Когда мы узнали о разрушении Каховской плотины, мне вспомнился образ моего деда потомственного днепровского рыбака. Смуглое морщинистое лицо, огромные сильные кисти рук, спокойная умиротворенная улыбка. Победитель Германии и Японии, он уверенно со знанием дела рассказывал, сколько вреда принесла Каховская плотина для рыбоводства и экологии низовья Днепра.
Мне было 12 лет когда его не стало, но я помню его грустное выражение лица.
- Днипро був иншим, була велика вода восены, яка змывала багнюку в лиман, а рыба пидиймалась на нерест у верхивьях. Там нерестився осетр, белуга и коли мальёк скатувався до Чорного моря, то вже було живуче потомство.
До конца дней он работал в рыбацкой артели на Днепре под Херсоном. Рыбколхоз из уважения закрепил за ним наши родовые дореволюционные озера Чучужье и Тичковатое. Дед жил на высоком обрывистом берегу днепровской кручи Белого озера где теперь живу я, где родился мой отец, дед, прадед… Те места куда с древнейших времен не дотягивался не один паводок.
Днепровская вода и теперь едва коснулась въездных ворот моего двора. Виновато, ласково поплюхалась у порога, оставила весточку от деда и стала медленно уходить. Вода поднялась на 5 метров вровень с обрывистой кручей нашего берега. Моя плавучая дача теперь качается на волнах практически у самого порога через узкую проезжую дорогу нашей улицы Набережной. Вдоль дороги скучились пернатые водоплавающие утки, лысухи, болотные курочки с цыплятами чистят перышки и гоняют мошкару. Семейство ондатры высушивает мех на солнце, спокойно позируя моей дочери с фотокамерой.
Дед был глубоким прирожденным индивидуалистом, любил одиночество, днепровские плавни и песню, народную, украинскую. Артель не была его призванием, и он подолгу рассказывал о рыбацкой удаче наших предков в дореволюционную эпоху. Отец пересказывал мне родовые истории промыслов в походах за черной икрой. И я с тоской представлял тот далекий мир как что-то безвозвратно ушедшее.
С детства мне не нравился Днепр. Ближе к Хресону по Кошевой, старому руслу и мелким прибрежным озерам он был массово застроен дачами. Застройка прибрежной запретной зоны приобрела массовый безобразный характер в годы украинской Незалежности. Толстосумые хохлы разделили угодья и побережье по интересам. Великолепные усадьбы и закрытые центры отдыха вырастали как грибы. У редкого народного депутата не было индивидуального озера с вертолетной площадкой в заповедных плавнях.
Теперь всё это уплыло в сторону Одессы. А мой дом на земле потомственных днепровских рыбаков с грустной усмешкой наблюдал за этим безвозвратным исходом. Я всегда мечтал о Днепре моих предков, мог ли я подумать, что увижу его?!
Последние годы дед болел раком. Рак съедал организм, всю его независимую сущность утратившую интерес к жизни. Дух коллективной обывательщины отравил его. В последний свой день он взял весла, толкнул от берега деревянный баркас и медленно погреб к противоположному берегу Белого озера, напевая любимую песню «Стоит гора высокая» … До тебе, ридна риченько, ще вернеться весна,
А молодисть не вернеться, не вернеться вона…
К вечеру северо восточный ветер прибил лодку обратно к берегу. На дне лодки нашли скрюченное от боли худое бездыханное тело.
Каховская плотина разрушилась, потому что сыграла свою роль в нашей истории. В Херсонщине разграблены колхозы, совхозы, оросительные каналы. Плотина исчезла, потому что должна была исчезнуть. Вместе с ней смыты с берегов Днепра наросты человеческих пороков.
В 1917 году Россия изменила мир. Первое в мире социалистическое государство оставило неизгладимый след в истории человечества. То были времена, когда в Америке зачитывались Толстым, Достоевским, Тургеневым… В США, Англии. Германии создавались массовые профсоюзные движения наводившие ужас на мир Западного капитализма. Профсоюзы изменили жизнь западного обывателя, изменили капитализм. А в СССР начиналось грандиозное коллективное строительство. Каховская плотина одно из чудес света, сердце самой грандиозной в Европе оросительной системы.
У России необыкновенная способность переделывать мир. Изменять до неузнаваемости. Это то, за что её ненавидят западные элиты, до ужаса, до безумия как ненавидел Гитлер.
Сегодня они вопят об экологической катастрофе, грядущих пустынях и т.п. А я херсонский фермер знаю, что никакой катастрофы нет. Сегодня новые технологические возможности, мощные насосы подадут воду куда угодно, а Днепр, и мы вместе с ним, начинаем новую жизнь. Богатые урожаи получаются на наших суходолах на паровых землях. Эта давно забытая схема хозяйствования неизбежно вернется в наши края.
Моя ферма сегодня на острове. Вода залила старые русла высохших рек вокруг фермы, залила дорогу, я добираюсь на ферму лодкой. Когда-то мне хватило интуиции построить ферму на самой верхушке Кировского бугра. Теперь кругом вода, древний пейзаж, каким он был сотни лет назад.
Это ненадолго, вода уйдет, дорога откроется, но нашими душами уже овладело странное чувство перерождения, словно весь мир следит за нами и замер от невероятного предчувствия…