Единственное, что требуется сейчас от каждого из нас
– это в мире тьмы нести ЛУЧИК СВЕТА.
Зажги свою маленькую свечечку во тьме Вселенной,
и она станет чуть менее темной.
Хотя, может быть, этого никто, кроме Бога, не заметит.
(Из интернета)
Павел сидел на лавочке под оконцем старой бани, любуясь хорошо знакомым пейзажем. Да разве им налюбуешься, душа начинает томиться и звенеть струной.
Яркая свежая зелень, вперемешку с ромашками, лютиками и колокольчиками, подступала к самому огороду, белоствольные берёзки хороводились, чуть отступив, скромно распустив свои роскошные косы. Между ними вдали переливались блики синеокой, говорливой речушки.
Сразу же вспомнились стихи Николая Рубцова «Тихая Родина»
«С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь!»
Огромное чувство любви и утраты сжимало грудь, ком в горле не давал продохнуть.
- Доброго денька, Павел. Смотрю – давно сидишь. Не помешаю? Траву вдоль изгороди косил, на тебя поглядывал. О чём думу думаешь? - спросил подошедший сосед.
- Переживаю, дядя Миша, переживаю. Столько проблем разом навалилось.
- А ты поделись, может, и полегчает,- сосед присел рядом, обтёр рукавом рубахи потное лицо, приготовился слушать.
- Заботы начались с Сашки: мобилизовали его, совершенно неожиданно для нас. Тут ничего не попишешь, надо так надо, пора такая пришла, а то и до нас доберутся. Сам бы пошёл, да врачи не пускают. С братом в годах разница всего-то в пять лет, но ответственность за него чувствую с малых лет. А сейчас и подавно: умер дед, который был нам вместо отца. Кто-кто, а ты доподлинно знаешь нашу жизнь.
- Да…все мы смертные, - сосед сочувственно приобнял Павла. - Дед крепкий был, мог бы ещё пожить. Однако, не нами срок-то отмерен. Держись, Паша.
- Всё к одному, как говорят: «Пришла беда, открывай ворота.» - Павел тяжело вздохнул, похлопал ладонями себя по коленям и продолжил:
- С уходом деда, осиротели мы, теперь я в ответе за всех и за всё в семье.
Сашке на похороны деда дали отпуск на десять дней. Он за эти десять дней успел съездить домой за пятьсот километров, а как иначе, там жена и дети. Правда, жена – одно название,- Павел замолчал, понурился и тяжело вздохнул.
- Ладно бы, что она жена - никакая, так она и мать - хуже некуда. Наркоманка она! Понимаешь, дядя Миша? Наркоманка! От женитьбы отговаривали брата всей семьёй, каких только примеров не приводили – всё попусту. А он одно себе твердил: «Вылечу!» Долго маялся, но вылечил, года четыре они, как нам казалось, жили без проблем, детей родили, сперва мальчика Серёжу, а через полтора года девочку Дашу. К нам приезжали счастливые, дружные, дед радовался: «Вот, вам и наркоманка! Ай, да Сашка! Кто бы мог подумать, что такое возможно?» Недолго радовались, говорят же, что бывших наркоманов и алкоголиков не бывает. Такая жизнь, как пороховая бочка. Так и случилось: срывалась она, лечилась у какого-то частного нарколога, чтобы не попасть на учёт. Дети, конечно, были без материнского пригляда, но Санька как-то справлялся сам. О своих проблемах молчал и никому не позволял вмешиваться. Если бы не мобилизация, так долго могло тянуться. Люба – жена, слетела с катушек по полной сразу после того, как начали поступать деньги на карточку – выплаты за Санькину службу. Хорошо, что хватило у него ума открыть счёт на детей, жене причиталась только половина выплат.
- Прости, Паша, перебью тебя: дети-то как его встретили? Соскучились небойсь? А расстались как? С кем они?
- Самому бы хотелось знать, да только молчал о детях Санька, слишком больная для него тема. Сказал, что всё с ними в порядке будет.
Санька из дома вернулся к нам с подругой, на её машине. С Натальей он крутил любовь до женитьбы. Надо же было им встретиться! Как-то быстро они сошлись, понятно, что времени у Саньки в обрез. Жену в первый раз он поместил в наркологический центр на лечение. Брат доверил Наталье квартиру, машину, банковскую карточку жены, и не побоялся доверить детей. Подруга брата нам показалась нормальной женщиной, рассудительной, Сашка ей в рот смотрел при её раскладе на жизнь. А расклад такой: пока Люба лечится, её лишают материнства, Наталья берёт опеку на детей, живёт с ними, Александр возвращается в часть, а там, глядишь, и домой вернётся. Санька же рвался в часть, к ребятам, словно чувствовал вину перед ними за свой отпуск. Горевал на могиле деда: «Родненький мой, я тебя благодарить и помнить буду всю жизнь, но надо спешить к ребятам, они там насмерть бьются.»
Разъехались они кто куда, а меня мысли о детях одолели. Всё вроде бы по полочкам разложено, а душа болела, и жена поедом ела: « Как можно чужой женщине оставить детей! Мало ли что она здесь перед нами плела. Надо проверить. Поехали. Прямо завтра с раннего утра.»
- Ну и как? Съездили? Как ребятня с Натальей? Притёрлись они друг к другу? – обеспокоенно спросил сосед.
- Съездить мы съездили, но до сих пор себя виню: надо бы раньше проверить, как там обстоят дела. А там - ничего хорошего: в очередной раз лопухнулся доверчивый Сашка. Всем-то он верит, все-то у него порядочные.
Наталья переехала жить в его квартиру, в своей закатила капитальный ремонт, машину продала, рассекает на Сашкиной. Дети на втором плане: одеты кое-как, сыты не сыты ей дела нет, говорит, что они самостоятельные. На вид неприкаянные, неулыбчивые, не обласканные что ли. Ириша моя сразу заявила, что дети поедут к нам погостить на лето. А там видно будет. Видел бы ты, дядя Миша, как Даша с Сергуней встрепенулись, начали радостно переглядываться, глаза засияли, бросились обнимать Ирину. Та, конечно, от слёз не удержалась, да и меня пробрало до озноба. Наталья обрадовалась не меньше.
- У твоей Ирины оттают ребятишки - это уж без сомнения,- Михаил с уважением посмотрел на Павла.
- Постой, так у тебя сейчас едаков-то ого-го. Слышал, к тебе дочь с семьёй переехала из Ростовской области.
- Ничего, как говорится: «Свой своему – друг поневоле.» Места всем хватит. Дядя Миша, я сейчас баньку протоплю. Через часок подходи, попаримся, может быть и забот поубавится, - Павел улыбнулся соседу и бодрой походкой направился к поленнице.
.