1 -
У Бирского было необычное имя - Орлин и история его тоже была не простой. Жил с отцом, он утонул в море и Орлина забрала мать
А до этого вместе с отцом он любовался восходами и закатами на Тихом Океане в одной деревушке на побережье. Привязался к красивой природе, пристрастился, как и все, хотя был мал.
Родители не сообщали ему, почему они развелись. Плели какие-то красивые байки, но правды ребёнку не говорили. Отец менял женщин через 2-3 года, так что Орлин то одну тётку матерью называл, то другую. И они всерьёз желали себе в мужья Василена, отца Орлина, и ребёнок – кратчайший путь к этому. Орлин думал, что все живут так, как он.
Отец Орлина о бывшей жене никогда не говорил плохо :
- Сынок, Орлик, мамка у нас золото. А я — дрянь. Знаешь, семья — это терпение, помноженное на труд. Сколько ты и чего вложишь, такая семья будет. Я же бродяга. Всё казалось, что семья — кОндалы. Нет, семья — это крепость и гавань.
***
Орлин рос. Однажды отец признался, что сына забрал от жены, потому что она изменила. Может, и не изменила. Он сам был хорош. Но сына он очень любил.
И путано рассказал, почему ушел из семьи. Как-то вернулся домой из поездки на несколько дней раньше, чем должен был, и обнаружил спящего мальчика в запертой кладовке, а жену - в обнимку с каким-то усатым. Он без слов забрал трёхлетнего сынишку и уехал в рыбацкий поселок на берегу океана, где когда-то прошло его детство. Мать Орлика судилась. Но папаша оказался крепким орешком и не отдал сына.
Он о жене говорил своё, Орлин же о матери помнил только хорошее.
Что он мог помнить? Кое-что, но усатые и темные кладовки в памяти не отложились, мама его не наказывала, покупала игрушки, сладости и ходила с ним в цирк и на пляж у реки.
Отец утонул в море, шла корюшка и многие теряли голову на рыбалке.
Орлина отправили к матери, жившей в большом городе, при встрече она заплакала и обрадовалась сыну. Оказывается, Инна Елисеевна исписала тонны писем упрямому Василену, а он рвал их, не читая. И замуж ведь не вышла. Орлик скучал по отцу, по деревушке на берегу океана, по свободе. Но началась совсем другая жизнь, без отца. Жизнь, продиктованная матерью.
Инна Елисеевна ничего для Орлина не жалела. Навёрстывала упущенное в любви и заботе, тем более возможности были.
- Что там твой батя в деревне мог тебе дать? Я же могу всё!- с гордостью в голосе повторяла. – Они думают, что женщина не может заменить отца? Всё может! Иные отцы только портят.
- Мой батя ничего не портил. Ты, мама, зря это говоришь. Был бы он живой, мы бы с ним на рыбалку отправились. А с тобой нет.
- Ты со мной три страны посмотрел, сына.
- Мам, мой батя был хорошим, и ты очень красивая, и хорошая и я люблю тебя.
- Ах, ты мой мудрый! Я ж только хочу сказать, ты у меня настоящий мужчина растёшь.
Орлин не слишком задумывался, отчего мать так и не вышла замуж. Хотя видел, возле неё вертелись мужчины, а она горделиво:
- Сначала пусть научится зарабатывать больше, чем я.
Уж очень в этом она была привередлива.
С сыном она не обсуждала никаких семейных вопросов.
«Сынок, я выбрала школу, хорошую, учиться будешь там», «Сын, пойдёшь в спортивную секцию плавания, ты же плавать умеешь», «Орлин, смотри, чего я накупила тебе. Что не подойдет, отнесу назад и поменяю. Примеряй!», « Орлик, я думаю, этот университет - подходящий вуз для тебя!»
И так во всём – Орлин ещё не успеет обдумать, а мать - уже впереди –« я получше знаю эту жизнь, правда?»
Она была бухгалтером от богов, умела все . О том, какие дела и с какими людьми проворачиваются через фирму, она никому ни слова, а сыну тем более.
Орлин рос спокойным, не слишком хлопотным сыном, мать любил и старался ей во всём угодить. Он себя чувствовал виноватым, что не всегда был таким, как ей хотелось.
Он как-то ухитрялся без слов отвоёвывать права на своё мнение и тихо говорил матери:
- Мамуль, как видишь, ничего страшного. Прости, ну прости…
- Ты весь в отца. Я боюсь, да-да, ну что поделаешь?
Об отце он думал часто, вспоминал слова:
- « Люби, сынок, мамку. Я, дурак, не так жил, но пусть она поймёт — ненавижу быть под каблуком. Может, я и не прав, но мужчина не должен быть подкаблучником. Нет, есть такие, которым нравится, чтобы на них давили, приказывали им и их гоняли. Я свободен».
А пришло время, Орлин и другие отцовские размышления вспоминал.
Он понимал их по-своему, ему не нравилось, что мать давила на него, но почему-то считал, он скоро уедет, куда, пока не думал, и заживёт своей жизнью.
В 18 лет Орлин поступил, по выбору матери, в один из лучших университетов. Учиться любил.
Увлекся науками, интересной жизнью. Появились новые немногие друзья, приятели. Со Славкой Нежинским сложились доверительные отношения, тот не раз бывал у Орлина. Мать обстоятельно выяснила у самого Славки кто он и что и потом сказала Орлину:
- Парень из серьёзной семьи, мне нравится.
Инна Елисеевна мечтала найти сыну девушку чтобы из приличной семьи, состоятельной, сын достоин хорошей жизни, непыльного места-должности где-нибудь в администрации города или края. Что же, зря она столько денег за учебу вбухивает?
Орлин останавливал взгляд - красив и подтянут.
Нередко бывал у родственника по отцу, торговца картошкой и овощами. Дядя Веселин любил племяша, тетя Тая всегда кормила вкусной домашней едой, дядя подкидывал немного деньжат и ещё по душам говорил с Орликом. А вот это совершенно не нравилось матери. «Что ты там забыл? Борщ ему понравился… Чем он лучше моего?».
Неожиданно для всех он увлёкся юриспруденцией, и изучение закона показалось очень интересным – это жизнь людей. Он без страха окунался в термины, с удовольствием сравнивал, анализировал, сопоставлял, вытаскивал историю, , особым нюхом разбирал всю эту крючкотворщину (материно выражение), имел поразительную память на параграфы и статьи и скоро был замечен преподавателями и, что ещё более впечатляло –некоторыми законниками и юристами в городе.
Но наступила чёрная полоса жизни.
Мать оказалась без работы - предприятие прогорело и начальство, то бишь владельцев, объявили мошенниками, в их число попала Инна Елисеевна Бирская. Денег не стало. Большая и уютная, заставленная квартира в центре города была продана и куплена похуже. Инна Елисеевна кое-как избежала судебной тяжбы, на что пошла серьёзная часть её накоплений и для всех - срочно выехала на запад к сестре.
