Бабушка Зоя знала немало историй. Как и многие её сверстницы жизненный путь она прошла нелегко. Родилась в огненные годы Великой Отечественной войны. Рано осиротела. Воспитывалась тёткой. С ранних лет трудилась и всю жизнь была в работе. Не сказать, чтобы она не любила рассказывать о своей жизни. Рассказывала. И интересно рассказывала. Но, прежде чем вывести бабушку Зою на разговор, нужно было ни много-ни мало донять её расспросами. Сама, если не спрашивать, воротить прошлое лишний раз не будет.
Многие годы бабушка работала поваром. Любила и, главное, умела готовить. Какие она варила супы, а какие фрикадельки мастерила и котлеты… а плов какой!.. Бабушкину кулинарию нахваливали все. Папка, потирая рыжие усы, приговаривал: «Борщ у мамы отменный». И просил добавки.
Но бабушка не всегда так умеючи и вкусно готовила. Каждый мастер своего дела, когда-то ходил в подмастерья. И это понятно. Я же нередко донимал бабушку с расспросами именно тогда, когда она занималась готовкой. Бабушка лепит пельмени или же месит тесто для пирогов, а я уже тут как тут. Сколько себя помню – рос любознательным мальчишкой. Всё обо всём мне непременно нужно было знать. И лишний раз послушать байки старших было всегда за радость.
- Расскажи, как ты железную дорогу строила, - прошу я бабушку.
- Разве я её строила, - улыбается бабушка в ответ.
- Ещё бы! Сама же говорила. И мама говорила, - не унимался я.
- Так, - скромно отвечает бабушка. – Принимала участие.
А принимала бабушка участие в строительстве железнодорожной линии Абакан-Тайшет. Совсем юной девчонкой, оставив родное село, подалась в далёкие суровые края благоустраивать великую нашу страну.
- А ты, бабушка, Байкал видела? – спрашиваю.
Бабушка Зоя кивает.
- Широкий.
Меня всегда, даже будучи мальцом, манило и влекло путешествие. Как оно там в заморских краях, да в тридевятом царстве? Ежели серьёзно - было интересно всё: как живут люди в городах и других областях и регионах, какие животные водятся там, какие растения растут. Я любил разглядывать атлас, на страницах которого было указано, какие именно животные обитают в той или иной местности. Где водятся зубры, бурые и белые медведи, лоси, змеи и даже верблюды и тигры. Где растут папоротники, а где настоящие пальмы. Какая же всё-таки у нас большая, интересная и богатая страна. Мальчишкой я не раз твердил самому себе, что когда подрасту, непременно отправлюсь в кругосветное путешествие. Возьму с собой этот самый атлас и буду кружочками обводить те места, в которых доведётся мне побывать. На теплоходах пройдусь по разным рекам, увижу водопады, перейду пустыню и покорю горы. И ещё искупаюсь в самом большом озере в мире. Обязательно!..
- Купалась? – спрашиваю я бабушку.
- Откуда, - отвечает та. – Проезжали мимо. Из окна поезда любовались Байкалом.
- Так не интересно, - говорю ей.
- Вот подрастёшь, съездишь и искупаешься, - улыбается бабушка. Спрашиваю, кто ещё из дивеевских ребят и девчат работал с ней.
- Нет никого. Одна была.
- Зачем же поехала одна?
Бабушка шутит.
- Такой вот был отважный комсомолец, - улыбается. – Сама попросилась – на самую передовую точку. И что! Сунули в бригаду и отправили… лес валить. Посмотрел на меня бригадир, на маленькую, на худенькую, почесал затылок, поохал, повздыхал и назначил поваром.
- Готовить ты умеешь, я знаю.
- Ага. Эт, я счас готовить мастерица. А тогда… Да на костре… Какой из меня повар?.. То переваришь, то сухое подашь.
- Ругались?
