Глава 48. Командировка в Карачаево-Черкесию

 

                1.

    Вторая половина июня, июль и половина августа промелькнули незаметно: работы было хоть отбавляй, потому что следователи тоже люди и хотят в отпуск…
    Пришлось работать за троих.
    В августе запахло порохом со стороны Абхазии. Именно в августе 1992 года политическое противостояние между Верховным Советом Абхазии и руководством Грузии переросло в серию вооружённых столкновений в связи с вводом на территорию Абхазии сил Национальной гвардии Грузии.   
    Шеварднадзе был не в состоянии контролировать действия вооружённых отрядов, подчиняющихся его партнёрам по власти, и 14 августа 1992 года, в самый разгар курортного сезона, отряды Национальной гвардии Грузии под командованием Тенгиза Китовани под предлогом охраны железной дороги вторглись на территорию Абхазии.

(Справка:
     Во вторжении в Абхазию участвовали до двух тысяч грузинских «гвардейцев», 58 единиц бронетехники, большое количество артиллерии (в том числе реактивных установок «Град» и «Ураган»). В составе военной колонны, отправленной на подавление «сепаратистов» и защиты грузинского населения Абхазии, находилась новая боевая техника, доставшаяся Грузии после распада СССР. Впоследствии большая часть этой техники была либо уничтожена абхазской армией, либо досталась ей в качестве трофея, так как изначально у Абхазии боевая техника отсутствовала и никем не поставлялась. План вторжения в Абхазию под кодовым названием «Меч» был осуществлён через две недели после принятия Грузии в ООН. Об этом плане Эдуарда Шеварднадзе знали определённые высшие круги руководства России. Наступление поддерживалось военно-воздушными и военно-морскими силами. Накануне ввода войск Грузия, по подсчётам экспертов Центра кавказских исследований, получила со складов бывшего Закавказского военного округа около 240 танков, множество бронетранспортёров, около 25 тысяч автоматов и пулемётов, десятки орудий и ракетно-артиллерийских систем («Российские вести», 1993, 20 марта).

     Правительство Абхазии во главе с председателем Верховного Совета Владиславом Ардзинба перебазировалось в Гудаутский район. Здесь абхазские отряды получили поддержку оружием и многочисленными добровольцами с Северного Кавказа, в том числе со стороны Конфедерации горских народов Кавказа, заявившей о готовности чеченцев и этнически родственных абхазам адыгов выступить против грузин.

     Создание, подготовка, вооружение и отправка в Абхазию ополченческих формирований не могли оставаться незамеченными российскими властями, однако российское руководство предпочло не вмешиваться. Хотя определённая информация поступала и в прокуратуры Ставропольского и Краснодарского краёв, а также в прокуратуру молодой Карачаево-Черкесской Республики.

     Руководством Краснодарского края и КЧР с целью прекращения бегства населения из Абхазии в эти регионы и стабилизации обстановки с беженцами были отданы приказы о закрытии государственной и административной границы России с Абхазией, а добровольцам (имевшим опыт боевых действий) и казакам-кубанцам из Приднестровья и Чечни была обеспечена переброска в Абхазию.
    На стороне восставших абхазов с подачи Конфедерации народов Кавказа (КНК) выступил практически весь Северный Кавказ - братские абхазам адыги (кабардинцы, черкесы, адыгейцы), осетины, разделявшие с апсуа общего врага (грузин, то есть). Отправились воевать за абхазов и чеченцы.

    Родственным народом абхазам чеченцы ни в коей мере не являются, веры у них разные (ислам - у вайнахов, православие с нотками язычества - у абхазов). Но чеченцы остро нуждались в боевом опыте для предстоящей войны с Россией. И предпочли получать военную подготовку именно на стороне абхазов.
    Одним из самых ярких лидеров чеченцев на войне в Абхазии стал молодой и никому еще неизвестный полевой командир Шамиль Басаев. На тот момент боевик имел за спиной лишь тренировки в афганских лагерях моджахедов, да небольшой (и довольно неудачный, отмечу) опыт боевых действий в Карабахе на стороне азербайджанской армии.