И в один прекрасный день с тревогой в глазах ознакомила сына:
- Сына, у меня проблемы на работе и я уеду – куда, не могу сказать. Ты уже взрослый, 19 скоро, сможешь без меня. Деньги на учебу и жизнь буду слать без проблем.
Ей не хотелось посвящать сына в свои дела, путь её денег был хитрым и извилистым. Она откупалась, куда-то что-то переводила, надеясь сохранить основное.
Прошли полгода, год. Никто не интересовался ни матерью, ни самим Орлином. Он как-то по крупицам кое-что собрал, что же случилось у матери. Хорошего было мало, но деньги заткнули рты всем. Он удивлялся тому, что мать, оказывается, рисковая.
.
Материных денег едва хватало на плату за обучение и дядя Веселин устроил к себе на продуктовый склад с графиком два дня работы, два - отдыха. Спасало то, что студент он был серьёзный, и ему позволялось многое. Матери он не обо всем говорил.
Инна Елисеевна звонила часто, советовала, как деньги потратить, выведывала, не завёл ли себе какую девку, которая приберёт не своё к рукам.
Его такая неумеренная опёка, сами понимаете, смущала, даже бесила. И чего она так?
Ему хотелось познакомиться с простой и доброй девчонкой.
Тем более дядя Веселин приговаривал:
- Орлик, ты парень видный, один не останешься, но и как твой отец –глупо годы проматывать. С бабами нельзя жить на черновике и чистовике. Сук руби по себе – ищи ровню. Вместе подниметесь.
Однажды вернулся домой поздно, что-то принес поесть - хлеба и колбасы с маслом, фруктов. Глаза слипались, а он за книги.
Старые часы на стене пробили полночь.
Он лежал на диване, и свет настольной лампы освещал лишь книгу в руках
Орлин не то чтобы спал, или бодрствовал, какое-то странное состояние, которое трудно описать. Между сном и явью.
Он отложил книги. Надо поспать. Устал и глаза слипались.
Вдруг раздался звонок на двери.
-2-
Орлин подскочил, вздрогнув. Кто бы это мог быть?
Славка Нежинский? У того так закручено все сейчас. Он нередко ночевал у Орлина, захламленная квартира, которую он снимал, не привлекала, а нанять уборщиков забывал.
Славка бы позвонил сначала. Полгода назад Слава неожиданно женился. Гулял с такими красотками – обзавидуешься, а женился на Ирке Краснояровой, этакой тихоньке и даже немного косенькой. И не встречался даже толком. Папа Ирочки оказался очень непростым, а чиновником высокого уровня. Через некоторое время сразу спросил Славку – «Зачем он с Ирочкой – просто так или как? Он солидный человек и репутация дочери – не пустой звук» .
Славка не знал, что сказать, и признался в любви к дочери солидного человека. « Смотри – ты сказал и несешь ответственность». Правда, и Славка тоже не из случайных. Отец занимал неплохую должность на железной дороге в соседней области.
Слава женился, а привычки сохранил – девчонки, телки, гульба. Открыто уже никак не погуляешь!
Ирочка хоть была тихонькой, но с хваткой, что-то почувствовала и вдруг остервенела. Она не говорит, а визжит, орет беспрерывно, по выражению Славки: и туда не ходи, и сюда не ходи, и на тех зачем смотрел, и почему не ночевал.
Славка жаловался - женитьба - это клетка. Может, и разведусь, на-до-е-ло!
Орлин слушал молча. И на вопрос друга «Ты как думаешь?», пожимал плечами или говорил:
– Тебе виднее. Если все так, как ты говоришь. Но я не слушал другую сторону, третьих лиц.
- Ирочка что-то пронюхала про Дашку. И дома скандалы, драки не шутя, ты бы видел. Я проигрываю. С бабами как? Ирка заговорила, что ребенок будет, а мне он нужен? Не могу уже с нею. Я ей сказал, что так жить невозможно – разводиться пора. Дело к этому идет.
Славка? Что там у него? Позвонил бы, но не обязательно. И звонок у него другой.
Орлин встал, отложил книги и планшет.
Выждал. Может, ошибка? Кто кого ищет в полночь?
Звонок снова и снова трезвонил. Никакой ошибки. Орлин подошел к двери и с дрожью в сердце почему-то спросил:
- Кто там?
Женский странный голос:
- Извините. Я ищу Субботина Юрия. Улица Шмидта, дом…квартира.
- Но это другой дом. И улица не Шмидта.
Орлин посмотрел в глазок. В подъезде было темновато. Но он разглядел девушку. И больше никого.
Открыл. Одинокая озябшая фигурка, девушка какая-то невидная, в старом пальто или куртке. Сумка на полу. Голос был тихим и неуверенным:
- Я ищу Субботина Юрия - это мой брат.
-Да вы хоть имеете представление, сколько сейчас времени?
- Сколько?
- Полночь.
Девушка удивилась. А сама все дрожит от холода. В глазах проглядывало отчаяние.
Выяснилось, что она ищет брата уже часа три. Приехала из какого-то городка. Теперь беда - идти ей некуда в позднее время. И брата не нашла.
С чего-то Орлин открыл широко дверь и сказал:
- Входите. Куда ж вы теперь? Ночь на дворе. Останьтесь здесь до утра. Не бойтесь. Я вас не трону.
Она заулыбалась, а в глазах нерешительность:
- А вы сами не боитесь? Совершенно незнакомая девица. Спасибо. Я уже не знала, что мне делать. Вероятно, мне что-то напутали.
- Давайте-давайте, - решительно приглашал Орлин. – Я вас не могу в глубокую ночь выгнать на мороз. Да входите же!
Она как-то неуверенно вошла. Вместе с нею ворвались клубы мороза.
Орлин помог ей снять легкую не по сезону курточку, шапку и увидел, что девушка его возраста. Не более. И вся она продрогла так, что еле говорила. Да, одета она не продуманно - джинсы в сапогах, свитерок светлый и тоненький, безрукавочка - все явно не для январской стужи. Зато темные густые волосы спускались блестящей волной ниже плеч.
Она робко прошла в комнату и опустила руки на батарею. У нее была хорошая фигурка и вся она совсем не выглядела ни пошлой, ни вульгарной, и видно, чувствовала себя не в своей тарелке.
Он назвлся, чтобы ушло смущение.
. Она спросила:
- А имя?
- Это имя — Орлин.
Она удивленно подняла брови и качнула головой в жесте « надо же».
Он ждал, что девушка скажет свое имя, она молчала. Вдруг смущенная слабая улыбка:
- Ах да… Я же себя не назвала - Руфина. Руфа. Или Фина, как хотите.
