На следующий день Денис отправился на работу. Там звонки, разговоры, мелкие стычки с коллегами отвлекли его от мыслей о трагедии на заброшенном участке. За обедом он болтал о новых моделях телефонов, почти совсем позабыв о крови на булыжнике, старых качелях и тем более о ерунде вроде Пиковой Дамы. Но как только вечером он сел в электричку, чтобы ехать в Немчиновку, тревожные ощущения вернулись. Немчиновка словно распространяла особый вид излучения, лишь слегка ощущаемого на Белорусском вокзале, но по мере приближения к посёлку становящегося всё более и более гипнотическим. Наполненный водорослями пруд звал, манил Дениса, будто все когда-либо утонувшие в нём люди объединились в хор и пели, зазывали других на берега, под берёзы, под плакучие ивы, в камыши, в тину.
«Так откуда всё-таки синяки? – размышлял Денис. – И ещё Наталья упоминала Катькину рассеянность и торопливость». Что если Катька просила Игоря о встрече, чтобы поговорить о дочери? Или они столкнулись друг с другом случайно. Перед мысленным взором вставала сцена: Игорь куда-то топает по своим делам. Его догоняет спешащая к Наталье Катька. «Подожди, – кричит она, – ну, хотя бы минутку!» Игорь что-то цедит сквозь зубы. Она настаивает, он хватает её под руку, тащит на заброшенный участок: «Ты что сдурела, не здесь…» Сначала она умоляет, униженно просит за дочь, ей обидно за Агашу, у женщин ведь другое отношение к детям (Денис всегда себя в этом убеждал), потом они ссорятся, орут друг на друга. «Ладно я, – заводится Катька, – но ты её не признаёшь! Как можно не любить собственного ребёнка?!» – «Я не верю, что она – моя дочь, ясно?» – огрызается Игорь. Катька истерит, бросается на него с кулаками, хочет ударить. Игорь хватает её за руки, на её белоснежной коже вспухают царапины, краснеют места будущих синяков. В борьбе Игорь и Катька поневоле задевают качели. Потревоженные они недовольно скрипят. В пылу борьбы Катька тянет Игоря дальше от качелей. Он обо что-то спотыкается, падение, отвратительный мокрый звук удара, Катькин затравленный вскрик, её телефон разбивается о тот же булыжник. В ужасе она бежит звать на помощь Дениса.
«Ну, а почему нет?» От этой мысли Денису стало не по себе. В ту ночь они опять спали в одной постели, но ничего не было. Катька уткнулась ему в плечо и сопела заложенным от слёз носом, а Денис думал о том, что завтра нужно кое-что проверить.
Когда завтра наступило, они синхронно разъехались по своим работам, только Денис вернулся в Немчиновку гораздо раньше хозяйки. Агаша с закрытыми глазами лежала в саду, в гамаке, привязанном к яблоне и столбу возле гаража. С веранды Денис прошёл через кухню к главному хозяйскому крыльцу. Ещё на улице увидел несколько пар Катькиной и Агашиной обуви, в том числе летние бежевые туфли, бывшие на Катерине в день гибели Игоря. Денис взял туфли в руки. Повертел, внимательно осматривая каждый сантиметр, но всё оказалось старательно промытым, каждая трещинка на коже сияла чистотой.
Разочаровавшись в обуви, Денис прошёл в главную комнату, где находился старый пузатый шкаф. Открыл его, не особо надеясь на удачу, но тут же натолкнулся на платье, в котором была в тот злополучный день Катька. От платья пахнуло стиральным порошком. Денис никогда бы не подумал, что его будет раздражать запах чистоты, однако сейчас, увидев Катькины одежду и обувь выстиранными и вымытыми, выматерился от досады. Он всё ещё держал в руках подол платья, когда за спиной раздался истерический возглас:
– Что ты делаешь?!
Катька, оказывается, тоже вернулась с работы пораньше.
– Кать, извини, я просто… случайно… – Денис страшно растерялся.
– Случайно что?
Денис не мог подобрать слова. Да и как тут можно оправдаться? Он рылся в чужих вещах. Катька резко подошла к нему вплотную. Губы плотно сжаты, в глазах – злость и слёзы.
– Я давно вижу, что ты на меня косо смотришь! – Катька почти шипела. – Нет, это не я, не я!! Понимаешь?! Я любила его, несмотря на его отношение… Как ты можешь такое думать?!!
