С некоторых пор у Дениса вошло в привычку ходить на станцию мимо заброшенного участка. Зачем он это делал и что хотел там увидеть, он и сам не мог толком объяснить. Ничего нового он не наблюдал. Над неподвижными чёрными качелями всё также глуховато шумели кроны деревьев, плыли облака и ни один ребёнок не проникал на заброшенную территорию, чтобы покачаться или поиграть.
Но однажды оказалось, что Денис ходил этим маршрутом не зря. Как-то вечером, когда он уже почти миновал заброшку, его окликнули. Это оказался алкаш – хозяин дома напротив. Две недели назад Денис уже видел, как тот, не удержавшись на ногах свалился в траву у собственных ворот. Сейчас алкаш выглядел трезвее и приличнее. По крайней мере, его не шатало слишком откровенно. Это был обычный мужичок лет сорока в замызганном тренировочном костюме и резиновых тапочках на босу ногу.
– Эй! – крикнул он в спину Дениса. – Эй, погоди!
Сначала Денис намеревался притвориться, будто не понял, что кричат ему, и идти своей дорогой, но услышал за спиной шустрый топот. Алкаш догонял его, не переставая звать. Денису пришлось остановиться, иначе его поведение выглядело бы совсем по-хамски, а реакция алкоголиков непредсказуема. Могут ведь и двинуть кулаком в морду.
– Я – Анатолий, – выдохнул алкаш, и Денис почувствовал, что спиртными парами всё же пахнет. Просто Анатолий не успел ещё наспиртоваться до мёртвого тела.
– Чем могу помочь? – спросил Денис не слишком довольным тоном.
– Вижу, ты этим делом интересуешься, братан.
– Каким ещё делом?
– Слушай, чего ты отпираешься?! Сам знаешь каким. Мужик с 3тьей Запрудной откинул там копыта, – Анатолий махнул в сторону заброшки, – а ты всё бродишь, как призрак коммунизма; то на качелях качаешься, то просто вынюхиваешь.
– Я не… – возмутился было Денис.
Анатолий торопливо перебил:
– Да не отнекивайся. Бесполезно. Я ж тут напротив живу, всё обозреваю.
– Зачем ты всё это говоришь, – Денис начал раздражаться.
– А затем… я кое-что видел и могу рассказать, если… интересно.
– Ну, расскажи.
Анатолий хитро улыбнулся, прищурился, засунул руки в карманы треников.
– На опохмел дашь?
– Ясно, – догадался Денис, – всё пропил и не знаешь, что придумать.
– Я ничего не придумываю, – обиделся Анатолий, – а если тебе похер, то и ладно. Иди куда шёл. Тебе же хуже.
«Может, и правда у него есть какая-то информация. Чем чёрт не шутит…» Подумав о чёрте, Денис вспомнил свои видения и затосковал.
– Ладно, – сказал он, вынимая бумажник и отсчитывая сумму на бутылку, – чего там у тебя, выкладывай.
Анатолий довольно осклабился:
– Другое дело, братан, зайдём ко мне, кой-чё покажу.
Неопрятный, пропитанный спиртным пьяница был Денису противен, поэтому он ожидал, что и участок с домом окажутся такими же неприятными и грязноватыми. Однако в доме Денис с удивлением обнаружил загородный уют: плетёные стулья, кружевные салфетки, оранжевый абажур над столом – милые признаки дачного житья-бытья.
– Хозяйка моя померла, а дети стараются, чтобы я тут коростой не покрывался, – пояснил Анатолий, – и за что мне, мудаку, такие хорошие дети никак не пойму.
Он провёл Дениса на второй этаж. Там оказалось просторное помещение с окном, выходящим на заброшенный участок. Прямо по центру панорамы отчётливо виднелись качели. «Интересно, дом с дороги почти не заметен, а тут, наоборот, такой обзор». Перед окном стоял покрытый зелёной скатертью стол, а рядом – кровать. Почти как у Катьки. Из-под кровати Анатолий извлёк початую бутылку водки, в которой мало что осталось; из небольшого шкафчика – стаканы и мятую плитку шоколада «Алёнка».
– Ужин не предлагаю, только вот… – он разлил остатки водки по стаканам.
Денису совсем не хотелось пить, но он предпочёл не спорить.
– Ну, так что ты хотел сообщить, – он побыстрее опрокинул в горло свою порцию.
– Ой, хотел, ой хотел, – закокетничал вдруг Анатолий.
Денис нетерпеливо дёрнулся, словно порываясь уйти.
–– Да, лана, лана, – примирительно буркнул Анатолий, – в общем, видел я тут кой-чего в тот вечер.
Он разочарованно посмотрел в свой стакан, потом в бутылку тоже пустую, указал Денису на стул возле стола, сам уселся на кровать и начал.