Орлин подивился редкому имени, стоял « дурак дураком» и смотрел на нее. Она грела руки и тоже молчала и не то улыбка, не то гримаса на лице. Только раз извинилась. Что-то происходило, совершенно непонятное и невидимое для них, где все зависело от случая.
Вдруг очнулся и застыдился своего вида - он как пришел с работы, так пребывал в домашних заношенных джинсах. Майка уже цвет потеряла. Босиком. Стоит и не знает, что сказать. Неожиданно она заулыбалась, потом вообще расхохоталась и он следом:
- Имена! Имена у нас!!!
- Ну и имена у нас! Одно стоит другого.
- Руфина! Орлин! Орлин и Руфина!
Они смеялись, повторяя свои имена. Орлин спросил:
- А что имя Руфь значит?
- Подруга! Вы Орел? Орлин – Орел! Какое имя замечательное у вас!
- И у вас тоже –Руфь. Подруга… Чья? Ну да… Подруга Орла, может быть? - Руфина еще улыбалась.
- А еще Рута – Рута – трава такая пахучая, меня мама Руткой зовет.
- Ру-та…- и они замолчали.
Тут он вспомнил, как отец говорил: «Кто бы к тебе не пришел, покорми, предложи хоть чаю. Обретешь друга, потеряешь врага, будет, о чем говорить.»
- А вы есть хотите? Я могу яишницу. Чай. Гостя ночь послала. Простите, Руфа. А может, колбасы поджарить?
Что-то торопливо объясняет и бросается то шкаф открыть, то в холодильнике что-то ищет.
Она не манерничала, просто и улыбаясь, сказала негромко своим чистым и каким-то особенным голосом, который он полюбил сразу:
- Не буду врать. Конечно, хочу. А давайте, Орлин, я сама и приготовлю. Вы скажите, что у вас есть. Хоть этим вас отблагодарю.
Орлин смутился. Показал все как-то машинально, не веря, не предполагая, что девушка что-то сделает. Что там современные девушки умеют – варить пельмени из магазина. Но ему понравилось ее решительность. И очень захотелось хорошенько накормить гостью, и чтобы она почувствовала себя как дома.
К его удивлению, она оказалась проворной и легкой, кроме того и поварихой неплохой. Через полчаса на столе стояли две пиалки с дымящимся рассыпчатым рисом, к рису поджарила котлеты, валявшиеся в морозилке больше месяца. Приготовила и вкусный соус. Откуда-то появился кочан капусты, про который он уже и забыл. Руфь его мелко- мелко накрошила, добавила соль, уксус, сахар, перец, лучок, помяла руками и вот уже на столе стояла более или менее домашняя еда, свежая и маняще пахнущая. Орлин удивился еще более, когда она вышла в прихожую, принесла вино в бутылке и сказала как-то нерешительно и смущенно:
- Это я на встречу с Юриком, братом, приготовила. А где теперь его искать, даже не знаю. Вы не думайте – это как маленький подарок – вино, мне сказали, хорошее.
Выпив по бокалу ароматного, прозрачно-желтоватого вина, они уже не чувствовароли себя парочкой дикарей. Тем более, пока готовилась еда, что-то рассказывали. И они оба потянулись друг к другу, скрывая интерес.
Орлин внимательно и, стараясь незаметно, рассматривал девушку, которая была свежа и необычна. Глаза серые большие так и вспыхивали от смущения, и вообще Руфина была мила в своей застенчивости и естественности. Иногда улыбаясь, встряхивала густыми волнами волос, склоняла голову к левому плечу, и этот жест был очарователен.
Они выпили еще, и словно исчезла граница. Рассказывали о своих семьях, чем занимаются. Оказалась, она студентка, заочница. Институт не называла. Выяснилось, что жить она должна была на период сессии у своего женатого брата, который переехал на новую квартиру буквально недавно, не успел даже предупредить. А она внезапно приехала и вот, здравствуйте - пожалуйста, его нет. Придется искать квартиру, но и не понятно, почему молчит его телефон. Она переживает, не случилось ли чего.
Орлин вдруг торопливо сказал, сам не зная почему, положив ей руку на плечо:
- Зачем? Не надо ничего искать, Руфочка, живи у меня. Пока сессия. Я тоже занят по макушку: институт – работа, я еще подрабатываю. Я тебе не помешаю, да и ты мне тоже.
Девушка ему понравилась. Он чувствовал себя с нею легко и просто. Хотя она все смущалась. На его предложение она ничего не ответила, смешалась.
Отступать Орлину было некуда – сказал А. Но он и не думал об этом.
- Послушайте, Руфина, . я и сам как-то не в своей тарелке. Поверьте, я от чистого сердца, честно-честно, я от всего сердца. – И сам запутался, покраснел.
Взял ее руки и приложил к своему лицу. Руки у нее были теплыми и нежными. Согрелась. Теплота чувств наполнила его сердце и захотелось сказать самые сердечные слова. Но он обошелся этими:
- Знаете, у меня чувство, что я давно вас ждал. И дождался.
От таких признаний девушка заулыбалась. Оба оттаяли. Разговор стал более легким, они смешили друг друга всякими подначками, и было так, словно они действительно давно уже знают друг друга. Он признался, что так вкусно давно не ужинал и где она всему научилась?
Орлин откровенно рассказал о матери и отце. А у Руфы оказалась семья, большая, детей у родителей пятеро, есть еще брат и сестра младше – школьники. Мать работает в китайской фирме – она полукитаянка - полурусская, отец водитель, один брат живет в Китае и зовет Руфу по окончании вуза в Китай-они через мать знают китайский.
Орлин удивлялся, как она обо всех с любовью. И даже нечто похожее на зависть внутри ощутил – хорошо быть с такими людьми. Мать всех мерила деньгами – недвижимость, накопления или приобретения.
Они сидели уже часа два. Еда съедена, вино выпито. Шел третий час ночи.
Руфина зевала. Орлин подскочил и сказал, что постелет ей в комнате матери.
Так и сделал. Но когда лег, то все что-то беспокоило. Удобно ли ей, может, что надо и она не говорит. Он встал и пошел к ней. Руфина будто спала. Он осторожненько, как когда-то отец, поправил одеяло, штору задвинул, чтобы свет фонаря не мешал. И все никак не мог уйти. Вдруг захотелось девушку поцеловать, тихонько-тихонько, едва ощутить кожей ее пушок на щеке. Но когда Орлин сел на краешек дивана и наклонился, чтобы коснуться в нежности губами волос, их руки встретились. Глаза в темноте комнаты, едва освещенной уличным светом, мерцали. « Милая моя!» - шептал он еле слышно, повторяя два слова, и в них вкладывал все чувства, все самые разные чувства, рождающиеся от желания быть с нею. Он привлек ее к себе и стал любить.
Утром они проснулись в одной постели. И не было мучительного состояния, что все не так, и когда, разбежавшись, чувствуешь легкость.
