Для начала всё же надо написать небольшое предисловие - чтобы читателям стало понятно, как я отношусь к этому вопросу. А отношусь я к нему очень просто: теперешняя ситуация в мире, вообще, и в России, в частности, при дальнейшем развитии событий всенепременно приведёт к гибели России как единой национально-государственной системы в течение, примерно, ста лет. Ну а потом, ещё лет через 200, то есть, с сегодняшнего момента где-то через 300 лет, русские как национальность исчезнут с лица Земли, и наш "великий и могучий" превратиться в мёртвый язык. На свете не останется людей, которые в обыденной жизни будут общаться на русском языке. Таков тренд теперешнего состояния России и всей европоцентричной цивилизации, частью которой мы являемся. Если эту мерзкую тенденцию не изменить диаметрально - скорый конец неминуем.
По этому случаю году в 16-ом я инициировал в нашей бригаде (каменщиков) опрос, то есть, сколько ещё просуществует Россия в виде единого государства. Ответы были очень разные. Один предположил, что уже через два года Россия распадётся, чего, к счастью, не произошло (хотя такое предположение лично у меня не вызвало удивления). Другой не сомневался, что Россия будет существовать вечно - есть же на свете идеалисты. Кто-то назвал срок в 30 лет, кто-то - в 50. Я отпустил Родине 200 лет жизни. Вот такая, стало быть, картина. Вот так, примерно, обыкновенный народ, по крайней мере, здесь, в столичном регионе, видит будущее России. Точнее, н е видит за Россией никакого будущего.
Представляется вполне логичным порассуждать о дальнейшей судьбе нашей многострадальной Родины, сравнив два почти соседствующих периода её существования и определив тенденции развития. А поскольку и Сталин, и Путин являются, в общем и в целом, но не в деталях, воплощением России своей эпохи, то на примере этих вполне реальных характеров можно определённей, яснее понять, чем, точнее, кем была и кем стала Россия. И всевозможные статистические выкладки порой менее красноречивы для понимания, чем личности лидеров.
Про обоих главных государственных людей своих эпох известно, практически, всё, досконально. В их сущностях нет, пожалуй, ничего сокровенного, а неведомые детали, если таковые имеются, принципиального значения не имеют. Итак.
Сталин пришёл к власти в эпоху самого крутого перелома в истории нашей национально-государственной системы (НГС). Прежняя никчёмная помещичье-феодальная элита, живущая эгоистическими интересами и не способная усовершенствовать НГС, была сметена великой революцией 17-го года. Россия объективно стремилась к максимальной самореализации и максимальному самоутверждению в мире. Подчёркиваю, объективно стремилась, то есть независимо от мнений не то, что отдельных своих подданных, но и целых социальных групп и даже социальных классов. Руководят-то государством сравнительно немногие люди, мизерная доля всего народа. Точно так же, как организмом каждого из нас повелевает ничтожное меньшинство клеток головного мозга. Конечно, не считаться с требованиями всего своего организма ни один человек не в состоянии, но ежели имеется у человека огроменная воля к достижению чего-то труднодостигаемого, то будет он заставлять свой организм подчиняться до тех пор, пока тот способен, в принципе, функционировать, как бы плохо от этого организму не было. Нежелание организма подчиняться воле центральной нервной системы (ЦНС) проявляется в его недееспособности - и только. Вот народ может устраивать бунты, восстания, революции против экстремальной жестокости государства, да и то не слишком часто. Что иногда приводит к смене элиты, к появлению нового царя в голове державы. Но такое происходит только тогда, когда народ достаточно здоров, силён и жаждет каких-либо свершений, существенных изменений в своей жизни.
Так вот, правящий класс царской России, дворянство, к началу 20-го века уже никуда не годился. Конечно, эти люди хотели мирового величия своей Родины - просто потому, что этого хотят все - но, увы, абсолютно не были способны добиваться осуществления столь подвижнического желания. На смену им пришли энергичные, смелые, работоспособные, жестокие, романтичные, а также люмпенские, хитрые, жадные, подлые, развратные, а главное, властолюбивые, честолюбивые представители самых разных социальных классов, слоёв и прослоек тогдашней сословной России. И если на самом верху новой, советской власти поначалу преобладали представители дворянства и интеллигенции, товарищи из чистой публики, то низовые руководители были, в основном, плотью от плоти рабочего класса и крестьянства, правда, бедняцкого.
И, понятно, что сверху донизу новая элита - политическая, руководящая - содержала непропорционально большую долю так называемых евреев, людей, которые относили себя к этому нацменьшинству. Повсюду, ну, или почти повсюду в мире по-всячески обижаемые и притесняемые, в крайнем случае, недолюбливаемые, эти ребята и девчата проходят - в течение всей истории - жесточайший искусственный отбор, и самолучшие плоды данной селекции всегда и везде рано или поздно пробираются на самый верх любого общества и государства. Так случилось и в России после победы Октябрьского переворота (или ВОСР) 17-го года.
В общем и в целом, в массе своей, люди из народа, составившие новое руководство государства, обладали энергетикой куда выше среднего уровня, а и средний уровень т о г о народа, точнее, простонародья, был весьма и весьма высок. Это дворянская элита к началу 20-го века сгнила окончательно (не помогли даже вливания наиболее талантливых представителей других сословий, вроде Ульянова и Нахимова, еврея, кстати), а народ, простой, тягловый, обладал высокой степенью жизнеспособности и колоссальным потенциалом коренного переустройства жизни.
С таким народом можно было горы своротить. Сворачивание гор могло принять вид попытки построения более развитого в научно-техническом смысле государства, чем была царская Россия. А в перспективе - создания самой лучшей, самой совершенной во всех сферах деятельности человечества НГС. Но нельзя придумать задачи сложнее, чем стремление изменить себя, принципиально усовершенствовав. Когда личность человека, равно, как и личность НГС, давным-давно сложилась, и все плюсы и минусы впаяны в характер, в сущность намертво, то запросто происходят только изменения к худшему. Лишь прилагая титанические усилия, вполне сформировавшийся субъект о-очень медленно может добиваться прогрессивных метаморфоз в себе. Ага, почти чеховское знаменитое - по капле выдавливать из себя раба. Только вот человеку, пусть и молодому, но уже вполне готовому - с законченный данностью, на подобные благие эволюции жизни не хватит, скорее всего, хотя, как знать! А НГС на протяжении бытия нескольких человеческих поколений вполне способна значительно деформироваться в лучшую сторону - что в истории таки случалось. Взять, к примеру, Западную Европу, сумевшую вывести чрезвычайно капризного и маложизнеспособного зверя - демократию, то бишь НГС наибольшей справедливости. У европейцев имелись те же исходные данные, что у всех прочих народов: справедливость весьма относительная, минимально необходимая - излишество элит было уж слишком излишним, нужда простолюдинов зачастую - заходящей за края.
А сподобились за века создать общество сравнительного равенства и максимально допустимой свободы человеческой личности. "От каждого по способности, каждому - по труду" - к началу 20-го века этот социалистической принцип распределения жизненных благ, в общем и в целом, действовал на практике в таких государствах, как Британия и Франция, например. Да и в США, этой модернизированной и перенесённой на другой материк Европе, по большому счёту, тоже. Не говоря уже про то царство всевозможных прав и свобод, в сочетании со всеобщим материальным благополучием, которое установилось в Западной Европе и Северной Америке после Второй Мировой войны, годам к 60-ым-70-ым. Каким бы никчёмным, то бишь ленивым и неумелым, ни был тамошний человек, но умереть от недоедания без медицинской помощи под открытым небом он мог бы только по собственной воле. Но то уже вступил в действие диалектический перехлёст демократии - ибо абсолютно не'справедливо обеспечивать всем необходимым дармоедов, даже если экономика цивилизации это позволяет. Подобная политика ведёт к деградации народа и государства. Вот почему я назвал демократию, то есть наибольшую справедливость общественного устройства, вещью маложизнеспособной. Не успев окончательно сформироваться, она просуществовала на протяжении жизни двух поколений людей и выродилась в несправедливость вседозволенности. Да и то вполне вкусить её блага помешали две Мировые войны. Тем не менее, построение столь совершенной конструкции НГС - в результате постоянных усилий европейцев в течение столетий, в результате их долгой борьбы за свои права - оказалось возможным в принципе.
И вот в России после окончательной победы революции появился шанс коренным образом видоизменить - в лучшую сторону - сложившуюся за века нашенскую родную НГС. А конкретно.
Воспитать в людях чувство собственного достоинства и изжить рабскую психологию.
Преодолеть комплекс национальной неполноценности перед европейскими народами, опережающими нас цивилизационно, в науке и технике, в культуре чего угодно.
Свободные люди вполне ответственны за себя - в отличие от рабов, за которых отвечает их господин.
Свободные люди относятся достаточно уважительно к себе подобным, да и вообще, ко всем представителям рода человеческого. Им в гораздо меньшей степени свойственно мелочное самоутверждению за счёт опускания ближних своих. Они стремятся подняться сами и так стать более значительным личностями.
Свободные люди, стало быть, обладают куда большим, нежели рабы, потенциалом в любом деле. Они в состоянии лучше и больше работать, они более склонны к усовершенствованию жизни, экономический и научно-технический, как минимум, потенциал НГС, состоящей из свободных людей, гораздо выше, чем возможности рабской системы.
Ну а ежели при всём при этом свободные люди, образующие некую человеческую систему, ещё и не избалованы, не развращены лёгкой жизнью, если уровень значимости, уровень самоутверждению их сообщества в мире не высок, сравнительно не высок и их не устраивает, тогда они в состоянии превратить сказку в быль, безо всякого преувеличения, то есть коренным образом модернизировать своё общество и, тем самым, превратить свою НГС в куда более могущественную структуру в планетарных масштабах.
И, опираясь на свою помощневшую НГС, можно доминировать в мире - в той или иной мере, понятно, но тем не менее. А при благоприятных обстоятельствах можно превратиться в ведущую державу человечества, фактически, стать во главе нашей земной цивилизации людей.
Вот такой, значит, шанс появился у России вскоре после 17-го года 20-го века. Но, как давно уже подмечено, легко сделать из конфетки дерьмо - само получается - а обратный процесс требует долгого, нудного кропотливого труда, и притом желанный результат отнюдь не гарантирован.
Подданные новой, советской России, ставшие её политической элитой, составившие руководство нового, реформированного государства, основанного на коммунистической идеологии, не желали долго ждать.
Чтобы переделать коренным образом весь народ - и переделать к лучшему - это ж сколько времени надо угрохать!? Да и социализм, а тем паче, коммунизм, который якобы собирались построить новые руководители якобы принципиально нового государства, тот самый коммунизм, который, по отцу-основателю Карлу Марксу, есть самый прогрессивный, самолучший во всех смыслах общественно-экономический строй из всех возможных вариантов, на самом деле очень хорош только в теории, в мечте, лелеемой человечеством испокон веков, но в реальности неосуществимой, что прекра-асно знал и мизантроп и пустоболт Маркс, и те его последователи, которые захватили власть в России после 1917-го года.
Даже если бы во времена Маркса или Ленина вообразить себе невероятно высокую производительность труда, примерно такую, какая имеется кое-где на планете сейчас, при которой можно обеспечить любого человека всеми потребными материальными благами не по минимуму даже, а с некоторым избытком, то и тогда невозможно создание хоть какого-то коммунистического общества. Ибо нет в природе равенства, и люди весьма существенно отличаются друг от друга способностями. И наиболее талантливые всегда будут занимать ведущие, руководящие места в любой человеческой системе. И уже в силу своего более высокого социального положения они так или иначе будут выделяться в общей массе. Не обязательно благодаря владению более дорогими, престижными и роскошными вещами (хотя и этим тоже, конечно) и, вообще, благодаря неординарно большому состоянию, а даже просто за счёт своей известности, славы.
Чем сложнее устроены существа, тем больше разница их способностей. И в самом справедливом, с точки зрения потребления, человеческом обществе всегда будет иметь место социальное неравенство, всегда элита будет составлять явное меньшинство, а простой, утрирующе говоря, народ - очевидное большинство. Классовые противоречия никуда не денутся. Да, но и абсолютных лишений не останется. Нищеты, голода, непосильного труда, отсутствия медицинской помощи не будет. Это точно, но человек, в силу сверхизбыточности своей психики, всегда чем-то недоволен, всегда желает неких перемен. И в обществе совершенного обеспечения основных, базовых потребностей люди быстренько приспособят свою имманентную неудовлетворённость жизнью к ситуации, характерной для любого социума. Социальную иерархию, ту или иную разновидность государства объективно невозможно устранить. Снизу вверх сохранятся неприязнь, зависть, недоброжелательство, как минимум. Сверху вниз, соответственно, чувство превосходства и пренебрежение. Идеальная с виду человеческая система никогда не станет таковой в действительности, в ощущениях людей. Не говоря уже о том, что справедливость её весьма относительна, ибо, если человек не желает работать на самого себя, то справедливость требует, чтобы тунеядец умер с голоду. Да разве в обществе всеобщего благоденствия подобное возможно?
Кроме того, претворение в действительность коммунистического идеала на деле означает создание социума без стимулов к развитию. Чем, собственно, станут заниматься люди, у которых всё в жизни замечательно, никаких причин для недовольства нет, которым ничто не угрожает, у которых нет в душе разлада между тем, что имеется, и тем, чего хочется достичь? Осваивать космос? О да, будут делать вид, что осваивают - уж очень затратна и жертвенна серьёзная работа в этой сфере. За прошедшие 60 лет космической эры у человечества имелись шансы попытаться совершить пилотируемый полёт на Марс. Или, точнее, и построить на Луне какую-никакую базу для её дальнейшего освоения и изучения. Возможности были - а воли нисколечко! И оправдательная логика непробиваемая - а на кой? На Земле, дескать, полно проблем, ещё и на космос тратить силы и средства. А на самом-то деле причина в желании лёгкой жизни, в сибаритстве теперешней ведущей цивилизации, условно, белой. Странные у человечества трудности и страдания, ежели за последние 60 лет численность населения Земли увеличилась раза в два, вы не находите? Этот ад, вообще, раем зовётся!
Не размножаются живые существа в неблагоприятных условиях бытия, никогда и никакие, а люди - так в первую очередь! Очень уж сложно-совершенное создание - человек, и трудно, и долго произвести на свет и довести до ума ребёнка, воспитать из него достойную личность, хотя бы не хуже родителей. И уж коли численность гомо сапиенсов растёт, значит среда обитания на планете для этого вполне подходящая. И ладно бы, ещё был бы какой-то толк от увеличения количества людей, толк значительный, прорывной, например, кто-нибудь бы изобрёл новый способ получения энергии, в разы более эффективный, чем прежние, и сравнительно безопасный. Какие, ядрёныть, прорывы?! Тут и насущно необходимый и уже давно апробированный переход на возобновляемые источники энергии идёт в планетарных масштабах со страшным скрипом. И то - это сколько ж средств, трудов и материалов нужно потратить, чтобы обеспечить всего лишь половину энергетических потребностей человечества с помощью солнечных, ветровых, грозовых и прочих, какие ещё можно измыслить, электростанций. А с ростом численности населения растёт и потребный объём всего.
И объём отходов жизнедеятельности, категорически вредных для биосферы Земли, для элементарного выживания человечества. Которые нейтрализовывать целиком и полностью мы ещё не научились. И чтой-то не торопимся учиться.
То бишь. Сейчас на Земле создан покамест не идеальный, но вариант того самого коммунизма, о котором всю дорогу мечтали самые прогрессивные и гуманные умы человечества, что называется, на англоязычный лад, коммунизм лайт. Мы, люди, цивилизация землян, построили социум, в первую очередь, потребителей и, только во вторую очередь, созидателей. При теперешнем тренде дальнейшего развития впереди, кроме тупика, ничего не видать. Ежели так будет продолжаться, самоуничтожимся к чёртовой матери - без альтернатив.
Это при лёгком варианте истинного коммунизма или, скажем, при некотором приближении к царству божию на земле или, допустим, к бытию в условиях полного и всеобщего счастья. Сейчас ещё, ой, и многим людям хреново живётся, просто на грани жизни и смерти или около того, и, значится, есть у них здоровенный стимул к переменам. И есть, стало быть, надежда, что поганый тренд современной истории человечества как-нибудь таки изменится на благой.