Потом она начала заикаться и умолкла.
– Катя, Кать, прости меня, пожалуйста. Я ничего такого не думал, точнее не хотел думать… – Денис начал путаться в словах.
– Агаша видела, как ты рассматривал туфли.
«Чёрт, и когда только успела мелочь, вроде всё время дрыхла под яблоней».
Взяв Катьку за плечи, он подвёл её к дивану, усадил, обнял, стал целовать в висок.
– Ну, теперь я точно вижу, что ты ни при чём.
Денис говорил искренне. Катька ведь плакала, вряд ли она могла нарочно разыграть такую сцену.
– Ладно, – сказала она, несколько успокоившись, – давай я тебе всё расскажу.
– Это необязательно, Кать.
Она посмотрела на него со смесью злости и желания выговориться.
– Слушай, – она сделала небольшую паузу. – Я оставила тебя с Агашей и пошла на 2ую Запрудную. Когда завернула за угол, увидела Игоря. Он шёл в ту же сторону. Тут на меня накатило не по-детски. Я его догнала. Стала укорять, что так нельзя, ведь это же его родная дочь. Голос повысила. Он зашипел: «Ты сбрендила что ли посреди дороги орать?» И потащил меня на заброшку. Я продолжала кричать, вот только… ладно, исповедоваться, так исповедоваться… орала я не из-за Агаши, мне плевать, общается он с ней или нет, мне нужно было, чтобы он на меня обратил внимание. Агашу я просто использовала для шантажа. С самого начала использовала, с того момента, как узнала о беременности. Я всё время хотела его вернуть. От крика меня затошнило, но я вцепилась в него, как ненормальная. Он начал меня от себя отдирать, синяков наставил. Мне стало дико стыдно, захотелось убежать. И я бросилась сквозь кусты. Вдобавок к синякам ещё и поцарапалась. Добралась до клиентки, у неё гора одежды на переделку. Она мне всё что-то объясняла, объясняла, а меня всю трясло. Кое-как разделалась с Наташей и пошла назад. Пыталась не смотреть на заброшку, где случилась эта дичь, но всё равно, посмотрела. Показалось, что сквозь сломанные кусты виднеется что-то, чего там не было. Меня туда будто какой-то силой потянуло, а там… он. Не знаю, как в обморок не упала. Я почему-то сразу поняла, что он мёртвый. Может, из-за неестественной позы. Вокруг него была… как это говорят… сень смертная. У него глаза остекленели. Я его даже не трогала. Только свой телефон выронила и разбила. Вот такая правда. Дальше ты знаешь.
– Кать, прости меня, – Денис погладил её по плечу, – я – дурак. Не знаю, зачем я полез к тебе в шкаф. Ну, хочешь я для тебя что-нибудь сделаю?
– Ты уже делаешь.
– Что?
– Соглашаешься пожить с нами.
– Это пустяки.
– Не пустяки, мне очень страшно последнее время.
Денису вновь показалось, что она хочет поделиться чем-то ещё.
- Чего ты боишься?
Она вроде бы собралась ответить, но после паузы сказала лишь одно:
– Ладно, дел по горло. Займусь, вдруг удастся отвлечься.
Она ушла на кухню и принялась возиться с продуктами, отбирая мясо и овощи для ужина.
Денису тоже захотелось развеяться. Разговор с Катькой, равно как и все события последнего времени взбудоражил его, лишил нормального сна и спокойствия. Видения или галлюцинации (он так и не решил, что это было) также не способствовали душевному равновесию. Да ещё и Светка опять позвонила.
– Послушай, – сказала она на этот раз не сердитым, а просящим тоном, – может, ты всё-таки приедешь к нам на несколько часов? Мне надо по своим делам, а тут мама заболела. Температурит и вообще она может заразить Лизку.
– Свет, ну, правда, сейчас никак.
Светка вздохнула. Немного помолчав, Денис сказал:
– Мне кажется, я тоже заболел.
– Кажется?
– Да. Странные симптомы.
Денис не собирался посвящать Светку в свои подозрения насчёт душевной болезни, которая могла достаться ему по наследству от бабки. Вздохнул, раздумывая, что бы ещё придумать в оправдание своей нелюбви к дочери, но Светка опередила его, резко бросив:
– Когда кажется, креститься надо!
И положила трубку.
– Как вы все достали, идите вы все на, – пробурчал Денис.