Алиса Алисова
ВЕЧЕР
Был теплый июньский вечер. Низко над головой, почти задевая невысокие деревья и кусты акации, носились по небу стрижи, громко переговариваясь. Небо уже высвечивалось легкой предзакатной бирюзой – высокой, слегка голубеющей на высветленном бледно-розовом, с золотистыми мягкими лучами не видного уже солнца. Окна низкого здания были распахнуты, и доносился мамин голос, ровный и спокойный, что-то объясняющий. Последние занятия на курсах повышения квалификации. И она пришла с ней и ждала ее в небольшом скверике на скамейке, одетая в летний, сшитый на заказ, хлопковый костюмчик: юбка-годе, на черном фоне желтый и белый горох, по низу отделанная двойным хлопковым кружевом, и жакет с коротким рукавом, в талию и с баской, обшитой тем же кружевом. Глубоко открытая овальным вырезом шея – ей это очень шло, как и короткая стрижка под Мирей Матье. Закинув голову, она следила за стрижами; теплое дуновение воздуха поднимало вверх едва уловимый запах припыленных тропинок – приятный, как будто чуть отдающий полынью. Спускающийся, но никак не могущий наступить вечер обнимал, обволакивал и уводил в бесконечную вышину неба, а стрижи все кружили и кружили, и из окна доносился негромкий мамин голос.
…прошли многие годы, целая жизнь. Но тот обычный вечер словно замер в вечности и все никак не кончался – и не было больше счастья, как длить его. И он повторялся и повторялся – как далекий чудесный вальс, едва слышимый – и хотелось напрячь слух, чтобы сделать его более явным, но это было лишнее: он никуда не исчезал, а все вил и вил свое легкое кружево, парил невесомо и свободно над землей, над жизнью, надо всем сущим и пригрезившимся – как самая явная явь, и растворял в себе.