При коммунизме же абсолютном, когда от счастья деться будет некуда, ведь вдобавок, предположим, изобретут генетическое бессмертие, перепрограммировав геном человека так, что естественная смерть будет из него устранена, в эдаком реальном царствии небесном, вообще, пропадут сколько-нибудь значимые побуждения к совершенствованию. И, по законам диалектики, абсолютный рай превратится в обыкновенный ад. Как сформулировал впервые я, а может, и не я, точно не знаю - устранение из жизни сколько-нибудь существенных страданий превращает её в абсолютное страдание.
Если кто сбился с основной мысли в моём многословии, то вот к чему я веду. Люди испокон веков не могли не понимать, что реальный коммунизм - то есть общество всеобщего благоденствия и счастья - невероятен в принципе. Во-первых, потому что в действительности все мы очень уж отличаемся друг от друга, а для коммунистического общества требуется куда большее сходство разных человеческих характеров. Во-вторых, потому что когда слишком хорошо, то это тоже плохо - жизнь в идеально устроенном социуме будет лишена сенсорного, чувственного, то есть главного смысла.
Никоим образом не стыкуется воплощённый коммунизм, или идеальное общежитие, с реальностью. А если даже предположить невероятное - что вот такое общество удастся создать, то жизнь в нём будет сплошной мукой.
Так чего же воистину хотели эти радетели о лучшей доле всех времён и народов? Эти коммунисты с эпохи рабовладельческого строя до сего дня? За каким рожном они этой фигнёй - рассужденьями, как бы сделать то, чего не в состоянии совершить даже Господь Бог - занимались?
Кто-то, как Сократ и Карл Маркс, потому, что больше ничего не умели и не хотели, а значительного самоутверждения желали - и готовых внимать им ушей имелось в достатке.
Кто-то, как Платон и Томас Мор, мечтали, опираясь на коммунистические идеи, построить НГС с абсолютными властными полномочиями. Чтобы, значит, государство в НГС имело неограниченую власть, чтобы никакого внутреннего сопротивления воле государства не возникало. И тем самым, его возможности существенно бы возросли.
Разумеется, я не имею ни малейшего понятия, о чём конкретно думал каждый из перечисленных знаменитых людей, а также прочие сторонники построения идеального общества - идеального, значит, вероятно, наиболее справедливого и в наилучшей степени способствующего прогрессу человечества, совершенствованию знаний и умений людей как совокупной системы. Но я просто не в состоянии поверить, что такое огромное число весьма, скромно выражаясь, неглупых личностей всерьёз полагало возможным создание универсального идеального общества. Воплотим, значит, вот такой уклад - и тогда всем и каждому будет более-менее хорошо, по-максимуму замечательно каждый станет себя чувствовать, плюс - подобная человеческая система избавится от внутренних противоречий, мешающих её совершенствованию. Причём, в любых условиях эта система будет самолучшей. По-моему, и дураку понятно, что жившие до нас едва ли были глупее нас, иначе они бы просто вымерли, и уж коли они организовали имеющийся в наличии социум, то, стало быть, ничего лучше в тогдашних обстоятельствах изобрести было нельзя. Со всеми недостатками и пороками этого социума. И по мере изменений условий существования, деформируется, так или иначе видоизменяется и структура общества. Всегда она, эта структура, такая, какая должна в данный период быть, всегда соответствует сумме воль составляющих её индивидуумов, воплощающейся в волю всей совокупности, всей человеческой системы. Сотворить абсолютно идеальное общество было бы возможно только при наличии абсолютно идеальных людей - а где ж их взять?!
Ну, и как же можно всё вот это не понимать? Тут большого ума не требуется. Отсюда возникает предположение, что все великие мечтатели, "коммунисты" всех времён и народов, выдумывая образцовой социум, держали в уме нечто другое, а сами всерьёз не верили в свои волшебные грёзы.
Хотя, конечно, справедливости ради, надо сказать, что любому из нас свойственно выдавать желаемое за действительное, что самообман - самое что ни на есть имманентное человеческое свойство, что хочется нам, людям - каждому - верить в чудеса, в возможность осуществления вещей совершенно неправдоподобных.
Вот и утопические конструкторы рая земного поддавались собственным иллюзиям - уж больно хотелось! Человеку всегда недостаточно того, что у него есть, ему позарез нужно то, чего он не имеет. Пусть не позарез, но ну-ужно. Желания всегда превышают возможности - сверхизбыточная психика, психика со смещённым центром тяжести требует! Кому, чего и сколько - зависит от данности, от характера и способностей, но одно неизменно - мало иметь всё, обязательно и всегда нужно, как в песне поётся - и ещё, ещё, ещё, ещё чего-нибудь.
Вот по этой самой причине великие мечтатели всех времён и народов, точнее, те из них, память о которых сохранилась на более-менее продолжительный срок (потому что каждый из нас является великим мечтателем, хотя бы в пресловутой глубине души, ибо хочется больше, чем можется, так хотя бы помечтать), все эти мечтатели, даже понимая беспочвенность своих идеалистических грёз, не пренебрегали ими совершенно, оставляли их - на всякий случай - в виде руководства к действию будущим поколениям, коли уж самим попытаться претворить не судьба. А заодно и имели в виду от своих утопий иной толк, а отнюдь не только абсолютное благо человечества. Причём, куда более реальный. А какой - я уже предполагал.
То бишь. Подспудно надеялись, что, несмотря на очевидную фантастичность их идей, всё-таки будет от этих идей какая-то польза всем людям. Одновременно пытались с помощью этих идей решить частные вопросы, вполне решаемые.
Стоит только поподробнее рассмотреть личности некоторых известных теоретиков и практиков построения идеально справедливого и притом максимально потенциально могущественного социума, каковым они считали коммунизм в разных его ипостасях, как сразу обнаружится истинная сущность этих человеколюбцев, в большинстве случаев весьма далёкая от гуманизма истинного.
Вот Платон, древнегреческий учёный и философ, один из гигантов мысли античного мира и один из главных столпов современной науки. Про него, пожалуй, едва ли не единственного, ничего плохого я сказать не могу. Перефразируя кое-что из контента нашего суперсериала "Семнадцать мгновений весны", следует сформулировать: информации, порочащей Платона, мной не обнаружено. По происхождению аристократ, эксплуатировал, стало быть, рабский труд, кровопиец эдакий, и, надо думать, в масштабах серьёзных - ну, так тогда вся экономика на том стояла, уж больно низкая была производительность всяческого труда. Предлагал - в своём проекте идеального государства - умерщвлять детей, рождённых от мужчин и женщин неправильного возраста - так ведь заботился же о здоровье народа, вполне разумная евгеника, разумеется, жестокая, да не жесточе жизни вообще. А какие ещё у него водились недостатки? Небось, подобная мелочёвка всякая. А одним из достоинств можно считать реальные попытки создать таки свой вариант коммунистического государства - на основе некоторых тогдашних державок. Не срослось. Но мысли были здравые и небеспрецедентные. Перед глазами маячил пример военного коммунизма Спарты, который следовало бы немножко усовершенствовать, чтобы дело не ограничивалось только воинской доблестью и физической развитостью граждан. А чтобы создать гармоничное государство и общество, где каждый станет заниматься делом по своим способностям, где будут существовать возможности продвижения талантливых молодых людей, независимо от их социального положения, где все сферы жизни и деятельности будут поставлены высоко. То бишь, очевидно, что Платона интересовало, прежде всего, создание наиболее эффективной человеческой системы, эффективной для развития, для совершенствования, для увеличения силы и значимости человеческого сообщества, объединённого в государство. Предполагалось, что и уровень счастья граждан в такой справедливой и всё мощнеющей державе тоже будет высок. Правда, не факт, что негражданам, значительную часть которых составляли экономически необходимые рабы, что-нибудь перепадёт от счастья граждан, но тут уж как повезёт. Не дай бог, захочет - а бог даст, и захочет - гипотетическое идеальное государство подчинить соседей силой оружия, затеет войну не игрушечную - кому, как не рабам, нести тогда дополнительные тяготы и лишения по обеспечению завоеваний?
В общем, Платон, конечно, думал о счастье людей, сконструировав свою утопию, но думал как-то во вторую очередь. Не вытанцовывалось в тогдашние отсталые дефицитные времена всеобщее благоденствие, не вписывалось в суровые реалии. И кто-то мог стать более счастливым только при соединении собственных усилий с куда меньшим счастьем других людей. А вот создать более совершенную человеческую систему в виде наиболее оптимально организованного государства Платон очень даже желал. Что и являлось главным его побуждением для написания своего знаменитого труда "Государство".
А вот Сократ, учитель и вдохновитель Платона, тоже считающийся одним из краеугольных камней в фундаменте современной науки. Талантливый болтолог и пургомёт, но, действительно, крёстный отец не одного лишь Платона, хотя и Платона вполне достаточно.
Сократ при Платоне напоминает мне Арину Родионовну при Пушкине. Ведь были же у Александра Сергеевича и папа, и мама, на которую он внешне был похож больше,чем на отца (как мне кажется). Но в массовом сознании закрепилось мнение, что родители на выбор Пушкиным жизненной стези почти не повлияли. Да и воспитанием сына не шибко заморачивались. А вот Арина Родионовна, нянька будущего поэта, фамилию которой, если имелась у неё фамилия, и узнавать-то незачем, внесла решающий вклад и в становление характера Александра Сергеевича, и в его интерес к литературным занятиям.
Лично у меня нет ни малейших сомнений, что она существенно повлияла на Сашу Пушкина именно как на литератора. Сдаётся мне, что и с той частью русского языка, на которой говорило простонародье, другая, не элитная, не дворянская Россия, да, строго говоря, с русской речью вообще, в значительной степени познакомила будущего поэта эта крепостная рабыня. Ведь, хотя и учили маленького Сашу говорить сразу на двух языках, французском и русском, ловчее поначалу у него получалось лопотать по-иноземному. Известный факт: Александр Сергеевич был человеком вспыльчивым, весьма тяжёлым в общежитии и довольно высокомерным, хотя прав на презрительную снисходительность к большинству людей не имел - сам-то он многочисленными талантами и добродетелями не обладал. Вот писателем, поэтом и прозаиком, был классным, вдобавок ещё и вышесреднего творческого уровня, что в жизни встречается не часто. Сумел он таки довести до ума русскую литературную речь, до идеального звучания - а это несомненный творческий акт. В тот период вровень с ним стоял лишь Михаил Лермонтов, остальные, даже самые лучшие профи, несколько уступали. Не дотягивали до творческой именно значимости Пушкина и Лермонтова.
Охотников поддерживать постоянное общение с неуживчивым молодым господином находилось немного. С родителями, опять же, отношения были, как бы поточнее выразиться, отдалёнными, никакой такой особой близости и сердечности не наблюдалось. А Арина, дочь крестьянина Родиона, искренне любила своего непутёвого сперва барчука, потом барина, о чём сам же Пушкин и писал, и даже неоднократно. Она же его воспитывала, она ему заменила, по сути, маму родную - как же не любить? Неспроста же нянчилась Арина Родионовна сперва с матерью Пушкина, Надеждой Осиповной Ганнибал, потом с его сестрой Ольгой - счастливым, добрым характером, значит, обладала, умела любить, вообще, любить, кого угодно. Ну и, надо думать, хотя хрен её знает, умеренной строгостью тоже отличалась, умела говорить "нет" своим высокопоставленным воспитанникам. Не баловала зазря. Что, кстати, и характерно для истинно любящего. Правильно, короче, детей чужих пестовала - за что, видать, господа её и ценили.
Вот и Александр оценил и в какой-то степени подпал под влияние. Причём, и сызмала, и потом, в ссылке в Михайловском, которую Родионовна перед смертью провела с ним. Но, однако же, утверждать, что Арина Родионовна, главным образом, сформировала его и как человека, и как поэта - это явное преувеличение. Внесла значительный вклад, если уж на цифирь переходить, измеряемый долей, гораздо меньше половины. Феномен Пушкина создан сочетанием наследственных данных и среды их воспитания, формирования. Одним из элементов этой среды и стала няня поэта.
Не менее, но и не более того. И пускай её благотворное влияние на Пушкина отмечают многие исследователи, да и в массовое сознание народа она вошла как одна из лучших муз поэта (примерно так он называл её сам), никому, однако же, не приходит в голову считать их равными или хотя бы близкими по значимости величинами в литературе. Сама попытка подобного сопоставления выглядит нелепо - и у меня возникла неспроста же.
А потому, что великий философ Сократ, учитель ничуть не менее великого философа же Платона, не внёс в мировую философию никакусенького вклада.
Ведь что такое, собственно, философия - и изначально, на заре истинной науки, примерно тогда, в Древней Греции, и сейчас - только сейчас имеется в виду философия в её первом, основополагающем смысле? Философия - это фундаментальная часть науки, пытающаяся найти начало всех начал, а конкретно - определить, в чём смысл бытия и понять, как сконструировано Бесконечное Мироздание. Точнее, всё-таки сначала узнать, что есть Бесконечность Мира (или, может быть, ограниченность его), а потом, в зависимости от познанной сущности Мира, определить смысл - конкретный - существования отдельных элементов этого Мира.
В переводе на русский философия значит любовь к мудрости, подразумевается именно высшая мудрость, самая мудрёная - мудрость сущности Мироустройства.
То бишь, философия - это главная составная часть науки, на которую и ради которой работают все остальные элементы научного познания. Она занимает место мозга в человеческом организме, а все разновидности науки экспериментально-добывающей, частной подобны прочим органам человеческого тела.
Философия задаётся вопросами, на первый взгляд, совершенно бессмысленными, поскольку они выходят за пределы возможностей ограниченного, конечного разума. Более того, множество людей вполне логично полагает, что даже ставить эти вопросы всерьёз, на какой угодно взгляд, абсолютно нелепо. Но дело в том - если кто вдруг почему-либо не знает - что всякая жизнь, жизнь как таковая не есть бытиё разума, а есть комплекс ощущений. Не "мыслю - значит, существую", что за хрень? Чувствую - следовательно, существую. Законодательным органом живого организма является чувство, а разум обладает лишь исполнительной властью. "Хочу" командует "могу", а не наоборот. Живое существо - любое - всегда стремится подчинить свои возможности своим желаниям, его никогда не устраивает необходимость довольствоваться тем, что есть, и отказываться от того, чего хочется.
Ну а поскольку человек обладает сверхизбыточной ЦНС, то его желания всегда опережают его возможности, совпадая редко и ненадолго. Мы перманентно хотим больше, чем можем. Чем же в состоянии удовлетвориться подобное существо - в идеале? Только абсолютными знанием и умением. А поскольку Мироздание всё-таки бесконечно во всех проявлениях, то Абсолютом для конечного существа является овладение сущностью Бесконечности, превращение в бесконечно сложную и совершенную структуру, каковая, по нашим представлениям, может быть воплощена только в личности Господа Бога. Достичь уровня Господа Бога и стать Им, слиться с Ним в единую сущность, ибо двух бесконечностей не бывает - вот истинный - сокровенный, недостижимый, сказочный, но единственно устраивающий - смысл жизни любого создания со сверхизбыточной ЦНС.
Как говорится - и вполне логично говорится - всякое логическое построение, доведённое до полного завершения, превращается в абсурд. Это касается, разумеется, и выше описанной логики истинного смысла человеческой жизни. Ну просто бред какой-то - да и только! Совершенно верно, я лично думаю точно так же! Но загвоздка в том, что моё хотение видало мои разумные мысли в гробу! Желанию, которое руководит каждым из нас, подчинение которому только и способно подарить человеку настоящее счастье, без которого жизнь превращается в адскую бессмыслицу, этому хотению безразличны любые доводы рассудка и любые объективные недостижимости - желание желает, и, в силу нашей сверхизбыточной сущности, никогда не перестанет желать, оно просто-напросто ненасытно. И не покориться данной воле, а точнее, неволе природы, нет ни малейшей возможности.
