя и Мура.
Сараи №1 и №2 с двустворчатыми воротами оказались гаражами, но машин в них не было. Зато вдоль стены каждого из них стояло по десятку канистр, доверху заполненных бензином.В третьем сарае хранились транспортные средства для передвижения на близкие расстояния с помощью мускульной силы: велосипеды, лыжи, сноуборды и даже два параплана в оранжевых чехлах.
Четвертый сарай предназначался для хранения садового и уборочного инвентаря: лопат, грабель, тяпок, мётел и т. п. Но и здесь я нашел доказательство того, что хозяин дома был прогрессивным человеком в области техники: там находились два мотоблока для вспашки земли и один культиватор с бензиновым мотором.
И я представил себе, как над землёй понимается весенний пар, ярко светит солнце, а я иду по невспаханному еще огороду, крепко зажав в руках рычаги мотоблока, и мне под ноги ложатся жирные пласты чернозема.
«Ну, где ты мог такое видеть? – упрекает меня мой внутренний голос. – Ты на даче всего два раза в жизни был. Поел клубнички и смылся. Даже не удосужился посмотреть, как эта клубничка растёт, её тебе мама на блюдечке в постельку принесла».
«Значит, мои далёкие предкибыли земледельцами, - возражаю я этому занудному педанту. - И я стану им, если мой отец перестанет мне платить деньги, которые он платит только потому, что я его сын».
Я миновал пятый сарай, бывший, как вы уже знаете, электростанцией, и открыл последний, под номером шесть.
Еще не войдя в него, я понял, что нашел искомый склад продуктов. Воздух там был пропитан ароматом кофе и еще чего то, неведомого мне.
Все три стены сарая занимали высокие, до потолка, деревянные стеллажи, сплошь уставленные стеклянными и металлическими банками с яркими наклейками.
Мурр проскользнул между моих ног и пошел вдоль стен, принюхиваясь. Запах кофе, видимо, напомнил ему о чем-то, связанном с его прежней жизнью, и он, прикрыв глаза, улегся около разбитой баночки на полу. Вероятно, кто-то из хозяев нечаянно уронил её и не успел убрать, то ли спеша, то ли просто забыв о содеянном.
Я собрал осколки в полиэтиленовый пакет, связка которых висела на гвозде, вбитой в деревянную стойку стеллажа, чтобы Мурр не порезал ими свои нежные лапы, и принялся осматривать содержимое этого склада продуктов, отметив уже в который раз практичность и мудрость жильцов этой усадьбы.
Ясно, что Мурр не мог уберечь от мышей всю эту обширную территорию со всеми её строениями. Поэтому в этом сарае был склад продуктов, упакованных так, что эти вредные грызуны не могли прогрызть ни стекло, ни металл.
Но тут мои размышления прервало восклицание: «Х-х-мяу», произнесённое Мурром с какой-то недовольной хрипотцой, и я понял, что он говорит мне; «Ну и что, я еще долго сидеть здесь и любоваться всей этой красотой? Пора бы и открыть баночку – другую мясных консервов, которые я не ел уже два года»
Я достал с полки банку, на этикетке которой была изображена толстаярозовая хрюшка, и поднес её к глазам Мурра.
- Yes-s-s, - сказал он почему-то по-английски и тронул банку лапой. Я положил банку в пакет и, подумав, добавил еще две: ведь вчера я вообще забыл пригласить кота на ужин, когда доедал оставшиеся в рюкзаке галеты, запивая их чаем из термоса.
Для себя я взял ветчину, соленые крекеры и шоколад . Все это было тщательно запаяно в металлической упаковке. Затем нашел на полке стеклянную баночку моего любимого кофе «Мокко» и, загрузив этими продуктами пакет, пошел к выходу. Но Муру, видимо, показалось, чт всего этого будет мало для сытного завтрак, и он продолжалсидеть посреди сарая, с тоской взирая на изобилие еды на полках. Пришлось взять его на руки и отправиться восвояси.
Затем я зажег на кухне газовую плиту, быстро приготовил завтрак, после которого начал собираться в дорогу.
Идти к снежным вершинам мне расхотелось, как только я вышел во двор и увидел, что они укрыты густой пеленой облаков. Поэтому, душевно попрощавшись с Мурром и сказав ему английское «Good bye!», я вскинул на плечи полегчавший рюкзак,тщательно закрыл парадную дверь, навесивна нее амбарный замок и пошел вниз к дороге.
Выйдя на нее, я обернулся и то ли произнес, то ли пропел:
- Прощай, прощай, приют священный…
Почему мне припомнились именно эти слова из оперы «Фауст», я не знаю. Вероятно, оттого, что в этом доме я действительно ощутил дух какой-то святости.
Святости семьи, любв и иверности...
До побережьяя дошел быстро. Наверное, потому, что, во-первых, я уже хорошо знал дорогу, во-вторых, не было дождя, а, в-третьих, я шел вниз.