=3-
Орлин боялся, что она уйдет и более не появится. Дал свой телефон, узнал, когда Руфь освободится, решил, пора кончать с такой безжалостной работой и договорились, что увидятся во столько-то. И невозможно передать, как он переживал, только бы она не передумала, только бы осталась. Какой-то страх внутри – он ее больше не увидит и сердце сжималось. Днем ей не звонил, как она и просила. Орлин работал с думами и чувствами о происшедшем, и душа рвалась к ней.
Он еле дождался вечера и набрал ее номер. Руфина спросила, что надо на ужин. Ее звонок был в виде нежного звучания качающихся на ветру китайских колокольчиков. Орлин сразу же полюбил этот звук.
- Ничего не надо, милая моя, - сказал и удивился неожиданным словам, повторил несколько раз «Милая моя». - Тебе не надо об этом беспокоиться.
С радостным желанием заботы заскочил в магазин, набирал всего, хватал мясо, рыбу, фрукты, красные перцы, сыры, какие-то вкусняги и представлял их совместный ужин. Как он хотел снова сидеть с нею за одним столом, смотреть в милые глаза, держать в руках ее пальцы, лежать в одной постели, любить, гладить шелк волос.
Они встретились на автобусной остановке. Он заказал такси и пока ждал ее, слушая обрывки мелодий, стук дверей, голоса, шум машин. В морозном полумраке клубился воздух, скрипел снег под спешащими ногами, фонари в желтой дымке исчезали вдали. Он запомнил этот зимний городской пейзаж, свое нетерпение. Руфь окликнула негромко его, в руках какие-то пакеты, аромат морозной свежести вился вокруг нее. Орлин был вне себя от радости.
- Привет, Руфь, здравствуй, милая моя! Милая моя! – Она подняла глаза и взгляд был долгим и ласковым.
- Как мне нравится и хочется говорить такие слова тебе – Руфа, милая моя! Я бы только их и говорил. Никогда бы не подумал, что есть такие ласковые слова.
И в машине он переживал – вдруг она поймет иначе его стремления быть с нею.
- Брата видела?
-Да, потом расскажу.
- Я еле дожил до вечера.
Жизнь обретала какой-то новый смысл.
Дома сказала – давай картошки с мясом потушим? Ты любишь? Орлина никто давно об этом не спрашивал и он удивленно кивнул. Руфина принялась готовить. Запахло вкусно, и поплыл аромат уюта и тепла.
Из пакетов достала соленые огурцы, яблоки, мандарины. Орлин разложил на столе свои покупки и они захохотали : Я тебе купил.- А я тебе купила!
Ощущение словно они были семья. И этот появившийся теплый круг рождал в нем столько не ясного и хорошего. Ни одной гнусной мысли. Сидел и радовался, как ребенок.
Руфь рассказала, что брат, Юрик, оказывается, купил квартиру, но ее надо ремонтировать, и все собрано в узлы, а перевезти нельзя. Кое что понадобилось в новом жилье, но этой неразберихе нет конца, и даже из-за этого потерял телефон. Теперь нашел, он и его жена, конечно, ждут Руфину. Она не будет мешать и новые неудобства создавать. У нее есть, где остановиться. Брат выслушал. Услышав историю с поисками его, смущенно признался в том, что он виноват, но согласился, что доверяет ее уму и чувству.
- Я знаю, надо семь раз отмерить, думаю, что все выглядит скоропалительно… -Руфина помолчала. – Что-то мне говорит, что все не так просто. Я не знаю, что происходит. Я верю себе, и чувствую, что не ошибаюсь.
Орлин смотрел и не слышал.
Страшно хотелось ее обнять и целовать глаза и свежий рот. Но он не решался. Но когда они сели за стол совсем как муж и жена, любящие друг друга, он снова привлек ее и целовал и целовал. И снова они провели ночь в объятиях друг у друга.
Прошла неделя или больше.
Они не на шутку слюбились. Он даже называл Руфину своей женушкой, которую подарила судьба. Она здесь чуть более недели, а кругом все сверкает чистотой, наполнено теплом и пахнет хорошим уютным домом. Он не слышал от нее этих бесконечных и быстро стирающихся «Я люблю тебя», « А ты любишь меня?». Он ни разу не услышал их. Но и не нуждался в них.
От нее исходило ровное тепло души. Она не лезла на глаза, не задавала вопросов, ничего не требовала, она была рядом и только. Хотелось быть с нею, говорить, доверять. Ей можно. Ее ровный теплый голос – уже потребность – слышать его. «Я влюблен, наверное. Я люблю ее. И это мне нравится»
- Ну да, вот свалилось на тебя неожиданное счастье, не ждал- не гадал.- повторяла смеясь.
- А какую красавицу и умницу, хозяйку и любовницу получил. Нет, ты моя жена, милая моя. Я тебя очень люблю. Понимаешь, я ждал чего-то, и небо мне послало счастье.
Руфь ходила на свои занятия, а вечером рассказывала смешно, как сдавала зачеты , все такое простое и нужное для тех, кто вместе.
Друг Славка как-то заметил их вместе вечером и с любопытством :
- Орел, что за девчонка рядом? Скрываешь не зря. Красота безусловная, хотя и провинция за 100 верст видна - ей оправа нужна – красива и бедна!!!, но я бы все отдал за такую.
- Славча, скажу одно, я как снова родился. Молю небеса, чтобы ничто ее не отобрало у меня. Вот смешно скажу, я ее только своей женой вижу. Она моя половина. А вот как мать отнесется… Прямо не представляю, ты же в курсе.
Славка удивлялся зрелости мыслей и поступку Орлина и с завистью сказал:
- Я постараюсь отбить ее у тебя.
- Славка, не сможешь, никогда не сможешь, просто не сможешь, я так долго ее ждал, она – моя судьба. Я без нее, вот как небо без солнца.
Славка задумчиво слушал. « Да, с твоей маманей не знаю , как договоришься. Возле тебя только те, кого она выбирает. Я не знаю, как она меня выбрала. А твоя подруга не славянка, похоже.»
- Я надеюсь, что мать поймет и примет, до крайности не дойдет.
Сказать –то сказал, а сомнения над головой как тучи.
И за эти быстро пролетевшие дни он мало вспоминал о матери, ее, что естественно, заслонила другая женщина. И только предстоящая разлука с Руфиной заставила взглянуть на все с других сторон.
Позвонила мать и встревоженно сказала, что ей приснился плохой сон про сына.
-4-
- Ну-ка, сыночек, признавайся, как дела?мТы не завел случайно какую-нибудь проныру в мое отсутствие? Я не против, если это просто для секса, да ведь ты в отца. Я знаю. Но не забывай быть осмотрительным.
Сердце его почему-то испуганно забилось, как у нашкодившего мальчишки. Он только теперь осознал, что у него есть мать, которой такое знакомство не понравилось бы.
