ОСЕННЯЯ ГРОЗА
В один из довольно теплых сентябрьских деньков я попросил родственника, отправлявшегося на машине на дачу, забросить меня в лес куда-нибудь подальше - в места малодоступные для праздношатающихся грибников.
Высадившись прямо на дороге в облюбованном месте, я быстрым шагом устремился в лес. У меня было примерно шесть часов времени до тех пор, пока за мной не приедут в условленное место. За это время я рассчитывал углубиться в лес на несколько километров – туда, где по моим расчетам никакого народу быть не должно. Общественным транспортом туда не доедешь, а от авто, брошенного на дороге или вблизи нее, так далеко обычно не уходят.
Со мной была корзинка, в которой лежала пара бутербродов, несколько помидорин размером чуть побольше вишни и небольшой термос с горячим чаем. В корзинку я впоследствии самоуверенно рассчитывал насобирать грибов на ужин.
Первое время я шагал довольно быстро, чтобы поскорее пройти зону охвата автомобилизированных грибников, которые и впрямь время от времени попадались на пути.
Ландшафт во время моего броска менялся. Вначале шла до-вольно холмистая местность, поросшая молодыми соснами вперемежку с березами. Сухое и жаркое лето этого года дало о себе знать. Дважды на моем пути встречались места лесных пожаров. Там, где всего год назад было обилие белых и подосиновиков, теперь стояли обгоревшие остовы, бывшие когда-то березами и соснами. Земля, некогда покрытая зеленой травой и седоватым мхом, теперь была черна и безжизненна.
Вскоре началась обширная пустошь, заросшая вереском. Здесь одно время доводилось собирать маслят, козлят и моховиков. Потом начался сосновый бор, заросший черникой и багульником. Наконец, обойдя небольшое кочковатое болотце, усеянное крупными красноватыми шариками клюквы, я оказался в местах, посещаемых людьми, судя по всему, нечасто. Это было заметно по нетронутому изобилию всевозможных ягод и грибов. Видно, что грибы здесь росли сами по себе и от рождения до старости их никто не тревожил. Хотя и росли они порой на самых заметных местах.
Растаяли, наконец, последние отзвуки шума шоссе и наступила торжественная тишина, нарушаемая только едва слышным шорохом опавшего листка или хвоинки.
Массового пожелтения листьев еще не начиналось, и поэтому повсюду господствовали оттенки зеленого цвета, лишь изредка нарушаемые золотистыми или багряными вкраплениями.
Я с наслаждением сделал несколько глубоких вдохов и полных выдохов, почувствовав, что у меня как от доброй порции хорошего вина приятно закружилась голова.
Вокруг было море черники. Она уже сбросила листья, и кустики ее были сплошь усеяны черными шариками переспевших ягод. Ешь, собирай в корзинку, неси домой, сколько унесешь. Но все не съесть, не собрать и не унести. Хотя вначале я старался вовсю – но где уж там… Только перепачкался весь. Глаза бы еще ели, но вовнутрь уже не помещается. Говорят, что от черники улучшается зрение, особенно в сумерках. Наверное, я после этого и в полной темноте должен был видеть – как кошка или сова.
Сентябрь в этом году на редкость дождливый выдался, поэтому в лесу сыровато. Но не холодно. Пахнет смолой, грибами и сырым мхом. Сумрачные сосны-великаны молча обступают тебя со всех сторон. Только белые стволы берез в желтовато-зеленом наряде оживляют картину. Того и гляди выйдет откуда-нибудь из-за замшелого полусгнившего ствола сказочная Баба Яга с суковатой палкой в руке и черным вороном на плече, поведет крючковатым носом и сварливым голосом проскрипит: «Фу, фу! Русским духом пахнет! Ты пошто сюда пожаловал, добрый молодец?».
Но никакой Бабы Яги, к великому моему сожалению, не встретилось. Вместо нее то и дело попадались красавцы-мухоморы с ярко-красными в белую крапинку шляпками. Так бы и положил такой в корзинку. Красоты ради! Говорят, что кроме бледной поганки все грибы съедобны. Даже мухоморы. Надо только очистить их от кожицы и несколько раз отварить, сливая воду.
Но на всякий случай прохожу мимо. Наверняка, кому-то из лесных обитателей они и в таком виде могут понадобиться. Да и жалко такую красоту разрушать. Тем более, что и вполне съедобных грибов предостаточно.
Хоть я и решил собирать грибы только на обратном пути, но иной раз удержаться не получается. Да и как тут удержишься, если вдруг увидишь на ярко-зеленом мху красавец подберезовик, который как солдат на посту, стоит прямо посередине какой-нибудь глухой полянки. Шляпка размером с кулак – но крепкий, без малейшей червоточинки, источающий волнующий терпкий аромат осеннего леса. Или когда чуть не наступишь на ядреный черноголовик!
Так что, хоть и не искал я грибов специально, но корзинка моя начала мало-помалу заполняться. Правда, в основном подберезовиками. Белых и красных сегодня что-то не встречалось. Да и места – не для них. А шел я вдоль косогора, поросшего редкими соснами и осинами, иногда углубляясь в довольно сырую низину, где растут, как правило, моховики, подберезовики, сыроежки и разнообразный гриб для засолки.
Видя такое дело, я решил, что пора освободить мою корзинку от бутербродов и хлебнуть горячего чайку.
