Вот видишь, Максим, зачем люди лазают в болота, - закончил я свой рассказ.
– Да, Александр, ну и приключения у тебя, как в кино, - Макс покачал головой, - мне б такую женщину. Будь я на твоём месте, я бы остался с ней на любых условиях, наплевал бы на всякие предрассудки.
– Ну, ты бы остался, а у меня семья, дети, - возразил я мечтателю. Ладно, пойдём за корзиной, тут недалеко.
Мы поднялись и стали одевать рюкзаки. Пента, сидевшая возле меня, и, наверное, потерявшая уже всякую надежду на продолжение охоты, вскочила и немедленно, пока я не передумал, подняв мордочку, стала что-то вынюхивать, показывая всем своим видом, что она уже работает. Пройдя метров двадцать, я повернул в лес. Пента же, вдруг подняв голову и кого-то причуяв, побежала в болото. Я успел вскинуть ружьё одновременно с тем, как из кочкарника вспорхнул выводок рябчиков. Выстрелы прозвучали почти одновременно из обоих стволов; два рябчика упали в болото. Пента без команды сбегала и принесла одного рябчика.
– Молодец, Пента, давай за вторым беги, - отправили я собаку за другим рябчиком. Собака вопросительно посмотрела на меня, мол, чего тебе ещё надо, я же принесла дичь.
– Она не заметила, что два упали, - догадался Максимус.
– Правильно, Макс, на лету всё схватываешь,- похвалил я товарища.
– Пента, алга, бас, бас, бас, - отправил я снова Пенту в поиск.
– Что это за команда у тебя такая прикольная? - удивился Макс.
– Помнишь, земляк, как казахи на соревнованиях своих ребят подбадривают? – спросил я его.
– А, точно же, а точно же, «алга» по-казахски вперёд, - рассмеялся Макс, - да, прикольно.
Пента принесла второго рябчика и проследила, как я убрал добычу в рюкзак.
– Смотри Макс, какая хозяйственная у меня собачка, - похвалился я другу и потрепал Пенту по загривку.
В старом ельнике снег местами ещё не растаял. Макс, шедший сзади, вдруг дёрнул меня за рюкзак. Я обернулся.
– Что это? – Макс показал рукой на снег.
В том месте, куда он указывал, на заснеженной поляне между двух елей проступило, возвышаясь, над снежным покровом барельефное изображение, упавшего могильного креста.
- Это православный могильный крест Макс, который стоял над могилой, но со временем упал, - пояснил я ему.
- Откуда здесь крест, могила?- Недоуменно спросил Максимус.
– Мы идём по кладбищу. Здесь в годы войны трудармейцы лес заготавливали. Работа тяжёлая была, условия жизни никакие, медицинской помощи нет, вот, люди и умирали от болезней. Никто умерших никуда не увозил, хоронили прямо здесь, - коротко пояснил я появления кладбища в лесной глуши.
– Да, Александр, с тобой не соскучишься: по бурелому меня протащил, в болото едва не уволок, теперь вот по кладбищу идём, - сварливо высказывал мне свои претензии Макс. – Да ладно тебе ворчать, пришли уже, вон поляна, где мы вчера пировали, - показал я на просвет в соснах.
Корзина с грибами, припорошенная снегом, стояла за стволом упавшего дерева там, где Макс её оставил. Я поднял её, смахнул снег и только сейчас разглядел, что корзина полна не настоящими груздями, а условно съедобными скрипунами.
– Макс, эти грибы не совсем съедобные, они условно съедобные - придётся их выкинуть.
– Что значит условно съедобные? – Удивился тот, - почему условно?
Я рассказал ему об особенностях этого гриба и как его солят. Макс, видимо, не совсем доверяя моему рассказу, откусил часть небольшого гриба; лицо его исказила гримаса отвращения.
– Зачем ты это сделал? Теперь весь остаток дня эта горечь будет у тебя во рту.
Дегустатор стал черпать пригоршнями воду из речки и полоскать рот. Горечь, конечно же, не проходила; это я знал по личному опыту.
– Я не отравлюсь? – Спросили Макс.
– Нет, не отравишься, - успокоил я товарища, - раньше надо было спрашивать, а не после того как откусил.
Макс поворчал ещё, но, видимо, осознав, что сам виноват, вскоре замолк и стал непрерывно плеваться, как принтер у которого закончилась бумага.
-Макс, - сказал я немного успокоившемуся товарищу, - у нас есть два путя как домой идти. Первый - на переправу, это восемь километров по лесу, из них пять по болоту. Места там всё гиблые - пройти можно, но больно уж дорога тяжёлая; часа два убьём на неё не меньше, и ноги сотрём до тазобедренных суставов. Зато, успеем на переправу на четырёхчасовой катер и в пять будем в городе, но дорога, повторяю, изматывающая.