Девушка сидела с вилкой и накладывала в тарелки картошку, тушеную с грибами-шампиньонами, приправляя необыкновенным вкусным соусом с мелко-мелко нарезанным мясом. Все это было приготовлено за полчаса, что постоянно его удивляло. Но вдруг услышала, как сын сказал матери:
- Мама, да сон твой ерунда. Все нормально. Я еще на работе. Еду домой. Один. Нет, я один. Мама, какие девушки, у меня сессия. - Разговор был долгим и каким-то странным, сын только оправдывался.
Смущенно сказал тихо, взяв девушку за руку:
- Знаешь, я ей ничего не могу сказать. Я не то, чтобы боюсь, не знаю, как донести до нее. Я ее люблю .. Все так быстро – и не совсем так, как хочется ей. Вот приедет и тогда уж…
Что-то голос его боязлив или робок?
Руфина непонятно взглянула на него. Молчала. Он обнял ее:
- Она у меня хорошая, но слишком переживает. Вот думаю, как ей все изложить. Скажу честно, как мужчина – ты для меня свет, солнце, смысл. А мать, сама понимаешь – я у нее единственный.
А ты и не говори ей ничего. Пока. К этому надо готовить. Если она так влияет, что ты даже вдруг смешался, подготовься конечно, и ты как мужчина поведешь себя.
Они продумали, что и как будет Орлин говорить, когда приедет мать.
А Инна Елисеевна, что-то чувствуя, или вбивая себе в голову, начала звонить каждый день . И допытывалась и угрожала. . Прямо допросы и ловушки по телефону. И Орлин внезапно понял, почему отец не смог быть рядом с женщиной, его матерью.
Время летело. Скоро сессия кончится, что он будет делать? Страх и еще что-то словно тень проносились.
Руф сказала:
- Знаешь, я не могу спать на ее кровати. Я с тобой лягу. Что-то гнетет.
И хотя его диванчик был так узок, что одному места едва хватало, но для них это было шикарным ложем
После улицы она грела пальцы у него на груди, а затем ее красные губы так и порхали, а его руки словно ветер сметали все преграды. Смех и счастливые вздохи так и взлетали. А наутро спали без задних ног, как говорится.
В выходные она выкраивала время от занятий, все мыла, стирала, гладила, а он ей помогал и даже нравилось вертеться рядом и все что-то рассказывал. И смеялись и целовали друг друга, шутили и свивались в сладких объятиях. Старались не думать о скорой разлуке.
Позвонила мать и снова встревоженно начала допытываться. Проскальзывали такие ноты, словно он что-то сделал не так, не то, и теперь должен получить по строгости… Она угрожает ему? И стыд заливал его.
Руфине тоже не понравилось, что мать не просто не уважает сына, не доверяет и боится. Но ничего не сказала, потом взъерошила волну волос:
-У тебя были девушки? Почему твоя мама против девушек?
- Нет, - признался он. - Мать была против них всех. Сказала, что когда закончу институт, она мне найдет жену.
- А почему она?
Он замялся
-А прочему ты так боишься? Ты же взрослый, сам можешь решать, что и когда делать. Ведь плохого ничего нет в этом. Разве 21 год мало для ответственности за свою жизнь? Ты весьма разумный и самостоятельный, чтобы уже 3 года жить одному и тебе отказывают во всем, когда дело касается девушки?
Орлину стыдно было признаться, что мать его держит в повиновении, и он просто боится противоречить, начинаются истерики, слезы, попреки, что она ему все отдает, а он ее не ценит.
Руфина молчала и ходила по комнате от дивана до окна, словно там находила нужное. Потом вздохнула и сказала.
- Оторваться от матери — это первый шаг к мужественности. У мужчины три роли — сын, муж и отец. Если он навсегда останется только сыном, он не будет мужчиной, мужем и отцом.
Орлина удивил такой взрослый взгляд и очень откровенный. Он ничего не сказал. Все обдумывал, как остаться с ней, как сказать матери, как все уладить.
- А знаешь, я ей скажу все – люблю тебя, ты замечательная девушка и жена. Ведь для меня ты подарок неба. Мне с тобой так легко и просто, так сладко и хорошо. Ты ей понравишься. Я думаю…
- Но я из простой семьи. А у твоей матери запросы к жизни крайне высокие. Ладно, что-нибудь придумаем.
Прошел месяц. Руфине пришло время возвращаться домой. С тяжелым сердцем отпускал ее Орлин . И когда она уехала, долгое время был сам не свой. Звонил ей бесконечно, фото на телефоне напоминало о недавнем счастье. Она тоже была грустна и молчалива.
Договорились, что будут звонить вечерами, а на выходные приедет к ней. Ему очень хотелось познакомиться с ее родственниками, окунуться в семью, где вопросы не решают истериками и угрозами.
-5-
И вот приехала мать. Радости ее хватило не надолго. В первое время она довольно оживленно рассказывала, как с трудом избежала крупных неприятностей, что пришлось расстаться с немалой суммой, но если умно себя вести, то можно достойно жить. Может они уедут, чтобы не искушать судьбу. Орлин не вдохновлялся этим. Сердце его разрывалось.
Мать обнаружила слишком наведенную чистоту и какие-то мелкие детали, которые не важны были для влюбленных. Проверила без сомнений его телефон и пришла в гнев, увидев СМС, фото и кому он названивал.
- Я так и знала! Эта китайка смутила тебя! Ну да, красива и ты не устоял. Я не зря волновалась. Мальчишка глупый! Я ее не хочу видеть и знать не желаю.
Орлин нашел мужество сказать ей :
-Мама, почему ты кричишь, будто твой сын глупец? Я жил три года один и ты не считала меня маленьким, ты подчеркивала, что твой сын взрослый и радовалась моей самостоятельности. И узнав, что есть девушка, называешь меня мальчишкой, не способным понять жизнь? Ну да, у меня есть девушка. И я женюсь на ней. Я ее очень люблю.
- Женюсь? И на ком? Мне любопытно.
Когда мать узнала кто она, яд так и полился. Не успела мать из дому, как эти голозадые уже польстились на квартиру. А сынок глуп, чем и пользуются эти юркие и падкие до чужого…
И не думай, что ее место будет здесь.
- Да ты, сынок, пойми, сегодня каждый хитер и свою выгоду ищет. Это случайная связь… Бывает у каждого. Но зачем не зная броду… Ты ее не знаешь, а подумай, если девица легко идет на связь, это говорит об одном- ее легкомыслии или хитрости – она решила завладеть квартирой, ей жить негде, нищенку подобрал, сын. Ну ошибся, бывает. Забудь о ней.
. И чем больше она пыталась его увести в другую сторону, тем менее он слушал мать, каждое слово казалось мучительным.
