Выпускника медицинского института Николая Иванова призвали на службу в Советскую армию. Не помогло то, что ему предстояла интернатура и он имел малолетнего сына.
- Вы не имеете никакого права! - возмущалась его супруга Марина в военкомате, но у военных было своё мнение.
- Он военную кафедру заканчивал? - спросил пузатый майор.
- Заканчивал…
- Значит теперь офицер, - отрезал он, - а офицеры у нас приказы Родины не осуждают, они их выполняют.
Николай надел военную форму и стал так называемым «пиджаком», лейтенантом, обязанным после военной кафедры ВУЗа отрубить в войсках два года.
- Ну, они у меня поплачут! - пообещал он жене и отбыл к месту назначения.
Вид у него был, как положено, парадная форма, всё отглажено, рубашка белая, фуражка новая. Иванов немного схитрил, в последний вечер «гражданской» жизни он поехал к товарищу Борису Кравченко.
- Отметим, с ним как надо мой отъезд, - размышлял он, - дома бы бабы не дали…
Дома его не оказалось, матушка ласково объяснила:
- Бедному интерну приходится подрабатывать, мыть вагоны метро на станции Преображенская. Эта станция конечная...
Лейтенант с чемоданчиком в руках приехал в депо. Боря обрадовался, но смотаться с работы не смог и предложил:
- Давай я пока буду мыть, а мы поболтаем.
- Да я хотел выпить… - расстроился Коля.
- И выпьем!
Поболтали они очень хорошо, бутылка водки ушла, за ней другая.
- Ну что, поехали к тебе? - вдруг вспомнил он.
- Куда на хрен, поехали, - махнул рукой Борис, - время уже три утра!
Кравченко сбегал куда-то и сообщил:
- Вон тот поезд завтра в отстое, пойдём там покемарим, а с утра я тебя
на вокзал провожу.
Пришли они в вагон, он улёгся на диван, а Иванов пьяно задумался:
- Если я при всём параде здесь спать завалюсь, то в каком виде завтра по
городу идти буду?
Педантично снял брюки, повесил на поручень, фуражку под голову, кителем накрылся и отрубился. Проснулся он оттого, что в вагоне вроде как свет врубили. Глаз приоткрыл, напротив приятель храпел, как бы всё в порядке, но кто-то громко объявил:
- Осторожно, двери закрываются, следующая станция Комсомольская...
Никогда в жизни Коля так быстро не одевался. Время было часов семь утра, вагон был набит как банка с селёдками, только около него никого не было. Пассажиры третью остановку берегли покой молодого офицера, который с болтающимися на поручне штанами дрых на неудобном диване.
- Вставай! - растолкал он Кравченко.
Тот не сразу въехал в создавшуюся ситуацию. Только услышав нервное хихиканье стыдливой дамочки, вскочил на ноги.
- Хотел бы я увидеть того гада, который наш поезд по ошибке из отстоя с утра выгнал... - сказал Борис на прощание.
- А я ту сволочь, что заслала меня в армию! - прошипел Иванов.
Товарищ проводил его до вокзала, он уехал в солнечный Крым. Там дипломированному медику предстояло защищать СССР на секретном объекте, контролирующем космические спутники.
- Порой бывает удивительно, - удивился Коля, - насколько точно человек и род его деятельности соответствует фамилии.
Вместе с ним прибыл огненно-рыжий, веснушчатый парень по фамилии Солнышкин, выпускник Ленинградского Гидрометеорологического института.
- Я тоже «пиджак», - честно сказал он, - поэтому давай держаться вместе…
Иванов отнёсся к предложению настороженно. Яша имел настолько яркую расцветку головы, что редкий прохожий не оборачивался посмотреть на игру природы. Волосы он носил длиной до плеч, что служило предметом особой зависти со стороны двухгодичников.
- А зачем нужно стричься?! - отвечал он на справедливые упрёки.
Служить Солнышкин не желал принципиально. Яша был в джинсах, кроссовках и хаера. С первых дней службы, не найдя понимания, он начал медленно, но упорно перестраивать правила армейского поведения. Начал с графика посещений. Устоявшийся режим службы: сутки на дежурстве, сутки - дома, двое - присутствуем, были им изменены.
- Сутки на службе, - решил Солнышкин, - трое свободен.
Кроме дней дежурства, он в другое время в части не появлялся принципиально, даже деньги получал нерегулярно. Нельзя сказать, что командование мерилось с таким пренебрежением к правилам воинской морали. Уговаривали и пугали его начальники всех рангов, всё без толку.
