Возьмите двойной, мило улыбаясь ворковала симпатичная королева бензоколонки, - большая скидка плюс бонусные баллы на карту, хотя лично я предпочитаю турку - специально покупаю в Турции, сейчас покажу, и она проворно скрылась за дверью подсобки.
В этот раз чебуречный киоск был закрыт, а рядом, вместо двух приблудных собак, копошились дорожные рабочие, но кофе, собственно как и всегда, оказался выше всяких похвал
Не стесняйтесь, сиропу побольше кладите, не унималась продавщица, с ванилькой берите, очень вкусно...
Штатный визит к великим старшим. Готовились загодя.
Бабуле срочно нужна кофемашина - так решил самый умный я и на удивление получил двойную поддержку.
До того был модный фаянсовый чайник с таймером, подсветкой, температурой и гжельской росписью, которым бабуля гордится как редчайшим произведением современного искусства. Поэтому никогда не включает, а кипятит два литра в чашку на газе со свистком.
Следующим актом модерна стал тостер.
Ой, как вкусно, радостно восклицала одаряемая, когда ей вручили научно правильно поджаренный хлеб, теперь буду по утрам делать тосты с медом, но изысканно светлый аппарат до сих пор сияет девственной белизной. Неприкасаемый.
Вообще, электро-электронные дары имеют двойное, а может и тройное дно. Во-первых, помогают увернуться от традиционного завтрака в полкило, во-вторых, вода камень точит. К примеру, новенький смартфон произвел эпохальную революцию ума - бабуля всецело прониклась прелестями WhatsApp и теперь бурным потоком шлет стихи, открытки, смешные приколы, хоральные прелюдии собственного исполнения и даже фотки. И последнее, крайне необходимы дорогим гостям, поскольку воспроизводят милую сердцу видимость столичной привычности.
Пару дней до заказа пребывали в нервно-паралитическом недеянии - маялись вязкой нерешительностью, мучались тягостными сомнениями и начитывали длинные метры интернет-отзывов, пока не получили толковую консультацию от живого мальчика-послушника из ближайшего М-Видео, и наконец долгожданная, капсульного типа китайская машинка поступила в дрожащие нетерпением руки дарителей.
Не обошлось без курьезов.
За неделю до старта задурил немецко-подданный автомобиль - выдал на табло грозное "не повезу", следом загасил аккумулятор и сбросил половину хода прямо на дороге. Оказалось, накрылся ремень генератора. Две тонны разговоров и тысяча рублей сверху, однако летний ход в Башкирию поистине прекрасен.
Уютно петляя сквозь сосновый бор до поэтического Варламово, радостно волнуясь пастельно-зеленой степью от Пласта до Агаповки и присмирев под взглядом парящего коршуна до Сибая, дорога взлетает к Баймаку и вплоть до самого Исянгулово, спусками и подъемами, но главное головокружительными панорамами, вращается и качает по Уральскому хребту, в верхней точке которого притаился поднебесный Зилаир.
Храмы и мечети, низкие облака и горные речушки, аккуратные, поросшие невысокой травой холмы и прикрытые буйной растительностью скалы, тихие ивовые запруды, мирно жующие овцы, бодро скачущие козы, грациозно ступающие лошади и зависшие недоуменным глазом коровы - волшебные горизонты горнозаводского присутствия.
Мелеуз встретил преклонной жарой и весело растущей природой.
Густая акация, старые березы, стройные липы, могучие тополя и любимая сирень - будто нырнул в семидесятый Челябинский год, когда дворы утопали в томительно-мятежном цветении и волнующей младые организмы каникулярной свободе.
Разведчик, прикуривая одну контрабанду от другой, упрямо руководил непослушным телевизором, а бабуля весело хлопотала на кухне - скоро будут блинчики с мясом, но сперва можно пирожки с луком-яйцом. И свежайший салат - тоже можно, и самолепно острую аджику, или длинно-терпкую редиску с грядки, или...