Он сначала просил не говорить так о Руфине, потом сердито возмутился, чем вызвал ответный скандальный ход матери. Как она смеялась ядовито над именем, затем угрожающе предупредила, что ноги не будет этой голозадой побл***и в ее квартире и сын полный дурак.
Орлин перестал с нею общаться по душам. Лицо ее приобрело замкнутость и отгороженность с обидой, поджатые губы и холодные глаза - он ее такой не знал и сердце его металось, не зная что делать и чем успокоиться.
Он тайно съездил в Н* и был поражен гостеприимством, сердечностью и вниманием как к друг другу, так и к нему. Ни одного щекотливого вопроса. Друг и близкий дочери стал другом семьи. Для Орлина это было странным. Он покидал дом Руфины неохотно и с тяжелым сердцем – матери он не сказал куда уехал, что-то наплел про друга, чтобы избежать ссоры.
Звонки от милой Руфы были длинными и теплыми, но в отсутствие матери.
Руфина сообщила, что она будет матерью и она счастлива. Он будет похож на тебя такой же красивый и добрый, умный и сильный.
Орлин чуть с ума не сошел от радости.
-Я еду к тебе и мы поженимся у тебя. Я хочу быть с тобой рядом. Я так счастлив — я отец. Я буду отцом. Я хочу, чтобы это была дочка. Или нет, пусть будет двое.
Мать заметила в нем радость и поняла все по-своему. Сказавшись больной, она слегла, наприглашала докторов, скорые приезжали и что-то делали.
И выведала у него, что он хочет уехать. Закатила глаза, схватилась за сторону бока, где сердце.
Но он мужественно сказал, превозмогая страх и неприятные последствия:
- Мама, я хочу жениться на Руфи, я буду отцом.
- Отцом? Так эта сука ложилась под тебя?
- Эта девка не будет здесь ,жить.Ты как жить собираешься? Ты думал, что я тебе помогу в твоей безголовости? Он отцом будет, а ты уверен?
- Мама, я уеду к ней. Как ты со мной говоришь?
- Где ты там будешь жить, работать? А институт? Ты опозорил себя и меня. Ты идиот, тебя окрутила авантюристка, мошенница, она там никому не нужна, со всей деревней переспала и нашла дурачка в городе.
Орлин в ужасе отшатнулся.
Наконец, нашла работу у каких-то хороших знакомых и на время занялась собою. Но сыну как всегда ничего не говорила – нашла работу, и хорошо. Меньше виделись. Орлин еще пытался рассказать о своих успехах, что в суде выиграл первое непростое дело и теперь ему неплохо заплатят, что дядя Веселин тоже зовет к себе работать уже в юридической службе его торговой компании, что он сможет содержать свою семью и снять… Лучше бы он молчал. Мать в непонятном гневе бросила.
- Хорошая компания – Веселин. Такой же как и твой беспутный отец.
А Орлин осознал – мама никогда не роднилась с братом отца.
Орлин почти каждый вечер разговаривал со своей милой Руфиной. Как он хотел ее видеть. По воскресеньям всякие пути и уловки приводили его к милой. И все думали, как бы им быть, чтобы мать изменила свое жесткое мнение.
4
Наступила весна. Руфина приехала в город по делам. Они встретились на вокзале. От луж шел парок, воробьи и голуби купались в них, громко приветствуя весеннюю жизнь. Руфь с блестящими глазами и радостным лицом, была красива, и останавливала взгляды. Он все спрашивал, как она, как там наш малыш.
Она с любовью смотрела на него.
- Я подожду тебя. Знаешь, мои родители уже знают. Они конечно встревожились. А что ты решил? Твоя мама меня не примет.
- Ты ей скажи, что ты не будешь счастлив без меня, ведь ты так говоришь. Скажи ей твердо о своих намерениях. Ты же все еще сын. Хотя и уже и отцом будешь, но стать мужем и мужчиною ты сможешь?
- Я для вас все сделаю. - Он решил, что поговорит с матерью и будет настаивать на своем. Или он уйдет с Руфой и будет снимать жилье.
Руфина отправилась к брату Юрику. Юрик уже познакомился с Орлином и удивлялся нерешительности того сделать нужный шаг.
- Рута, ты его не дергай. Пусть сам придет к решению и поступит как считает необходимым. Я скажу, что он парень нормальный, но семьи путевой не было, вот и мечется.
На следующий день, когда Орлин приехал с работы домой и собирался поехать провожать Руфину, увидел мать, лежащую на диване, и она слабым голосом вызывала скорую. За этот месяц скорая приезжала уже трижды. На его вопросы не отвечала, показывая, он виновник того, что с нею. Сын виновато вертелся и с жалостью утешал, гладил руки, но Инна Елисеевна закрыла глаза и молчала.
Скорая приехала быстро. Доктор мерил давление, вводил лекарства, что-то писал.
Раздался звонок в дверь. Орлин открыл. На пороге стояла Руфина, глаза вспыхивали.
Она вошла, красивая, милая и нежная. Испуганно спросила, что случилось. Увидев мать, бросилась к ней, гладила руку и что-то шептала.
Женщина театрально закатила глаза и простонала, как на сцене, выставив ладонь, словно защищаясь. Она говорила вполголоса, но как яростно.
- Пошла вон, мошенница. Сына моего захотела окрутить? Квартира тебе понадобилась. Ничего не получишь. Ты меня до гроба довела.
Девушка смущенно замолчала. Доктор внимательно наблюдал. Затем пошел к двери и в коридоре прошептал Орлину:
-Вот что, молодой человек, объяснять мне вам долго. Хотите себе счастливой жизни - свою девушку в охапку и бегом из этого дома. Не даст тебе матушка жизни. Она здорова как бык, вас переживет, но мы же сюда ездим не впервые.
- Как же я мать оставлю?
- Мужчина всегда должен сделать выбор. Если ты мужчина, будешь жить своей жизнью. А она перебесится и оставит вас в покое.
Но Орлин, видя измученное страдающее лицо матери, испугался. А вдруг она умрет? Он не поверил доктору. Зачем же уколы и лекарства?
Руфина стояла на площадке и слушала краткую речь доктора. Кивала головой. Доктор пожал руку Орлину:
- Парень, у тебя такая девушка, поверь, она вся как на ладони. Береги ее. Мать никуда не денется. Что же ты себя мучишь?
Похлопал по плечу и убежал вниз на улицу.
-6-
Орлин раздирался муками, не зная, что делать? Из комнаты послышался плач. Мать истерически рыдала, со стонами.
- Моя милая, я к тебе приеду на неделе. Сердце мое раздирается между вами обеими.
- Хорошо. Я тебя жду. Мне тоже волноваться доктора не советуют. Я так люблю тебя и хочу быть с тобой. Но я уезжаю.
Орлин зашел в комнату к матери. Она продолжала рыдать с сухими глазами, причитая о неблагодарном сыне.