    Именно Басаев первым из чеченских добровольцев прорвался в практически блокированную со всех сторон грузинскими войсками Абхазию. Он искал славы и боевого опыта. Басаев и другие боевики пешком прибыли в Абхазию через перевалы в Карачаево-Черкесии: дорога через Сочи была еще перекрыта грузинской армией. В Карачаево-Черкесию вооруженный отряд боевиков ехал из Чечни недолго, милиция остановила его в районе Пятигорска. Боевикам, чтоб прорваться в КЧР, пришлось захватывать рейсовый автобус. Штурма автобуса со стороны силовиков, кстати, не было, хотя спецназ к такой спецоперации готовился. Российское руководство приказало - чеченцев в Карачаево-Черкесию пропустить. Басаев со своими людьми на угнанном автобусе доехал до курортного поселка Домбай в Карачаево-Черкесии, откуда и прошел через горный перевал в черноморскую республику через Кодорское ущелье. Возможно, так Кремль хотел избавиться от сепаратистов на своей территории и заодно помочь абхазам в их войне против грузин. В Абхазии Басаев начал свою военную карьеру как простой командир взвода. Но уже к октябрю 1992 года поднялся до поста командира всего Гагринского фронта.

     В отряде Басаева оказались и некоторые фигуранты уголовных дел, находящихся в производстве следователей прокуратуры Ставропольского края. Об этом Воронов узнал на оперативном совещании в четверг 27 августа…
- Мы забираем из Степновска твоё дело по банде Хаджимурадова и Гонгашвили, поскольку теперь Джабраил и Абдулла не просто бандиты, но ещё и террористы. Они участвовали в захвате пассажирского автобуса в Пятигорске и вместе с Басаевым ушли в Абхазию, - обращаясь к Воронову резюмировал своё вступление Шахид Касаев.
- Откуда такая информация? – поинтересовался Воронов и понял, что задал глупый вопрос.
 - Слушай, Александр Васильевич, ты, ей Богу, как мальчик. Контрразведка поделилась информацией и в милиции не все дураки работают. Вели фигурантов от самого Пятигорска, общались. Басаев особо не прятался, наоборот, вёл себя вызывающе. Прославиться хотел, лица не прятал. Ну, и боевики его так же себя вели. А потом, есть в прокуратуре КЧР один шустрый малый, которому удалось сфотографировать весь отряд. Фамилия его толи Шапкин, толи Шапошников. Короче, принимаешь дело к своему производству и, как только его получим, едешь в командировку в Черкесск!
- Понял, не дурак, - ухмыльнулся Воронов.
 
                2.

    Уголовное дело по банде привезли во второй половине дня в пятницу. Все выходные Воронов просидел в следственном управлении, штудируя дело и составляя план следственных действий. В понедельник нужно было ехать в Черкесск.
     31 августа рано утром он был на автовокзале и выехал в Черкесск первым рейсовым автобусом. В 10 часов утра был на автовокзале Черкесска, где его встречали…
    - Александр Васильевич, дорогой, какая встреча! А я - то думаю, кто же это к нам приедет из Ставрополя? Вот дела! Так вы уже не в Степновске?
    Воронов опешил: на перроне автовокзала, распушив казацкие усы и лихой тёмно-русый чуб, стоял с улыбкой до ушей его Хостинский знакомый, «любитель – верхолаз» по чужим балконам Славик Шапошников!
-Да, уж, действительно, тесен мир, - рассмеялся Воронов, обнимая коллегу.
- Давай, сначала в гостиницу, а потом в прокуратуру, - скомандовал он на правах старшего.
- Есть, сначала в гостиницу! – дурашливо козырнул Вячеслав.
- А потом по шашлычку с хычинами, и уж после за работу, - развёл руками Шапошников.
- Хорошо, - на стал спорить Воронов. Он действительно уже проголодался.
- Но, не шашлыка, а шорпы с бараниной хочу и с тузлуком. А хычины обязательно! 
- Хоп! Как прикажите начальник, - хлопнул в ладоши Шапошников.
- Пойдём, вон моя «ласточка» стоит, показал он рукой на белую «ВАЗ-2106», стоявшую под развесистым тополем.

