Воронина Зоя.
Оборотень.
Первый раз я попала в деревню летом, где родилась и жила до самой школы. Она мне часто снилась, как иду по улице, какие там дома, какие деревья. Но когда сошла с автобуса, всё оказалось иначе, чем в моих снах. Улица была прежней, такая же широкая и длинная, как мне снилась, но дома иные. Некоторые стоят новенькие, подбоченились, вытянувшись в высоту, словно гордясь своим видом. А другие наоборот, съёжились, почернели от старости, но ещё держатся. Сразу видно, что в этих домах живут такие же, как и сами, хозяева. У них нет уж сил, следить за домом, ремонтировать и прихорашивать его. Самому бы впору за собой порядок навести.
Иду по улице, разглядываю строения, вспоминаю минувшие дни. Как это было давно, но кажется, что прошло совсем мало времени с тех пор. Прохожу мимо почерневшего, развалившего дома. Из его развалин выскочила чёрная кошка, вытаращила свои жёлтые плошки и уставилась на меня. Я смотрю на эту кошку и вспоминаю, что когда-то здесь жила пожилая женщина по имени Клавдия. Отчество её не помню, да и в деревне вряд ли кто его помнил. Все звали её за глаза Оборотень. Об этой Клавдии ходили самые невероятные слухи. Жила она всю жизнь одна. Замуж её никто не брал из-за дурной славы. Может поэтому она и творила свои чудеса, о которых люди болтали. Но говорили всякое.
По соседству с ней жил парень молодой по имени Иван. Жил он с родителями. Работал в колхозе трактористом. А красив был этот парень! Все деревенские девчата засматривались на него. Только он не обращал на них внимания. Ему нравилась девушка кроткая, умная из соседнего села. К ней он и сватов заслал. Посватали девушку и свадьбу назначили после уборочной сыграть. До свадьбы осталось совсем мало времени. Родители уже самогон приготовили к свадьбе. Последнюю неделю в холостяках ходил Иван. В субботу, как полагается, мать истопила баньку. Родители вымылись первыми. Иван пошёл последним в баню. Намылился, обмылся, воды плеснул на каменку и полез на полог париться. Веником себя хлещет, от удовольствия крякает. Вдруг видит, к нему руки из окна тянутся. Все ближе и ближе руки. И голос такой тихий слышится:
-Давай я тебе, Иван, спинку потру.
Иван в лице переменился, глаза его из орбит готовы выскочить. Он вначале к стенке прижался, а потом думает, что я не смогу с оборотнем справиться? Соскочил с полка, зачерпнул кипятка и плеснул прямо на протянутые руки. Хозяин рук взвыл жалобно, и всё исчезло. Но париться в бане у Ивана пропала охота. Он наскоро вымылся, окунулся холодной водой, затем горячей и снова холодной и вышел в предбанник одеваться. Смотрит, одежда его вся исчезла, только одно полотенце и осталось.
«Что за наваждение, - думает он, - куда всё подевалось? Хорошо знаю, что чистое бельё с собой брал. Ну, ладно, допускаю, что забыл. Но тогда куда девалась моя одежда, в которой в баню пришёл?» Обернулся Иван в полотенце и так домой пришёл. Мать его увидела в таком одеянии.
-Ты что, сынок, нагишом в баню ходил?
-И не говори ничего мне мама. Кто-то мою одежду всю унёс, пока я мылся.
-А разве ты двери не закрывал на крючок?
-То-то и оно, что закрывал. Выхожу с баньки, а одежды нет, словно корова языком слизала, дверь на крючке была. Чудеса, да и только!
-Ты знаешь, сын, чьих это рук дело?
-Нет.
-О соседке нашей нехорошие слухи идут. А она на тебя заглядывается. Нравишься ей ты очень. Молодая она, тебя в женихи и приметила.
-Нужна мне она. У меня есть невеста, скоро женой мне станет.