Из чего следует только одно: всякая сверхизбыточная форма жизни (сначала человек, затем созданные людьми гораздо более совершенные, чем люди, существа) будет - объективно - стремиться к достижению этой абсурдной цели, этого невообразимого ограниченными мозгами свершения - воплотить в себе Бесконечность Мироздания, достичь уровня Господа Бога и, тем самым, стать Им. Базовым инструментом в решении столь грандиозной задачи будет экспериментальная наука - в познании без неё, вообще, никуда. Но одной практической наукой, опирающейся, прежде всего, на чувственный опыт, на эксперименты, результаты которых фиксируются с помощью органов чувств, наукой, стало быть, лимитированной пределами экспериментального поля, лимитированной возможностями экспериментаторов, такой наукой дело не может ограничиться. Необходимо создание теоретической, чисто умозрительной концепции Бесконечного Мироздания. Теоретические построения в ходе решения локальных задач - это само собой, это не в счёт, это часть эмпирического, опытного познания, причём, подчинённая часть. Практика - это потом. А прежде надо понять принцип устройства Бесконечности - и подобное теоретизирование является в данном случае равноправным партнёром практики, таким же, как практика, то бишь экспериментальное познание, элементом науки.
Не заниматься этой не прагматической и, вполне вероятно, совершенно бесперспективной деятельностью люди, пусть не все, пусть лишь незначительное меньшинство, не могут.
Так вот, возвращаясь к нашему очередному "коммунисту" Сократу. Насчёт того, что он не внёс в мировую науку, точнее, в её главную составляющую - в философию, ибо был он философом - никакого вклада - это я соврал. Погорячился, вспылил, был не прав. Но конкретная польза, которую принёс этот умный, искавший, но не нашедший истину титан духа, примерно такова, как та польза, которую принесла русской литературе няня Пушкина Арина Родионовна. Всё-таки до своего воспитанника в этом смысле она никак не дотягивает. Точно так же и Сократ до своего ученика Платона.
Строго говоря, роль Сократа сводится к разработке новых способов познания, которые сам философ так и не употребил по назначению, так и не приблизился с их помощью к истине.
Сократ разработал детально новую методологию познания, во всяком случае, по утверждению его учеников прежде всего, Платона. И это - всё о нём. Его знаменитые диалоги, опять же, описанные не им самим, а другими авторами, со всеми атрибутами этих зачастую внутренних диалогов, разговоров с самим собой, с наводящими вопросами, с перебиранием различных вариантов возможного решения проблемы, с принятием разных точек зрения, более или менее правдоподобных версий и отсеиванием логически некорректных. Вот это вот, действительно, интересно - полезно для научного познания потому что. И ещё убеждение о необходимости изучения человеческой сущности. Естественно, люди и раньше применяли способ диалога, как внутреннего, так и настоящего, для поиска истины, а также догадывались, что неплохо бы разобраться поподробней, как они, люди, сами устроены. Но подобные мысли и интеллектуальные упражнения дотоле, до Сократа, носили всё-таки частный характер, а после него стали общепринятым методом познания и научного интереса.
Ага. Только сам Сократ в этих своих диалоговых изысканиях выглядит просто нелепо. И ничуть не мудрено, что ничегошеньки он о своей философии не написал. Как-то он этот факт объяснял, не помню и смотреть лень, бо значения не имеет. Сдаётся мне, что умнющий мужик Сократ, прекрасно видя некоторую, мягко говоря, алогичность своих рассуждений и умозаключений, решил воздержаться от их описания, предоставив это право своим ученикам. Ведь диалоги Платона и Ксенофонта, в которых главным действующим лицом является Сократ, принадлежат именно их авторству, а стало быть, они вполне могли вложить в уста персонажа Сократа собственные мысли. А может, они своего учителя толком не поняли, может, не совсем то он говорил, что они ему приписывают, и не несёт ответственности за их дурь.
Тут самое время перейти к конкретными примерами логических нестыковок Сократовой мысли. Когда я впервые читал диалоги Платона с Сократом в главной роли, тогда ещё поразился некорректности утверждений, на которых строились дальнейшие умозаключения. Сами рассуждения вполне хороши, впрочем, отнюдь не всегда, не противоречивы, но фундамент, мысль, из которой вырастала система доказательств - ну, просто ни в какие ворота! Разберём на примере последнего диалога Сократа незадолго до его казни. Итак, диалог "Федон", автор Платон.
Рассмотрим рассуждение о том, почему истинный философ не то, что не должен, но и не может бояться смерти, а наоборот, принимает её как величайшее благо. Тут я стану приводить цитаты, иногда с купюрами, не искажающими смысл.
Сократ говорит, что ""быть мёртвым" - это значит, что тело, отделённое от души, существует само по себе и что душа, отделённая от тела, - тоже сама по себе".
А что, разве на сегодняшний день, не говоря про две с почти полтиной тыщи лет назад, кто-нибудь уже сумел абсолютно убедительно доказать наличие в природе этой таинственной оживляющей нематериальной субстанции по названию душа? Чувачок выдает ничтоже сумняшеся гипотезу за истину, за аксиому, на которой и сооружает свою логику. Охренеть, не сказать ещё хужей!
Так, идём дальше. А дальше Сократ рассуждает о том, как должен настоящий философ относиться к двуединству противоречивых составляющих человеческой личности - души и тела. Тела, жаждущего наслаждений и души, стремящейся к истине. Он задаёт собеседнику вопрос: "Как, по-твоему, свойственно философу пристрастие к так называемым довольствиям, например, к питью или к еде?" Естественно, нет - отвечает собеседник. Сократ продолжает вопрошать: "Значит, вообще, по-твоему, его заботы обращены не на тело, но почти целиком - насколько возможно отвлечься от собственного тела - на душу?" Спасибо, прозвучала мысль о невозможности игнорировать своё тело абсолютно. И опять второй участник диалога соглашается.
Сократ продолжает:"Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей?" Разумеется, это именно так, ибо вполне логично. Правда, имеется тут всем понятная закавыка, такая очень даже естественная нестыковочка. Как бы ни освобождал философ свою душу от общения с телом, а обойтись в жизни лишь познавательными изысканиями он не в состоянии. И ежели оставить ему, бедолаге, алчущему открытий о природе вещей, токмо лишь эти занятия и даже достижения и грандиозные успехи в этих делах, а все остальные, чисто телесные, чувственные потребности не удовлетворять - так, как человеку нужно, в той мере, в какой человеку это необходимо, то и на хрен ему станет не нужна его грандиозная философия. О да, познание и овладение миром на основе познания - первичны! Но живому, то бишь чувствующему существу нужно удовлетворение в с е х его чувственных потребностей - и первичных, и вторичных, и чёрт знает каких второстепенных! И никуда никакой философ не денется без "довольствий" - еды, питья, секса. И без всевозможных наркотиков, в которые человек превращает и еду, и питьё, и прочее, прочее, прочее. Без удовлетворения всех, свойственных человеку хотений, ни один философ не обойдётся. Воистину в двуединстве души и тела нету приоритета. Человек - неразрывный симбиоз чувственного и умственного начал, отделить одно от другого попросту невозможно. И на бытовом, ядрить, уровне это всем и каждому понятно. Но Сократ-то не простой обыватель, а великий любитель мудрости, ему, такому-то крутом, закон - природный - не писан!
Далее следует рассуждение о том, как влияет на процесс мышления тело, то бишь чувства, желания, страсти. Поскольку органам чувств доверять нельзя, ведь они часто обманывают людей, говорит Сократ, то, значит, чувства лишь мешают познанию, но никак не помогают. Логика весьма примитивная, однобокая. Ибо, во-первых, без чувств нет жизни как таковой, и ничто иное, как чувство, желание побуждает человека познавать мир. А во-вторых, само практическое познание жизни основано не на чём-нибудь ещё, а именно на чувственном опыте - на наблюдениях, на специально ставящихся экспериментах, результаты которых фиксируются с помощью органов чувств. Другое дело - и в этом Сократ абсолютно прав - что нельзя полагаться только на чувства в поиске истины. Но нельзя же и игнорировать их совершенно. Да ведь и самую способность мыслить полноценно человек приобретает к пяти годам, до которых дорастает, доживает благодаря чувствам. Хотя бы даже благодаря одному инстинкту самосохранения. Это что-нибудь да значит.
Неразрывно слитную гармонию души и тела, разума и чувств Сократ пытается расчленить и добиться жизнеспособного результата, хотя прекрасно понимает, что ни черта-то из этой затеи не получится.
Это понятно даже дураку, которого валяет каждый из умных людей периодически, а уж Сократ-то был весьма умён. Почему люди устроены так, как они устроены - этого он не знал. Но что переделать их одними увещеваниями, пусть и логически безупречными, не получится - да что тут знать-то? Вся предыдущая история человечества тому пример.
Вот чего не мог не понимать Сократ. А также следующего.
Человек, как, впрочем, любое живое существо, и живёт-то потому, что обладает чувствами, ощущениями. Не испытывал бы боль и страх смерти - долго бы не протянул. Опираясь на свои чувства, люди познают окружающий мир, совершенствуя практические умения, помалу накапливая и анализируя информацию, до тех пор, пока не сделают - с помощью разума! - обобщающего открытия о той или иной природной закономерности. Далее они используют открытую закономерность для приобретения новых практических умений, куда более совершенных, чем прежние, увеличивающих силу и власть людей в мире. Иногда, впрочем, а то даже и чаще, случается сперва научиться делать более эффективно что-то на практике, не разобравшись, как оно по сути устроено, и только потом, много позже объяснить природный смысл явления. А далее продолжается процесс накопления новых знаний, их анализ и, рано или поздно, новые обобщения уже куда более глубоких и далёких, более сокровенных тайн природы.
То бишь без эмпирики, без чувственного опыта, научного эксперимента - никуда. Можно совершить какие угодно грандиозные теоретические открытия, но претворить их в жизнь, получить от них практическую пользу, смысл которой всегда один - обретение большей власти над миром, такую пользу можно получить только на практике, пробуя создавать нечто новое и более совершенное на основе добытых теоретических знаний. Метод проб и ошибок, где путеводной нитью является и разум, и чувство - и душа, и тело, по терминологии Сократа. Хватало в истории человечества научных и технических новаций, которые, что называется, опережали своё время - внедрить их в жизнь не позволял сравнительно низкий уровень развития цивилизации.
И всего этого Сократ не мог не знать. Ну, может, не всего, но самого главного.
Далее Сократ толкует об отвлечённых вещах, понятиях, таких, как справедливость, ум, красота, добро и т.д., утверждая, что для понимания и этих явлений нужен только разум, только душа, а тело, чувства тут бесполезны. И, мало того, тело своими многочисленными потребностями и проблемами лишь отвлекает душу от познания. Что, безусловно, верно, но только отчасти. Но, учитывая, что самую способность мыслить и конкретно, и отвлечённо человек обретает только с помощью чувств, и никак иначе, данный аргумент в защиту чистого разума уже вторичен. Чувства - это, строго говоря, родители разума, без чувств разум не образуется, и, стало быть, все преимущества разума над чувствами значения не имеют. Сначала они - потом он. Отделить разум от чувств попросту невозможно.
Но для Сократа (и для Платона, а может, только для Платона, ибо автор диалогов именно он, а Сократ свои сомнительные силлогизмы лично, собственноручно не зафиксировал - но я всё же полагаю, да нет, я совершенно уверен, что в Платоновских диалогах о Сократе отчасти присутствуют и идеи самого Сократа, мысль о том, что Платон не понял Сократа и приписал тому только собственные умозаключения, не серьёзна, ибо и умом, и мудростью Платон своему учителю не уступал, Платон проигрывал Сократу лишь в хитрости и жажде славы), да, так вот, для Сократа ничего невозможного нет. Покамест он разглагольствует о душе, соединённой с телом, эта религиозная, по сути, на вере основанная логика не вызывает всё же полного отторжения. И потому, что тело, то есть чувства и страсти, своими чрезмерными потребностями действительно мешает душе, то есть разуму, постигать истину, и потому, что итоги процесса постижения истины вполне доступны любому желающему с ними ознакомиться. Но когда Сократ формулирует главный довод о нестрашности и даже желанности смерти для настоящего философа, то остаётся только охреневать - очень мягко выражаясь! Пользуясь строительным сравнением, он сооружает замечательное здание, под которым напрочь отсутствует фундамент, который в данном случае абсолютно необходим. И всё у него несомненно
разумно: если тело чересчур отвлекает душу от познания истины, то освобождённая от тела душа получает наконец полную свободу заниматься своим истинным предназначением. И при жизни-то настоящий философ не даёт телу воли, всячески своё тело ограничивая, сводя к минимуму его требования. А уж после смерти, после, стало быть, отделения души от тела, и вовсе никаких преткновний у души не останется - размышляй себе беспрепятственно об устройстве бытия сколько тебе угодно, ибо в запасе у тебя вечность!
Жаль только, что с результатами эдаких посмертных умственных упражнений неординарной души никому из живущих людей познакомиться не удастся. Зато уж сам философ, в потусторонней своей духовной ипостаси, имеет шанс постичь столь желанную, в сущности, любому человеку истину!
Не, ну нормально, а? Да верь ты хоть во что конкретно, а все так ли, сяк ли, а верят - в жизнь после смерти, ибо любой из нас очень уж не хочет умирать, верь, это естественно, но какого рожна ты приравниваешь веру к знанию, которым не обладаешь?
И куда ты денешь жажду жизни и страх смерти, которые как чувственные начала гораздо сильней всяких умствований да рассуждений?! Умереть добровольно - это всегда подвиг, который даётся, ой, как тяжело! В том числе любому философу, для которого собственная смерть должна представляться наивысшим благом. Ага, теоретически - представляется, только помирать жуть как страшно!
Вот Фома Аквинский тоже верил, например, что не помешало ему озаботиться поиском доказательств существования Господа Бога и таки кое-что оченно интересное найти! Вера у него, у Фомы, была отдельно от знания - разные это явления природы человеческой. Знание, им открытое, умозрительно, но логически почти совсем безупречно - до абсолюта чуток таки не хватает! Но задуматься всерьёз заставляет. Доказательства существования Бога, сформулированные Фомой Аквинатом - это веха в научном познании законов Мироздания, это и есть настоящая философия, та часть науки, которая пытается ответить на самые интересные, фундаментальные вопросы бытия.
А Сократовско-Платоновские религиозные воззрения, за неимением лучшего принимаемые за истину, выглядят слабоубедительно.
Но суть дела не в этом, а в том, что Сократ толковал о максимально справедливом устройстве человеческого социума (условно называемом здесь коммунизмом) как о неком идеале, как о волшебной сказке, в жизни неосуществимой. Если для его ученика, вернее, для его воспитанника Платона коммунизм представлялся наиболее эффективным из всех вероятных способов общественного устройства, то для самого Сократа эта мечта являлась попыткой сотворить невозможное. Такое обыкновенное человеческое побуждение, свойственное, на самом-то деле, всем и каждому, без исключения - прыгнуть выше головы, сделать то, чего не может быть! Просто мужчины этого хотят сильнее, чем женщины, а молодые - пуще, чем старые, и просто все довольно быстро понимают абсурдность своих мечтаний и становятся гораздо приземлённей, и начинают заниматься вещами реальными, о сказках перестают всерьёз помышлять. Но подспудно в каждом человеке жажда чуда, надежда на волшебное свершение сидит крепко по гроб жизни! Это нормально, это следствие нашей сверхизбыточной центральной нервной системы. Так вот, Сократ относится к числу тех немногих, гм, чудаков, каждый из которых до конца своей жизни не в состоянии отказаться от нелепых фантазий и питает некоторые иллюзии на то, что ему удастся что-нибудь эдакое накумекать, придумать, изобрести, что-то такое революционно-прекрасное, дотоле никому неведомое и в принципе невозможное(!) - и в результате жизнь людей превратиться в нечто... божественное, на худой конец, станет гораздо интересней и даже счастливей. Вот, собственно, и весь его персональный, сократовский, коммунизм. Свойственное человеку стремление к чуду, которое Сократ дерзновенно уповал совершить. Не смог. Не тот случай. Больше критикой существующих порядков занимался, в чём оригинальности не проявил, да придумывал всякие не вполне логичные, мягко выражаясь, заумности, вроде только что описанной - что философ должен не бояться смерти, а стремиться к ней. Оттого и, повторюсь, ничегошеньки господин Сократ не написал - прекрасно понимал некоторую несуразность своих горделивых мыслей.
