Глава 82
Шевретта в 1641 году получила следующее письмо.
«Дорогая Аглая!
В такую жару тыквы не хранятся. Оба вида тыкв с моего огорода настолько сморщились, что не только я подозреваю это, но и соседи говорят, что в этом году они не долежат до весны, хотя никто не знает, который из двух видов сгниёт раньше, продолговатая, или круглая. Последовательность приготовления их, разумеется очень сильно повлияет на то, какое меню будет на моей кухне.
Если первой приготовлены будут круглые тыквы, тогда продолговатые тыквы будут определять запахи на кухне весной. Разумеется, мой старший поварёнок проветрит кухню в любом случае, но большой вопрос состоит в том, кто будет составлять меню для праздника урожая, и будет ли на этом празднике общий хор, или же будет петь только один солист. А если будет хор, то важно, какие голоса в нём будут преобладать, и кто будет солистом. Сейчас крайне важно, чтобы хор, если он будет составлен, состоял из баритонов, а не из одних лишь басов. Я бы желала слышать меццо-сопрано, и, конечно, простое сопрано, которое я, как ты знаешь, никогда не могла слушать с открытыми глазами, но вся обращалась в слух.
Очень опасаюсь, что первыми иссохнут круглые тыквы. В этом случае всё меню пойдёт насмарку, если продолговатые тыквы окажутся более лёжкими на неделю или тем более на две или больше, на кухне не будет порядка. Кухарка требует распоряжения. Если не разобрать тыквы в ближайшую неделю или две, тогда будет поздно, поскольку я не могу надеяться, что круглые тыквы пролежат еще более четырёх-шести недель.
Тыква, как ты знаешь, хорошо сочетается с мёдом, который входит во многие рецепты, а также с вином. Этот рецепт составлен садовником, но по счастью главный кулинар уже не испытывает к нему благодарности, и он три раза говорил при мне, что с радостью выбросил бы все рецепты садовника вместе с ним, а то и уволил бы его, и даже без пенсиона. Я думаю, что можно довериться ему и попытаться использовать его для того, чтобы приструнить садовника. Никто другой, кроме кулинара не составил столько букетов для стола, сколько этот, последний, а резвостью в подборке цветов с клумбы обладает лишь он один, поскольку и садовник, и сторож сейчас простужены вплоть до лихорадки. Кулинар желает сам составлять меню, он желает прибрести собственный альбом для записи меню, заказал себе в Невере переплёт для этого альбома, хотя не проявляет интереса к тиснению на этом переплёте. Я бы предположила, что он выбрал переплёт в Париже, если бы верила, что он вообще сам делает подобные покупки. С переплётчиками у него установилось полная гармония и общность заказов: они предлагают тиснение, и он одобряет его. По-видимому, общности такого рода он добивается и от изготовителей переплёта из Невера. Что ж, это непомерные условия, но если учесть цену этих переплётов, то это может уже, пожалуй, оказаться не столь уж дорого. На это он и рассчитывает. Если к его кулинарным талантам добавить правильное оформление меню, получится такой уровень обслуживания посетителей, который в будущем может составить конкуренцию лучшим кухням Парижа и Тура. Но я полагаю, что мы можем и должны обещать ему поддержку в этом предприятии, если он поможет построить трактир на месте, где садовник так запустил дела, что там выросли тернии. Я написала «поможет». Это неправильно. Пусть он сам строит трактир, мы с тобой не выйдем из кухни. Женщины должны задумывать составлять рецепты и показывать их мужчинам, а мужчины должны их помогать топить печь, если потребуется, заготавливать дрова. Так меня воспитывали в родной деревне, на Юге. Мне нужен лучший рецепт для тыквенных блюд, составь его, ведь ты умеешь делать такие вещи.
Нежно обнимаю тебя и целую везде, твоя верная подруга, Агата».
Пользуясь иносказанием, придуманным мной для того, чтобы письма не были зашифрованными, Королева написала, а Мария прочитала следующее.
«Дорогая Мария!
Кардинал как всегда болен, и Король тоже, но оба они больны на этот раз настолько серьёзно, что все ожидают их смерти, никто лишь не знает того, кто из них раньше предстанет перед Всевышним. Последовательность их ухода, разумеется очень сильно повлияет на то, кому достанется вся власть во Франции.
Если первым отойдёт Король, тогда Ришельё сможет сделать всё по-своему. Разумеется, мой старший сын будет Королём в любом случае, но большой вопрос состоит в том, кто будет регентом, и будет ли это единоличная власть регента, или же будет создан регентский совет. А если будет совет, то важно, кто в него войдёт, и кто будет его возглавлять. Сейчас крайне важно, чтобы совет, если он будет создан, состоял из верных мне людей, а не из моих врагов. Я бы желала видеть тебя в нём, и, конечно, других милых моему сердцу людей, преданных мне не за награды, которых я, как ты знаешь, никогда не могла раздавать, а просто за то, какая я есть.
Очень опасаюсь, что первым отойдёт мой супруг, Король. В этом случае всё погибло, если кардинал переживёт его хотя бы на год, или, тем более, на два года или даже больше. Времени уже нет. Если не убрать кардинала в ближайшие полгода, или год, тогда будет поздно, поскольку я не могу надеяться, что Король проживёт еще более двух-трёх лет.
У Короля, как ты знаешь, новый фаворит, Сен-Мар, который получил официально высшие звания и должности. Его продвижению содействовал кардинал, но по счастью Сен-Мар уже не испытывает к нему благодарности, и он три раза говорил при мне, что с радостью отправил бы кардинала в отставку, а то и в тюрьму, или даже на небеса. Я думаю, что можно довериться ему и попытаться использовать его для смещения кардинала. Никто другой не имеет столько власти, сколько он, а властью в соединении со здоровьем в королевстве обладает лишь он один, поскольку и Король, и кардинал смертельно больны. Сен-Мар имеет свои амбиции, он желает жениться на принцессе Марии-Луизе де Гонзаго, хотя никакой любви он к ней, по-видимому, не испытывает. Я бы предположила, что он влюблён в Марион Делорм, если бы верила, что он вообще кого-либо может любить, кроме себя. С ней у него установилось полная гармония и общность привязанностей: она любит его, и он также любит самого себя. По-видимому, общности такого рода он добивается и от Марии-Луизы де Гонзаго. Что ж, это непомерные амбиции, мезальянс для принцессы, но если учесть его должности, богатство и влияние, то это может уже, пожалуй, оказаться мезальянсом для него. На это он и рассчитывает. Если к его власти добавить её знатности, получится такая смесь, которая в будущем может угрожать мне, нам с тобой, Мария. Но я полагаю, что мы можем и должны обещать ему поддержку в этом браке в том случае, если он поможет нам свергнуть Ришельё. Я написала «поможет». Это неправильно. Пусть он сам его свергнет, мы с тобой не имеем права так рисковать собой. Женщины должны задумывать великие дела и направлять на них мужчин, а мужчины должны их реализовывать и, если потребуется, умереть за них. Так меня воспитывали дома, в Испании. Мне нужен подробный план действий, составь его, ведь ты умеешь делать такие вещи.
Нежно обнимаю тебя и целую везде, твоя верная подруга, Анна».
(Продолжение следует)