- Хрен с тобой! - первым сдался начальник метеослужбы капитан
Давлетов.
На дежурства Яков приходил исправно, синоптиком оказался весьма
грамотным, сделанные им среднесрочные прогнозы погоды были самыми
точными. Капитан верно рассудил:
- Лучше так, чем никак.
После того, как подчинённый в очередной раз не прибыл по учебной тревоге, начальник штаба собрал суд офицерской чести.
- Появился, как ясно солнышко! - сказал он, когда тот соизволил явиться.
Специально подобранные офицеры, шумно возмущались хамским поведением и приняли решение:
- «За действия не совместимые с высоким званием советского офицера, ходатайствовать перед вышестоящим командованием, об увольнении лейтенанта Солнышкина Якова Вениаминовича из рядов ВС СССР».
- Наконец-то! - обрадовался подсудимый.
Из штаба округа документы вернулись через месяц, перечёркнутые надписью красным карандашом:
- Воспитывайте!
Через полгода к ним прибыло большое начальство, с генералом во главе. По странному стечению обстоятельств день полётов совпал с Яшиным
дежурством. Он понимал, что ему незачем попадаться начальству на глаза, а поэтому обустроился на третьем этаже метеовышки, на маленьком уютном балкончике.
- На улице июль, жара... - сказал Солнышкин напарнику Коле, будто тот не видел.
Мокрый от жары и волнения капитан Давлетов докладывал о метеообстановке начинающихся полётов, но ошалевший от безделья, генерал глянул в окно и впал в нервный шок.
- Это что такое?! - перебил он капитана.
На маленьком балкончике, на раскладушке, лежало голое по пояс, рыжее волосатое существо, в чёрных очках и сигаретой в зубах.
- Форменная фуражка, при этом использована как подушка… - с ужасом отметил генерал.
Командир полка первым понял смысл событий, выскочил на балкончик и заорал:
- Встать!
Яша медленно сел на раскладушке, сунул ноги в резиновые тапочки-вьетнамки, натянул рваную футболку и вошёл в дежурку. Он оглядел притихшую публику, в поисках старшего по званию, а затем, молодцевато вскинув руку к фуражке, и отчеканил:
- Товарищ генерал-майор, дежурный синоптик, лейтенант Солнышкин, по вашему приказанию прибыл!
Генерал набрал воздуху в лёгкие и, на одном дыхании, произнёс весьма
эмоциональную речь, минут на семь, печатными в которой были только
предлоги и проскальзывали слова:
- Сгною и уволю!
Яша, как человек воспитанный, дал генералу полностью выговориться, затем снял солнечные очки. Взял их за одну дужку и, используя вторую как указку, начал говорить:
- Товарищ генерал, уволить двухгодичника весьма непросто, ВВСники пробовали, ничего у них не вышло... Поэтому если вы сможете мне помочь, я буду сильно признателен.
Сказал, медленно повернулся и вышел на балкончик. Генерал набрал воздуху в грудь, чтобы достойно ответить, но вдруг резко выдохнул, обречённо махнул рукой и пошёл к выходу.
- Довели армию, - недовольно бурчал он, - как с такими офицерами прикажите с американцами воевать?
Вся свита устремилась за ним, они поехали в профилакторий лётчиков заливать горе спасительной водкой. После этого случая Колю перевели в другой отдел.
- Чтобы Солнышкин тебя чему дурному не научил! - сказал напоследок Давлетов.
Теперь он служил в подразделении, отвечающем за программное обеспечение разведывательных советских спутников, замаскированных под метеорологические.
- Я ничего не понимаю в компьютерах! - честно признался командиру отдела.
- А в них никто ничего не понимает, - отмахнулся тот, - но это не снимает с нас персональной ответственности…
Прежде всего, Иванова удивило то, что программы на борт передовых космических аппаратов закладывались совершенно не так, как это показывали в фантастических фильмах:
- Всё даже более дёшево и сердито…
В соответствии с планом Центра Управления Полётами на телеграф части приходила программа в трёх экземплярах на обычной телеграфной ленте.
- Тут дырки в пять рядов! - удивился он.
За час до сеанса связи начальник боевого расчета станции управления проверял эти ленты, чтобы все три экземпляра были одинаковыми.
- То есть, попросту говоря, - ввёл подчинённого в курс дела командир, - смотри её на свет.
- Зачем?
- Если все дырки всех трёх лент совпадают, ленты вставляются в специальный аппарат и во время сеанса программа уходит на борт.
- А если нет?