- Не говори так, мама. Я люблю тебя, и я не могу без нее. Она ничего от нас не требует. Я уеду к ней.
- Вот идиот. Все, что моей трудной жизнью нажито для тебя, достанется проходимке и аферистке, шлюхе…
- Мама, как ты смеешь, ничего не зная?
-Это я не знаю? Я все узнала про нее. Окрутила тебя с первого разу. Ты дурачок, бабы не знал, ты повелся на женские прелести. Хорош мужчина, если тебя так легко окрутить.
Этого Орлин выдержать не мог. Он ушел из дома. Спал на работе, ел, где придется. Домой не звонил, но Инна Елисеевна обрывала телефоны. Однажды незнакомый кто-то позвонил - мать в больнице. Вина охватила его. Он помчался в больницу. Мать была жива. Врач сказала, что ничего страшного. Через два дня выпишем. Но вот сыну надо бы повнимательнее быть к матери.
Орлин ушел с больной головой. Позвонил Руфине — срочно приезжай. Она уже вечером была.
- Я знаешь, что придумал? Мне на работе один предложил свою хату, а сам уезжает на Север в артель. Я согласился. Мать не даст жизни. И у вас негде работать, институт надо заканчивать. Переезжай, вместе будем жить.
- Ты знаешь - она меня везде достанет. Я боюсь.
Пока мать лежала в больнице, сын каждый день навещал ее. Руфина рядом и он счастлив. Хорошо бы всем вместе быть – он их обоих любит, он так ждет своего сыночка, представлял себе, как будет катать его на горбушке, а сынка хохочет, гулять с ним и отвечать на самые невозможные вопросы, и гордость наполняла – он - отец. Руфа - как он любит ее. Мать… Ну почему она так?
Артельщик уехал, оставив ключи, но переехать Орлин не мог – как сказать матери- ? она сразу же за сердце. Руфина без него отказывалась. Положение было странное.
Весна набирала красок и легкости. А Орлину казалось, что он заперт неведомой силой в неволе. Почему-то вспомнился рассказ отца о спящем мальчике, запертом в кладовке, пока усатый лежал с матерью. Усатого нет, а он заперт матерью.
Руфа терпеливо ждала. В апреле, когда уже снег растаял и птицы прилетели, она приезжала, они проводили все свободное время. Орлин на работе договорился с товарищем, что бы тот не выдавал.
Это были счастливые дни. Орлин ухо к животу Руфы и ласково беседовал с сынкой. Он не мог понять мать – почему, ну почему она такая. Но так долго быть не могло.
Май ошеломлял цветением и песнями птиц, а на душе от разлуки была зима. Орлин жил как во сне. Мать молчала и радовалась, что сын с нею.
Как-то сказала, что их пригласила в гости семья – начальница- подруга, спасавшая некогда Инну Елисеевну. День рождения. Орлину не понравилось это.
- Я-то зачем? Ведь это твоя подруга.
Мать убеждала, что подруга помогла избежать суда и наказания.
- Ты же деньги получал, институт- учебу оплачивал, машину купим , моя работа – ее помощь. Ты присмотрись, как живут, Жанна Геннадьевна умнейшая женщина, если бы не она, кто б ты был и я? Считали бы копейки. Твоя будущая должность в ее руках. В администрации города тебе уже местечко присматриваю, и она поможет
- Мама, спасибо ей, но я сам себе найду все.
- Найдешь – найдешь. Присмотрись к ее дочери. Владелица хорошей турфирмы. Но требуется помощь. А мы бы могли все вместе много. Сына, не надо рвать мне сердце. Я о многом тебя не прошу.
Скрепя сердце согласился, а на вечер разговор с Руфиной.
Она позвонила, мать каким-то жестким голосом сказал:
- Дай мне трубу. Если ты отшить не можешь, я смогу.
- Мама, что ты делаешь? Это мой разговор, это моя Руфа.
- Я тебя предупреждала. Ты не понимаешь, и в гроб меня гонишь.
Подруга жила в новом доме с консьержкой, муж оказался военным пенсионером с дурацкой присказкой «Что б нам жить, не тужить» и повторял ее по всякому поводу. Сам он работал охранником в солидной организации.
Подруга, молодящаяся дама, проницательно оглядывала Орлина, была заботлива и распорядительна.
За обильным и модно украшенным столом прислуживала нанятая работница и ею командовала полная и грубоватая девица со странной косой через плечо, в длинном платье с декольте, голой спиной и краснокрашенными губами. Удивляла ее шляпа с широкими полями. Лицо выглядело загадочным и полным чего-то киношного.
Пришли еще двое - женщина с любовником – об этом сказала сама и улыбаясь, протянула руку всем. Любовника Ромика здесь знали, и он не церемонился - много пил, обнимал свою лапоньку, свою Масичку, Орлину предложил косячок с мариванной. «Не употребляешь? Да и зря, расслабляет, поверь, а жизнь требует этого» - сказал скороговоркой.
Полная девица оказалась дочерью хозяйки. Она недавно развелась с мужем и теперь наслаждалась тем, что звонила бывшему и говорила:
- Ты можешь придти, но будешь лишним. Уже лишним.
Орлин сидел рядом с нею, и ее запах духов был удушливым и шляпа мешала. Он терпел, молчал. Потом надоело, решил незаметно уйти. Едва вышел в прихожую, как столкнулся с Тиной - так звали девицу. Не успел что-либо подумать, а она уже прижала его к крохотному креслу или диванчику и в объятия. Вот же идиотское положение. Он пытался выбраться, но девица впивалась в его рот и шептала о том, что она то, что ему надо.
Ромик шастал взад-вперед, пока его лапонька обсуждала что-то с хозяйкой и кажется, прицеливался к Тине.
Военный вышел в коридор и засмеялся:
- Ах, молодежь, все вам не терпится.
Любовник не против был заграбастать Тину, упал на них, целуя шею и спину девицы, хохотавшей без умолку. Любовник тоже хохотал и все были пьяны. Орлин выбрался из этой кучи малы:
Тина хохотала, в зеркале отражалась шляпа, Ромик, стоящий на коленях и целующий живот Тины, Орлин сморщился и решил предупредить мать об уходе.
Жаль было потерянного времени. Ему было ясно, кого мать ему нашла и скука охватила его, словно тесная и неудобная обувь.
В зале Инна встретила вопросом:
- Как Тина-картина? Не правда ли интересная девушка – работает, своя турфирма, все есть, а самое главное , нравится своей расторопностью. Правда, вот с мужем не повезло.
Подошедшая подруга пояснила, что турфирма ее, а могла бы быть и Тинкиной, но если замуж выйдет нормально. Если хороший муж в руки возьмет.
