День обещал быть солнечным. Только легкие перистые облака висели над степью. Поискал скрадок, который делал пару недель назад в густом камыше к открытой воде озера, в котором по прежнему резвились, плюхались в воду и взлетали утки, резко набирая высоту, так что достать их без гусятницы было невозможно. Охотничий сезон придал птицам новые защитные навыки.
Камышовая просека, сооруженная когда-то мною, еще не заросла. Осторожно прошел по влажному рукотворному настилу к воде. Плес был девственно чист, уток не было.
Забрался на такой удобный, выстраданный камышовый настил и стал ждать. Утро заканчивалось, движения на плесе не было. Пришло решение: попытаться пройти к уткам, которые продолжали резвиться на большой воде далеко за моим плесом.
Эх, была бы лодка, тогда другое дело – плавай, где хочешь, одно удовольствие. Но для лодки нужна машина, а до нее мне было еще далеко, ведь я был молодым специалистом и первая машина у меня появилась гораздо позже.
Вернувшись к своему стожку, развел огонь, подбросил валежника и поставил чайник. Впереди был целый день. Нужно обойти озеро, проверяя, не появится ли открытая вода или место, где утиный гомон был лучше слышен. Судя по карте, правда, не очень точной, озеро было круглое, и обойти его не составляло труда – всего километра 3-4 по окружности.
Все, решено, перекушу и пойду, рюкзак оставлю здесь, прикрою сеном. Наскоро позавтракав тушенкой с хлебом, проверил ружье, подтянул к ремню сапоги и направился к моему озеру совершать обход.
Камыш стоял стеной, просвета или мелкого места пока видно не было. Я уже много прошел и везде из чистой воды прямо от берега тянулся к солнцу высокий крепкий камыш. А за камышом, как за охранным частоколом, беззаботно летали, шумели, плюхались в воде и нахально крякали утки. Нет, от нас не уйдешь, подумал я.
В одном месте, как мне показалось, звук от утиного галдежа, казался громче, и я решил здесь начать продвигаться к озеру.
Вода была на удивление чистая и желтоватое, незамутненное дно было как на ладони. Камыш толщиной не меньше сантиметра хорошо держал, по крайней мере, в десяти метрах от берега. Наступая на плотно растущие камышины, я довольно быстро продвигался по направлению к утиному гомону, стараясь выдерживать взятое направление, как мне казалось, к центру озера.
Кряк постепенно усиливался, но и глубина тоже росла. Дно хорошо просматривалось, и до него было уже не меньше двух-трех метров. Но камыш держал, и я продолжал идти, не останавливаясь. Однако стал замечать, что камышины, хорошо видные в прозрачной воде, стали заметно прогибаться и, если задержаться на месте, сапоги скрывались в воде все с большей скоростью, а я все глубже погружался в воду.
Когда вода стала доходить до колен, забеспокоился. На месте стоять уже было невозможно, и я повернул назад. Однако сзади камыш сомкнулся и ожидаемой узенькой, протоптанной мною просеки, не было заметно.
Я быстро пошел, как мне казалось, обратно к берегу, но глубина не уменьшалась. При малейшей остановке вода почти достигала пояса, подбираясь к креплениям болотных сапог к ремню. Дно при этом просматривалось где-то в недосягаемой глубине.
Мне ничего не оставалось, как, поменяв направление, двигаться в сторону меньшей глубины. Но куда бы я ни двигался, глубина не уменьшалась, а наоборот росла.
Компаса, естественно, у меня не было, а определить направление по солнцу не получалось, так-как я не засек, с какого направления входил в озеро. Самое противное было то, что сплошная стена камыша достигала не меньше двух-трех метров над водой и берега не было видно, а подпрыгнуть не удавалось.
Хуже всего, что одежда у меня была не легкая и, если начну тонуть, плащ, сапоги, патронташ и ружье нужно было быстро снимать, выбрасывать и пытаться плыть к берегу в холодной воде, но куда? и не сведет ли ноги раньше времени?
Голова, на удивление, ускорила свою работу. Быстро строились разные гипотезы спасения. Проскакивали и мысли о бедных родителях, не дай Бог узнать им такие вести.
У Ремизова Виктора есть рассказ, где рыбак на резиновой лодке заблудился в камышах астраханских рукавов Волги и проплутал трое суток.
Я заблудился в камышах без лодки на глубине и запаниковал. Не переставая беспорядочно двигаться, выстрелил из ружья - никто мне не ответил. Чьи-то выстрелы звучали редко и где-то совсем далеко, видимо на других озерах. Да и братья охотники могли подумать о чем угодно, только не о моей беде.
Лихорадочно соображая, зацепил ружьем камышовую массу и постарался притянуть ее ближе к себе. Получилось. Тростинки переламывались и ложились рядом со мной.
Откуда-то появилась радость, и я с энтузиазмом начал огребать камыш со всех сторон и укладывать его в кучу. Камышовый штабель рос, я захватывал уже дальний камыш, максимально вытягивая руку с ружьем. Я работал и работал, взбираясь постепенно на рукотворный тростниковый холм.
Все, горка выросла уже метра на два, и я с удовольствием обнаружил, что прочно стою на вершине зеленого холма во весь рост – спасибо ружью и молодым мозгам.
Успокоившись, я огляделся. В той стороне, куда шел последние десятки шагов, берега не было видно. За камышом, который заканчивался не так уж далеко от меня, проглядывала водная гладь, на которой взлетало и садилось множество уток. До них было по-прежнему очень далеко. По какой-то причине охота меня уже не интересовала - добраться бы до берега.
Повернул голову туда-сюда и увидел совсем в другой стороне далекий рядок елочек – там был лес. Оказывается я шел наискосок, но к центру озера.
Все, дело сделано, я точно знал направление к берегу. Повернувшись лицом к елкам, взяв ружье за оба конца и, вытянув руки перед собой, спрыгнул с горки и ринулся в камыш, подгибая спасительным тараном осоковую массу.
Шел быстро, почти бежал и, оглядываясь назад, видел прямую длинную просеку, проложенную ружьем.
Глубина быстро уменьшалась. Появились кочки и, наконец, я вышел на травку.
Присел на сухой бугорок и пожалел, что не курю, так захотелось затянуться.
15.06.2023 г., Санкт-Петербург, дача под Вырицей.