-Так-то оно так, но соседка решила вмешаться и помешать вашей свадьбе. Не веришь? Поди сам к ней под каким либо предлогом, убедишься, в том, что это она была.
Иван оделся, поправил шевелюру и пошёл к соседке. Открывает двери, а она с забинтованными руками сидит на скамеечке у печи. Видно права мать была, подумал Иван. А у соседки спросил:
-Что с руками твоими случилось?
-Обожгла.
-Где это тебя угораздило руки обжечь?
-А то ты не знаешь!
-Догадываюсь. Но думал, о тебе брешут люди. А ты и на самом деле нечесть. Одежду-то мою отдай, зачем она тебе нужна?
-Забирай! Я её специально взяла, что бы ты сам за ней ко мне пожаловал.
-Если ты таким образом хотела завоевать моё сердце, то ошибаешься, оно другой давно принадлежит. Не могу понять, почему ты не живёшь как другие люди, а сама на себя грязь выливаешь? Без пакостей нельзя обойтись?
-Не могу я жить иначе, уж так судьба распорядилась.
-Человек сам свою судьбу складывает, как он захочет, так и пойдет его жизнь.
-Ну, не скажи! Ладно, ты видно хочешь знать, почему я такая есть? Слушай. О моей матери по деревне дурная слава ходила, будто она душу дьяволу продала. Это так. По молодости это было, она глупой девчонкой была, решила с нечистой силой поиграть. Вот и доигралась. Муж её бросил, узнав про её чёрные дела. Мать тогда в положении осталась. А потом я появилась на свет. Росла как все дети растут, но меня как и мою мать люди сторонились. Я тогда ничего не знала и не умела. Но вот пришла пора матери на тот свет собираться и идти. Умереть она сразу не могла, три дня и три ночи она корчилась от мук, не могла её душа с телом расстаться. Наконец, она не выдержала.
-Дочка, - сказала она, - я понимаю, что это грех большой, но если ты меня любишь, сделай так, что бы я ушла с миром на тот свет.
-Как же, матушка? - Спросила я её.
-Подойди ко мне и возьми меня за руку. Я передам все свои знания тебе.
-Но мне не нужны твои знания, о тебе ходит дурная слава, не хочу, что бы обо мне говорили подобное.
Но мать свою я очень любила и у меня сердце разрывалось от жалости к ней. От моих слов лицо её перекорёжила судорога, губы посинели, глаза закатились за орбиту. Я взглянула на неё и обняла её, прижалась к её груди. Мать обмякла и затихла. А я почувствовала как по моему телу разливается какая-то не ведомая сила. Меня даже в жар кинуло, и я поняла, что мать передала мне свои колдовские чары. Сначала я ещё сомневалась, что это так. Но после похорон решила проверить свои способности.
Соседи, что живут через дорогу, купили корову на базаре и привели домой. Хорошая корова, видно было сразу. Я пошла к ним и попросила кусочек хлеба. У меня как раз не было дома ни куска. А магазин на обеде был. Соседка была доброй женщиной, дала мне, ничего не подозревая. Вечером пошла она доить корову, а молока у коровы нет! Как привела кормилицу домой с базара, подоила, целое ведро дала её Бурёнка, а вечером ни капли нет. Корова ревёт, вымя раздулось, хозяйка не знает, что делать, кого о помощи просить. Хорошо, рядом жила тётка Матрёна. Соседка сходила за ней. Та пошептала на водичку, побрызгала на корову. Немного времени прошло, села соседка под корову и подоила. Та опять ей целое ведро молока дала.
-Это, очевидно, дело рук твоей соседки. - Сказала тётка Матрёна, уходя. - Ты с ней не шути и если просить что она станет, не давай. Мать у ней ведьмой была. Есть вероятность, что и она такая же. Яблочко от яблони не далеко падает.