Сладострастная пытка. Задача ровно одна - во всяком случае у меня, впихнуть трижды набитый сытостью живот в малюсенькую машинку, но пока еще есть место, пока сердца для чести живы, нужно было насладится по полной: аккуратные пельмешки и величественные манты, искрометно пожаренная свинина и нежнейшего вкуса яблочный штрудель, круглое слоистое печенье и обсыпанный сахаром пирог со щавелем.
Как хотите, но летом городок превращается в симпатичный дачный поселок.
Весело бежит по дну некогда богатого русла мелкая Мелеузка, плавают суетятся мамы-утки, лихо ныряют шальные утята, крутятся неподалеку нагловатые зеленоголовые селезни, а однажды, медленно и плавно к берегу причалил настоящий бобер; шумят высокие кроны, по хозяйски вальяжно бродят местные коты, а вечерами прозрачным дымком топятся огородные баньки.
Подвиг разведчика.
Я, низким гласом пыхтел отставной майор, долго смотрел в сберкнижку, думал, куда бы потратить, а потом взял и придумал. Плиточно-бетонные дорожки вместо уныло подсыпанной пыльным гравием проходной земли, которые стремительным изломом обогнув шитую сайдингом избу и вскрыв набело садовый участок уперлись в святая святых - дедовскую баню с окошком для свисания ног.
Дважды выводили на клубнику - оба раза удачно. По-первости, наелся сухой земли, а в следующий раз, не покладая рук и чуть не потеряв себя в земном поклоне, набрал целую половину корзинки - уж лучше сто раз присесть мужскую штангу, но женщины, весело хохоча и поминутно делясь погодно-бытовыми подробностями, набрали по две, чем привели тяжелоатлета в девственно немое изумление. Чисто ведьмины дела, но на этом сверхъестественное не закончилось.
Благоверная проведя два сеанса черной, но скорее, белой магии достигла умонепостигаемых результатов.
Подвиг разведчицы.
Очень-очень полная женщина под пятьдесят, которая совсем отчаялась вернутся в стройность, стремительно потеряла четыре килограмма и стала прыгать на одной ножке, будто четвероклассница, а вторая, после задушевной беседы и висцерального массажа, - молодая красавица под тридцать, у которой начисто не ладилась личная жизнь в ее самом главном, интимном смысле - вот от слова совсем и никак, - обрела и крылья, и полет.
Пока лучшая половина возвращала страждущим молодость, красоту и желания мы с бабулей гоняли чаи, и по ходу выяснилось, что настоящая жена офицера отлично разбирается в народно-хоровом искусстве - вплоть до правильной звукозаписи и расстановки вторых голосов, церковном песнопении, особенностях фольклорного речитатива, а также поименно помнит всех своих учеников и подопечных, начиная с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Спортсменка-комсомолка.
Съездили в Воскресенское, что в двадцати километрах от ставки.
Чудо расчудесное - село, раскинувшееся у подножия Синих Венцов вдоль речки с загадочным названием Тор.
В начале восемнадцатого века купцом Иваном Твердышевым здесь был построен медеплавильный завод - первый на Южном Урале, который назвали Воскресенским.
В 1735 году началось восстание башкир, которые сожгли плотину и растащили здание по кирпичикам, но русские оказались упрямее - восстание подавили, а завод восстановили. Так он и работал, пока в 1774-м году не был захвачен богоподобным Емельяном, и на заводе начали отливали пушки. После поражения под Оренбургом Пугачев сам побывал на Воскресенском заводе. Среди жителей ходит легенда, что после богослужения в заводской церкви атаман со своими людьми ушел подземным ходом, и в Воскресенском его больше никогда не видели.
Рядом – бывшая больница, построенная последним владельцем предприятия. Пашков - да, да, тот самый купец, чей дом на Воздвиженке занимает Государственная Публичная Библиотека.
Дальше больше. Картинная, знаете ли, галерея. Ненаучная фантастика.
