Шум в актовом зале не прекращался. Завуч Галина Ивановна профессионально поставленным голосом повторила в который раз:
- Все ученики, переходящие в девятый класс в обязательном порядке едут в лагерь.
И уже более мягко добавила:
- Не переживайте! Никто детей не бросит. Учителя тоже там будут. Подшефные у нас замечательные. Вернутся ваши отпрыски толстыми и загорелыми через какие-то три недели.
Каникулы начинались с многообещающей новости. Мы поедем в ЛТО - лагерь труда и отдыха. Слово труд не пугало. Мы радовались возможности вырваться из душного города, а главное - из-под родительской опеки.
Около школы остановился старенький автобус, вздохнул и запустил внутрь молодую поросль. Поскрипывая на поворотах, он довёз нас до Вырицы. Там выплюнул на дорогу и тут же скрылся, радостно виляя жёлтым телом. Дальше, как картошку, нас погрузили в грузовик, и мы продолжили путь.
- Ленка, Ленка, сядь на коленку! - напевал Валька Козырев и поглядывал на меня через взлохмаченную чёлку.
- Ах, Валет! Смотри, как бы твою Даму деревенский Король не увёл! - посмеивались подруги.
Валька негласно был назначен моим ухажёром. Девчонки в шутку звали его Козырной Валет. Я встречаюсь с ним взглядом, и мои щёки заливает румянец. Сердце ёкает, я опускаю глаза и чувствую сладкое и томительное волнение.
- О! Наша дама бита...- ехидно замечает кто-то из девчонок.
Вскоре мы прибыли на место. Лагерь расположился в стареньком длинном бараке, который состоял из нескольких комнат. Мы разделились по компаниям и пошли выбирать жилище. Мне с подругами досталась небольшая комнатка посередине.
- Ты знаешь, кто наши соседи? - спросила всезнайка Оля Петрова, сделала круглые глаза, и, не дав опомниться, выпалила:
"Учителя!"
В ответ я только развела руками. Мне уже было всё равно. Я рухнула спать, переполненная эмоциями и впечатлениями.
Наутро нас собрали на залитой солнцем полянке за бараком и провели познавательную беседу о пользе труда, тонкостях пожарной безопасности и опасности половых отношений. Мы стояли, щурились от света и подставляли тёплым лучам довольные моськи. Наконец нас отправили собирать картошку.
Эйфория от обретённой свободы под палящими лучами выгорела быстро. Выжженные солнцем поля напоминали небритую мужскую щёку. Земля, покрытая трещинками, как морщинками, то тут, то там щетинилась клочками поникшей сухой ботвы. Ленивый трактор нехотя ворочал куски земли и оставлял за собой столбы пыли. Однако, несомненным плюсом было то, что мы уходили, всегда прихватив с собой ужин.
Вечером гурьбой шли купаться, чтобы смыть накопившуюся за день грязь и снять усталость. Через ближайшую деревеньку и небольшой лесок торопились к речке. По крутому оврагу уже кубарем катились вниз, как спелые яблоки из опрокинутой корзины, нарушая монохромность и тишину погружающегося в ночь леса. Прохладная вода встречала нас лёгким шипением. Было непонятно: то ли она кипит от разгорячённых тел, то ли это волна перебирает золотистый песок.
Летняя ночь незаметно подкрадывается на мягких кошачьих лапах. Опускается на кроны деревьев серебристой паутинкой. Ступает по речной глади, оставляя искрящиеся следы. Мерцающий сумрак окутывает тонкой вуалью всё вокруг. Лёгкий туман ложится полупрозрачным покрывалом и дарит полям живительную влагу.
Вдоволь накупавшись, мы печём картошку и греемся.
- Кто за дровами? - кричит заводила Оля Петрова .
Первым откликается Валька, наш неутомимый помощник. Он напоминает солнечный лучик, спустившийся на землю. Ещё по-мальчишески худенький и нескладный, с длинными руками и ногами, непослушными рыжими кудрями, весёлыми глазами и яркими веснушками - щедрым подарком лета. Он радуется любой возможности побыть в нашей компании.
Вскоре костёр разгорается. Пламя поднимается всё выше и выше. Блики света рисуют на наших лицах неведомые узоры, делая их таинственными и незнакомыми. Мы сидим тесным кружком, как стайка молодых шаманов. Не хватает только бубна. Впрочем, есть гитара. И в тиши небольшого леса разносится несмело:
Качнется купол неба
большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь
сегодня собрались.
