Продолжение романа №9 "Шли мы как-то по болоту"...
Глава 8
Новые товарищи — змеиная трапеза — ловушка для титанобоа — поиск сбежавших преступников — размышления с предположениями — в эйфории богатства
Размышления с предположениями
Охотники отвели собак к тропе, где собаки покрутившись, всё-таки взяли крепкий след и повели дальше.
Вдруг Прозоров остановился, присел и стал рассматривать опечатки от подков лошадей. Он подозвал Тисковских и показывая на отпечатки подков.
— Смотрите на эту подкову, видите, она немного кривая, точно такую же я видел у старшего оболтуса Залунина во дворе, когда его арестовывали, тогда ещё сотский сказал ему что подкову надо заменить очень уж она приметная. На что тот ответил, что когда его невиновного ни в чём отпустят тогда он и заменит да вот не судьба. Я это запомнил, но видать Виталию это было уже не к спеху, когда караульный Дрищесуев, по сути, помог сбежать ему, покусившись на самогонку Потоскуева. А самое интересное то, что я точно такую же подкову видел у арестантского вагона. Значит, Потоскуев увёз Залунина в кандалах к избе, где его расковал и они поехали, но вот куда это уже загадка.
— Кто же тогда убил Мачнева? — спросил Гамадиев.
— Об этом надо спрашивать у Львова, они были вместе, если только не пересеклись с Львовым и Мачневым, — ответил Прозоров.
— Ну, даже если и пересеклись, зачем оболтусам, так поступать с Мачневым, — сказал Тисковских. — Нет тут это дело с ними не связанное, а вот Львов с его чёрными делами мог так поступить, слишком много за ним было кровавых дел. И расчленёнка для него могла быть привычным делом. Я вот прихватил носки из дома Львова, думаю, они пригодятся, может собаки откликнутся.
— Ну, вот как с вами городскими ходить в тайгу несут с собой носки этого кровососа как вещественное доказательство и помалкивают, — вдруг рассердился Северов, на слова следователя.
— Что же это вы нас подводите тут почитай такое смешение следов и Львов и оболтусы, а вы самое главное при себе держите, — сказал с укоризной Бороздин.
— Виноват, как-то не подумал, — сказал Тисковских, доставая из заплечного мешка носки Львова.
Порешав меж собой охотники решили сделать небольшое разделение, одна собака идёт по следу оболтусов, а вторая по следу Львова, чтобы посмотреть, кто кого преследует.
После километра пути выяснилось, что оболтусы идут по следу лошадей, и напрашивается вопрос, а кто едет на одной из лошадей и почему кто-то из оболтусов идёт пешком, когда мог бы спокойно ехать верхом.
— Я думаю, вот что Львов украл лошадей у оболтусов, а они идут по следу кривой подковы надеясь догнать вора, — сказал Северов, едва не попадая в цель в то, что было на самом деле.
Прозоров что-то подумав себе, развил картину с похищением лошадей ещё дальше, пояснив, что пока эти двое балбеса возились с кандалами Львов, мог запросто увести их лошадей с мешком продуктов, который купил у трактирщика караульный на золотой слиток Залунина.
И Прозоров тоже, как и Северов оказался близок к истине. Всё складывалось не в пользу оболтусов и их стараниям. Львов же заполучив в своё распоряжение мешок с продуктами и двух лошадей, мог запросто уехать куда угодно хоть в Екатеринбург, а там ищи его как ветер в поле. Но зачем же Львову тащится в тайгу в противоположную сторону от дорог, идущих в город, вот это было уже более чем странно.
— А Львов ваш едет на одной из лошадей кобель это понял по запаху от веток, которые хлещут всадника, и оставляет на себе него запах, — сказал Северов и подал собаке команду. — Тарас след!
И кобель по имени Тарас поднял голову и показал прыжком на длинную ветку несущую, по мнению охотника, запах Львова.
— Что ж вполне правдоподобная версия, — сказал Прозоров.
— Вот увидите что это так, — сказал ему Северов.
Бороздин был с ним тоже согласен, сказав, что на лошади едет сам Львов и пускает лошадей то на право, то влево стараясь запутать и утомить преследователей. Но он придерживается тропы, выходя на неё местами и следуя дальше.
Через два километров урядник взмолился, что сильно устал от этой беготни и потребовал отдыха. Охотники были как раз в гоне и хотели продолжать преследование, но следователи тоже решили сделать привал на десять минут. Тогда Бороздин достал из сидора сало и хлеб перекусить и набраться сил.