Рассмотрим следующего большущего поклонника коммунистического социального устройства, человека, написавшего об этом самую знаменитую книгу "Утопия", название которой стало нарицательным обозначением нереального, абсолютно фантастического. Томас Мор, выходец не из дворянского сословия, человек, ставший, по сути, аристократом благодаря своим способностям и энергии. Человек, получивший юридическое образование в пятисотлетней давности Англии, затем работавший юристом и далее пошедший на государственную службу. На службе Англии и королю Генриху Восьмому Томас Мор добился незаурядных успехов, занимал высокие посты. В конце концов, он в течение двух лет был лордом-канцлером Англии, то есть, фактически, премьер-министром, главой исполнительной власти, вторым человеком в государстве. И всегда Мор думал о том, как устроить жизнь страны и народа таким образом, чтобы всем и каждому было хорошо. Поначалу и молодой король, Генрих Восьмой Тюдор, стремился к тому же, что вполне естественно. Но далее жизнь внесла свои гадкие коррективы, и его величество чётко осознал, что процветание государства, с одной стороны, и благо всех и каждого из подданных - с другой, есть вещи несовместные. Томас же Мор этого принять не захотел - и был абсолютно не согласен со многими методами государственного управления, применяемыми королём и большинством госслужащих. Столь категорическое расхождение в столь принципиальных вопросах до такой степени не понравилось Генриху Восьмому, что привело, увы, не к отставке непокорного бывшего сподвижника, а к его казни. Так героически закончил свои дни этот талантливый человек, гуманист, государственный деятель и мечтатель о лучшей доле для человечества, автор романа "Утопия" Томас Мор.
О чём же думал этот незаурядный представитель рода людского, создавая, изобретая, воображая себе идеальное общественное устройство, место, которого нет (ибо так переводится слово "утопия"), но которое должно быть? О счастье для всех и для каждого, в первую очередь? Или, прежде всего, о такой социально-государственной системе, которая станет (или может стать) наиболее совершенной, эффективной, творческие, созидательные потенции которой окажутся максимальными, дотоле не имевшими аналогов в мировой практике государственного строительства? Ох, что-то мне подсказывает, не иначе, жизненный опыт в сочетании со здравым смыслом, что столь умный да ещё и мудрый человек, каковым был Томас Мор, не мог не понимать, что счастье вообще - вещь мимолётная, эфемерная, существующая как нечто постоянное более в человеческом воображении, нежели в действительности. А уж если говорить про счастье всех и каждого в реальном мире, в том или ином социуме и государстве - то это просто недосягаемая мечта даже не самого благодетельного человека, а самого Господа Бога!
В попытках сконструировать хотя бы в теории лучшую национально-государственную систему Томас Мор учитывал идеи своих предшественников в этом вопросе, в том числе уже помянутого Платона. Но Платон, в отличие от Мора, никогда не правил столь масштабным, весьма крупным государством, как Англия в 16-ом веке, а был всего лишь советником главы небольшого древнегреческого полиса на Сицилии, который глава некоторое, недолгое время делал вид, что хочет претворить в жизнь платоновские идеи государственного устройства. После чего отстранил философа от вмешательства в дела управления полисом. А Томас Мор занимал разные государственные посты и, в конце концов, возглавил исполнительную власть в королевстве. То есть, управлял страной, конечно, в соответствии с пожеланиями монарха, несколько скорректированными полномочиями парламента. А это значит, что он прекрасно видел, на практике познакомился с необходимостью страданий отдельных людей, подданных державы - ради её, державного блага. Или, в лучшем случае, с невозможностью эти человеческие страдания, зачастую весьма тяжкие, предотвратить. Не говоря уже про ту здравую и естественную мысль, что допреж того жившие люди (тот же Платон и другие прочие) тоже ведь пытались чего-то разэдакое социально-справедливо-эффективное сотворить. Да, собственно, всегда ведь люди стремились построить наиболее близкое к идеалу - всякому - общество. А коли так, то, значит, то, что вот прямо здесь и сейчас существует - как минимум, далеко не самый худший вариант социума. Вот чего не мог не понимать господин Томас Мор.
О да, понятно, что Мор, как многие и многие из нас, пытался сделать нечто невозможное, пытался открыть, изобрести, сотворить некую сказочную реальность, то есть, в его конкретном случае, придумать такие отношения между людьми, которые кажутся небылью, волшебной сказкой, но которые можно претворить в реальность. История-то типичная. Многие пробуют открыть нечто кажущееся чудесным, невероятным, опираясь на более или менее серьёзный фундамент, ещё большее число мечтателей рассчитывают на некое чудо, причём, рассчитывают всерьёз. Но это далеко не все люди, а очевидное меньшинство. А вот что характерно для к а ж д о г о из нас, гомо сапиенсов, так это шальная, ни на чём, в общем-то, не основанная вера в собственную исключительность, в то, что у меня - вдруг, не понятно каким боком - получится фантастический результат, феноменальное достижение. Жизнь-то, мир-то, в котором мы обитаем, являет собой, по большому счёту, абсолютную тайну, и знания наши и умения, один чёрт, ничтожны, почти равны нулю, по сравнению с незнаниями и неумениями. А, стало быть, возможно почти всё! А жажда чуда в каждом сидит крепко, крепче не бывает, имманентная она, эта жажда, с натурой человечьей неразрывно связанная. Ибо сверхобильная природа человеческой психики, нашей ЦНС (центральной нервной системы) такова. И тот факт, что и прежде многие пробовали-пробовали, да нифига ни у кого из них не вышло, никого не волнует. Ага, у них не вышло, а у меня, такого эдакого-разэдакого, неповторимого, уникального - возьмёт да и получится! Ей же богу, хоть какие-то миги, в случае самых здравомыслящих индивидуумов (а у прочих и подольше), подобные мыслеощущения владели, владеют и будут владеть абсолютно каждым человеком!
С одной стороны, страсть как хочется, до умопомрачения, сказку сделать былью. С другой стороны, мир, в принципе, устроен неведомо как, и, значится, только маловероятных вещей в нём сколько угодно, а совершенно невероятных не бывает - и почему бы в таком случае не попробовать? А с третьей стороны, у вступающего в жизнь человека нету предыдущего опыта неудач, зато есть масса нерастраченных сил, витальности, энергии. Вот отсюда этот феномен нашей психики, который, лично я в этом твёрдо уверен, абсолютно универсален, то есть проявляется в каждом, без изъятия, человеке. Ну и, естественно, подавляющее большинство из нас оченно скоро обламывается, ибо жизнь, злодейка эдакая, быстренько заставляет привести свои беспредельные желания в соответствие со своими, увы, всегда слишком куцыми возможностями. И почти все люди, за некоторым исключением, ещё с младых ногтей превращаются в довольно-таки трезвых реалистов, которые, даже если о чём-нибудь особенном и мечтают, пытаясь всерьёз добиться успеха, то с ума-то отнюдь не сходят и идут к цели весьма реалистичными путями, а если и предлагают что-то кажущееся фантастикой, то это только так кажется. А на деле они просто придумывают нечто новое и разумное, полезное для достижения мечты. А вот к числу тех, немногочисленных, которые упорствуют в своих юношеских заблуждениях, и относятся такие индивиды, как Сократ и Томас Мор. Причём, по-моему, у Сократа и Мора упорство в запредельных мечтаниях является аспектом силы, незаурядности личности - в отличие от большинства им подобных утопистов. Большинство-то продолжают верить в чудо и пороть чушь как раз от слабости своей, чтобы настоящим, требующим подвижничества делом не заниматься - и себя при этом уважать, я, мол, при ого какой великой затее состою! Да, для большинства следование сказочным юношеским мечтам в зрелом возрасте - не более, чем самообман. По Пушкину - тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман.
Ну, Мор-то, понятно, иная фигура. Мощная, с избыточной, со сверхизьыточной, я бы сказал, энергетикой. И его разнообразные таланты, и его мучиническая, притом, принципиально добровольная смерть на плахе - тому подтверждение. И всё-то он тщился переспорить Господа Бога, да и самого себя, как пить дать, придерживаясь своей, в общем, прекрасно-нелепой мечты об идеальной справедливости, которую впоследствии назвали коммунистическим обществом, коммунизмом. Но ведь одним из аспектов силы и является ум незаурядный, ум мудрый, способный к панорамному осмыслению действительности. А то ведь умников-то полно - ага, таких, которые за деревьями леса не видят. Но, сдаётся мне, иным умником был Томас Мор. Не мог он не понимать, да ещё и при своём опыте государственного управления, что мечта об обществе уравнительного распределения неосуществима, уж в тех-то условиях, при той, 16-го века производительности труда - никоим образом. Потому-то в идеальном государстве Утопия и существует институт рабства. Чтобы, значит, гражданам обеспечить всесторонне достаточную жизнь, нужны бесправные работяги, которые, в соответствии с законом, трудятся только за пропитание. Вот вам, блин, и весь коммунизм! Вот вам и радетель о всеобщем счастье человеческом, гуманист Томас Мор! По типу древнегреческой демократии - которая тоже не могла обойтись без рабов, зато уж промеж своих, промеж граждан народовластие в отдельных полисах Эллады было полное.
Но, предположим, что Томас Мор думал о будущем, о тех временах, когда производительные возможности человечества достигнут небывалых для 16-го века высот - благодаря неотступным усилиям человеческого гения. И вот тогда придуманный Мором общественно-экономический уклад обеспечит зажиточную жизнь каждому - ведь необходимость в бесправных работягах исчезнет. Но мало того, что в таком обществе будут удовлетворены основные потребности всякого гражданина, в этом благодетельном социуме будет существовать равенство возможностей всех и каждого для совершенствования, для реализации своих способностей и талантов. Однако, способности у всех разные, и разница может быть и бывает огромной, и сколько ни уравнивай изначальное положение, стартовые позиции людей, а кто-то добьётся многого и очень многого, поднимется в социальной, в государственной иерархии высоко, а основная масса останется на среднем уровне и ниже. В соответствии с непреложными законами природы, равенства, избавляющего от слабости и вследствие этого возникающей зависти, в мире не существует. А отсюда следует, что и в обществе абсолютного материального изобилия неизбежно будет возникать социальное напряжение - и жизнь, увы, не станет малиной. И вместо одних проблем появятся другие. Кто-то скажет, что эти новые проблемы сравнительно незначительные, мелочовка, ерунда. Одно дело, когда люди из-за неурожаев запросто могут с голоду окочуриться. Или когда крестьян сгоняют с земли, по сути, отбирают у них пропитание и жильё (как было во времена Мора в Англии в процессе так называемых огораживаний), а потом этих бывших крестьян за нищенство и бродяжничество казнят смертью. И совсем другое дело, когда кто-то в сытости и довольстве завидует более талантливым и высокопоставленным согражданам. Степень страданий очень здорово отличается. Это точно. Но и при самой идеальной организации общественной и государственной жизни и в условиях полного изобилия невозможно достичь абсолютного, всехнего, счастья. А уж в те поры о полном изобилии и речи не было. Выходит, как ни устраивай социум, а прежде надо развить науку до такой степени, чтобы с её помощью можно было всех прокормить и обеспечить прочим необходимым без проблем. Чтобы вопрос о рабстве даже не возникал. Но и в самых идеальных условиях настоящего счастья из-за природного неравенства способностей людей не будет. А уж если принять во внимание непреложность смерти и в идеальнейшем социуме - то о чём, вообще, говорить-то? Уж это-то мучение, страх смерти, танатофобия, при райской жизни как раз самое нестерпимое, это такая ложечка дёгтя, что любой величины бочку мёда испоганит совершенно!
И вот, значит, умный и мудрый человек, гуманист, талантливый писатель, государственный деятель, пошедший ради своих принципов на смерть, Томас Мор, человек, знавший жизнь и теоретически и практически от и до - едва ли стремился изобрести такое общественно-государственное устройство, которое предназначено для установления абсолютно счастливой жизни для всех и для каждого. Просто потому, что абсолютное счастье невозможно в принципе. Но и ради относительного счастья он не стал бы придумывать свою Утопию - ибо что же это за счастье, которое неосуществимо без рабов, без юридически угнетаемых людей? Счастье для избранных нельзя назвать истинным счастьем, ибо истинное счастье универсально, оно принадлежит каждому или хотя бы касается каждого человека.
А для чего же тогда предложил свой проект "правильного" государства Томас Мор? А для того же, для чего и один из его предшественников, на чьи идеи Мор опирался, а именно Платон. Для того, чтобы создать максимально эффективную НГС, в которой интересы каждого будут по минимуму противоречить и мешать интересам всей человеческой системы, всей НГС. Для чего, по его мнению, следовало бы отказаться от частной собственности на средства производства - в пользу собственности государственной. И установить более-менее уравнительный принцип распределения материальных благ, дележа совокупно произведённых необходимых для жизни вещей. Да и, вообще, подровнять людей, в самых разных аспектах бытия, конечно, с учётом личных данных, способностей и талантов, но всё-таки таким образом, чтобы самые одарённые не слишком отличались от самых бесталанных. То есть, в основе его идеи общественно-государственной системы была эффективность, сила, значимость этой системы. А наибольшая социальная справедливость мыслилась как одна из составных частей такой системы, один из принципов её построения.
Тем паче, что подобные человеческие системы существовали на практике в прежние времена, и уж о некоторых из них Мор знал наверняка. Например, очень во многом его Утопия походила на вполне конкретную Спарту, древнегреческий полис, город-государство античных времён. Которое государство просуществовало в течение семисот лет. И большую часть этого периода в Спарте не было частной собственности. И существовало имущественное равенство. Но равенства социального не было. Тем не менее, и высший слой общества, военная аристократия, и занимавшие более низкое положение граждане почти не отличались друг от друга тем, чем они владели. Ни жилья, ни вещей, ни продуктов питания - особенных, как ни у кого, ни у аристократов, ни у простых граждан не было. А предметов роскоши и денег из драгоценных металлов в государстве не было вообще. А монеты из железа имели хождение только в Спарте, стоили дёшево и значительной роли в экономике не играли. И, естественно, этот образцовый социум равных людей обеспечивался многочисленными рабами, которых было в разы больше, чем самих спартанцев. Среди которых тоже, надо полагать, существовало равенство, но не очень приятное - равенство вкалывать до изнеможения и, в случае неурожая, жить впроголодь.
А вот про Древний Египет, возможно, Томас Мор и не был осведомлён. Впрочем, почему бы и нет? Если я знаю, то и он мог знать.
А в том, задолго до нашей эры процветавшем Египте тоже был социалистический строй. Вся собственность на средства производства принадлежала, фактически, государству. Все подданные представляли собой служащих государства. И каждый получал вознаграждение за свою службу пропорционально своему вкладу в общее дело.
Великая империя древности, покорившая множество народов и заставившая их работать на себя, Египет состоял, по сути, из чиновников, снизу доверху, от самого простого работяги - до фараона. И частной собственности как таковой в этом огромном, по тем временам, государстве, фактически, не существовало. Такого имущественного равенства, как в Спарте, в Древнем Египте не было, и владеть предметами роскоши, в принципе, не запрещалось. Но каждый владел тем, что ему полагалось по должности, пока он эту должность исполнял. Если чиновник лишался своего поста, то он терял соответствующие привелегии. Ну, как у нас в советское время - казённая дача, служебная машина, допуск в продуктовый и вещевой спецраспределитель, где можно было сравнительно недорого приобрести дефицитные товары и прочее подобное.
Та именно частная собственность, которая принадлежала представителю господствующего класса, занимающего какую-либо должность в государстве, составляла мизерную долю от положенных ему по должности, в виде вознаграждения за службу, земельных и прочих владений.
Короче, каждый сверчок в Древнем Египте занимал свой шесток. И несмотря на сословность, кастовость этого общества и государства, когда от личных способностей человека нифига не зависело, и никакой сверхгениальный крестьянин никогда бы не смог стать правителем области, например, каждый из тех египтян - от самого низшего работяги до высших должностных лиц, всегда являвшихся представителями правящего класса - обязан был работать на благо государства, в противном случае он был либо обречён умереть с голода или даже просто казнён за тунеядство, если принадлежал к низшему сословию и не имел никакой частной собственности, либо был презираем и считался человеком второго сорта, если принадлежал к элите. Вполне возможно и даже скорее всего, к знатным нехочухам, не желавшим служить государству, применялись какие-то весьма чувствительные санкции, юридического или психологического характера, которые сводили число таких недостойных членов общества к ничтожному минимуму.