Валька ворошит дрова и бросает картошку - нашу скромную добычу. Фейерверк искр , взвиваясь вверх, танцует ламбаду на лёгком ветру. Тонкие осинки испуганно щепчутся между собой, очевидно, в первый раз наблюдая подобное зрелище. Мудрые камыши осуждающе качают тяжёлыми седыми головами, глядя на огонь.
Вскоре картошка готова. Валька берет сразу несколько, жонглирует и перекидывает одну мне. Я ловлю это простое лакомство, разламываю обугленную корочку и впиваюсь зубами в обжигающую янтарную мякоть. Никогда больше не ела такой вкусной картошки.
В лагерь мы возвращаемся почти с рассветом. Я останавливаюсь, чтобы вытряхнуть забившиеся в туфли камушки. Белая ночь - чарующее время. Светло почти как днём. Огромная серебряная луна выкатилась на небо и с любопытством зависла над головой. Её перламутровый свет складывает очертания вокруг. Залюбовавшись красотой, я совсем отстаю от девчонок.
- Ленка! Ну, ты что тут застряла? - запыхавшийся Валька неожиданно возникает прямо перед моим носом.
- Да вот, ногу стёрла. А ты чего примчался?
- Так за тобой!
- Ой, а то бы я заблудилась. Посмотри, какая луна яркая! Да и деревня в двух шагах, - сделав безразличный вид, говорю я.
Валька смотрит на луну, на меня, хмыкает и исчезает в тумане.
- Ваааль? Ты что, обиделся? Валя!
На самом деле я страшно рада, что он вернулся, и мне совершенно не хочется идти одной через деревню среди ночи.
- Ваааля! - делаю я ещё одну безуспешную попытку.
Натянув злосчастную туфлю, вздыхаю и иду догонять девчонок. Деревня давно спит. Тёмные глазницы домов провожают мою одинокую фигурку. Я ускоряю шаг. Где-то рядом слышен злобный лай собаки и звон разбитого стекла, а за спиной быстрые шаги.
" Господи, это ещё кто?! " - пролетает в голове и я опрометью бегу по убитой просёлочной дороге. В поисках защиты отскакиваю в сторону и впечатываюсь в покосившийся заборчик.
" Кажется отстал! "- думаю я, а сердце колотится, как птичка в клетке.
Крыжовник пробивается через редкую ограду и безжалостно царапает голые ноги. Я отворачиваюсь, чтобы убрать колючую ветку, и в этот момент чувствую чью-то руку на своём плече. Память услужливо рисует сальные лица деревенских парней, которые гурьбой приходят пялиться на "городских". Сжавшись от страха, но, готовая дать сдачу, поворачиваюсь и вижу Вальку.
- Чёрт! Козырь!!! Убью! Напугал.
- Крылова! Ну ты и цапля! Еле догнал, - Валька озирается по сторонам и ещё сильнее прижимает к забору.
- Ты чего? Тоже боишься? - пытаюсь ёрничать я.
- Да это ... В общем... Держи! - Валька достаёт из-за спины целую охапку нежных, душистых флоксов.
- Валя! Откуда?! - я прячу голову в шапке ярких, нарядных цветов, вдыхаю их тонкий аромат и моментально забываю страх.
- С огорода! Откуда же! Я там, кажется, ещё теплицу разбил. Пошли быстрее!
Валя берёт меня за руку, и мы мчимся мимо домов к лагерю.
- Погоди. Загонял совсем! Я на марафон не подписывалась, - говорю я Вальке и с удовольствием плюхаюсь на лавочку возле старого, развалившегося дома.
Он садится рядом, вытягивает длинные ноги и смотрит на небо.
- Луна и правда шикарная! - неожиданно говорит Валька.
Я с интересом смотрю в его сторону.
- Неужели заметил?
- Да. Что тебя удивляет?
Он поворачивается ко мне и заразительно смеётся.
- Что?
- Эх, жаль ты сейчас себя не видишь!
- Что еще?!
- У тебя усы от картошки! - он касается тонкими, прохладными пальцами моей щеки, и я вдруг отчётливо слышу стук его сердца. Гулкий, быстрый, ровный и сильный. Как будто дятел стучит где-то рядом по дереву. Тук-тук-тук.
- Я сама! - моё сердце затихает и испуганно прячется от этого звука.
- Тебе же не видно! Сейчас покажу, где они, - Валька берёт мою ладошку и она тонет в его мягких руках. Я отдёргиваю руку, как от огня.
- Не надо. Бог с ними, с усами этими. Всё равно без воды не смоешь.
- Я знаю, что надо сделать. Есть вода! - Валька улыбается, поднимает мокрую футболку и краешком вытирает моё лицо.