Мать дома сказала:
- Если ты на ней женишься – турфирма будет наша. Жанне нет времени заниматься ею. Продать жалко. Прежде муж помогал, а развелись и валится фирма. Хочет сдать в аренду. А мы бы могли. Ты как юрист и я как бухгалтер, сможем поправить дела и зажить на широкую ногу – люди рвутся за границу. Все есть - хорошие связи и в Китае, и в Корее, и в Таиланде, и в Японии. .
- Ты что, продаешь меня за турфирму? Зачем мне твоя Тина, у меня есть девушка. А эта… Она крепко пьет. Это не мое дело, говорить о чужих пороках. Мама, я не хотел бы иметь жену пьяницу, но ты почему-то мне такую подсовываешь. – Голос сына был тверд и незнаком, а холоду в нем.
- Сын, она одинокая и разведенная девушка, с нами она переменится, а мы будем владельцами хорошей турфирмы. Ты смотри вперед.
-Мама, я не переживаю. Меня пригласили работать в хорошую компанию, я смогу обеспечить себя и свою семью. Я попрошу меня не дергать подобными вещами. – как холоден сын, как чеканит слова, как он отстранен. Ей не понравилось. И все же Инна Елисеевна избрала привычное.
Ему даже договорить не дали. Крики, стон, театрально поданные падения.
- Через мой труп. Понял? Уйдешь к этой – ты мне не сын. Я на тебя положила все и ты так благодаришь.
Напиться хочется и всех послать.
Он поехал к одному из грузчиков, с кем работал у дяди и с которым сложились доверительные и дружеские отношения. Нашел его. Тот уже пребывал после работы под шафе. Удивленно вскинул правую бровь, увидев Орлина, отложил какие-то толстые старые журналы, Все понял без слов и сказал жене, безразлично глянувшей из кухни:
- Галка, приготовь там рыбки да картохи. Будущий Плевако у меня в гостях. Я это вижу. И он им будет, если не пойдет по моим стопам и стопкам.
Галка безразлично поставила соленую кету и отваренную картошку и ушла.
А Орлин вместе с Кандидатом – кличка грузчика, звали- то его Витек, наполнили рюмки водкой. Водка показалась водой и парень, не закусывая, выпил еще. Кандидат молчал. И после этого Орлин рассказал все без утайки, потом заплакал:
- Ты меня Плевакой назвал, а я не могу в свою ясную и понятную жизнь внести решение и выбор. Я готов утопиться от безысходности.
Витек аж подскочил, снова налил, предлагал рыбу и картошку, помидорный салат и молчал. Спросил лишь:
- Отец твой, как ты думаешь, почему с матерью не жил?
Потом сказал:
- Как ты думаешь, что естественнее – семья, дети, жена или одиночество с матерью без внуков и злым тобой? Или тебя продадут за турфирму и женитьбу на ней.
- Как же я мать брошу?
- Почему надо бросать? Продолжай заботиться. Привыкнет со временем
Потом Витек все рассказывал всякие истории со зверями – он, оказывается, был охотником. И отец и дед были охотниками и охота была их семейным промыслом и жизнью когда-то. Витьку охотником пришлось быть изредка, он скучал, а изменить уже ничего не мог. Но сколько он видел, как тонко подмечал, и как интересно рассказывал, и звери, птицы были умны и по сравнению с человеком добрее.
И все получалось – что жить надо по природе. Все идет как надо, если выполнять ее законы. И все смеялся мелким смешком, и казалось, что и бед нет. Все люди придумывают. « И ты себе геморой наживешь, если будешь жить чужим умом».
Одной бутылки было мало, от второй Орлин совсем опьянел, но выстроилась удивительная ясность понимания своих ошибок и действий, а Кандидат был трезв почему-то и сказал на прощание:
- Мне не понятно, кто хозяин у вас? Если мамаша Инна Елисеевна, ты не жалуйся и делай, что скажут. Если она еще хозяин и тебе, чего ты хочешь? Женись на шляпе. Все будет, как мама скажет.
Если в доме и себе хозяин ты, так атрибутику заведи, за себя и свое надо постоять даже перед лицом господа Бога. У тебя полный арсенал этой атрибутики.
Орлин не уточнял про атрибутику - вызывал такси.
Домой Орлин вернулся на бровях и ничего не сказал матери. У нее привычный обиженный вид. Молча прошел к себе. Звонил своей Руфе и слушал и слушал песню колокольчиков. Но связи не было, и сердце заполняла тревога. К утру был сам не свой. Он решил все.
-7-
Утром мать зашла и начала свою песню.
Орлин слушал с больной головой, молчал, но когда она опять обычное что-то про шлюху, которая … он вдруг встал, лицо побелело, глаза вытаращил дико и сам не зная почему, как рявкнул:
- Молчать! И не суй свой нос не в свои дела! Молчать! Пошла к себе, к себе! Еще раз скажешь, что про мою Руфу, пожалеешь обо всем. – Он горой стоял перед ней с блестящими глазами от бессонной и мучительной ночи, а в них что-то ей не знакомое.
Мать сжалась и заплакала.
- Дожила… Сы…
-Не сметь мне плакать! Я тебя ничем не обидел. И попробуй еще раз завести свою песню. Останешься одна.
- Сынок, что с тобою?
- Молчать! Сиди и думай почему. Не сметь ломать мне жизнь.
Она попыталась бить своей картой – скорая, доктора, уколы. Он взял трубку, когда она хотела вызвать скорую:
- Мама, я уеду, как отец. Почему я, взрослый человек, как мальчик, запертый тобой. Ты же все понимаешь, пойми и это – нельзя человека запирать в кладовке, считая его недоумком. Выбирай, ты будешь с нами или сама с собой. Я тебя любил и люблю. Полюби и ты меня и мою жизнь.
Инна Елисеевна молчала. Затем проплакала, причитая о том, сколько вложено и как неблагодарны дети, где-то с неделю. Потом ходила со скорбным видом, сын на колени не падал, но его сложной борьбы чувств она не видела.
Как он решился на такое, не знал и сам.
Через несколько дней он и Руфина стали мужем и женой. Жили в квартире друга, уехавшего на север, это было счастье и радость.
Инна Елисеевна не разговаривала ни с кем. Жизнь Орлина приобрела новый и оформившийся смысл, и еще много будет впереди и испытаний и сложных выборов, но китайские колокольчики пели – не бойся и за свое счастье не ленись бороться, нельзя оставаться только сыном или мужем, стремись к победе как мужчина.
После университета его пригласили в серьезную адвокатскую контору.
В хорошо пригнанном механизме все отлажено и никто не скажет, что это счастливый механизм. Это то, что отлично работает. Так и в семье Орлина и Руфины -все понимают друг друга, в ладу, это и есть счастье.
Осенью родился сын, и первой известили мать. Хотя Инна Елисеевна все изображала оскорбленную и униженную, она была рада внучку и полюбила его, как это часто бывает, сильнее, чем сына. И невестке боялась слово сказать