В сорок первом туда были эвакуированы ученики Московской художественной школы имени Сурикова. Приехали вместе с преподавателями - жили, учились, писали и работали. Не было холстов, приспособились к местной продукции - коричневый ноздреватый картон из соломы и прессованных опилок.
Двадцать три воспитанника ушли на фронт, шестеро погибли, одному дали звание Героя, остальные вернулись в сорок третьем, а в семидесятом решили отблагодарить приютившее их село. Созданием галереи.
Первоначальную экспозицию составили работы переданные в дар инициаторами: Виктором Бабицыным и Русланом Кобозевым, Гелием Коржевым, Петром Оссовским, Алексеем Ткачёвым, Андреем и Сергеем Тутуновыми, академиком Виктором Ивановым, заслуженным деятелем искусств Владимиром Стожаровым, живописцем Олегом Буткевичем и другими. Впоследствии коллекция пополнялась картинами Михаила Добросердова, Сергея Михайлова и Григория Шегаля, но более половины экспонатов – произведения, созданные в годы войны и каждое, буквально каждое имя – отдельная страница в истории советского изобразительного искусства.
Беру оптом три Шегаля, два этюда Коржева, вон того Стожарова и одного Иванова, - бодро распорядился адвокат, - посчитайте пожалуйста.
Девушка только смеялась в ответ - нет, не продается и даже не выезжаем никуда. Не зовут.
Жаль, за неимением места картины висят вплотную и света маловато. Хранительница, которая оказалась дочерью старых приятелей нашей бабули, - в шестидесятых Валентина Васильевна, будучи еще очень молодой, очень неопытной, дважды неискушенной, но трижды прекрасной, и работая вожатой в местной школе удостоилась сугубо мужского, хуже, неотступно мужского внимания со стороны долго женатого директора школы, который не хотел отпускать красавицу в институт, взамен предлагая побег и руку с сердцем; в конце концов, юная Валя решилась на великую хитрость - принесла заявление прямо в директорский дом, где под неусыпным взглядом строго законной жены он подписал капитуляцию, - сказала, скоро все изменится и вот-вот начнется серьезная реконструкция.
Возвращаясь мимо заброшенной бобслейной трассы и разоренного перестройкой химзавода, лишь горько вздохнули. Большой прогресс.
Вечерами бродили по утопающей в акации улице Карла Маркса, где на старых тополиных ветвях еще остались почерневшие временем детские дощечки, потом сворачивали на незаметную улочку "Толстой-урамы", которая петляя меж домами, домиками, избушками и прогоревшими остатками некогда искрящейся жизни неспешно длилась до заросшей ивами светло-текущей Мелеузки, или кормили уток в недавно отстроенном и дизайнерски отутюженном городском сквере имени сам забыл кого.
Выезжали переполненными. Банки с огурцами и банки с помидорами, ягоды в корзинке и ягоды в заморозке, домашние яйца и местная горчица, конфеты в загранично красивых коробках, тирамису в изыскано пластиковых стаканчиках и даже горячие отбивные в дорогу.
Долгим счастливым сном, чистой водой, прозрачным воздухом и ягодным спасом, от которого, как сами понимаете, нет никакого спасения.
Весело прошли Исянгулово, дружески махнули Зилаиру, из окна поприветствовали Баймак, но на въезде в Сибай, который намеревались проскочить сходу, словили зловещего винта - кто-то очень умный подсыпал на шоссе саморезов. Думали, коммерция, однако первая шиномонтажка оказалась заколоченной, вторая - закрытой на амбарный замок, третья - временно не работающей по неизвестной причине, в четвертой, как пояснила женщина с клумбы, хозяин только что уехал на обед, хотя табличка гласила "без обеда и выходных", пятая секретно сообщила, что надо инкогнито ехать налево и за угол, и только там, в шестой по счету, веселый башкирский паренек недорого быстро все наладил, и до дому доехали засветло.
Усталые и довольные - через тернии к звездам.