И ты знаешь, какое я облегчение почувствовала от этой мелкой пакости? Вот так и творю гадости людям. А когда я ничего подобное не делаю, мне плохо, я места себе не нахожу, не могу успокоиться. Видно, мне суждено прожить такую же жизнь, какую моя мать прожила. Вот и замуж меня никто не берёт, боятся. Ты уж прости меня за учинённый инцидент. Пошутила я немного. Забирай свою одежду и уходи.
-Ладно. И ты меня прости за то, что руки тебе ошпарил. Ничего не мог в данную минуту придумать.
-Мне не привыкать.
Иван вышел от соседки, а сам над её рассказом всё думает. Вот же судьба, какая у человека! И изменить нельзя её никак. Так и будит до конца своих дней жить с этим тяжким грузом. Но вскоре он забыл о ней, занялся приготовлением к свадьбе. Он женился на девушке из соседнего села, Ирине и привёл её в дом.
Оборотень не мешала им жить. Но чудеса по деревне ходили. Однажды возвращался с работы осенью поздно вечером домой мужчина по имени Максим. Был он средних лет от роду. Человек он простой и в чудеса всякого рода не верил. Шёл, задумался. Вдруг догоняет его чёрная кошка. Шерсть на ней дыбом поднялась, глаза, что два уголька зелёным цветом горят. Того гляди, бросится на Максима. Тот взял в руки палку.
-Пошла, проклятая ведьма, с дороги! Прочь, сатана!
А кошка дорогу перегородила и никуда не думает уходить. Шипит как змея подколодная. Он швырнул в неё палку, но промахнулся. А у кошки из глаз аж искры посыпались от злости. Она кинулась на парня, но тот был шустрый и сильный малый, увернулся. Тогда Максим подобрал камень увесистый на дороге, размахнулся и швырнул в кошку. Камень угодил ей прямо в голову. Она взревела и исчезла в тот же миг.
А на утро люди заметили, что Клавдия с перебинтованной головой по двору ходит. Вскоре выяснилась причина её травмы, Максим рассказал, что произошло поздно вечером. После этого случая народ в селе заволновался, стали решать, что с оборотнем делать. Если бы это был единичный случай, а то люди стали бояться детей из дома выпускать вечерами. Предложение разные были, кто-то предложил спалить её вместе с домом, кто-то просто выселить из села в другое место.
Порешили пойти всем селом к ней домой, и предложить перебраться на жительство в другое место. Клавдия выслушала все доводы своих односельчан молча, ничего в ответ не сказала, зашла в дом и заперлась. Больше её в живых никто не видел. В доме она закрепила верёвку за крюк, на котором её колыбель висела, когда она ещё малюткой была и повесилась. Только через две недели отважились люди открыть дверь и войти внутрь. Они увидели тело Клавдии, которое уже разлагаться начало. Это случилось в начале осени. С петли её сняли и похоронили. А дом с той поры так и стоит. Никто жить не хочет в нём, стороной обходят его люди. И совсем сломать его никто не решается, бояться как бы беду в дом не накликать. Так и стоит он как укор людям за судьбу одинокой несчастной девушки, которую они не могли в свою жизнь принять. Проходить мимо этого дома жутковато как-то, но люди с этим свыклись. И я прошла мимо только воспоминания всколыхнули душу, но они тут же забылись. Всё же моя родная деревенька ещё жива, по ней ходят родные мне люди, такие знакомые и не знакомые с детства. Ну, здравствуй моё детство, моя деревенька! Вот и стадо коров пошло на пастбище. Они ещё не проснулись, идут лениво, пастухи подгоняют их плёткой, торопят, словно за день не успеют травы наестся. Как то всё было давно, но, кажется, что только вчера всё происходило в деревеньке моей. И сама деревенька уже не та стала. Она ещё держалась как-то некоторое время до конца двадцатого века. Но наступил новый век и всё круто изменилось. Мало кто остался там жить. И по деревне уже не собирает пастух коров, что бы гнать их на пастбище, как раньше. Коров осталось совсем мало. Одни воспоминания о деревеньки этой и живут.