- Никто слова не сказал, - ответила честно бабушка. – Бригадир у нас был хороший. Пожилой. Раньше всех просыпался и позже всех ложился. Мороз стоял трескучий. На два метра, бывало, закапывали еду и всё равно промерзала насквозь. Ребята возьмут хлеб, топором на кусочки порубят и в чай, как сухари, макают. Жили кто в палатках, кто в шалашах. Спали в одежде. Фуфайку, шапку, валенки, не снимали. Утром высуну нос из-под одеяла, гляжу, а бригадир уже у костра сидит. Надо и самой выползать из лежанки, кашу ставить. А неохота. Так с горем пополам мало-мальски готовить научилась. А после и сама уже с мужиками лес валила. Дерево повалишь, распилишь, и в сторону.
- А с пнями что?
- Выкорчёвывали. Но этим другая бригада занималась. Что следом шла. Бригадир, помню, каждый раз приговаривал: «Ещё немного осталось до Абакана дойти. Мы на поезде проедем! Мы же строили».
- А тигров… Тигров, бабушка, видела?
- Каких ещё тигров?
- В тайге же тигры живут.
- В тайге много кто живёт. Да не каждый осмелится свой нос показать человеку. Много бригад трудилось. Днём и ночью топорами стучали. Костры жгли. Вся живность нас за десять вёрст стороной обходила.
- А рельсы таскала?
- Какие рельсы? – бабушка смеётся. – Раз мы впереди идём. Лес прорубаем. Мы дорогу прочищали, чтобы рельсы прокладывать за нами. Наша бригада только навалит лес. А остальные подчищают.
- Летом, поди, лучше работалось? – спрашиваю.
- Чей не зимой. В стужу эдакую… А летом зато… комарья!.. - бабушка кажет пальцами размер. – Я таких большущих в жизни не видела.
- И как от них спасались? – всегда недолюбливал этих маленьких надоедливых кровопийцев.
- Нет никак. Разве в лесу от них скроешься? – говорит бабушка. – Смирились со временем. Привыкли… А какой сок берёзовый в тайге! Нигде такой больше не пробовала.
Бабушка Зоя обожала берёзовый сок.
- Соберёмся вечером бригадой у костра, картошку печём. Ребята на гитаре играют. Истории всякие рассказываем. За день умаялись, а спать не ложимся. Бригадир нам: «Идите отдыхать. Ступайте. Спозаранку всех подниму». Все молодые. И поговорить хочется и песни попеть, - объясняет бабушка Зоя. – А за нами уже посёлки образовались небольшие. Саранча. Назвали так. Двадцать пять километров в субботу идём туда за продуктами. Ребята мне, может, не пойдёшь, далеко всё-таки. Да разве я останусь? – бабушка вновь улыбается. Видно, что приятно ей вспомнить давно ушедшую юность. – Наберём крупы, хлеба, сухого молока, консервов и обратно. Ребята ещё папирос возьмут. Мне эти консервы за два года (столько бабушка трудилась в тайге) на всю жизнь запомнились. До сих пор на них смотреть не могу.
А ещё бабушка работала в городе Нижний Тагил и брала с собой маленького Генку. Дядю Гену – так мы с сестрёнкой его всегда величали, когда были мальцами. Бабушка в ранние годы осиротела. И её вместе с братом Юрой воспитала тётка по матери – Вавилова Марья Ивановна. У Марьи Ивановны был сын Иван и внук Генка. Бабушка Зоя, уже будучи зрелой девушкой, нянчилась и повсюду брала с собой двоюродного племянника. Даже в командировку с ним ездила и показывала Сибирь. Генка Вавилов подрастёт, уйдёт в армию и будет нести службу в столице нашей Родины – городе-герое Москве. Там и останется. Получит квартиру. Женится. Когда дядя Гена на автомобиле «Москвич 2141» приезжал с семьёй на малую родину к матери, в гости сбегалась вся родня. Мы тоже приходили. Вавилова Елизавета Михайловна (дяди Генина мама) поправляла платок (она всегда ходила в платке), замешивала тесто, пекла пироги и жарила блины. Обязательно шли на кладбище. Навещали могилы родных. Иногда у нас оставалась ночевать Анжелка. Дяди Генина дочка. Сестрёнкина ровесница. С Анжелкой я постоянно ругался. На дню бранились по нескольку раз и тут же мирились. И всё-таки я любил, когда они приезжали в гости, и Анжелка оставалась у нас ночевать. Иной раз мы с Валюшей сами упрашивали дядю Гену, чтоб позволил ей остаться.
