Храм Рождества Иоанна Предтечи, Патриаршее подворье в Сокольниках, Москва. Весна 2004 года.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, май 2023.
Сейчас мы довольно кратко разберем с вами обстоятельства рождения, взросления и прихода к власти Иоанна IV Васильевича, внука великого основателя России. Его отец Василий III был несомненно бледной тенью своего родителя, но в общем продолжал достижения его царствования. Именно при Василии III, о чем часто забывают, были формально введены в состав Российской державы остатки Рязанского великого княжества и Псковская земля. Это произошло безболезненно в отличие от присоединения Новгородской и даже Тверской земли, потому об этом обычно забывают.
В отношениях с Западом Василий III вел себя сверхосторожно и вообще не пользовался царским титулом. Кстати, именно из-за того делают ошибку: Ивана IV называют первым русским царем, потому что Иван III царский титул использовал, а Василий писал себя «великим князем», правда, «государем великим князем», конечно, но не «царем».
В отношениях с Ордой он совершенно исправно отрабатывал линию отца. Оказывая все более сильное давление на Казань, он отстроил на Волге крепость Васильсурск. Город существует до сих пор. Но по-прежнему никакой угрозы существованию Казанского ханства не проявлял. Повторяю, Москва не настаивала на ликвидации внутренней самостоятельности Казанского ханства и лишь настаивала на том, чтобы Казань совершенно справедливо признавала Москву старшей и вела дружественную политику, что Казанью постоянно нарушалось. В самой же Казани шла борьба между сторонниками московской ориентации и сторонниками крымской ориентации, которой Москва ни в коем случае допустить не могла, потому что Крым уже был верным вассалом султана, а потерпеть турецкого агента относительно близко от Москвы, конечно, не могла.
Внутренняя политика при Василии III была в основном без изменений. При нем продолжали строить, и довольно много. Были возведены мощнейшие, современнейшие крепости Нижнего Новгорода. Это частично псковская работа, частично итальянская. Крепость Коломна, вероятно, московской и псковской работы. Зарайская крепость, я уверен, итальянской работа. Предполагают, что архитектор известен. Это строитель стен Китай-города в Москве до того — Петров Малой. Как этого Пьетро полностью звали, никто не знает. Почему я в том так убежден? Это типичная новомодная артиллерийская крепость, в которой башни не намного выше стен, потому что теперь играют роль не обстрелы сверху, а обстрелы вдоль стены. Потому башни почти целиком вынесены за стены, их орудия в случае штурма ведут фланкирующий огонь. Кроме того, Зарайск — правильный прямоугольник. Его стороны соотносятся, как диагональ и сторона квадрата. Это типично ренессансная игра в числа. В такие числа славянские зодчие не играли. Наши строили бы по ландшафту, по пейзажу. Зарайский кремль почти полностью сохранился. Можно хорошо видеть его правильную форму. Строили и в Москве, и в ближнем Подмосковье. Знаменитые постройки села Коломенского, великолепная шатровая Вознесенская церковь и круглая в плане церковь-колокольня Георгия Победоносца — это постройки Василия III. И ведь не все до нас дошло.
Есть, правда, одно серьезное но. Иоанн Васильевич, настоящий Грозный, как пишет летописец, встречи любил, то есть полемику в думе, допускал возражения, допускал споры с собой. Разумеется, он имел последнее слово и принимал решение, как и подобает монарху. Но высказывать при нем можно было все что угодно и достаточно жестко. Василий же характером и авторитетом отца не обладал. Потому в думу ходил все реже, старался обходить ее. Его справедливо обвиняли, что он решает вопросы с двумя-тремя приближенными, притом не самого блестящего происхождения. Потому аристократия, естественно, обвиняла его, что он подменяет ее холуями. Это приведет к тяжким последствиям в русской истории.
Замечу от себя. Одна из самых непростительных ошибок главы государства, как монарха особенно, так и выборного президента, — боязнь сильных, талантливых людей. На то и царь, чтобы уметь с ними работать, уметь настоять на своем. Но если он вместо того сильных людей задвигает, то готовит неприятные перспективы как государству, так иногда и самому себе. К сожалению, того не умел наш государь Борис Федорович, первый Годунов. И то сказалось тяжко на конце его царствования и на развитии Смуты. С другой стороны, малообразованная императрица Елизавета Петровна и среднеобразованная Екатерина Вторая самых талантливых людей выбирать и выдвигать умели. А посему их собственные таланты принципиального значения для государства не имели. Они всегда были окружены выдающимися людьми, и на каждый случай жизни у них был министр, генерал, чиновник, ученый, основатель университета. И то дало хороший результат.
Однако в целом свое долгое 30-летнее царствование Василий III провел неплохо. Умер даже лучше, чем жил. Дела оставил в порядке. Всех, кого успел, простил. У всех, у кого успел, попросил прощения. Принял, как и положено было в московской династии, предсмертное монашеское пострижение, и отдал Богу душу.
Худшее, что сделал Василий в своей жизни, — это его развод и второй брак. Женат Василий III был на великой княгине Соломонии из достаточно знатного тогда рода Сабуровых. Сабуровы происходили от Чет-мурзы, некого ордынца, который, возможно, выехал на русскую службу еще при первом Московском князе Данииле Александровиче или уж во всяком случае вскоре после его кончины в начале XIV века. Позже не получается по родословной. Младшей ветвью той же линии были Годуновы. Именно оттуда недруги Годунова придумали его татарское происхождение. Посчитайте, сколько веков прошло от Чета до рождения Бориса. Два с половиной века. Какой уж там татарский род! Так же можно всех Рюриковичей считать скандинавами. Или так же, но наоборот, можно утверждать, что Николай Второй был несомненно не русским царем, ибо в нем была только одна 132-я часть русской крови. Годуновы тогда еще не были среди первых людей, а Сабуровы были, их старшая ветвь. Так что брак был вполне равнородным. Наши цари женились и на дворянках более скромного происхождения.