- Тогда приходится запрашивать программу снова, - пояснил он, - а учитывая отвратительное качество связи по ЗАС, дело это малоприятное, трудоёмкое и долгое.
После исчерпывающих инструкций Коля приступил к исполнению служебных обязанностей и однажды получил программу, проверил её и заложил в аппарат.
- Внести изменения! - примерно за полчаса до сеанса связи он получил сообщение об изменении программы для борта.
- Ну, надо - так надо, - согласился Иванов.
Они получили другие три ленты, принесли на станцию, лейтенант сверил:
- На двух лентах есть дырочка в одном месте, а на третьей дырки нет!
До сеанса оставалось мало времени и сверить программу с Центром, тем более получить другую он не успевал.
- Что же делать? - надолго задумался временный офицер.
Нервы у него были на пределе.
- Сеанс связи длится не более десяти минут, и решение нужно принимать быстро… - он понимал, что два больше одного, поэтому шариковой ручкой проколол дырку в третьей ленте.
После чего программа благополучно отправилась на борт.
- Да что от одной дырки плохого будет? - успокоился Коля.
Аппарат, которым он управлял, был спутник-фотограф. Один из режимов полёта представлял собой нырок, когда аппарат втягивал антенны, солнечные батареи, выдвигал большой объектив и «нырял» в атмосферу километров до сорока.
- Чтобы лучше рассмотреть объекты супостатов... - пояснили ему знающие люди.
В незапланированный полёт и увела безумно дорогую технику дырочка, проколотая шариковой ручкой. Беглеца долго искали, вычисляя его предполагаемую орбиту после нырка.
- Ну не мог спутник уйти на такую траекторию! - ломали головы в ЦУПе.
Пришлось Иванову признаться во вредительстве и спутник нашли. Командованию части досталось изрядно, после чего он имел кислый вид.
- Он же «пиджак», - заступился за него замполит, - отдаёт священный долг нашей Родине!
- Только вот нахрена ей такие должники? - едко заметил командир полка. - Мало нам мудака Солнышкина…
Коля обиделся на несправедливые обвинения, ему мучительно захотелось на «гражданку». Он написал рапорт с просьбой об увольнении, но его вернули. Не сработала попытки уволиться по здоровью, многократные злостные нарушения воинскую дисциплину. Иванова с унылой периодичностью таскали на партийные комиссии, где мордатые политработники вдохновенно затирали ему про «почётную обязанность».
- Служить всё равно не буду! - категорично предупредил он.
- Не можешь, научим, не хочешь, заставим! - заверили его.
Тогда «пиджак» запил. Командир части сделал сильный ответный ход, отправив неумелого алкоголика в наркологическое отделение военного госпиталя. Тогда у него под фуражкой что-то щёлкнуло:
- Сами уволите…
При встрече с сослуживцами он, не здороваясь, стал вытаскивать из воображаемой кобуры пистолет, спускал предохранитель, наводил ствол на обалдевшего коллегу и произносил:
- Пиф-паф.
Иванов убирал тихое оружие и, не попрощавшись, уходил. На лице его поселилась тихая улыбка, а глаза смотрели в глубины собственного подсознания. После виртуального отстрела всех офицеров, включая командира полка, народ стал задумываться:
- А если дураку в руки попадёт что-нибудь более осязаемое...
Командир вызвал начальника штаба части и, пряча глаза, сказал:
- Ты этого придурка в наряды не планируй, в караул тоже...
- Почему?
- Перестреляет полштаба и ему ничего не будет, потому что псих же явный! И на испытания тоже не ставь!.. Чтоб ноги его не было!
Для Иванова началась фантастическая вольготная жизнь. О его существовании напоминали только звуки «пиф-паф», которые раздавались то из курилки, то из столовой. За зарплатой он, правда, аккуратно приходил, не забывая «пристрелить» начальника финансовой части. Через два месяца стрелка вызвал командир части.
- Хрен с вами, товарищ лейтенант, - миролюбиво начал беседу
полковник, - командующий удовлетворил ваш рапорт об увольнении.
Коля улыбнулся и в правой руке у него возник воображаемый пистолет. Натренированным движением он вложил его в кобуру и чётко доложил:
- Товарищ полковник, лейтенант Иванов стрельбу окончил!
Он вернулся домой и, сняв военную форму, выбросил её в мусорник. Борис приехал к Ивановым отмечать возвращение служивого. Николай встретил друга в свадебном костюме-тройка. Распахнув верхнюю часть классического костюма, он с улыбкой сказал:
- Вот это пиджак, а не то, кем я был почти два года!