Вторая дорога гораздо короче, всего пять километров и по хорошим местам, а приведёт она нас на полустанок Листвяжный. С Листвяжного электричка в город идёт в восемь вечера - так что нам с тобой придётся, скорее всего, болтаться до этого времени на деревянном перроне.
-Давай пойдём по хорошей дороге, на электричку, - высказал своё мнение мой напарник, - это ты сейчас говоришь, что дорога там по болотам идёт, и ничего так дорога, а на самом деле, небось, тропка какая-нибудь через топи и ты, злодей, меня там утопишь. Хватит с меня настоящей тайги, - обосновал он свой выбор.
- Ну, тогда можно и не спешить. Слушай, у тебя там, в мешке, может, найдётся ещё геркулеса на кашу? - спросил я владельца бездонного рюкзака
Макс полез в рюкзак и достал пакет с хлопьями.
- Вот, как раз на котелок хватит, - Макс передал мне пакет с хлопьями, - и добавил, - а чего их варить, давай так съедим. Спиртику жахнем и закусим.
- Нет, Макс, я категоричски против, во-первых: каши по объёму будет больше, а во-вторых: горячего надо похлебать, да и не животные мы с тобой, чтобы комбикорм есть, - аргументированно возразил я.
- Я же сказал: спиртика жахнем, - стоял на своём Макс.
- Ладно, давай тогда сварим овсянку как шотландцы варят.
–Порридж? – Вспомнил Макс название овсянки, которую варят в Англии.
– Ну, да, - как говорится: ни вашим ни нашим, поедим и закусим, согласен?
- А ты рецепт знаешь?
-Ну, так, интуитивно, главные ингредиенты у нас есть - спирт и овсянка. - Давай, сдался Макс, - балдеть так балдеть, правильно зёма?
- Правильно Макс, от жизни нужно брать всё, пока есть здоровье.
Каша сварилась моментально.
- Овсянка, сэр, - сказав как можно учтивей, я снял с огня котелок и поставил его перед Максом на бревно.
- А спирт как смешивать? - с ухмылкой спросил Макс, - давай, напрягай интуицию.
-Душа мера, - предложил я испытанный вариант.
-Что и разводить не надо?
-Давай, один к пяти разведём, ну и по объёму определимся, посмотрим, какая консистенция получится.
-Вот это жесть, - скривился Макс, - как её только англичане едят?
-Ну, они ведь не такую бурду едят; я читал, что они порридж готовят с молоком, со сливками, с сахаром, а виски три чайных ложки всего.
-А мы на хрена по полстакана налили? - предъявил претензии Макс, - ты так и норовишь меня погубить, Александр.
За составлением рецепта про Пенту как-то забыли. Она сидела, глядя на нас и ожидая, когда ей тоже дадут каши. Макс отдал ей ложку остатков каши, которую он не осилил. Пента понюхала и есть не стала.
- Видишь, даже собака не ест, - укоризненно сказал Макс.
-Она у меня вообще не пьёт, - пояснил я ему поведение Пенты. Ну что, друг, пора в дорогу.
Мы собрали свой скарб, вывалили грибы; пустую корзину приторочили к рюкзаку Макса.
Солнце, там, куда попадали его лучи, почти растопило выпавший ночью снег; не успевшая остыть земля способствовала этому. Опять появилась зелёная травка возле речки, земля возле догоравшего костра была почти сухой.
Мы шли на этот раз по мокрому песку дороги, которая неспешно поднималась в гору. Опять пересекли Уренгой; Макс в очередной раз восхитился пейзажами, которые при свете солнца выглядели ещё более впечатляюще – теперь, по мере удаления трассы на восток, было видно сразу несколько холмов, которые при определённом воображении можно было принять за далёкие хребты уральских гор. Воображение у Макса было достаточно хорошо развито, а коварный порридж усилил эффект восприятия. Фотографировать Макс ничего не стал.
Сразу за трассой начались полянки с молодыми сосенками, и я вспомнил, как в позапрошлом году собирал здесь, в эту же пору, может чуть пораньше, рыжики.
- Максим, давай твоей соседке рыжиков нарежем, - предложил я, - рыжик - царский гриб, ей должно понравиться.
-А где мы их нннарежем? - спросил Макс.
Порридж со спиртом сделали своё дело - язык Макса начал заплетаться. Дилетантский порридж догонял и меня – настроение моё заметно улучшилось.
- Давай зайдём вон на те полянки, посмотрим, - я свернул в сосновый подрост.
-Фьююю, нифига себе! Это что всё рыжики? - Удивился Макс.
-Они самые, давай нарежем корзину, время у нас много впереди.
Меньше чем за полчаса набрали мы корзину рыжиков; грибов было столько, что резать их было не интересно - как картошку собирать после копки.
Макс, увидев особо живописную, по его мнению, стайку рыжиков на заросшей зелёным мхом полянке, решил их увековечить.