Следуя его примеру остальные стали выкладывать что-то съестное из своих мешков, на что Бороздин возразил.
— Свиное сало самое правильное для поддержания сил и выносливости, а то, что достали, уберите до следующего раза, — сказал он, приглашая всех к трапезе.
Ели молча иногда улыбались друг другу, мол, с салом-то оно лучше.
Перекусив, урядник Гамадиев почувствовал себя намного лучше.
— Ну, сейчас я вам задам жару, — сказал он.
— А ты что голодный, что ли отправился, — спросил Тисковских.
— Так не успел, сами меня выдернули из-за стола, ежели, я знал, куда идём я бы поел, а то давай беги, куда я сам не знаю. А на столе чугунок был с борщом.
— Сметана была? — спросил Прозоров.
— Была сметана, — кивнул Гамадиев.
— Стопочка налита?
— Это я не успел, прибежали, словно конюшня горела ну и вот и всё.
— А сейчас как? — спросил Северов.
— Сейчас нормально можно идти, вкусное у вас сало с чесноком, это как раз мне нравится.
— Сколько уже прошли? — спросил Прозоров у Бороздина.
— А вот сейчас скоро дорога будет, как выйдем из Глыбогорского распадка, то почитайте все пять километров с хвостиком, дорога сами видите, какая, идёт болотом и посуху и в этом большая задержка по времени на подъём меж гор. Львов едет правильным путём ног лошадей не вязнут, а это значит, что дорожка здесь давно проторена. А вот след Львова здесь он спешивался, Тарас возьми след и следуй дальше.
Кобель тот час зарылся мордой в след в траве и радостно подскочив, показал, что это действительно был Львов.
— Ну что я вам говорил, а вы сомневались, что это не Львов едет верховым, — сказал торжествующе Северов.
— Признаю, правда, за вами по всем статьям, — улыбнулся Прозоров.
Они свернули в Глыбогорский распадок с его мрачным правым оврагом и, держась крутого обрыва, слева стали огибать его постепенно выходя на твёрдую каменистую тропу.
— А где тут, какая гора? — спросил Прозоров, окидывая взором растущие, вверх слева и справа горы с их дремучим лесом.
— Та, что слева это гора Кужохум, а та, что справа Глыбовая гора, скалы там из одних сплошь глыб размером с мою баню, — сказал Северов. — И медведь там свой есть, к себе никого к себе не пускает, а мы к нему и не ходим. Ягод и грибов и внизу навалом. Но он распутник, повадился поселковых свиней насиловать, кто его к этому привадил непонятно. Заявится ночью в хлев, выберет самую симпатичную хрюшку и дерёт, насилует, значит, уши обгрызёт и айда обратно.
Прозоров вспомнил, что видел у лежащих свиней в лужах вместо нормальных ушей короткие обрубки и подумал, что так, наверное, их отличают сами хозяева. А тут вон, что, оказывается, твориться, и виновник всему этому медведь шалунишка. Ну, есть в природе подобные случаи, но чтобы медведь повадился насиловать свиней, это он слышал впервые. Он даже не мог представить себе всё это безобразие в действии.
— А что за такое странное название Кужохум, я такого названия раньше и не слыхивал? — спросил Тисковских отрисовывая в блокноте их путь.
— Говорят, — продолжил рассказывать Северов, — жил здесь старик шаман, и звали его этим именем - Кужохум, на плоской вершине скалы и могила его на сваях стоит. Крода называется. Местные вогулы раньше своих умерших родственников так хоронили намного выше от земли, чтобы уберечь от зверя лесного. А ещё нальют в чаши вонючего берёзового дёгтя в перемешку с другими вонючками и ставят внутрь деревянной могилы вот уж где смрад стоит. Бывало, придёт сам хозяин, побродит рядом погрызёт столбы, он дёготь на дух не переносит да так и уйдёт ни с чем. А шаман потом поднимется и пойдёт свои колдовские дела делать.
— Так он же мёртвый.
— А какая ему разница живой он или мёртвый шаман он и есть шаман. Не веришь, останься там на горе далеко за полночь, один и без оружия. Как увидишь что крышка над гробов в воздухе парит так спрячься и жди, а вскорости и увидишь бесовские огни-то, это шаман возвращается. Если пройдёт не взглянет твоё счастье, а увидит из лба рога у тебя вырастут.