Устроившись на толстом стволе поваленной березы, рядом с которым торчал как будто специально созданный для обеденного стола широкий пень, я разложил на нем свои нехитрые припасы. Строгая красота и пряные запахи осеннего леса создавали обстановку какого-то экзотического сказочного кафе, в котором даже немудреный обед показался мне вкуснее самых изысканных деликатесов дорогих ресторанов. В общем – кафе «В гостях у лешего». Пережевывая очередной бутерброд, я рассеянным взглядом углядел-таки издали коричневую шляпку еще одного черноголовика. Который и занял затем место уничтоженных съестных припасов.
Однако пока я наслаждался природой и колбасой с помидорами, погода вдруг как-то нахмурилась и закапали пока еще редкие капельки надвигающегося дождя.
Поскольку одет я был в обыкновенный, хорошо промокаемый спортивный костюм и обут в еще более промокаемые летние кроссовки с дырочками, то такой поворот дела ничего хорошего обещать мне не мог. Только неминуемую перспективу вымокнуть с головы до ног.
Оглянувшись вокруг, я всего в десяти шагах приметил огромную старую ель, спустившую нижние лапы до самой земли.
Быстренько собрав пожитки, я с надеждой нырнул в спасительный шатер. И вовремя, потому что тут же редкие капли внезапно перешли во внушительный ливень.
Под елкой оказалось совсем сухо. Капли практически не проникали сквозь густой шатер могучих лап. Неба, по крайней мере, вверху, видно не было.
Вскоре выяснилось, что дождь оказался не просто дождем, а самой настоящей грозой. Где-то вдали загрохотали раскаты грома, и вместе с дождем сверху посыпался град. И это в конце сентября!
Я поблагодарил лесных духов, пославших мне спасительную елку. Туго бы мне пришлось без нее! А так даже градины сквозь зеленый навес не просыпались. Чтобы поймать в ладонь несколько штук, мне пришлось специально высунуться из своего укрытия. Довольно крупные градины были - размером с черничную ягоду.
В общем, пока все было замечательно. Но меня стал мучить вопрос – как долго придется здесь отсиживаться? До условленной встречи было еще четыре часа времени и, как минимум, километров пять пути. Если ливень не кончится, то я тут под елкой околею от сырости и холода – температура-то градусов десять, не больше. Ведь одно дело идти энергичным шагом, радуясь окружающему ландшафту и найденным трофеям, и совсем другое – сидеть скрючившись с затекшими ногами… Даже размяться-то особенно негде. Тут хоть и довольно сухо, но некоторая сырость в виде мелких брызг все же проникает. И за три часа сидения все равно окажешься мокрым.
Но пока я еще не отсырел и не озяб, посвятил себя изучению убежища. Оказалось, что в моем тереме можно даже встать на ноги. Если придвинуться поближе к стволу. Попробовал обхватить его руками. Не получилось. Не хватало сантиметров десяти-пятнадцати. Но мысль о возможном долгом сидении и ходьбе под дождем все-таки не грела…
Однако, решив не переживать раньше времени, я предался философским размышлениям о преимуществе моего положения перед несчастными городскими обитателями, вынужденными сейчас сидеть в своих холодных квартирах, вдыхая через форточки смог из донельзя загрязненной атмосферы. А у меня здесь худо-бедно свежайший кристально чистый воздух, насыщенный фитонцидами и напоенный ароматами еловой хвои и смолы. Да и над головой, что ни говори, почти не каплет.
Просидев так с полчаса, я вдруг заметил, что небо с одной стороны заметно посветлело, и из-за края серой пелены показалась чистая голубая полоса. Рядом затенькала какая-то бесшабашная птаха, раньше меня сообразившая, что к чему.
Порадовавшись за себя и прикинув скорость движения облачной пелены, я понял, что сидеть мне осталось не так уж долго. Да и дождик уже поутих – можно было даже выйти из-под елки без риска тут же насквозь промокнуть.
Минут через двадцать я уже бодро шагал по сырой траве, пересыпанной не успевшим еще растаять градом, и радовался яркому солнцу, заигравшему в каплях росы, украшавшей окружающий меня зеленый мир. Отсыреть я так и не успел, как не успел и замерзнуть. И настроение мое, соответственно, испортиться. Хотя в кроссовках быстро захлюпала вола. Но стоять столбом я не собирался, а на ходу это меня не особенно тревожило.
Видимо, в знак извинения за доставленные неудобства, природа продолжала щедро одаривать меня россыпями грибов и ягод. Мол, чем богаты – тем и рады. Черники я хоть и наелся, но при виде особенно обильных зарослей с крупными ягодами не мог удержаться, чтобы не зачерпнуть на ходу пару-тройку горстей. Из грибов по-прежнему реагировал только на подберезовики, маслята и моховики. Хотя пласты сочных груздей то там, то сям выпирающие из-под ковра опавших листьев и хвои, так и просились в объемистую дубовую кадушку, стоящую где-нибудь в прохладном деревенском погребе. Про множество сыроежек, горькушек, волнушек и валуев я уж и не говорю.
Кстати, что интересно. Сколько ни ходил я после дождя по лесу – таких елок, как та, что меня приютила, больше нигде не видел. Поменьше – сколько угодно. Но подлезть под такую было бы сложно, да и не такие густые они были – все равно пришлось бы промокнуть.
На шоссе меня уже ждали. И, устроившись на переднем сидении возле включенного отопителя, я почувствовал, что день прожит не зря!
И что еще интересно. Потом я даже не чихнул – несмотря на многочасовые блуждания по мокрому лесу в наполненных водой кроссовках.