- Поборешь на руках, так и быть, - улыбался мне дядя Гена.
- Соглашайся, - говорила Анжелка.
Мы боролись на руках. Победить дядю Гену было не так просто. Я старался изо всех сил. Не получалось. Но и меня дядя Гена не борол тоже. Была как бы ничья. Затем дядя Гена боролся с сестрёнкой и проигрывал Валюше. Я знал, что он ей поддаётся.
- А ты чего?.. Не можешь, - дразнила меня Анжелка.
- Сама попробуй, - сердился я в ответ.
Анжелка пыталась побороть отца, но и ей не удавалось это сделать. Тогда мы с Анжелкой вдвоём брались за дядь Генину ладонь и из последних сил наконец-то одерживали победу.
- Так и поступайте всегда, - хвалил нас дядя Гена. – А то… ругаетесь по делу и без дела. А вместе… друг за дружку… никто вам не страшен.
- Мы и не ругаемся, - обнимались мы с Анжелкой.
Укладывались каждый раз поздно. И всё равно сразу было не уснуть. Родители с дядь Геной пили на кухне чай, беседовали. Мы в спальне, лёжа в кроватях, тоже вели разговор шёпотом. Обязательно нужно было рассказать какую-нибудь страшилку.
- В одном тёмном-тёмном городе стоит тёмный-тёмный дом. В этом тёмном-тёмном доме есть тёмная-тёмная дверь… - я пугающе растягиваю голос.
- Совсем не страшно, - дразнится Анжелка. – Я такие истории ещё с детского сада знаю.
Пытаюсь что-то придумать своё. Очень мне хочется эту хвастливую девчонку запугать до икоты. Сочинять на ходу я любил. Анжелка смеётся.
- Чего ты?
- Это по-твоему страшилка? – спрашивает шёпотом. – А я думала комедия. Ни капельки не страшно.
- Тогда сама расскажи, - я начинаю сердиться.
Анжелка пересказывает какой-то фильм. Я нарочно перебиваю, тоже смеюсь невпопад. Снова вступаем с ней в перебранку. С кухни доносятся шаги. В комнату входит мама. Делаем вид, что спим.
А когда я учился в первом классе и в моей жизни были первые зимние каникулы, дядя Гена уговорил родителей погостить у него в Москве. Когда мама согласилась, нашей с Валюшей радости не было предела. Что для сельского ребёнка увидеть город? И не просто город, а столицу. Восторг и мечта! И в самом начале января 1993 года мы все вместе отправились в Москву. В поезде я, сестрёнка и Анжелка взбирались на верхнюю полку и оттуда шпионили за другими пассажирами. Кто-то отгадывал кроссворды, кто-то трапезничал, кто-то глядел в окно, в котором мелькали заснеженные деревья.
Помню, как гуляли по Красной площади. Ходили в зоопарк. В террариуме запомнились большие зубастые аллигаторы и толстые питоны. Белые медведи за решёткой. А вот полосатого тигра не было. Был пустой вольер. А нам так хотелось его увидеть. Помню, как ели сладкую вату и леденцы на палочке. А ещё, как я боялся приблизиться к двугорбому верблюду. Мне казалось, что он в меня непременно плюнет. Помню, как катались на трамваях и ездили на такси по ночной новогодней Москве. Столица, как рождественская ель, сияла огнями. Повсюду рекламные щиты, витрины магазинов переливаются в световой гамме, повсюду фонари. А в магазине игрушек гуляли долго, как по музею. Каких только игрушек не было. Солдатики и куклы в человеческий рост. Паровозы и машины. Лодки и самолёты. Игрушечные кукольные домики. Не магазин, а сказка. И хоть мы ничего не покупали, походить по такому игрушечному волшебному царству был уже праздник. И я искренне жалел, что такого магазина нет у нас в Дивееве. Уж я бы точно в него захаживал каждый день. И не по одному разу. А ещё мне запомнилось, как дядя Гена заказывал по телефону для нас мультфильмы.
Спрашивал, что именно мы желаем посмотреть, а после куда-то звонил и по телевизору, как взмахом волшебной палочки, показывали те самые мультики.