Он совсем рядом. Я чувствую тепло его тела. Гладкая, загорелая кожа блестит в свете луны.
- Не вертись! Немного осталось! - он склоняется ко мне и прищурившись внимательно смотрит.
Моё лицо щекочут его влажные, пахнущие речной водой, волосы Они, словно бенгальские огни, едва уловимо касаются кожи и обжигают её.
Я уворачиваюсь, боясь того нового, что во мне происходит. Валька, не успев уловить движение, тыкается в мою щеку губами. Замирает на мгновение, и целует. Берет локон волос и аккуратно прячет его за ухо. Пальцы касаются шеи, завитков волос на затылке. Валька обнимает за плечи, кладёт руки на талию и , не получив сопротивления, прижимает к себе. Я чувствую, сквозь мокрое платье, все его косточки. Забравшись под футболку, ощущаю бархатную мягкость кожи. Словно потревоженные муравьи, по телу расползаются мурашки. Хорошо и страшно одновременно.
- Эх, Ленка, Ленка, - сбивчиво произносит Валька.
Он наклоняется и целует меня в губы. От него пахнет костром, речкой и ещё
чем-то неуловимым, наверное Юностью. На моих губах остаётся вкус печёной картошки. А ещё первой, неумелой и трогательной нежности. Мягко и бережно я пробую её на вкус, осторожно отвечая на поцелуй такими же несмелыми губами.
Мы замираем, сидя на древней скамейке, у богом забытого дома. Сердце - уже не дятел, а сова. Оно ухает в груди, сильно и шумно, качая молодую кровь. Становится жарко и тяжело дышать. Кружится голова. Я смотрю вверх на луну. Валя ловит мой взгляд и тоже вглядывается в небо.
- Смотри, она подглядывает! - говорю я, краснею и понемногу прихожу в себя.
- Она завидует! - он гладит меня по голове, ерошит волосы и опять нежно и трепетно целует.
Время замерло. Словно кто-то держит его в хрустальном бокале и боится расплескать. Даже ветер стих. Или это только кажется? Мы сидим рядом не шевелясь, чтобы не разрушить сложившееся хрупкое равновесие. Две тоненькие , почти детские, фигурки под огромным синим небом покрытым мириадами звёзд.
- Крылова!!! Ленка!!! Ты где? - крик девчонок возвращает меня на землю.
- Я здесь! Иду!
- Давай скорее! Ещё Валет пропал...
- Я не пропал! Я её первый нашёл! - откликается Валька.
- Ах, вот вы где, голубки! - к нам подходит вездесущая Оля Петрова. - Чем тут занимаетесь?
- Ничем. У меня нога болит, - отвечаю я и краснею ещё больше.
- А! Ну-ну! Просто нога болит? - и она многозначительно показывает глазами на букет флоксов. - А это что?
- Лекарство! - неожиданно выпалил Валька, и сам засмеялся над своим ответом.
- Я смотрю, ты на все руки мастер! - парирует Оля и обращается ко мне. - Бери своё лекарство с Айболитом впридачу. Пошли. Вон солнце уже встаёт!
Мы берёмся за руки и бежим к остальным девчонкам. Встречный ветер треплет волосы и приводит меня в чувство. Добравшись до своей кровати я падаю без сил и осторожно касаюсь губ, на которых ещё горит Валькин поцелуй. 3акрываю глаза и мгновенно засыпаю.
На следующий день пошёл дождь. Мальчишек забрали в механический цех, на подмогу. Зато у девчонок появилось время заняться уютом. Вооружившись тряпками мы дружно принялись за дело.
К вечеру барак было не узнать. Старый дом будто помолодел. Даже скрипучие ступеньки запели какую-то добрую песенку, под стук снующих туда-сюда молоденьких ножек. Умытые окна заблестели и благодарно улыбались невесть откуда взявшимися занавесочками. К тому же, на нашем окошке красовался букет нежных разноцветных флоксов.
Мы уже собрались спать, когда прибежал вечно голодный Валька .
- Девчонки! Есть охота! Слона бы съел. Дайте чего-нибудь пожевать!
- Извини! У нас в меню только картошка. Да и та - сырая!
- Картошка! А что, картошка! Знаете сколько из неё блюд можно сделать! - сказал Валька, забавно подражая Надежде Румянцевой из "Девчат".
- Ага! Отварная, жареная и пюре ... Как варить-то её?
- А он у нас парень горячий! К сердцу прижмёт - она и готова! - ехидно сказала Оля Петрова и покосилась в мою сторону.
- А то! - сказал Валька и тоже посмотрел на меня.