И вот такой, по сути, социалистической Древний Египет просуществовал долго-долго не просто в виде большого централизованного государства, а в качестве империи, завоевавший и подчинившей себе множество других народов.
Всё, сколько-нибудь ценное, принадлежит государству. Каждый элемент, каждая монада, каждый подданный государства жив только тем, что служит своему государству, работает в меру своих способностей на благо государства. Один недостаток - сословность того общества, по каковой причине большинство подданных не имеют право занять высокое положение в государстве. А в остальном - всё замечательно, и более-менее справедливо, и эффективно.
То есть, в том, чего хотел, о чём мечтал Томас Мор, не было ничего уж такого совершенно невероятного. Правда, при реальном социализме жизнь людей на малину не очень походила. И в античной Спарте, и в Древнем Египте (а были и другие прецеденты социализма) представители низших классов вкалывали, как проклятые, для обеспечения процветания государства. Что им, можно ли сомневаться, не слишком нравилось. И этот факт господину Мору был известен и принимал он этот факт как должное. Так что не очень-то думал гуманист Томас Мор о счастье всех и каждого, предлагая свой вариант идеального общественно-государственного устройства, свою Утопию. А об эффективности государства, о его максимальной силе и жизнеспособности очень даже думал. О чём исторические прецеденты и свидетельствуют.
Возможно ли было с помощью такого строя где-либо в тогдашней Европе создать наиболее эффективное государство, да хотя бы просто такое, социалистическое, государство? Конечно, нет, просто потому, что если бы это было возможно, оно бы и произошло. Однако, важна сама идея, которой и придерживался Томас Мор (и Платон, и Сократ, надо думать, и прочие подобные радетели о наилучшем устройстве человеческого общества). Однако счастье всех и каждого человека являлось желанным, но не главным смыслом создания уравнительного социалистического, даже коммунистического, социума - с точки зрения всех вышеперечисленных товарищей.
Теперь осталось напоследок рассмотреть, что представлял собой самый главный, пожалуй, мечтатель и старатель коммунистической идеи всех времён и народов, которого звали или который известен под именем Карл Маркс. О, этот тоже был и умница, и мудрец, и хитрюга - просто пробы ставить негде! И вот уж кто не то, что о счастье всех людей, но даже и об эффективности, о максимальной мощи социально-государственной системы не заботился нисколечко, ни капельки! Эдакое исключение среди прочих "коммунистов", мечтателей и практиков всех времён. Из чего это следует? Да всего лишь из одного факта. Карл Маркс утверждал (в своём учении о неизбежности установления коммунистического строя в глобальном масштабе), что коммунизм может победить только во всём мире. Не то, что в какой-либо одной стране, но даже и в нескольких победа коммунизма не станет окончательной. Если коммунистические страны будут сосуществовать с не-коммунистическими, с так называемыми капиталистическими, где имеется частная собственность, тогда они обречены на гибель. Такова была точка зрения Карла Маркса, основоположника и светоча , и такого, и разэтакого. Родителя, создателя аж научного коммунизма! Мягко говоря, оченно странная точка зрения. Ведь в соответствии с его же утверждением, коммунизм является самым что ни на есть передовым общественно-экономическим строем изо всех дотоле бывших и изо всех возможных. А передовым может быть только такой строй, при котором производительность труда является наивысшей. Ну и, ядрить? Ежели в нескольких странах установится такой новый, дотоле невиданный уклад жизни, что выработка на каждого трудящегося станет очевидно больше, чем в странах с прежним укладом, то эти страны с новыми порядками станут передовыми, более совершенными, чем прочие. И всё у них, в итоге, станет совершеннее, в том числе и в первую очередь, оружие и армия. Ну дак и с какого такого, Карлуша, они проиграют своим конкурентам, даже врагам, живущим по-старинке и подвергающим бо'льшую часть своих граждан эксплуатации? И армия у них будет лучше, и экономика гораздо совершеннее, и пример они станут являть своим отсталым соседям, у которых процветает эксплуатация, как нужно перестроить, переделать общество и государство, чтоб стало государство сильней, а общество изобильней и справедливей. И всё вот это находится в прямом соответствии не токмо с логикой вещей, но и с твоим, научнейший ты наш коммуняга Карл, фундаментальным и универсальным открытием!
Это в условиях Древнего Египта или античной Спарты социалистический уклад имел немалые преимущества, а вот в Европе 19-го века социализм, реальный, почувствовал бы себя неуютно, экономически хреновато, хуже, беднее, чем негуманный мир капиталистического чистогана.
Что и понимал, прекрасно осознавал и грамотный, и умный Карл Маркс. Что да как, да почему, да по какому случаю - это не столь важно. Главное, что вот именно в Европе, да и в Америке, установление социалистического строя, тогда, при жизни Маркса, привело бы к ухудшению экономического положения социалистических стран и народов. Да и позже привело бы - и приводило. И не только в Европе или Америке. И свидетельств тому более, чем достаточно. Вот как-то так наш, европоцентричный (и не только) мир устроен, что ежели частную собственность на средства производства слишком ограничить, то, в целом, падает и производительность труда, и темпы научно-технического прогресса, и, как следствие, уровень жизни людей. И без преобладающей доли частной инициативы, частной собственности в экономике начинает эта самая экономика несколько стагнировать. Именно поэтому научный, блин, коммунист Карл Маркс и настаивал на необходимости победы социализма, первой стадии коммунизма, в мировом масштабе. Ведь соцстраны неизбежно проиграют всяческую конкуренцию странамкап. И граждане этих государств нового типа, где нету никакой эксплуатации человека человеком, неминуемо обнаружат в очень скором времени после того, как начнут жить по-новому, по-справедливому, что при проклятом капитализме жизнь почти во всех смыслах лучше, интересней, желанней, чем при, ах, каком справедливом социализме.
Не знаю (или не помню) и не хочу уточнять, каким образом господин Маркс объяснял эту ма-аленькую такую нестыковочку, из-за которой его гениальное учение теряет напрочь смысл, но попробую догадаться (или вспомнить). Значит, рассуждал наш наикоммунистичнейший, наиучнейший коммунист, примерно, так. Да, в обществе с частной собственностью у людей есть мощный стимул для проявления работоспособности, инициативы, ума и изобретательности, что, безусловно, замечательно. Но в таком социуме индивидуальных собственников лишь немногие добиваются успеха, используя отнюдь не только свои таланты, но и беспощадно эксплуатируя труд менее одарённых своих соплеменников. И, закабалив экономически большинство граждан, сами богатеют беспредельно и, опираясь на свою огромадную собственность, приходят к власти в государстве. И живут, и наслаждаются своим положением. А большинство людей не в состоянии развиваться и совершенствоваться, ибо все свои силы кладут бедолаги на зарабатывание хлеба насущного - ведь бо'льшую долю их труда присваивает ненасытные хозяева жизни, капиталисты и их прислужники. И ежели подобное общественно-экономическое устройство заменить на такое, при котором сколько-нибудь существенной частной собственности не будет, а все почти, в любом случае, основные средства производства будут принадлежать всему народу, в виде государственной или кооперативной собственности, тогда никакой эксплуатации не будет, неоткуда ей будет взяться. Вдобавок, в таком обществе просто законодательно будет запрещено жить слишком богато. Да, в подобных условиях - на первых порах - экономическое и научно-техническое развитие социума замедлится. Поскольку материальный стимул перестанет существовать. Зато психологический стимул никуда не денется. Ведь наиболее талантливые в разных занятиях люди станут занимать высокое положение в социальной иерархии. А поскольку эксплуатации, той, прежней, характерной для мира чистогана, забирающей все силы труженика, уже не будет, то у людей, у всех, по сути, появится куда больше времени и энергии для реализации своих способностей и талантов. И мало-помалу, благодаря массовости творческой деятельности, прогресс, в широком смысле слова, пойдёт семимильными шагами!
Но эти самые "первые поры" будут уж очень долгими, и "мало-помалу" тоже будет уж слишком помалу. Упадёт, короче, производительность труда в социалистическом обществе, станет ниже, чем в капиталистическом. Вследствие чего и достаток не каких-нибудь там буржуев, а самого что ни на есть пролетариата сползёт ниже уровня жизни этого самого пролетариата в капиталистическом обществе. И возникнут нехорошие мысли и чувства в умах масс, такие, ядрить, нехорошие, что вскорости разлюбит трудовой народ замечательный и распрекрасный социализм. А ежели везде и всюду, повсеместно, в глобальном масштабе установить социалистические порядки, то всё везде будет ровненько, никаких колющих глаз сравнений, смущающих умы и сердца граждан, не останется. Ну а потом... Потом, с неспешного разгончика, попрёт социалистический мир прямиком в царствие небесное на земле, за счёт высвобожденной творческой энергии трудящихся масс. Да от прогресса просто некуда будет деваться, а как же!
Вот так, примерно, наверное, господин товарищ Маркс и объяснял необходимость победы социализма во всём мире, чтобы нигде на планете никакой сколько-нибудь частнособственнической экономики не осталось. Но, поскольку был этот жидок (ну не люблю я евреев, не по делу знаменитых, ну не люблю) ума гораздо выше среднего и притом трезвого, без заносов, сам-то он в эту чепуховину объяснительную не верил отродясь. Ибо люди, мы, по своей природе склонны ко в с е м у - лишь бы только сильные и разнообразные чувства и ощущения испытывать. И подвиги нам подавай, трудовые и ратные - и безобразия, ленивые и развратные. Но подвиги достаются, ой, и чижило-о, ужасть! А безобразия - да пару пальцев об асфальт! И ежели людям дать жизнь относительно лёгкую, то быстренько они к ней привыкнут, разленятся, трусливыми станут - и, мечтая о подвигах, будут, в основном, предаваться безобразиям. Уж они тогда наизобретают, наоткрывают, уж они наработают, куда там!
Не могут люди обойтись без отрицательных стимулов к жизни, ну, не могут, и в райских условиях быстренько деградируют, слабеют, теряют жизнеспособность. Что, в общем, известно всем здравомыслящим сапиенсам из жизненного опыта хотя бы. Для этого и ума-то незаурядного не требуется, каким Маркс обладал. Так что господин наш Карл прекрасно всё это понимал. И, понимая это, гнал прекраснодушную пургу - и нисколечко не боялся, что пошлют его почти все граждане, как богатые эксплуататоры, так и бедные эксплуатируемые, во всевозможные неудобопроизносимые места. А чего побаиваться-то, ежели призрак бродит по Европе - призрак коммунизма? Ну захотелось к тому времени людя'м в Европе уравнительного социального счастья, ну что ты с ними будешь делать? Причём, не миллионам, а десяткам миллионов подданных и граждан возмечталось о жизни сравнительно лёгкой, без чрезмерных контрастов между богатыми и бедными. А чего - производительные возможности тогдашней европейской цивилизации уже вполне позволяли прокормить, и даже не только сытно, а и вкусно прокормить всех. И даже, между прочим, практически, дармоедов.
О да, 19-й век от рождества Христова явил первое истинное чудо научно-технического прогресса, покамест только в Европе и в Америке. Открытия, изобретения, по тогдашним меркам, невероятные, внедрение их в экономику, что приводило к огромадному росту производительности труда и в сельском хозяйстве, и в промышленности. Раннишние времена в передовых странах уходили в прошлое и всё ещё оставались покамест уделом слаборазвитых, отсталых, диковатых народов. Риск массового голода вследствие неурожаев, который даже в 18-ом веке, а кое-где, например, в Ирландии, и в первой половине века 19-го был вполне реальным, ко второй половине этого чудесного 19-го столетия представлялся в Европе нонсенсом. Разве что в России нечто подобное вполне могло случиться - ну так Россия и не вполне Европа. То есть, развивалось и совершенствовалось человечество - и вот достигло, в лице лучших, самых передовых, европейских своих представителей, можно сказать, изобилия, близкого к идеальному. Ну дак и чего, а? Почему это одни, немногочисленные, в этих условиях имеют в сотни и тыщи раз больше, чем нужно по-максимуму любому человеку и не знают, как выпендриться со своими богатствами, и ещё хотят, а большая часть народа страдает от тяжкого, порой непосильного труда ради куска хлеба? Нет, ладно, когда производительность труда низкая была, и весь народ производил необходимого для жизни маловато, впритык. При таких делах всякое могло случиться, в особенности учитывая, куда деваться, некоторое природное неравенство между людьми, между их врождёнными способностями. Но уж когда совокупного, валового продукта стало выше крыши, чегой-то многие должны горбатиться из последних сил, чтоб немногие с жиру лопались?
Шёл естественный процесс - бедные люди хотели жить лучше, зажиточней, что было всегда, но где-то к середине 19-го века они вполне резонно сумели обосновать свои претензии на лучшую жизнь. И логика их была простой, а потому неубиваемой. Вот в таких-то условиях и расцвели пышным цветом социалистические идеи разного рода. И вековечные мечты об идеально справедливом общественном устройстве стали чрезвычайно популярны. Высокий уровень науки и техники создаёт столь высокое совершенство в добывании средств существования, которое может обеспечить абсолютно каждого человека всем необходимым без чрезмерных надрывных трудозатрат. Ага, потенциал уже имеется, а в реальности социальные безобразия продолжаются. Стало быть, нужно таким манером реорганизовать общество и государство, чтобы не могли одни эксплуатировать других. Ну, или хотя бы чтобы эксплуатация отличалась умеренностью, была бы ограничена. Тем паче, что светлые и гуманные умы человечества со стародавних пор думали о построении наилучшего, наисправедливейшего социума и в деталях разработали его возможную структуру. Вот только производительные силы в прежние времена не позволяли создать всеобщее изобилие, без которого лучший социум невозможен. Но теперь-то препятствий для претворения одного из главных чаяний, по сути, каждого нормального человека - нет как нет!
Вот и забродил по Европе призрак коммунизма! Ежели в очень многих головах он поселился, то куда ж от него денешься? За что, блин, страдали бесчисленные поколения людей, а? Не за то ли, чтобы зажить их потомкам когда-нибудь по-человечески? Ну вот и пора, ядрёныть!