Баба Лиза, дяди Генина мама, до первой половины девяностых годов жила в синем корпусе. Когда я был у неё в гостях, то со стены, у зеркала, на меня глядел из-под фоторамки молодой Вавилов Гена. На одной из фотографий он был в военной форме. Мне очень нравилась эта фотография. А ещё над кроватью висел ковёр, на котором красовалась во весь стан семиструнная гитара. Помню, как разглядывал её и осторожно касался пальцем струн. Как же мне тогда хотелось, чтобы и у меня была такая же гитара. Настоящая. Я упрашивал маму купить.
- Подрастёшь, купим, - отвечала мне мама. – А пока… Ведь не будешь учиться играть. Побалуешься день-другой и забросишь.
- Буду, - не сдавался я.
Гитару купить согласилась бабушка Зоя. С пенсии. Про бабушкину пенсию нужно поведать отдельно. Мы с Валюшей знали, когда именно к бабушке приходит почтальон. И когда этот день приближался, мы его трепетно ждали. Бабушка брала нас с собой в магазин и мы выбирали себе сладости. Это уже была традиция. Посещали кулинарию. Так местные жители прозвали кафе, где когда-то была обычная пивнушка. Теперь там продавались сладости. В кулинарии работала наша соседка Сорокина Нина. Мы с сестрёнкой выбирали себе пирожные. Я очень любил эклеры. А ещё покупали сырые семечки и дома жарили их на сковороде и посыпали солью. Рядом с кулинарией стояла бочка с квасом. На втором этаже располагался ресторан. А по правую сторону, всё в этом же здании, был универмаг, где продавались велосипеды, хоккейные коньки, клюшки и прочие спортивные товары. Там же были и шестиструнные гитары с нейлоновыми струнами.
- Останется память обо мне, - сказала мне бабушка Зоя, когда мы шли за гитарой.
В день покупки я не мог налюбоваться своим подарком. Брал её в руки, аккуратно водил пальцем по струнам, и мне очень нравился её ненастроенный звон. С гитарой выходил во двор, вопреки маминым запретам, усаживался на лавку и водил пальцем по струнам. Гитара звучала, а я восхищался. Хотелось всем и каждому похвастаться.
- Да ты никак артист, - подтрунивал меня соседский старик Василий.
- А то, - важно отвечал я ему.
- А ну… сыграй что-нибудь.
Я водил пальцами по струнам и на полном серьёзе что-то напевал.
- Молодец, - хвалил меня дядя Вася. Я гордился собой ещё больше. – А эту… знаешь?
Дядя Вася называл песню.
- Пожалуйста, - я всё так же водил пальцами по струнам.
- Что-то у тебя, парень, как погляжу, на любую песню один и тот же мотив, - по-доброму улыбался старик. – А чего-сь аккорды не зажимаешь?
- Я и без них могу.
- Батюшки. Никак передо мной вундеркинд сидит, - дядя Вася тихонько посмеивался.
И как бы я в ту минуту не серчал на старика, а аккорды выучить всё же пришлось. В нашем доме, на втором этаже, жил Варнавин Андрей. Он был постарше меня годков на восемь. Худой и жилистый, весёлый и порой задиристый парень. На гитаре играл так, что струны рвались. Играть Варнавин умел, знал в этом толк. И голос красивый. Андрея нередко приглашали выступить в Доме культуры. Тот иногда выступал со своим товарищем Владимиром Ермаковым, который тоже чудесно играл на гитаре и так же красиво пел. Заслушаешься. Ермаков жил в одном доме с моим одноклассником и другом детства Женькой Царьковым. С Женькой мы иногда заводили серьёзный спор. Кто лучше играет на гитаре и поёт. Варнавин или Ермаков. Я утверждал, что мой сосед Варнавин. Женька доказывал обратное. Каждый хвастался своим соседом. Сейчас с Владимиром Ермаковым мы работаем вместе на одном предприятии, в одной смене. А Варнавин… Летом 2013 года тело Андрея найдут в Ардатовском районе, где-то в посадке. Много будет ходить домыслов о его гибели... Он был, действительно, весёлый малый. Искренне было его жаль.