- Александр, я должен запечатлеть это чудо, - Макс полез в рюкзак и стал доставать кофр с фотоаппаратом. Кофр, за что-то зацепившись, вылезать не хотел и фотограф отматерил его; оказывается, ненормативной лексикой знаток французского владел тоже довольно прилично.
В это время Пента, опять кого-то причуяв, потянула в сосняк. «Глухаря слышит», - догадался я и пошёл вслед за ней. Хлопанье крыльев и лай Пенты подтвердили мою догадку, но на поляне, где собака обнюхивала пень, уже никого не было. Видимо, птица тут кормилась, а мы испортили ей трапезу.
–Пойдём, собачка назад, - позвал я Пенту, - не всё коту масленица. Пента, видимо, не поняла переносный смысл пословицы и хотела продолжить поиски, но услышав грозный окрик, смирилась и мы пошли назад.
Макса я нашёл не сразу, что со мной бывает редко; порридж продолжал своё коварное действо.
Фотограф лежал на рюкзаке, в руках у него был закрытый кофр. Глаза Макса тоже были закрыты – он спал здоровым сном уставшего и слегка захмелевшего человека. Бывает. Я стал будить товарища, тот что-то мычал, но просыпаться не хотел. Пришлось поставить его на ноги и немного потрясти.
-Просыпайся, сокол, кочета поют, - я потёр Максу уши. Не открывая глаз, тот спросил:
-Что поют?
– Как прекрасен это мир, посмотрии, как прекраасен этот мииир, - напел я.
-Ха, это «Весёлые ребята» поют, а никакие не кочета, - ухмыльнулся Макс, - за кого ты меня держишь? Думаешь я пьяный?
«Молодец, малыш, пьяный – пьяный, а чувство юмора присутствует» - отметил я с чувством гордости за стойкость земляка.
Кое-как мне удалось привести Макса в чувство. Нести он, конечно, ничего не мог, поэтому мне пришлось приторочить корзину на себя – не выбрасывать же царские грибы. Рюкзак свой он мне тащить не позволил, так как это было бы для него унижением. Мы тронулись в путь.
Макс шёл сзади, придерживаясь за мой рюкзак за спиной, чтобы, как он пояснил не отстать и не заблудиться. Пройдя таким образом метров сто, Макс вдруг упал.
Не щитово, это я посклизнулся, - стал оправдываться он, - так-то я вообще не пьянею. Это всё порридж твой поганый.
Я поставил друга на ноги; ну что с малыша взять? – После таких приключений хоть кого развезёт.
Не успели мы пройти и десяток шагов, как на Макса напала икота. Он икал на каждый четвёртый шаг. Наконец это ему надоело, и он попросил меня остановиться, чтобы выполнить упражнение тибетских монахов для прекращения икоты. Макс набирал в лёгкие воздух, задерживал дыхание до посинения, выкатывал свои чёрные глазищи и со свистом выдыхал. Если бы не клоунский колпак на голове Макса, он вполне сошёл бы за коренного тибетца.
– И когда это ты, Макс, в Тибете побывал? – Не смог я удержаться, чтобы не подколоть пьяницу.
-Издеваешься? Ладно, отольются кошке мышкины слёзки, - пригрозил тот.
«Нет, что не говори, а напарник для походов Макс всё же классный» - подумал я.
Тибетская метода не помогла; страдалец только закашлялся и стал шумно сморкаться; икота теперь перемежалась ещё и трубными звуками, которые носом издавал Макс.
- Вот что, друган, тебе надо воды попить, ровно девять глотков, - вспомнил я детское средство от икоты (другого я не знал).
– У меня только спирт.
– У тебя ещё спирт есть? – Ошарашенно спросил я.
-Есть, - Макс в очередной раз икнул. Ценность его, как напарника по походам, ещё больше возросла в моих глазах.
– Соберись, сейчас будем речку переходить, там море воды, попьёшь, - пообещал я ему. – В речке море воды? Не смешите меня, Шура, - отбрил меня тот. Мы были оба изрядно навеселе; мы прикалывались.
Макс сказал, что не надо доставать котелок, он так попьёт воду из речки; встанет на руки и попьёт.
Я, когда нахожусь в состоянии лёгкого опьянения (повторяю – лёгкого опьянения), становлюсь чрезвычайно осторожным и предусмотрительным. Я вспомнил случай, как знакомый охотник, находившийся под шофе, так же решил попить из речки воды. Встал на руки, и, не устояв, упал в воду; если бы не товарищи, он мог бы запросто утонуть.
Макс стоял на руках возле берега и лакал воду из речки. Я стоял рядом и, во избежание несчастного случая, придерживал его за капюшон куртки. Пента зашла в воду и тоже стала лакать воду. Мне самому тоже захотелось пить.
Внезапно за спиной раздался заливистый громкий смех. Я обернулся. На опушке сосняка стоял дед Струков. В руках он держал велосипед, на руле которого висела корзина с грибами.
–Ты, чё Саня, новую собаку завёл? – Успел спросить дед пред тем, как зайтись новым приступом смеха.