И уж кто-кто, а Карл наш Маркс распрекрасно понимал, что ни то, что коммунизм, а даже и социализм в реальном виде не сулит на самом деле ничего хорошего человеческому обществу - в целом. Реальным был челом этот хитромудрый жидок, такого на мякине не проведёшь. То есть, нормально циничным - примерно в той мере, в какой цинична, груба сама жизнь наша драматическая. И, не побоюсь повторить, весьма умным, сверх среднего уровня умным был он человеком. Вот дружбан его Фридрих Энгельс тоже дураком не был. Но немножко перевешивало в его душе идеалистическое отношение к людям, несколько приподнимал Энгельс людей в своём сознании, не вполне адекватно их, нас, воспринимал. Полагал их в большей степени такими, какими бы они должны быть, а не такими, какие они есть в действительности. Витал, витал друг Фридрих в иллюзорном мире, не то, чтобы всегда, но частенько. А потому не вполне догонял, что это за хрень такая - коммунизм. Но Карлуха-то всё понимал чётко и однозначно - и, само собою, правильно. И решил хитроумный еврей Карл Маркс (или как там его звали-то?) воспользоваться возникшим в Европе, примерно, вместе с ним, то есть тогда, когда он родился, весьма популярным социальным трендом. Даёшь, ядрить, абсолютно справедливое общественное, социально-экономическое устройство, без социальных классов, без эксплуатации, чтобы все честно трудились и жили хорошо, зажиточно и без надрыва! Оно понятно, что стремиться к более справедливому устройству общественной жизни вполне естественно. Но, как ни старайся, а этот, практически, рай, за который ратовали и в возможность установления которого верили к середине 19-го века уже миллионы, не стыкуется с человеческой сущностью категорически! И прекрасно это понимая, но очень желая снять сливки со ставшей уже немалой психологической, ментальной силой надежды миллионов, господин Карл Маркс принял самое что ни на есть мудрое решение. Практической работой в социалистическом или коммунистическом духе к началу периода активности Маркса занимались уже многие деятельные мечтатели, а некоторые из них искали и теоретические обоснования близкого к идеалу общества социальной справедливости. Но ребятам не доставало конкретики, никто из них не смог создать теорию, которая выглядела бы максимально правдоподобно. Такую теорию, которая представала бы выражением объективной сущности, законом природы с наибольшей убедительностью - для большинства людей, в том числе, и для многих критически мыслящих гомо сапиенсов. Я даже не хочу называть имена этих искренних доброхотов человечества, каждый из которых был в той или иной мере оторван от грешной земли и мечтал, чисто по-человечески, о воплощении невозможного. Главное, что теоретических открытий или, скажем осторожно, теоретических построений, похожих на открытия, никому из них создать не удалось. Вот на это-то и решил направить усилия своего незаурядного интеллекта наш интеллектуальный фокусник, он же, впоследствии, столп советской (и не только) коммунистической идеологии Карл Маркс. И задача перед ним стояла весьма непростая, не каждому умнику по плечу: нужно было создать абсолютно нежизнеспособную, если не сказать, мёртворожденную, систему взглядов, которая многим и многим (но, конечно, не всем, ибо такое в принципе невозможно) людям показалась бы вполне себе бодрой и оптимистичной. Реальное учение или хотя бы всего лишь правдоподобную теорию, не доказуемую или п о к а не имеющую подтверждений, в которую поверят, которую могут даже принять, за неимением лучшего, за истину, и то, ой, и трудно, ой, и тяжко сконструировать - а чего уж толковать о бредятине, сказочность коей чуется чуть ли не всяким, пардон, дураком, но в которую должны поверить истинные умники, по крайней мере, изрядный процент таковых. Легко ли формировалась теория происхождения видов путём естественного отбора, легко ли удалось довести её до ума Чарльзу Дарвину, легко ли поверили в неё многие? Но в конце концов дарвиновская теория эволюционного происхождения всего биологического многообразия Земли и возникновения самого человека как биологического вида заняла статус истины, в каковом и пребывает по сию пору. А между тем, ни малейших доказательств истинности теории Дарвина в природе не существует - на сегодняшний день. Однако же, нет и никаких альтернативных версий, проливающих свет на то, откуда появились здесь множество живых видов и столь совершенные создания, как люди. А дарвиновская теория, во-первых, отличается правдоподобием и остроумием, а во-вторых, и создавал её Чарльз Дарвин именно в поисках истины, в желании познать природу вещей. Теория же, с позволения сказать, социальной эволюции человечества, с неизбежной итоговой победой коммунизма, изначально придумывалась Карлом Марксом как более или менее правдоподобная ложь, как наукообразное обоснование вековечных идеалистических чаяний людей об абсолютной социальной справедливости. И хотя логическим построениям Маркса в правдоподобии тоже не откажешь, он-то сам прекрасно понимал всю ложность своего "учения".
Чувачок хотел прославиться, не занимаясь никаким серьёзным делом, не беря на себя никакую сколько-нибудь серьёзную ответственность. То, что он обладал немалым потенциалом, не вызывает никаких сомнений. Но иметь талант и реализовать этот талант - две большие, очень большие разницы. Чтобы дар божий воплотить в реальные свершения, надо приложить массу усилий, работать надо, как пчёлка, а господин Маркс высокой работоспособностью никогда не отличался, а главное, попросту не хотел превращать свою жизнь в подвиг, бо тяжкое это дело, подвижничество. А хотел он и рыбку съесть и мягко сесть. Он готов был трудиться, ну а как же, только весьма умеренно. И вполне справедливо надеялся на возможности своего интеллекта - без чрезмерной черновой работы, даже не чрезмерной, а той, которая необходима для н а с т о я щ е г о дела, для истинного открытия. Всё правильно, он-то ничем настоящим заниматься и не собирался. А для той лабуды, которую Маркс затеял, его умища как раз и хватало - и хватило! Без лишних напрягов, ага!
К середине 19-го века в Европе возник общественный спрос на оригинальную и похожую на истину теорию близкого к идеалу социально-экономического устройства. Миллионы людей возмечтали об уравнительной справедливости, которую уже позволяли, чисто объективно, тогдашние производительные силы европейских стран. Но теории, которая с неопровержимой (хотя бы по впечатлению неопровержимой) научной убедительностью доказала бы обоснованность подобных мечтаний, не существовало. Вот и решил господин Маркс эту столь нужную многим и многим теорию сочинить. Чем и занялся, добившись в итоге ни хрена себе успеха!
И успех этот был основан на трёх составляющих. С одной стороны, в основе лежат мысли здравые, всем вполне понятные, никаких тебе заумностей, притом кажущиеся вполне себе осуществимыми в тогдашних условиях. А с другой стороны, научные выкладки, научная лексика, даже новые термины, введённые Марксом, типа прибавочной стоимости, вообще, наукообразие изложения, что на народ не шибко вдумчивый и очень желающий оказаться в близких к райским условиях, которые ему обещает этот социальный изобретатель Карл, действует завораживающе. И вызывает особенное доверие к словам общественного благодетеля. Ну и, наконец, со стороны третьей - простота претворения вековечных чаяний рода людского, простота, близкая к волшебной, без учёта сложной, противоречивой человеческой сущности - да и хрен ли там учитывать, главное, что при имеющейся производительности труда (а она-то не стоит, а она-то знай растёт!) добра на всех хватит с избытком!
Да чего тут непонятного? Каждому уровню развития знаний и умений социума, уровню производительных сил социума соответствует свой тип обществено-экономических отношений между людьми (ещё можно сказать, производственных отношений). При первобытной нужде, к примеру, когда голодная смерть и война на уничтожение (с поеданием побеждённых по причине жестокой необходимости) - это повседневность бытия, царит полный коммунизм, разве что орудия труда и оружие у каждого свои, под себя приноровленные. А результатами труда и войны все пользуются в одинаковой степени. Ну, кроме вождя и лучших воинов и ещё некоторых представителей элиты, которые имеют всё-таки некоторые, мизерные преимущества. Больших-то преимуществ в таких жесточайших условиях не может иметь никто, ибо это не совместимо с жизнью всего сообщества.
А как жизнь становится обильней, богаче, когда научаются люди производить необходимого для жизни не только каждый на одного себя, но ещё и сверх того - то вот вам и расслоение на богатых и бедных. И каннибализмом заниматься нужда отпадает, кстати. Но ежели производительность труда всё-таки сравнительно не велика, и каждый может произвести не очень-то много излишков, и в случае поганых форс-мажоров голодная смерть вполне реальна, то богатые члены общества, которые, как правило, являются представителями элиты, имеют больше шансов выжить - если выжить всем нет ни малейшей возможности. Тогда, по крайней мере, богатство является некоторой гарантией выживания, спасения в экстремальных условиях. Но вот цивилизация достигла столь высокого уровня научно-технического совершенства, который обеспечил охренительно высокую производительность труда, и каждый работник в состоянии, в среднем, снабдить, как минимум, десять человек продуктами своего труда. И с какой это стати в подобном экономическом раю работяги, люди, производящие нужные для жизни вещи, периодически оказываются в состоянии нужды, да ещё притом и работая чрезмерно, на износ? А представители элиты, господствующего класса, богачи - всё копят и копят богатства, не то транжирят на свои прихоти добытые жестокой, беспардонной эксплуатацией средства? С какой это стати кому-то быть чересчур богатым в условиях, когда голодная смерть не грозит никому - в принципе?
Ну так и надо похерить к чёртовой бабушке частную собственность, а установить токмо государственную и, кое-где, кооперативную. Чтобы, значит, не было условий для эксплуатации работников и обогащения собственников. И наступит всеобщая социальная справедливость, и разница между условно богатыми и условно бедными будет незначительной. Об чём Карл Маркс и толковал, что он и утверждал!
В тех обстоятельствах, в 19-ом веке, имел место произвол частных собственников, капиталистов - и бесправие рабочего класса, подвергавшегося серьёзной, явно вредной для здоровья эксплуатации. Государства в отношения частных предпринимателей и пролетариев почти не вмешивались - чтобы защитить интересы именно угнетаемых пролетариев. Вдобавок, государства не регулировали в должной мере, а то и, вообще, никак не регулировали рыночную экономику, в результате экономика несла некоторый урон, а бедные люди становились ещё беднее.
Ну так и как же в таких отвратительно бесчеловечных обстоятельствах добиться обираемым труженикам жизни нормальной, всесторонне справедливой? Ведь господа капиталисты, буржуи, частные предприниматели ни в жисть добровольно не расстанутся со своей частной собственностью. Вот и надо совершить коммунистическую революцию, которая свергнет государство частного капитала, частных собственников - и установит собственность всенародную, государственную или кооперативную. А потом и государство будет упразднено, люди будут владеть совместно предприятиями и землёй и прочими средствами производства - и ни у кого никакой возможности заниматься эксплуатацией себе подобных не возникнет. И настанет жизнь, близкая к идеальной справедливости, каждый человек станет трудиться, как может - и получать за свой труд достаточно для удовлетворения своих главных потребностей. И уж, во всяком случае, ни недоедать, ни надрываться на работе никому не придётся.
И произвести коммунистическую революцию может только пролетариат, рабочий класс, не владеющий такой собственностью, которая является частной, то есть такой, с помощью которой, посредством которой можно эксплуатировать людей. А, например, даже среднее крестьянство идею коммунизма, в основном, не поддержит, поскольку владеет достаточно крупными наделами земли и желает расширения своих владений. То есть, является, по сути, буржуазией, пускай, и мелкой.
Ну всё же у господина товарища Маркса было просто, ясно и понятно - во всяком случае, не только у многих пролетариев, но и у многих представителей интеллектуального труда, сочувствующих коммунистическим идеям, особенных сомнений не вызывало. Общественный спрос на научный коммунизм был велик - и качество предложения не слишком волновало нуждающихся в этой идеологии.
А что же о своей офигительной теории думал сам Карл наш Маркс, с точки зрения её истинности?
Ну, во-первых, как я уже говорил, необходимость отрицательного стимула к труду Маркс понимал прекрасно. И знал, что социалистическое, оно же коммунистическое, общество, лишённое такого стимула, неизбежно просядет, станет менее производительным, по сравнению с капиталистическим. А стало быть, в общем и в целом, окажется менее совершенным и, в конечном итоге, менее справедливым, чем социум проклятого капитала. Ага, именно менее справедливым. Ибо при одинаковых научно-технических условиях та социальная организация справедливей, которая позволяет всему обществу и, в среднем, каждому человеку быть богаче и производительней.
Во-вторых, в тот период, в 19-ом веке, государства никак не помогали пролетариату в его непростых взаимоотношениях с частными предпринимателями, с его нанимателями, довольно безжалостно его эксплуатирующими. И рабочий класс начинал мало-помалу объединяться самостоятельно для борьбы за справедливость, главным образом, за повышение заработной платы. О сокращении продолжительности рабочего дня, вообще, рабочего времени тогда речь пока не шла, ибо производительность труда, хоть и была сравнительно высокой, но оставалась недостаточной, чтобы производство сохраняло эффективность при рабочем дне менее 14-ти, а то и 16-ти часов, с одним выходным в неделю.
И кое-каких успехов рабочий класс уже при жизни Маркса добился, ценой героических усилий и всяческих жертв, вплоть до гибели некоторых пролетарских активистов борьбы за свои права. И вот в таких обстоятельствах вполне себе просматривался вовсе не революционный путь решения чрезвычайно важной проблемы социальной справедливости в капиталистическом обществе, социальной справедливости, касающейся главного производительного и эксплуатируемого класса общества - пролетариата. Путь, который вовсе и не предполагал уничтожение частной собственности и прочих коммунистических кардинальных перемен. С одной стороны, есть организованное движение рабочего класса за свои права, с другой стороны, есть частные собственники, предприниматели, капиталисты, и, наконец, с третьей стороны существует государство, которое, в принципе, может и должно, руководствуясь соображениями общего, всенародного блага, выступить посредником между двумя главными созидательными силами, двумя социальными классами, интересы которых во многом, но не в основном, антогонистичны. Единство государства и народа, высокая жизнеспособность всей НГС, высокий уровень научно-технического совершенства и прогресса всей человеческой системы, объединённой в государство - вот что является главнейшим интересом любого гражданина, и представителя элиты, и простолюдина, и бедного, и богатого. Хрен ли социальным классам вступать друг с другом во враждебные противоречия - ведь это во вред всем и каждому, всей НГС. То есть, в дальнейшем в странах, где существовали демократические традиции, где справедливости в отношениях между людьми было достаточно много, ибо за эту справедливость угнетаемые классы боролись веками и кое-чего добились, в этих странах можно было надеяться на установление компромиссных отношений между частными собственниками и зависимым от них рабочими, пролетариатом. И гарантом взаимоустраивающих отношений антогонистических классов должно было стать государство, которое должно было принять соответствующие законы. И вот этого господин товарищ Маркс не понимать, не предвидеть не мог. На хрена уничтожать весьма экономически эффективную частную собственность, если можно достичь справедливости с помощью взаимного согласия, посредством компромиссов, что со всех сторон лучше?
И, в-третьих, точно так же государство, в принципе, в перспективе могло бы (что впоследствии и произошло) взять под свой контроль хаос, стихию неуправляемой или слабо управляемой рыночной экономики, существовавшей во времена Маркса, которая неуправляемось наносила существенный вред народу и государству. То есть, сделать рыночную экономику, основанную на частной собственности и эксплуатации труда пролетариата, в значительной степени плановой и, тем самым, ликвидировать всяческие ведущие к кризисам несоответствия в производстве товаров, в производстве всего необходимого для жизни - вполне могло бы государство, что вполне логично, ибо подобные действия повышают жизнеспособность не только государства, но и всей национально-государственной системы. И это тоже, разумеется, наш великий Карл Маркс прекра-асно понимал. Ну и вопрос само собой вскакивает - а тогда какого, гм, этого самого он придумал свой "научный" коммунизм? С какой стороны ни глянь, экономика, в которой, практически, отсутствует частная собственность, ослабляет общество и государство. И уж это-то господин Маркс понимал однозначно. То есть, чувочок вполне сознательно создал некую теоретическую конструкцию с претензией на научность оной, зная, изначально понимая, что это, на самом деле, лжеучение. Которое, при попытке его претворения в жизнь, причинит огромный вред людям. Выходит, ни об общественном благе, ни о научно-техническом прогрессе человечества Карл Маркс и не помышлял. А думал только о своём личном успехе и о своём самоутверждении, то есть о славе для себя лично. Но почему же надо прилагать свои незаурядные интеллектуальные способности, пытаясь создать эффектную и эффективную конфетную упаковку для дерьма? Зачем обосновывать и подавать нежизнеспособный бред так, чтобы это выглядело желанным для всех и вполне реальным чудом? А вот именно потому, что желанно почти для всех! Как сказал ас Пушкин - ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад! Возник огромадный, массовый спрос на теоретическое, научное обоснование сказочной модели социального устройства. И естественным образом появились люди, захотевшие данный спрос удовлетворить. Не один же Маркс этим занимался - он просто добился наибольшего успеха, с которого поимел наибольшую славу. Да и жил, между прочим, на чужой счёт - благодаря своему "научному" коммунизму.
И вот именно таким и должно было стать новое, максимально справедливое общественное устройство, каким его изобразил Карл Маркс в своём бессмертном, вечном, потому что верном, учении: без социальных классов, без частной собственности, без государств, без учёта национальных и расовых различий, без денег и ещё много без чего и много с чем - кое с чем таким, которое в так называемом традиционном обществе, а никакого другого н о р м а л ь н о г о общества быть н е может, в мире капитала и частной собственности полагалось н е нормальным, патологическим.