Думаю, что в этот момент на моей физиономии точно можно было что-то сварить.
- Сейчас что-нибудь придумаю, - сказал Валька и исчез так же быстро, как и появился.
Через некоторое время он вернулся с большой помятой кастрюлей и кипятильником, висящим на шее, как фонендоскоп.
- Где тут у вас электричество? Сейчас сварим! - радостно заявил Валька.
Единственная розетка была около моей кровати. На неё мы и поставили кастрюлю.
- Откуда же ты взял такую? В ней точно можно слона сварить! - улыбнулась я.
Валька принялся виртуозно рассказывать, как раздобыл это богатство.
- Яки ж, вы, худэньки, хлопцы да дивчины! Разве ж так можно... Кушайте , на здоровье, - сказал он, надул щеки, высоко поднял брови и поправил невидимый пучок волос на макушке. Растопырил руки и, покачивая головой, как тяжёлым кочаном капусты, вперевалочку пошёл по комнате, подражая нашей поварихе - румяной и пышной хохлушке тёте Лиде. Валькина худенькая, мальчишечья фигурка, при этом, выглядела так потешно, что мы рассмеялись в голос.
Увлёклись разговором и не сразу услышали требовательный стук в дверь. Мы затихли, но было уже поздно. Стук повторился. Валька, как ящерка, скользнул под мою кровать.
В этот момент комнату вошла завуч Галина Ивановна.
- Что здесь происходит? - спросила она, разглядывая честную компанию.
- Да, мы уже спать собираемся! - сказала Оля Петрова, демонстративно зевнула и легла. Я тоже примостилась на самый краешек своей кровати. Даже под моим "бараньим" весом она скрипнула и прогнулась.
Тем временем под кроватью происходило что-то непонятное. Валька елозил, как уж на сковородке. Мило улыбаясь учительнице, я сунула под кровать кулак.
" Ой!" - тихо проронил Валька и вновь заворочался.
Тогда, я слегка двинула ногой, чтобы успокоить непоседливого кавалера.
" Ай!" - отозвался он из-под кровати.
- Как-то вы очень шумно ложитесь, - заметила учительница.
Она собралась было уходить, как глухой металлический стук заставил её остановиться.
Возня под кроватью усилилась. А я почувствовала жар, но уже не от поцелуя. Краем глаза я заметила глаза Оли. И без того огромные, они стали ещё больше. Её панический взгляд был устремлён куда-то за мою спину. Проследив за ним, я увидела горячий пар, клубами поднимающийся из-за спины.
" Чёрт! Картошка!" - со скоростью молнии пронеслось в голове.
- Что у вас происходит? - строго повторила завуч.
Повисла напряженная тишина. Немая сцена длилась недолго. Галина Ивановна подошла к моей кровати. Откинув подушку она обнаружила источник пара, а заглянув вниз - Вальку. Он вылез весь мокрый и красный. Переминаясь с ноги на ногу, вытряхнул из-за пазухи пригоршню горячей картошки. В довершении картины, под его глазом красовался свежий синяк.
Утром меня и Валю вызвали "на ковёр". Вновь прочитали лекцию о подстерегающих на каждом углу опасностях и трясли перед носом злосчастным кипятильником.
"Стрелочницей" во всём этом стала я. Вальку пожурили и отпустили. Мальчишки были на вес золота. А моих родителей пригласили и потребовали забрать домой, как нашкодившего котёнка.
Валька поймал меня за бараком с виноватым видом:
- Прости! Дурацкая картошка ...
- Да ладно! Ты не виноват! Болит? - я дотронулась до синяка, переливаюшегося всеми оттенками фиолетового .
- Ерунда! Впрочем есть одно лекарство, - он подмигнул здоровым глазом и нагнулся к моим губам.
Это был наш последний поцелуй. Меня отправили к бабушке, где я проскучала всё лето. Вечерами гуляла по берегу широкой Волги и вспоминала совсем другую. Маленькую речушку без названия и вихрастого рыжего мальчишку. Ночью, уткнувшись в подушку, думала о том, как мы встретимся в школе.
Но жизнь распорядилась иначе. Вместо девятого класса Валя Козырев пошёл в техникум, где учился его старший брат. Молодость взяла своё... Новые интересы. Новые люди. Новые встречи. Водоворот событий затянул обоих и раскидал в разные стороны.
В жизни я узнала и огонь страсти и сладость любви, и горечь предательства.
Но, если речь заходит о самом первом чувстве - это Валька. Несмелые губы пахнущие печёной картошкой и нежные флоксы в большой банке на окне старого барака.