– А я знаю, того мужика звали Игорёк. Так вот, когда я подошёл к этому окну, увидел, что он стоит на заброшке рядом с качелями. Потом он на них уселся и будто бы начал с кем-то болтать. Только, как я ни приглядывался, не мог разглядеть с кем. Может, он сам с собой балакал. А чё, для меня – обычное дело. Я уже хотел от окна отойти. Но тут Игорёк вроде как начал раскачиваться, то есть это сначала я так подумал: взрослый мужик, а покачаться решил. Ну чё, бывает. Я зачем-то пригляделся, а он ничё не делал. Качели вроде как сами по себе задвигались. Игорёк их не раскачивал, а они качались всё сильнее и выше. Прям крылатые качели, блин…
– Чего ты несёшь? – перебил Денис. – Сколько ты в тот день выпил?
– Сколько выпил, всё моё. А я не вру! У дочки тут театральный бинокль завалялся. Я вниз сбегал, у неё из шкафа бинокль достал и стал опять зырить. Качели разошлись уже не на шутку. Вижу, у Игорька лицо перепуганное, бледнючее, рот разинут аж на пол-лица. И орёт он: «Что это?!! Стоп! Хватит! Прекратите!» А вокруг так мирно всё, спокойно, ни ветра, ни зверя, даже машины не проезжали. Тишь да гладь, только без Божией благодати. Но погода, как по заказу, дивная.
– Рядом точно никого не было? – перебил Денис. У него пересохло во рту. Несмотря на выпитую водку, холод прикоснулся к груди маленькой острой льдинкой.
– Не-а, – Анатолий отрицательно мотнул головой, – по крайней мере никого, кто мог бы раскачивать качели.
– Продолжай.
– Качели начали делать «солнце». Знаешь, описывать полный круг. При этом жутко тряслись, прямо ходуном ходили, чуть из земли не вырывались. Страшно было смотреть, но и взгляд отвести невозможно. Так уж человек устроен. Вот, например, валяется на дороге дохлая кошка. Вроде говоришь себе: не смотри, некрофилушка, не смотри. А глаза сами смотрят, сами на ужас тянутся. Это всё от того, что человеку к тайне смерти прикоснуться хочется.
Боясь, что Анатолий зафилософствует ещё сильнее, Денис не побрезговал тронуть его за рукав.
– А дальше?
Анатолий и сам затрясся. Видимо, снова переживал увиденную в тот вечер сцену.
– Дальше я не различал, чё он орал. Вроде уже только: «А-а-а!!!» Потом его руки оторвались от качелей, когда он был на самом верху. Его подкинуло высоко в воздух, перевернуло и бросило на землю. Далеко. И тишина. Такая, что и оглохнуть недолго.
Некоторое время в комнате тоже не раздавалось ни звука. Денис совсем онемел и вновь размышлял, не мерещится ли ему сейчас Анатолий вместе с его бредовым рассказом.
– Вот клянусь, всё так и было, – нарушил молчание Анатолий, в подтверждение, неуклюже крестясь, грязными пальцами.
– А качели? – выдавил Денис.
– Качели-то, – глухо и как-то замогильно произнёс Анатолий, – качели до полной остановки качались ещё долго.
Денис вспомнил: когда они с Катькой прибежали на заброшку, качели действительно слегка шевелились при полном безветрии.
– По правде сказать, братан, это было чуть ли не самое жуткое. Я на них пялился, аки под гипнозом.
– Так никого и не заметил?
– Никого. Говорю ж, вид качелей приковал к себе. А когда Игорёк орал, это да, было чувство, будто он к кому-то обращается.
Денис немного помедлил, прежде чем задать следующий вопрос. Он побаивался возможного ответа.
– Женщину потом видел? Женщину, которая заходила на заброшку и затем убежала?
– Не, про баб не знаю. Я ж потом вниз, в холодильник, к горлу припасть. После такого-то… не до бабья…
– Благодарю, – искренне сказал Денис и, достав бумажник, вручил Анатолию ещё одну купюру.
«Что же такое творится? С пьяну он рассказал всё это или нет? Следователь слышал минимум от двух людей из Немчиновки странные вещи про видения. Я и сам наблюдаю видения, но они нематериальны. Только призраки людей и предметов. К ним нельзя даже прикоснуться. А тут… качели – не призрак. Игорь живой… был… Да что ж за чертовщина! Спросить у Алёхина про его знакомую? Как будет выглядеть, если я полезу к нему с вопросами? Получится, я сам провожу расследование и допрашиваю следователя. Нелепо, но что делать… И потом… ведь Алёхин наверняка допрашивал Анатолия. Не мог же он не допросить тех, кто живёт по соседству. Тем более, напротив».