Вот вам и весь Карл Маркс, "философ", "гуманист" и экономист - уж экономистом-то он был в действительности, без кавычек. Правда, ничего потрясающе нового и интересного не изобрёл - как экономист. О его мизантропичности говорят, практически, все знавшие его люди, о бреде своего социально-экономического учения он и сам был прекрасно осведомлён. Чувачок, вообще, напоминает известного, да что там - знаменитого древнегреческого персонажа по имени Герострат. Герострат, правда, благодетелем человечества не прикидывался, и когда его спросили на суде, за каким рожном он поджёг храм, то он без обиняков признался - чтобы прославиться. Справедливости ради надо сказать, что подобных Герострату индивидуумов в истории было немерено, ибо славы хотят все люди, точно так же, как все хотят жить (ибо слава - это и есть одно из проявлений инстинкта жизни). Но большинство из них маскировали свою жажду всякими благовидными причинами, мол, ради пользы людей стараемся - вот как наш Карлуха-жидок. И ежели такая маскировка совпадает с большущим общественным спросом на деяние страждателя славы - то успех вполне вероятен. Конкретно у Маркса дельце выгорело - до сих пор этот урод в фаворе у многих, и знамени-и-ит! Чего ему и требовалось - только и исключительно славы, а о благе человечества или, скажем, похерив человечество с его благом, о высшем смысле бытия эта, мягко, очень мягко выражаясь, недостойная личность и не помышляла! Весь свой незаурядный интеллектуальный талант Карл Маркс применил во вред человечеству и прогрессу, ну да навредил-то не шибко - ежели уж время пришло людям заниматься чёрт знает чем и стремиться к собственной деградации, то они, мы, и без Карла бы придумали, каким макаром эту желанную пакость обосновать.
Да, так вот, речь-то, ежели читатель в моём обильном словоблудии уже, и точно, заблудился, идёт у нас о России, якобы вознамерившейся после 1917-го года строить коммунизм в мировом масштабе, коммунизм как идеально справедливое и максимально счастливое общественное устройство. Да-да, именно "якобы". Ведь что выходит-то? Ни один серьёзный мыслитель или, скажем, социально-государственный практик либо никогда не рассматривал реальный коммунизм как идеал справедливости, либо понимал, что в действительности коммунизм неосуществим. Стоп, но ведь на свете в разные эпохи было довольно много сторонников коммунистической идеи. И теоретиков, и практиков. Которые верили в неё по гроб жизни. Эт точно! И хотя у меня нет никаких оснований утверждать, что все они были люди глупые, но уж способностью всегда и во всём мыслить реально никто из них не отличался. Ну что это такое, в самом-то деле: прекрасную, но совершенно сказочную мечту вообразить чем-то осуществимым?!
Ну есть же абсолютно о б ъ е к т и в н ы е законы природы, которые никаким каком нельзя игнорировать, не говоря уже про отменить. Закон всемирного тяготения, например. Сколько ты ни говори, допустим, что его, закона гравитации, нету, а если выйдешь в открытое окно на втором этаже, то грюпнешься о-очень больно! В лучшем случае. Но и законы человеческой и социальной природы действуют с той же непреложностью, что и законы физики и прочие правила и установления натуры. Мы такие, какие есть - и никакими прекраснодушными увещеваниями и заклинаниями нас не изменить. Мы в с е г д а будем вести себя так, а не иначе. И более того, если предположить невероятное, что гравитация вдруг исчезнет, то очень скоро после этого изчезнет и жизнь на нашей планете - хотя бы потому, что весь воздух улетит в космос. И точно так же, если мы, люди, станем вдруг белыми и пушистыми, превратимся в существ без чрезмерных потребностей и желаний, каковая чрезмерность и является основой зла в нас, то мы тут же перестанем быть людьми. Мы опустимся на уровень горилл, шимпанзе, дельфинов, медведей и кого там ещё? Именно сверхизбыточная ёмкость центральной нервной системы делает из нас существ, вечно недовольных своим положением и стремящихся его изменить, по возможности, улучшить. И именно благодаря этой жажде мы поднялись из животного состояния к сказочным, волшебным вершинам современной цивилизации. Наше зло и наше благо произрастают от одного корня. И истребить одно можно, только истребив вместе с ним и другое. И опыт жизни многих и многих людей об этом ясно свидетельствует. Что ты с людьми ни делай, а они ведут себя вот так, блин, а по-другому, суки такие, не хотят! Ну так и что же вы предпочтёте, господа: жить в сравнительно гармоничном мире шимпанзе (хотя и там проблем немало, но, предположим, чудесным образом вам достанется идеальная жизнь шимпанзе) или остаться человеком среди людей, где справедливости - недостаток, а горя-страданий - избыток? Чегой-то все людьми хотят оставаться, а? Или есть такие, которые согласны в животном виде прожить? Фигушки, нет даже и таких, которые, будучи не при смерти, согласились бы променять остаток своих человеческих дней на вечную жизнь в виде очень счастливой гориллы. А коли нету, то хрен ли выискивать в людях ту доброту и умеренность, с которыми человеком быть нельзя?
Вот поэтому я и не рассматриваю всерьёз вполне достойных, во многих смыслах, личностей, типа Фридриха Энгельса, кореша и кормильца Карла Маркса вкупе с его домочадцами, или, скажем, Роберта Оуэна, ещё одного из многих коммунистических мечтателей, но притом одного из первых попытчиков практического воплощения идеального общественного устройства. У всех этих ребят был типичный недостаток, который автоматически опускает их на менее высокий уровень значимости - ну да, они не ту сказку намеревались сделать былью. Законы природы следует изучать и, изучив, учитывать их в своей практической деятельности и стараться извлечь из них пользу. Попытка же игнорировать или, тем паче, отменить объективные закономерности - не более, чем проявление слабости.
А потому-то для меня наиболее значимыми фигурами в рассуждениях и в стремлении к созданию коммунистического общества и являются, в частности, Сократ, Платон, Томас Мор, Карл Маркс - как личности значительные, более сильные, более масштабные среди прочих, весьма многочисленных старателей коммунистической идеи. И одним из показателей их большей значительности и является их абсолютный реализм, их совершенно адекватное отношение ко всем жизненным вопросам.
И точно такими же величинами в коммунистическом мире, а одновременно и в мире вполне реальной политики, были Владимир Ильич Ульянов - Ленин, и Иосиф Виссарионович Джугашвили - Сталин. Пожалуй, главные вожди мирового коммунистического движения первой половины 20-го века и при этом руководители новой, социалистической, по крайней мере, по видимости социалистической России - Советской России, СССР. И ни минуты, ни мгновения ни тот, ни другой не собирались строить ни в России, ни на всей планете коммунизм в качестве царства божьего на земле, в виде общества идеальной справедливости. Как личности сильные Ленин и Сталин в облаках не витали и прекрасно понимали, что идеальной справедливости в природе не существует, а хотели они власти и лично для себя, и больше власти и влияния в мире для своей страны, которую каждый из них в свой срок возглавлял. А задолго до них и не в России появившуюся коммунистическую идею Ленин и Сталин со своими сподвижниками использовали в качестве идеологического прикрытия для подчинения Россией всего мира, которое подчинение не могло быть исключительно силовым, просто потому, что только лишь силой весь мир не завоевать - весь мир-то всяко сильнее одного, пусть даже самого мощного государства, каковым Россия никогда, по совокупности своих свойств, и не была. Силовое подчинение должно сочетаться с добровольным - тогда есть шансы на успех. А основой добровольного подчинения наши правящие коммунисты и рассчитывали сделать коммунистическую идею.
Победа мировой революции - коммунистической - а главное, новый мировой порядок, который наступит потом, виделся советской элите, примерно, так. Везде и всюду правят коммунисты, частная собственность почти упразднена, так, по мелочи в сфере услуг и в производстве кое-какого ширпотреба, ну и ещё кое-где, например, в кустарных промыслах, кое-что частнопредпринимательское сохраняется. А в основном, процентов на 95, собственником средств производства является государство. Государство жёстко планирует экономику, регулирует цены, устанавливает уровень зарплаты и прочее, прочее, прочее. В экономике государство является, практически, единственным актором, распорядителем и организатором процесса. И в деле идеологического, культурного, морально-этического и, вообще, какого угодно воспитания народа, новых поколений, социалистическому, а можно сказать, коммунистическому государству тоже принадлежит ведущая роль. При этом распределение материальных и иных благ происходит достаточно равномерно, разумеется, с учётом реального трудового вклада человека, но не идеально, не вполне справедливо, так, что самые квалифицированные и усердные работники получают меньше, чем зарабатывают, а самые не квалифицированные и ленивые - больше. Эдакий вариант уравнительного счастья с минимумом зависти. И, само собой, государство внимательно следит и за нерушимостью общественно-политических и экономических порядков, и за сохранением относительного равенства между всеми людьми. Кроме, разумеется, коммунистических чиновников всех рангов, которые пользуются куда бо'льшими возможностями, чем рядовые граждане. Ну а поскольку весь этот глобальный экономический, общественный, идеологический и государственный строй установлен на планете под руководством России, Советской, коммунистической, но всё-таки именно России, постольку именно СССР и является главным координатором, куратором и распорядителем нового мирового порядка. То есть, в реальности государством, обладающим наибольшим влиянием в мире, государством, достигшим вековечной мечты всех стран и народов - максимально возможного мирового господства. А вся Земля, соответственно, становится неким монолитом, единой общественно-государственного системой под эгидой и при руководстве России, что повышает организационные возможности человечества и позволяет направить их на решение грандиозных задач, каковые только сообща и можно решить. В виде примера таких задач может быть программа по регулированию численности населения. Или программа развития альтернативной энергетики. Или программа пилотируемых полётов на Марс. Или много ещё чего.
То есть, при коммунизме станет возможна организация, консолидация всего человечества в единую сверхмощную структуру, в централизованную систему, в единый организм, творческие, созидательные или, наоборот, деструктивные, в общем, изменяющие мир возможности которого станут максимальными, ибо никаких принципиальных противоречий внутри человечества не будет, зато появится огромадное преимущество от слияния всех народов в единую систему. А отсутствие частной собственности только усилит данный эффект, ибо не будут частные собственники со своими частными интересами ослаблять единство всечеловечества.
И всей этой грандиозностью будут командовать именно русские коммунисты - как ведущие вдохновители и вершители дела всемирного коммунизма.
Ну, а что там дальше из этой беды, из этой претворённой сказочной мечты людей получится, наши вожди не глядели. Им ведь главное что было - до власти в мировом масштабе дорваться, разумеется, вместе со своей страной, с Россией, а там дальше видно будет. Господи, да такая задача, мировая коммунистическая революция, сама по себе неосуществима, о каком там ещё "дальше" толковать? Ну, и то, что отсутствие частной собственности и отрицательной, вынужденной мотивации к труду вовсе не полезно для экономики, в принципе, и снижает её эффективность - об этом и Ленин, и Сталин, и Троцкий, да и очевидное большинство вождей рангом поменьше, если и не знали, то догадывалась.
Вот на эту самую глобальную коммунистическую затею и были направлены все силы руководимой коммунистами, большевиками, России. Вот для решения этой задачи и использовалась коммунистическая идея - в виде идеологической приманки для некоторой части пролетариата и прочих эксплуатируемых трудящихся, с помощью которых устроить коммунистическую революцию гораздо проще, чем "экспортировать" её, революцию, на штыках русской, коммунистической Красной армии. И выглядеть начатая народом и способная победить революция будет вполне легитимно. В отличие от иностранного вторжения ни с бухты-барахты, когда никто не звал и когда такое вторжение является абсолютно несправедливой завоевательной агрессией. Такую революцию вполне можно поддержать, ибо её цель - объективно - максимально справедлива и совпадает со смыслом существования самого СССР, коммунистического российского государства. Что там и как на самом деле - вопрос двадцать пятый. Главное, что всё можно подать - мировому общественному мнению - именно так. И значительная доля гомо сапиенсов в такое гуманистическое объяснение поверит.
Ни Ленин, ни Сталин, ни Троцкий, ни прочие крупные и помельче государственные деятели Советского Союза, как показывают упрямые факты, вовсе не собирались строить социальное царство божие на земле, ни на всей планете, ни в одной, отдельно взятой стране. Под руководством коммунистов, большевиков-ленинцев, во главе с Лениным, а потом со Сталиным, наш народ истреблял самого себя с энтузиазмом необыкновенным, более приличествующим монголам даже не Чингисхана, а Тамерлана, которые, однако, с эдакой рьяностью уничтожали только врагов! Уж о каком тут гуманизме и человеколюбии толковать, и как можно оправдать какую угодно благую цель т а к и м и средствами? И если бы мы, Россия коммунистическая, ухитрились бы тогда каким-нибудь сказочным чудом захомутать весь мир, с утверждением повсюду на планете коммунистических порядков, уж мы бы были такие добрые-добрые ко всем народам, в особенности к немчуре, англичашкам и пендосам! Уж этим-то мы бы не простили ихние системные преимущества над нами, практически, во всех сферах бытия. И лягушатников бы с макаронниками не забыли. Чо, крутые, да? А терь, под нашей-то властью, да без частной собственности, да при почти тотальном контроле государства везде и всюду, мы вас быстренько превратим в средненьких анонимов. Чтоб не выделялись, умельцы хреновы - по сравнению с нами, русскими!
Россия, как и всякая столь же грандиозная империя, для каковых существует эпитет "мировые", мечтала о мировом господстве. Но эта жажда у Русской империи была куда более страстной и жадной, чем у Британской империи 19-го века, или у Испанской империи Габсбургов 16-го века, или у Османской империи турок того же 16-го столетия. Или у Французской империи при Наполеоне Первом Бонапарте. Или даже у Немецкой нацистской империи, Третьего рейха. По этой самой имперской жажде, по силе жажды мирового господства мы, русские, являемся, наверно, абсолютными рекордсменами! Или уж, во всяком случае, среди первых по этому не входящему ни в какую статистику показателю, свойству национального характера. Потому что мы всегда завидовали по-чёрному тем, кого хотели бы покорить и подчинить себе.
Даже Турция 16-го века, в период своего наибольшего имперского величия, отставала от тогдашних ведущих держав и народов, научно-технически и экономически ведущих, меньше, чем Россия в начале 20-го века, по сути дела, от тех же стран, плюс США, которых в 16-ом столетии ещё не было. По жажде всемирной власти, по силе этой жажды, с нами, пожалуй, могли бы сравниться только монголы 12-13-го веков. Народ был довольно дикий, во многих смыслах куда менее развитый, чем большинство тогдашних значительных этносов. Возможно, именно поэтому эти узкоглазые ребята и девчата пытались завоевать все мало-мальски значительные государства. Даже на Японию покусились, да мощный шторм, который японцы назвали ветром богов, камикадзе, разметал и уничтожил значительную часть флота, на котором монгольская армия пыталась высадиться на Японские острова. А на Западную Европу воинственные кочевники особого внимания не обратили, потому что в те поры была эта часть Старого Света сравнительно слабо развитой. Побудительный мотив, главная причина такого неистового завоевательного порыва представляется весьма простой и понятной. Ага, вы, значит, цивилизованные, культурные, вы то можете делать, вы сё способны создавать, ну а мы - варвары отсталые, мы, по сравнению с вами - практически, пустое место. Скотину пасём да охотимся, тем и живы кое-как, а больше толком ничего и не умеем и не знаем. И узнавать и научаться, чтобы с вами в ваших умениях подровняться, нам как-то не с руки, не для нас эта затея. А зато мы храбрые и выносливые, и придумали, изобрели мы, а не вы, особенный лук, и скорострельный, и достаточно дальнобойный, и изностойкий, и каждый из нас воин, и женщины, и дети, и старики, если надо, запросто становятся частью нашего воинства, его обслугой. И овладели мы в совершенстве самыми современными средствами ведения войны, которые не мы, а вы придумали. И теперь мы сделаем так, что вы, такие высокоразвитые, умелые и богатые будете работать на нас и жить по нашим правилам. Причём, вы в с е, сколько вас ни на есть, будете от нас зависеть. Мы, дикари недоразвитые, будем помыкать вами, всеми такими из себя значительными, образованными, культурными и к нам относящимися свысока, по своему усмотрению - и ничегошеньки вы с нами не поделаете!
Народ с комплексом неполноценности и чёрной завистью не может удовлетвориться сосуществованием на равных с теми народами, которым он завидует! Потому что в сосуществовании на равных никакого ощущения психологического равенства для отстающих завистников не будет. Сознание того, что те, вызывающие зависть, круче и значительней, по совокупности достоинств, делает завидующих несчастными. Подчинить, сделать зависимыми, чтобы боялись и работали во благо своих врагов - вот это чёрным завистникам по нраву! Вот этим их душеньки будут довольны. И, разумеется, завоевать и заставить работать на себя абсолютно все более совершенные страны. Если вдруг какая-то одна, даже довольно завалящая, останется - ведь будет костью в горле или бельмом на глазу торчать! Надо опустить в с е х - и только так можно подняться самим, воистину подняться, с чувством очень глубокого удовлетворения.