    Гостиница, естественно «Кавказ», находилась в центре, не далеко от центральной площади имени Ленина и прокуратуры Черкесска. Правда, перекусить поехали на «Остров» - так называли местные жители участок парка на берегу Зеленчука. Столик в кафе выбрали ближе к реке. Вячеслав сходил на кухню и сделал заказ. Его здесь знали и заказ выполнили быстро, словно ждали заранее…
    Воронов с удовольствием хлебал обжигающую шорпу. Баранина была нежной, разваренной. Хычины с мясом и картошкой с сыром истекали жиром и благоухали непередаваемо вкусно. От спиртного, даже от пива он отказался: не вечер…
     - Теперь можно и к делу! – управившись с деликатесами и вымыв лоснящиеся от жира руки, умиротворённо изрёк гость.
- Может здесь поговорим? – предложил Шапошников.
- И прохладно, и ушей лишних не будет. Сядем на скамеечку у воды…
- Резонно, - согласился Воронов, - веди показывай.
    Подходящую скамейку нашли быстро.
- Теперь к делу. Рассказывай, как банда Басаева прошла через перевалы и ваши кордоны, в каком составе. Кого удалось запомнить. Говорят, что ты даже умудрился их сфотографировать.

    Воронов приготовил блокнот для записей. Пока никаких протоколов и объяснительных. Дальше видно будет…
- Начну издалека, чтобы понятней было, - посерьёзнел Вячеслав.
- Когда началась Грузино-Абхазская война, первым в КЧР прилетел генерал Дудаев. О его прилёте сообщили в УВД по КЧР. Начальник УВД – суровый мужик, Александр Терентьевич Волкодав. Слышали о таком? Ну, ещё услышите. Так вот, Волкодав сыграл тревогу, выставил посты. Батальон ДПС стал на границе по всем дорогам и тропам. К месту встречи подъехали Волкодав и Владимир Исламович Хубиев – золотой человек, справедливый человек, на протяжении длительного времени являвшийся первым лицом в регионе: с 1979 по 1992 года занимал должность председателя Карачаево-Черкесского облисполкома. После развала Советского Союза и выхода региона из состава Ставропольского края в сложнейшее для республики и страны время стал Главой Карачаево-Черкесии.