- Давай поспорим, что река станет морем… И станешь со мной. Танцевать под луной. А когда будем в ссоре. Снова поспорим, - любил исполнять эту песню Варнавин. Горбинкой нос (от множества переломов) глядел в сторону, с губ лилась задористо песня, пальцы умеючи плясали по струнам. В секундную долю перерыва, между куплетом и припевом, Андрей лихо стучал ладонью по корпусу гитары и, весело исполняя припев, подёргивал ногой. Теперь каждый раз, когда я слышу эту песню, всегда вспоминаю Варнавина.
Я носил Андрею настраивать гитару. Андрей обучил меня нескольким аккордам и показал, как правильно играть боем и перебором. Дома я старался правильно поставить аккорд. Зажимал пальцами струны так, что через несколько минут пальцы начинали ныть, пока со временем не появились мозоли. От моего боя гитара быстро расстраивалась, и я шёл к Варнавину. Тот настраивал гитару, исполнял две-три песни и отдавал мне инструмент обратно.
- Учись, - говорил мне Андрей. – И если что, заходи… не стесняйся.
Как и все дети, мы с сестрёнкой любили, где-нибудь напроказничать и как-нибудь набедокурить. Валюша с радостью со мной хулиганила, а когда осознавала, что маминой ругани не избежать, бежала на меня ябедничать. Каждый раз накатывала обида. Я обижался на сестру, сердился и даже ругался.
- А зачем ты её плохому учишь? Ты мальчик. Ты постарше. Ты должен сестрёнку оберегать, а не учить не знай чему, - стыдила меня мама. – Не дуйся. На меня эти уловки не действуют.
Каждый раз мне ставили в пример бабушкиного брата – дядю Юру. Дядя Юра был старше бабушки на четыре года. Со слов родственников, в юные годы он был отважный малый. Часто дрался и всегда до конца отстаивал своё «я». Ребята, что были постарше, уважали его за это и при встрече жали руку, угощали папиросой. Дядя Юра всегда был справедлив. Презирал трусость и подхалимство. Бабушка Зоя, с её слов, ходила по улице королевой. Никто её не задирал и не трогал. Знали, что Юрки Кулакова младшая сестра. Однажды бабушка без спроса взяла у брата велосипед, пока того не было дома. И умудрилась навернуться с горы. Колесо восьмёркой, руль в обратную сторону… Бабушка боялась идти домой. Было страшно и стыдно, что без спроса взяла чужую вещь. До позднего вечера гуляла за деревней, ждала, когда тётя придёт с работы. А когда вернулась домой с поломанным велосипедом, на крыльце её давно поджидал Юрка.
- Я, Юр… вот… сломала чуть-чуть, - виновато призналась бабушка.
Дядя Юра молча осмотрел велосипед и сестру.
- Главное, что сама не убилась. А железяке чего будет! Её всегда починить можно, - сказал дядя Юра и принялся чинить поломку. – Ступай в избу. Проголодалась поди.
Дядя Юра сразу после армии поехал за невестой… в Запорожье. Там и остался. Пока дядя Юра нёс службу в вооружённых силах СССР, его невеста Аннушка из Дивеева перебралась в Запорожье, куда на заработки уехала её старшая сестра. Вместе с дядей Юрой они трудились на металлургическом заводе «Запорожсталь». В далёком 1956 году кинорежиссёр Марлен Хуциев снял художественный фильм «Весна на Заречной улице» о рабочей молодёжи этого самого завода. Жили на съёмных квартирах, в общежитиях. Поженились. Получили квартиру. И стали городскими жителями. Воспитали двух сыновей: Александра и Андрея.