Вот и весь коммунизм самых главных тогдашних, начала 20-го века, коммунистов - большевиков, под руководством сначала Ленина, а потом Сталина. И поддержавшей их значительной части русского народа, в широком смысле слова русского, в виде нации, а не национальности - потому что, как говорит Михаил свет Иосифович Веллер, все мы здесь русские, независимо от национальности. Это прочие борцы за установление царства добра и справедливости, принадлежавшие к другим революционным партиям, меньшивики, эсеры и ещё всякие, неотмирные мечтатели, не догоняли, чего Русской НГС воистину было надобно. Не счастья, если уж не для всех, то для большинства граждан, нет, подданных России, а прямым ходом к завоеванию мира - нами, Русской НГС, как бы наше государство не именовалось. Соревноваться в научно-техническом прогрессе с проклятым Западом, с Европой да Америкой, нам четырёх сотен лет не хватило (тогда, в 1917-ом) - так и с какой-такой неожиданности мы их сумеем догнать, и не то, чтобы быстро, а вообще когда-нибудь? И что, так и будем иметь себя людьми второго сорта, ведь самообман, самогипноз тут не прокатит, мы, чай, не совсем дураки и даже совсем не дураки - понимаем, что они, гады, лучше нас!
И вот в такой психологической подоплёке всего нашего доморощенного, русского коммунизма я, лично, не вижу ничего для нас позорного и унизительного. Ну дак что с того, что главным побудительным мотивом для завоевания мира, полного, тотального подчинения себе всего человечества для нас, русских в России, была банальная чёрная зависть? Это ж нормальнейшее человеческое чувство, которое означает только одно: мы хуже вас, но смиряться с таким положением не согласны категорически, и если мы не в состоянии догнать вас в мирном научно-техническом соревновании, то уж постараемся захватить и покорить вас силой оружия, военным путём. Что, практически, невозможно осуществить в реальности, но мы-то ребята хоть куда, уж мы-то постараемся, изо всех сил и ценой небывалых жертв попробуем добиться своего! Здесь с нашей стороны не только замах был грандиозный, но и действительная попытка добиться своего, ого-го, какая впечатляющая! У всякого народа, и как и у всякого человека, своя, понимаете ли, судьба! Одни поднимаются, в основном, поднимаясь, совершенствуясь по всем статьям, а другим, увы, приходится не столько подниматься самим, сколько стараться опустить других - чтобы за счёт этого возвыситься. Тут главное, какую цену готов заплатить народ за своё самоутверждение, какие подвиги он готов совершить ради своего успеха. И Россия, наш народ, вся наша Русская НГС, чтобы добиться своего, сподобилась на героизм самый что ни на есть максимальный и массовый - в период, примерно между 1914-м и 1965-1970-м годами. Ну а для того, чтобы достичь желанного, то есть мирового господства, нашей НГС недостаточно было только опустить передовые народы мира, следовало и самой несколько - и весьма прилично - подрасти. Хотя бы в создании самого совершенного оружия и самой, потенциально, сильной, победительной армии мира. Да вдобавок, поскольку народ наш, по большей части, состоит из рабов свободолюбивых, не желающих на раз-два пресмыкаться перед своими господами и выполнять любую их волю, надо было нашей НГС с помощью жесточайшего террора против собственного народа добиться его покорности. И это национально-имперское величие, ценой подвижничества воистину сказочного и ужаса воистину сатанинского, ценой террора всеобъемлющего и беспощадного и столь же масштабного и всеохватного цивилизационного роста было претворено в жизнь нами, точнее, нашими недавними предками - и привело к созданию самой значительной, самой могучей и всесторонне развитой во всей, более чем тысячелетней, истории России национально-государственной системы - Союза Советских Социалистических Республик! Тут есть, чем гордиться! И хрен бы с ними, с побудительными причинами - ведь главное, что Россия сделала всё, что могла, и результата добилась внушительного!
А коммунизм и его начальная стадия, социализм - это, знаете ли, дело двадцать пятое. Что ничего хорошего для экономики и для научно-технического прогресса почти полное отсутствие частной собственности не сулит - об этом главари образовавшейся в 1917-ом году Советской России зна-али. А даже если и не знали, то догадывались. А даже если, предположим и невероятное, не догадывались, то их данный вопрос мало интересовал. Главное, до власти дорвались, потом удержали её в гражданской войне, потом превратили страну "от Москвы до самых до окраин" в собственность государства (параллельно пытаясь, с помощью Коминтерна, замутить Мировую революцию где только можно и где нельзя - а вдруг да на халяву, на хапок удастся мир захомутать, что, конечно, не вышло), потом начали вдумчиво, но очень-очень быстро готовиться к военному захвату всей планеты. Ага, с понтом - чтобы "землю в Гренаде крестьянам отдать". И все эти стадии существования молодого государства рабочих и крестьян сопровождались геноцидным истреблением не токмо бывших буржуев и их прихлебателей, не токмо крестьян, но и рабочих, того самого пролетариата, который официально провозглашался правящим классом государства нового типа. А тем своим рядовым бойцам, в смысле, советским коммунистам, молодым, по большей части, которые в идеалы коммунизма верили, вожди страны Советов объясняли подобную беспощадность к собственному народу как тяжёлую, но вынужденную меру, без которой победа Мировой революции невозможна.
А многие молодые члены ВКП(б), начиная прямо с 17-го приснопамятного года, вопросов не только уже не задавали, но даже их и не имели. Железной рукой приведём человечество к счастью! Погрязли и захрясли люди в предрассудках жизни в эксплуататорском обществе, не понимают огромных преимуществ бесклассового социума, где не будет никакой частной собственности, а всё полезное и нужное будет принадлежать всему народу, где все будут честно и добросовестно трудиться и никто никого не будет обирать по закону паразитов - капиталистов и их прихлебателей! Тех, кто не может - научим, а тех, кто не хочет - заставим жить по-правильному! А если кое-кого заставить не удастся, так придётся эдаких враждебных упрямцев истребить, физически уничтожить, убить. А куда деваться, ежели ради великого блага, великого смысла стараемся! И в итоге наступит на нашей Земле золотой век всехней справедливости и всеобщего процветания и счастья!
И, заметьте, искренне в эту немножечко противоречивую логическую конструкцию верили хотя и многие, но далеко не все рядовые, в том числе и молодые, коммунисты. Всё-таки, понимаете ли, довольно странно принуждать под угрозой тяжких страданий и даже смерти других людей к тому, чего хотим мы, а они категорически не хотят - и всерьёз уверять, что это делается ради их же блага. То есть, значит, превратить их жизнь в каторгу, а многих из них поубивать - и утверждать, что мы им таким макаром добра хотим! И что характерно, таким образом советская власть, состоящая из товарищей коммунистов, относилась, в первую очередь, к своему народу, а вовсе не к иностранцам. То есть свои своих готовы были истреблять и истребляли без какой бы то ни было необходимости, ради отвлечённой идеи, которая неизвестно ещё, окажется ли стоящей. Чтобы вот так вот, за здорово живёшь, гнобить по-чёрному и просто-напросто убивать своих соплеменников, соотечественников, земляков - да это же явно за пределами нормы, тут же ёжику всё понятно. Противоречит это диаметрально социальному инстинкту, который на уровне чувств и ощущений велит людям жить сообща, во взаимопомощи и солидарности, а убивать категорически не велит, внутреннее, впаянное намертво чувство отвращения при мысли одной об убийстве ближнего своего является серьёзным препятствием даже для совершения убийства с целью самозащиты. А тут ради какого-то непонятного и труднодостижимого счастья человечества ребятишки своих земель кладут в геноцидных количествах! И тот несомненный факт, что экстремальная человеческая натура вызывает, содержит в психике многих из нас желание убить себе подобного, в данном случае ничего не значит. Потому что социальный инстинкт, запрещающий убийство, несоизмеримо сильней этого деструктивного желания сверхизбыточной психики. Да и обращается желание убийства, в первую очередь, против чужаков, иноплеменников, а чтобы своих мочить с малым разбором, это надо или совсем асоциальной сволочью быть - или иметь для того какую-нибудь вескую причину. Впрочем, известно давно, что во времена всяческих социальных смут эти два побудительных мотива для массовых злодеяний во многих индивидах совмещаются. Но во многих - не во всех! А на самом-то деле все эти борцы за счастье всего человечества, причём, и искренние, и реальные герои, без дураков (не говоря про остальных, которых, ой, и много!) - в первую-то очередь борются за свою собственную значительность, за свою власть. Что там дальше с Мировой-то революцией выйдет, это пока вилами на воде писано, а вот здесь и сейчас мы станем главными людьми, мы будем делами ворочать (или сливки со своего положения снимать, что тоже очень неплохо), мы, которые раньше были никем, теперь станем всем!
То есть, по логике-то вещей, по элементарной такой логике, выходит, что не только самые высокостоящие руководящие большевистские товарищи, совершая революцию, вовсе и не пеклись о всеобщем благе человечества, как они об этом разглагольствовали регулярно, но и мно-огие рядовые коммунисты тоже о создании рая на земле думали в очередь даже не вторую, а какую-нибудь пятую, по остаточному принципу.
И что характерно и вполне естественно, многие товарищи коммунисты, лучшие, по всем статьям, из них, рассказывали самим себе красивые сказочки о том, что они хотят облагодетельствовать весь род людской, что занимаются они делами, очень мягко выражаясь, нехорошими во имя блага всего человечества, ради счастья будущих поколений и даже, может быть, ради большего прогресса науки и техники, потому как при коммунизме создадутся условия для массового творчества во всех сферах человеческой деятельности. Нет, а то ведь получается, что они ни с бухты-барахты, из-за какого-то пустого фантома воображения превратились в грабителей и убийц, притом, своего же собственного народа. Ну, или даже если за ради своей личной власти, своего возвышения, в первую очередь, то тоже, блин, не того, вернее, это ещё хуже. Ведь не злодеи ж они, в самом-то деле! Да они подвижники и бессребренники, готовые жизнь отдать за справедливое дело! Готовые работать день и ночь, не жалея себя, ради победы Мировой революции! Готовые без малейших сомнений погибнуть в боях с врагами советской власти! Как же при такой своей героической сущности они могут быть эгоистами и отщепенцами, заинтересованными, в первую голову, в своём личном успехе?
Ну, как-как - сядь да покак! Вот, например, так. Встречаются на свете такие особенные предатели, индивидуумы безупречной личной храбрости и чести, талантливые и даже гениальные - которые и на предательство-то идут из благих соображений, потому что считают своё сообщество мерзким и преступным, а врагов своего сообщества - справедливыми и достойными уважения. И так оно, в действительности, и есть! Свои, и вправду, гады, в общем и в целом, а чужие, да, лучше своих, по совокупности достоинств. Но даже если предатель совершит своим предательством воистину благое дело, то однозначно положительного отношения к нему не будет ни у кого - не только у преданных своих, но и у воспользовавшихся себе во благо его предательством чужих. Не говоря про сторонних наблюдателей. Вот человек, предположим, спас мир - герой без сомнений! А вот спас мир за счёт предательства - герой, но при этом не вполне человек, человек второго сорта. Ну, примерно, как если бы мир спасла какая ни то животина. Предположим, очень-очень умная, горилла или дельфин, притом, самые умнющие среди своих. И только так относятся к предателям - и никогда не было и не будет иначе, в норме, конечно, среди нормальных людей.
Причина предательства не важна. Предающие из корысти или ради спасения собственной жизни или жизни своих родных и близких (хотя предательство ради родных воспринимается не столь однозначно, но всё равно остаётся преступлением), то есть, по слабости, вызывают вполне понятное презрение, но и предатели из благородных побуждений, ради справедливости, ради спасения чужих от жестокости своих, тоже считаются людьми порченными - с точки зрения своих, да и по мнению сторонних наблюдателей. Человек - существо исключительно общественное, в единственном числе человек появиться, в ментальном смысле, то есть стать человеком - не может. Способность к разуму, к интеллекту, данная от природы, реализуется в процессе воспитания ребёнка людьми. В случаях довольно многочисленных маугли, грудных детей, воспитанных животными, человеческий ребёнок превращался именно в то животное, которое его воспитало, он приобретал разные несвойственные людям умения, но разум его оставался в зачаточном состоянии, мало отличался к лучшему от разума животного. Можно смело сказать, что каждый из нас, обычных людей, характеризуется воистину местоимением "мы". Сохраняя некоторую свободу воли, человек неотделим от своего сообщества себе подобных - во-первых, и от всего рода человеческого - во-вторых. Социальный инстинкт впаян, вмонтирован в психику человека так, что он, этот могучий инстинкт, составляет единую конструкцию со всей личностью человека, является, если угодно, изначальным элементом душевной сущности человеческой личности. И вот, ежели находятся такие индивидуумы, которые своим соизволением могут выключать в себе социальный инстинкт, не важно, по каким причинам, и становиться врагами тем людям, тому человеческому сообществу, без которого их бы и не было как человеческих сущностей, то воспринимаются они браком, унтерменшами, чем-то средним между человеком и животным. Сравнение с животным в данном случае может показаться некорректным, ведь верность среди братьев наших меньших тоже вполне естественна. Оно уместно для того лишь, чтобы показать, что к предателям не относятся как к полноценным гомо сапиенсам. И как бы ни был всесторонне хорош и как бы много пользы ни принёс предатель, некоторое пренебрежение по отношению к нему никуда не денется, останется душок.
И даже к эмигрантам, уезжающим в благополучную страну за сравнительно более комфортной жизнью, которые уж предателями-то никак не являются, не собираются же они причинять зло бывшим соотечественникам, эти самые остающиеся на Родине соотечественники относятся с чувством лёгенького такого превосходства. Хотя, казалось бы, какого рожна? Ну, едут люди туда, где лучше, в чём их изъян? И много чего теряют, отказываясь от привычного, родного, и приспосабливаться к новым условиям, к сосуществованию, нет, даже к слиянию, единению с новым, ментально иным народом им будет нелегко. Неизвестно ещё, впишутся ли в иностранщину, может, хуже им там будет, чем на Родине. И всё одно отношение к эмигрантам за лёгкой жизнью у остающихся несколько снисходительное, чуток свысока. Не всегда, не во всяких случаях, но в основном. А почему, собственно? А потому, что от себя отказаться невозможно, а каждый из нас не возникает и не существует сам по себе, каждый человек - это то место и те люди, которые его сделали человеком в буквальном смысле слова. Сама попытка отказаться от Родины равносильна попытке отказаться от самого себя, что ненормально, и только крайние обстоятельства, побуждающие к такому решению, понятны, простительны. А иначе эмигранты, стремящиеся к более смачной жизни, считаются не вполне нормальными индивидуумами. Потому что их поведение противоречит закону природы - вот почему к ним относятся с некоторым чувством превосходства. И не только их оставшиеся на Родине соотечественники, но и принявшие их у себя иностранцы. Каковые относятся к новым гражданам, к иммигрантам, весьма недоверчиво и за своих их не держат. И в случае чего - ведут себя по отношению к пришлым соответственно. Когда Германия напала на Советский Союз 22 июня 1941-го года, всех компактно проживавших с незапамятных времён в России немцев выслали, в основном, в Казахстан (где, кстати, многие из них и погибли). В том же 41-ом, 7 декабря Япония напала на США, уничтожив американскую военно-морскую базу в Пирл-Харборе на Гавайских островах. После чего все японские иммигранты в Америке, многие из которых уже стали гражданами США, были интернированы, посажены в специально отведенные места под присмотр, без права свободного передвижения по стране - и с ними велась проверочная работа, на предмет выявления пособников японского государства. И везде и всегда было так. Потому что чужие не могут по мановению волшебной палочки превратиться в своих, потому что от себя отказаться нельзя, объективно невозможно, а ты - это всегда сплав тебя лично со своей страной, с теми людьми и с тем местом, которые тебя воспитали человеком. И все и всегда это прекрасно понимали.