    Вячеслав закурил. Взял сигарету и Воронов.
- Генерал Дудаев прилетел на вертолёте с несколькими вооружёнными до зубов бородачами – бойцами Президентской гвардии. О том, как всё происходило, мне рассказывал командир взвода ДПС Володя Нечитайло. Мы с ним дружили ещё с тех пор, когда я сам в милиции начинал работать, - уточнил Шапошников. Сам я там не был…
- В общем, разговор шёл на повышенных тонах. Ругались как последние грузчики. Чеченцы требовали коридор для своего ополчения для прохода в Абхазию. Хубиев просил Дудаева обойти республику. Обойти можно было только либо через Азербайджан, либо через Владикавказ и Верхний Ларс. А это непосредственно граница с Грузией. Дудаев это понимал и угрожал войной.
- Я пройду твою землю! – орал он в лицо Хубиеву.
 - В конце концов сошлись на том, что через перевалы Домбая пройдёт только один небольшой отряд в 20-30 человек с минимумом оружия. Вот этим отрядом и оказался отряд Басаева.
 - Появились Басаевцы буквально через два дня на угнанном в Пятигорске автобусе, - продолжил Вячеслав.
- Автобус бросили у самой границы на Военно–Сухумской дороге. В советские времена по Военно-Сухумской дороге проходил всесоюзный туристический маршрут №43. Этот маршрут I категории сложности начинался с радиальных походов из поселка Теберда. Далее туристов перевозили в поселок Домбай, откуда по Военно-Сухумской дороге они добирались до турбазы «Северный приют» в Гоначхирском ущелье. Потом -через Клухорский перевал одним днем проходили в Кодорское ущелье. Конец маршрута - город Сухум. После начала вооруженного конфликта дорогу закрыли, и пересечь границу по ней сейчас нельзя. Отряд Басаева – это последние, кто перешёл границу таким маршрутом. Перед тем, как перейти границу Басаевцы позировали у автобуса и на фоне сотрудников ДПС. Вот тогда Нечитайло их и сфотографировал. А фотографиями поделился со мной, - закончил рассказ Шапошников, докуривая уже третью сигарету. 
- И где нам этого Нечитайло теперь найти? – поинтересовался Воронов.
- А вот это проблема, - сплюнул окурок Шапошников, - на той стороне он, в Абхазии. Ушёл вместе с казаками воевать. А две фотографии у меня. Отдам, так и быть…
- И храню я их не в прокуратуре, а у себя дома, - ухмыльнулся Вячеслав.
- Так что не миновать тебе Александр Васильевич встречи с моей благоверной Люсей!

     Люся оказалась дома, поскольку работала по скользящему графику. Гостю она очень обрадовалась, засуетилась, собирая на стол. Время давно подошло к обеду, и она наготовила свежих блюд, ожидая к обеду мужа. А поесть Славик был любитель. Пока Люся накрывала на стол, Воронов с Шапошниковым расположились в зале на диване. Заветные фотографии Вячеслав достал из недр большого застеклённого книжного шкафа. Они были заложены в томик Чехова.
    Фотографии были формата 8х12 хорошего качества. Можно было их без потери резкости изображения увеличить…
- Вот это мы уже оформим протоколом добровольной выдачи в прокуратуре, - одобрительно сказал Воронов, пряча фотографии в кожаную коричневую рабочую папку.
- А заодно и твой рассказ запротоколируем. 

                3.

     На оформление всех формальностей по закреплению доказательств Воронову хватило полтора часа. Из прокуратуры Черкесска на автовокзал его отвёз всё тот же Славик Шапошников. Место в автобусе на Ставрополь он забронировал по телефону. Они обнялись на прощание и в 16 часов рейсовый «Икарус» покатил Воронова обратно в город креста* (так переводится название столицы края с греческого).

     Всю дорогу Воронов проспал: давняя привычка экономить время и силы…
     Проснулся он уже на въезде в город. В следственное управление ехать уже не было смысла: рабочий день давно закончился.
- Доложу о результатах командировки завтра, - решил Воронов. От автовокзала к гостинице пошёл пешком по улице Пушкинской. Ходу всего-то 15 минут. Нужно немного размяться, подышать свежим воздухом после угарной атмосферы старого автобуса.
    В гостинице сразу же поинтересовался, не звонил ли ему кто-либо. Увы, Катя опять не позвонила. Настроение сразу упало на ноль. Наскоро поужинав в буфете гостиницы, Воронов решил ещё раз прогуляться перед сном, отвлечься от мрачных мыслей.

     Конец августа в Ставрополе выдался не жарким. Все приметы наступающей осени, которую так любил Воронов, расслабляли, навевали романтическое настроение. Он любовался первым золотом на листьях берёз и клёнов, перламутром розовых кустов и многоцветным бархатом георгин и хризантем на клумбах в сквере у Дома Профсоюзов и у Драмтеатра. Вечерний прохладный ветерок был густым и терпким. На душе стало светлее и легче. Выпив чашку хорошего кофе с коньяком в кафе «Театральное», он уже умиротворённый пошёл обратно в гостиницу. Кате решил позвонить на следующий день. Там у неё давно была глубокая ночь…