Хорошо помню, как с Украины приходили от дяди Юры посылки. Целые коробки грецких орехов. Пока мама с бабушкой читали письмо, мы с сестрёнкой вовсю уже колупали и колотили чем попало орехи. Иногда дядя Юра и сам приезжал на малую родину погостить, наведать родных и близких. Останавливался нередко в Москве у дяди Гены, а затем поездом держал путь до Арзамаса и уже на автобусе в Дивеево. Мне нравилось гулять с дядей Юрой. Слушать его. Был он рассудительный, нетороплив в движении и в разговоре, был правильным. Всегда опрятный. В грудном кармане носил расчёску. Я хотел быть на него похожим. И не дай бог, кто-нибудь сказал бы ему тогда о моих проказах. Я бы точно сгорел со стыда. Я даже вёл себя при нём намного скромнее и тише. Помню, как весной убирали с ним с крыши сарая снег. И дядя Юра рассказывал о Запорожье, про реку Днепр (в которой после довелось мне не раз искупаться), о том, что грецкие орехи у них растут, как у нас яблоки. Никто на них уже не обращает внимания. Хочешь осенью мешками собирай. А на его даче спелый виноград. И ещё про Чёрное море, про горы. Я, всегда мечтавший о большом путешествии, с раскрытым ртом, затаив дыхание, слушал его истории. Вечерами мы с дядей Юрой глядели бокс, и я вновь донимал его расспросами.
- Подрастёшь малость, - говорил мне дядя Юра. – И приедешь ко мне в гости. Непременно всё тебе покажу и расскажу.
- Обязательно приеду.
- Город у нас красивый. Днепрогэс увидишь. Такого масштаба конструкция, сооружённая руками человеческими. Диву даёшься!.. И до моря недалеко, - улыбался дядя Юра. – Надо будет, и туда съездим.
Как же я грезил тогда этой поездкой. Ночи не спал. Знал, что обязательно ей суждено быть. Так и случилось. В Запорожье я ездил три раза.
В июле 2008 года я и бабушка Зоя направились к дяде Юре в гости. Познакомились с красивым городом (правда, бабушка там уже была, ещё в советские годы), погостили на даче, прошлись по Днепру на теплоходе, порыбачили, посетили остров Хортица. И даже из Запорожья на несколько дней поездом рванули в Крым. В Евпаторию. С бабушкой море мы тогда увидели впервые. Крик чаек, шум набежавшей волны, голубое небо, сливавшееся с водой у горизонта, и множество кораблей… Не опишешь двумя словами тот восторг, что мы испытали в первую минуту, когда увидели море!..
Следующая поездка состоялась через два года. В марте 2010 года глава города Белицкое Донецкой области Заварзин А. Т. пригласил родственников погибших в бою воинов-освободителей города отпраздновать День Победы. С бабушкой Зоей навестили дядю Юру в Запорожье, и оттуда все вместе отправились в Донецкую область, где когда-то в далёком 1943 году, освобождая землю от фашистов, героически пал в бою мой прадедушка – Кулаков Александр Алексеевич. 9 мая мы с бабушкой Зоей рассыпали на братскую могилу, привезённую из Дивеева, землю. Горсть земли с родины проложили на могилу деда.
В третий раз, вновь через два года, в феврале 2012, мы с бабушкой Зоей отправились в Запорожье, чтобы проститься с дядей Юрой. Рак победил его за несколько месяцев. Дядя Юра сильно похудел, утратил силу, практически не вставал с постели. Тётя Аня (его супруга) позвонила нам, попросила приехать, сказала, что время идёт на часы. И мы с бабушкой сразу же поспешили на поезд. В Москве на Курском вокзале я узнал, что дядя Юра умер. Не стал об этом говорить бабушке. Дорога дальняя. Не знал, как она перенесёт эту весть. Сердце рвалось на части, когда я беседовал с бабушкой, смотрел в её грустные глаза, в которых отражалась надежда. В её мыслях она ехала к живому брату. И ещё не знала, какая страшная новость ожидает её в скором времени… А через пару лет не станет и бабушки Зои. Рано утром 4 ноября 2014 года бабушка, как обычно заварив на кухне кофе, включит телевизор, приляжет на диван и больше не проснётся.
Каждая человеческая жизнь – это книга. С многочисленными историями и своим сюжетом. И радость и боль, любовь и обида, дружба и предательство, разочарование и смех… Всё в этих книгах жизни встречается сполна. Разные эти книги жизни. Короткие. Длинные. Полные интриг и авантюр. Или же до однообразия скучные. Одно могу сказать точно: жизнь у бабушки Зои и дяди Юры была не простой, но интересной и честной. А это самое главное.
11 мая 2023 г.