Первый раз я увидела его 4-х недельным, размером с тапочек моей маленькой дочки. Я влюбилась и ездила через весь город с детьми смотреть, как он растёт. У этого малыша были абсолютно круглые голубые глаза. Глядя в них хотелось покаяться во всех грехах. Характером он отличался от своей беспокойной сестры. Пока девочка одолевала сложные препятствия, прыгала и падала, он наблюдал и думал. Имя Пифагор возникло из воздуха.
Наш философ-кот таким и остался. Он не делал ни одного движения, не наполненного какой-то идеей. Выстраивал далеко идущие цепочки действий, планировал.
Я могла застать его, бегущим по коридору с чем-то мелким во рту. Убедившись, что я ушла, он сплёвывал предмет в ботинок его хозяина и деловито задвигал лапой внутрь, чтобы сюрприз удался.
У Пифагора были "тематические недели". Например, неделя шкафов. Каждый день он прорывался внутрь нового шкафа, пока не отметился во всех, даже самых недоступных.
Была неделя вершин. Я находила его на таких высотах, что попасть туда можно было разве что долетев.
Неделю мог кататься на дверях. Неделю играл со мной в прятки.
Его упрямство и постоянство проявлялось и в распорядке дня. В туалет Пифа ходил во время нашего завтрака. Его "счастливый час", со скаком по коридору и забегом на стены с воинственным рыком, начинался строго в 22 часа, когда дети пытались заснуть.
Была у него любовь - моя ученица Фиона. Она приходила по средам, и за полчаса до её прихода Пифа начинал волноваться. Откуда он знал, что сегодня среда? Во время урока кот втискивал свои 6 кг в футляр от её скрипки и урчал все 45 минут. Иногда пытался подпевать, но быстро понял, что нам это не нравится. Надо сказать, что других учеников он не жаловал и на уроках не присутствовал.
Главная проблема холодного сезона была в Пифиной безумной шерстистости. Зимой он обрастал хуже любого барана. Попытки вылизать себя заканчивались тем, что я вытаскивала длинные пряди изо рта бедного кота. Даже на лапах, между пальцами, шерсть росла так, что можно было косы заплетать. И он начинал скользить по ламинату. Конечно же, мы его стригли. И не могу сказать, что он это любил.
За всю Пифину жизнь он поцарапал меня всего один раз: когда я его мыла. Воды наш кот всегда боялся, вырывался из рук, как мог.
Дети делали с ним всё, что хотели. Трёхлетняя дочь волокла его под мышкой так, что часть кота ехала по полу. Они дули ему в морду, пытаясь разозлить, он только устало прикрывал глаза. Пифа умел мягко высвобождаться из цепких детских рук и не обижался на малышей. Когда ребёнок болел, кот приходил и ложился полукругом над головой, оттягивая жар на себя. Лечил мою мигрень.
Окружающего мира Пифагор боялся. Иногда он сидел на балконе и курлыкал на птичек, но от звука проехавшей машины шарахался и бежал домой.
Самым страшным испытанием для Пифы было пережить ночь на первое января. Звуки петард погружали его в сомнамбулическое состояние. Он растекался на моих руках, мог описаться, не слышал, что ему говорили. С тех пор я не люблю все эти салюты, сразу думаю о домашних животных.
У нашего кота были странные пристрастия в еде. Как-то вечером я сидела на кухне и ела банан. Пифа сидел передо мной и посылал знаки, однозначно трактуемые мною, как "поделись быстро". Я отмахнулась: "Ты такое не ешь". И тут он отчетливо сказал: " Я-емм". Он действительно ел бананы! И мороженое. Пил ромашковый чай. Конечно, по чуть-чуть.
Пифа всегда был там, где люди. Если мы с сыном резались пол ночи в "Монополию", он оставался рядом до конца. Качаясь, как китайский болванчик, иногда заваливаясь прямо на доску, кот пас нас, боясь пропустить что-то важное. Конечно, кошачья природа не могла остаться равнодушной к домикам из "Монополии". Стоило отвернуться, как мохнатая лапа ползла по доске.
Карандаши он тоже не оставлял без внимания. Ещё подростком Пифа научился аккуратно вынимать их из стакана зубами, подходить к краю стола и отпускать вниз. Наверное, это был какой-то эксперимент.
Иногда мы с ним ругались. Иногда он мне мстил. Например, после кастрации, шатаясь от общего наркоза, он дошёл до спальни, подтянулся на передних лапах на мою кровать и, глядя на меня мутным взглядом, надул прямо в центре солидную лужу. Я его аж зауважала. Вот это характер!
Иногда он грустил, сидя носом к стене. Тогда нужно было с ним разговаривать, рассказывать, как мы его любим, звать на ручки. Ревновал к детям. Ненавидел закрытые двери. Разбрасывал свои усы по дому. Допивал холодный чай из чашек.
Пифа рос вместе с моими детьми. А потом стал стареть. И, несмотря на то, что жизнь он прожил длинную, прощаться было тяжело. Я благодарна этому коту за то, что мои дети не боятся животных. Уверена, он любил нас. А мы всё ещё любим его.