(И в небе цвета) Крем
(вставал суровый) Кремль.
Русская народная поэзия не была знакома с рифмой, заменяя ее соответствием, а скорее созвучием образов. Но человеческому уху свойственно любить соответствие (symmetria), размеренность, писал Пушкин в неоконченной статье «О русской литературе с очерком французской». В начале использования рифмы почти всякое созвучие было новым, но вскоре стало очевидно, что некоторые рифмы вследствие своей легкости и доступности тиражируются чаще других. Требование новизны стало отвергать наиболее примитивные рифмы: «пламень — камень, чувство — искусство, любовь — кровь, трудный — чудный, розы — грезы» и т. д.
В первую очередь остракизму подверглись глагольные рифмы. «Вы знаете, что рифмой на глагольной гнушаемся мы», — писал Пушкин. Это явление вполне объяснимо: рифма важна не как успокоительное средство, и не в качестве дополнительного усиления, а как долгожданная неожиданность. Банальная, шаблонная рифма не только не замечается, но и раздражает. Однако ввиду известного ограничения количества рифм в языке напрашивается решение — сделать стих белым (безрифменным). После титанических усилий поэтов пушкинской эпохи наступает период застоя. В реалистической поэзии рифма находится на положении «прислуги и в скверном, небрежном платье с трудом подметающей полы неуклюжих строк». Фактически русский стих (до конца XIX века) признавал три рода рифм: мужские (ночь — прочь), женские (лапоть — капать) и дактилические (бешенный — утешенный).
В классической поэзии рифма находилась в роли, подчиненной метру и ритму.
Символисты вернули рифму в качестве почетной гостьи на свой five – o 'clock, не только разработав эти рифмы, но и введя дополнительно гипердактилические (схватывая —матовая), пятисложные (сковывающей — очаровывающий), составные рифмы, начиная с простой «латы — пришла ты» и кончая какофонией «юности — тоску нести». Пробовали ввести срединные и передние рифмы (3. Гиппиус). Однако и эти драгоценные пригоршни новых рифм растворились, приручились, измельчали. И вот футуристы, имея предшественниками Сологуба и Брюсова, пробуют по-новому использовать составную рифму, да так чтобы второе слово, иногда поэтически важное, не оставалось без логического ударения. Этот дефект был исправлен переносом второго слова в следующую строку.
Концевое созвучие, рифма, стало только одним из бесконечных способов связывать строки, кстати сказать, самым простым и очевидным.
Оказалось, что можно рифмовать начала строк:
Улица —
Лица у догов годов резче,
и т. д.
Можно рифмовать конец предыдущей строки с началом следующей:
Угрюмый дождь скосил глаза,
а за решеткой, четкой
и т. д.
Можно рифмовать конец первой строки и конец второй одновременно с последним словом третьей или четвертой строки:
Среди ученых шеренг
еле-еле
в русском стихе разбирался Шенгели
и т. д., и т. д. до бесконечности.
Эксперименты с рифмовкой продолжались непрерывно: рифмовка начала строк, конца строки с началом следующей, конец первой, второй и других строк одновременно с последним словом удаленных, в том числе последних строк в строфе, и так до бесконечности.
Вадим Шершеневич отмечает, что еще символистами (З. Гиппиус) были предложены срединные и передние рифмы, однако приоритет их использования страстно оспаривается футуристами (передняя рифма, утверждают они, была предложена Давидом Бурлюком, средняя, обратная рифмы — Маяковским.
«Может быть, можно оставить не зарифмованной — спрашивает Маяковский? — Нельзя. Почему? Потому, что без рифмы (понимая рифму широко) стих рассыплется. Рифма возвращает вас к предыдущей строке, заставляет вспомнить ее, заставляет все строки, оформляющие одну мысль, держаться вместе. Обыкновенно рифмой называют созвучие последних слов в двух строках, когда один и тот же ударный гласный и следующие за ним звука приблизительно совпадают. Так говорят все и, тем не менее, это ерунда. Однородная (рифма) сама собою и, будучи произнесенной, не удивляет, не останавливает вашего внимания. Такова судьба почти всех однородных слов, если рифмуется глагол с глаголом, существительное с существительным, при одинаковых корнях или падежах и т. д. Рифма связывает строки, поэтому ее материал должен быть еще крепче, чем материал, пошедший на остальные строки:
(И в небе цвета) Крем
(вставал суровый) Кремль.
(В Рим ступайте, к французам) к немцам
(там ищите приют для) богемца.
(Под лошадиный) фырк
(когда-нибудь я добреду до) Уфы.