— А давно жил шаман? — спросил Прозоров уже с опаской посматривая на крутую стену горы.
— О так почитай ещё, как первые русские казаки пошли в Сибирь.
— Погодите, а как за такое время дерево не превратилось в труху. Это же примерно 1600 год был, — удивился Прозоров.
— Ну да тогда ещё Ермака Тимофеевича с казаками по указу царя Фёдора Иоанновича, сына Ивана IV-го Грозного в Сибирь послали на освоение земель. Тогда говорили старики что того шамана и приголубили те самые казаки, место золотоносных жил он им не отдавал. Да всё рано дознались, кто ж против пыток сдюжит… Запытали он им и выдал, но много они не нагребли, а может и не выдал, просто напраслину наговорил.
— А разве сам Ермак здесь был.
— Нет, сам-то он тогда в другом месте был, а дружинники его говорят здесь гулевали, крепости ставили. С татарами да вогулами воевали. Потом вогулы подались на север, татары расступились, как увидели, что на Урал казацкая туча надвигается, а потом задружились под царя пошли. Стали платить ясак.
— А откуда у вас такие познания, — не удержавшись, спросил Прозоров у охотника.
— Ну, так у нас на веранде «Балканской ночи» лекции читают из города учителя. Я стараюсь посещать лекции, когда удаётся это лучше, чем самому читать книжки, и рассказывают всё обстоятельно и на любой вопрос ответят, — сказал Северов.
Закончив разговоры, они вышли к дороге, ведущей в Смородиново, перейдя на другую сторону собаки покрутившись на месте, потеряли след.
— Ваш Львов не дурак, намазюкал валенки зельем от собак и айда по своей тропе, а лошадей домой отправил вот почему они пришли обратно без хозяев. И смотрите след подков уже не глубокий, а это значит, что груз снят.
— И что делать? — спросил Прозоров.
— А ничего возвращаться назад и брать след оболтусов, а вот куда они подались, мы пока не знаем, — сказал Северов.
В их разговор встрял Бороздин.
— В общем, подвожу итог нашего преследования, Львов пока оболтусы снимали кандалы, украл у них лошадей и возможно груз, с продуктами, купленный Дрищесуевым у трактирщика на золото, данное ему Залуниным на самогон который принесёт Потоскуев. Потом Потоскуев как показал на следствии конвоир Дрищесуев, ну и фамилия, его оглоушил, и его затолкали двое этих авантюриста в камеру, а продукты и деньги забрали. Дальше в лесу на них натыкается Львов и крадёт продукты и лошадей. А то, что это был Львов, его выдали подковки на каблуках в виде американских маршальских звёзд полумесяцем ну тех, что носят шерифы. Возле избы у Большой Чёрной речки я их не разглядел топко там и сыро. А вот когда он по несообразительности спешился у дороги и перешёл на другую сторону отпечатки его подковок со звёздами определились чётко вот они, видите маршальские звёзды. Вероятно, на них сам Львов внимания не обратил, поскольку он взял эти сапоги из коллекции прежнего приёмщика Мздищева ныне покойного большого любителя Дикого Запада. Далее он переобулся на другой стороне дороги в валенки с пропиткой зелья от собачих носов и тут мы его след со звёздами потеряем. Куда он делся, знать мы не можем. Остаётся одно возвращается и брать след оболтусов, если их найдём, возможно, найдём и Львова.
— Вам в сыскной полиции работать надо, а вы тут рябчиков стреляете, — сказал Тисковских, поразившись, как простой охотник всё разложил им по полочкам.
— Да нет что вы зачем нам такая головная боль нам и здесь на вольнице хорошо. Сам себе король и кум, — сказал Бороздин.
Кобель по имени Сверчок, шедший по следам оболтусов, стал тянуть Бороздина в лес и поисковики поняли, что от них требуется и пошли за собакой.
— Посмотрим, как оно там всё будет, — сказал неопределённо Бороздин.
Тисковских и Прозоров шли последними, поглядывая на ходу по сторонам стараясь не пропустить что-то важное. Разговор охотников они не поддерживали, предпочитая помалкивать да слушать лес авось что-то, да и услышится. Следователи даже на таёжных расследованиях были уже тёртые калачи и знали цену молчания и охотникам подсказали помалкивать или говорить шёпотом. Те знамо дело были на это согласны.