У Василия и Соломонии не было детей. В принципе никто не знает, от чего у супружеской пары нету детей. Даже сейчас медицина не всегда может решительно сказать. Если вина супруга, то существует только одна причина, причем это оставляет его совершенно здоровым во всех отношениях, в том числе в половом, эротическом свойстве. У женщины может быть несколько причин, до шести. Некоторые лечатся. Тогда не лечились. Опять-таки женщина притом остается совершенно здоровой. Наше православное каноническое право с византийских времен разрешает развод на основании отсутствия детей. Но развод должен быть совершен достаточно быстро после заключения брака. А если долго прожили вместе, то отсутствие детей уже не основание для канонического развода. Они прожили достаточно долго. Есть основания полагать, что Василий просто увлекся. На московскую службу из Литвы выехали князья Глинские. И внешне, видимо, достаточно привлекательная панна Елена, сестра князей, барышня европейской культуры, надо полагать, произвела неизгладимое впечатление на великого князя. И тут он начал готовить себе развод. Несмотря на продолжение полемики иосифлян и нестяжателей, в этот момент все порядочные иосифляне, как и все порядочные нестяжатели были против развода великого князя. Главным аргументом Василия было то, что у него нету наследника престола. Аргумент был абсолютно несостоятельным, так как у него были братья. Ну и что, что нету наследника! Во-первых, каноническое право выше династического. А во-вторых, династия не пресекается. Была семья князя Юрия Дмитровского, и была семья князя Андрея Старицкого. Престолонаследие могло перейти к следующей линии, что во всем мире признавалось законным, а вот развод не всегда признавался законным, и брак тоже не всегда признавался законным.
Но Василий упорствовал. И пытался подкрепить свои амбиции, обращаясь с письмами к патриарху Константинопольскому и Афонским монахам. Естественно, они всего лишь внешний авторитет. Афонские монахи — это все же всеправославные авторитеты, а что касается Константинопольского патриарха, то он уже не был нашим первоиерархом, мы уже давно были автокефальными. Кончилось это прискорбно. Однако нам интересно, как это кончилось. Афонские монахи, люди простодушные, ответили Василию крупной бестактностью. В ответном послании его поименовали сосудом греховным, блудилищем и чуть ли не козлом. Переписка с Афоном на некоторое время прервалась.
Константинопольский патриарх Парфений, разумеется, такого позволить себе не мог. Он же первоиерарх, потому должен быть более чем дипломатом. И вот интересно, что написал патриарх. Его письмо часто излагают, его можно найти в переводе. Он написал Василию: «Ты всевластный государь. Ты в конце концов поступишь, как тебе угодно. Но только смотри, оснований для законного развода у тебя нет. Ты совершишь развод, — либо зная, либо догадываясь, пишет патриарх, — и вдруг тебе захочется вступить в другой брак, который тоже будет незаконным. А от этого брака родится будущий мучитель твоего государства». Ну как в воду глядел! Во всяком случае совершенно точно напророчил Константинопольский патриарх.
Не получив поддержки, Василий обошелся своими силами, положившись на митрополита Даниила, верного государственника и верного своего слугу, к сожалению. Пару слов о Данииле. Он постриженик Волоколамского Иосифа монастыря, один из непосредственных учеников преподобного Иосифа. Он отличался усердием и ученостью. Основанием его избрания было то, что он стал Волоцким игуменом. Но при каких обстоятельствах? Братия избрала его и просила умирающего Иосифа благословить Даниила. Иосиф чувствовал что-то гнилое в монахе Данииле и не хотел его благословлять. Но братия настаивала. А преподобный сам составил устав, по которому игумен избирается братией, и никто не волен ей в том препятствовать. Он не мог преступить свое собственное слово и благословил его все-таки, хотя не хотел. Что-то Иосифа Волоцкого останавливало.
Так вот, этот самый Даниил совершил все-таки развод. Неприличная ситуация на том не закончилась. Гораздо ниже поставленный священник, духовник Василия (обычно Благовещенский протопоп), отказался венчать следующий брак. Тогда Крутицкий епископ Досифей (тогда официально Сарский и Подонский, но его в просторечии уже называли Крутицким) сделал это вместо духовника. Ох, сладкая парочка оказалась тогда в нашей иерархии – митрополит Даниил и епископ Досифей! Еще увидите.
Кстати, было нарушено еще одно неписаное правило, обычай, который и в XIX веке соблюдался, об этом писал святитель Филарет Московский, что монашествующий священник, хотя имеет право совершать все с таинства, не должен венчать брак. Крестить может, конечно, хотя в монастырях не крестят, в приходских церквях крестят, а венчать не может, потому что сам брака не имеет. Однако брак худо-бедно все же повенчали. Великую княгиню насильственно постригли в монахини, притом с подробностями, сохраненными для нас. Она отказывалась принести монашеский обет и срывала с себя монашеский куколь. И приближенный Василия Иван Шигона-Поджогин якобы прямо в храме ударил ее плетью. История правдоподобна. В Суздале, где в Ризеположенском монастыре монашествовала бывшая великая княгиня, Иван Шигона построил каменный храм, стоящий по сию пору, и другой, архитектурно близкий каменный храм поставил в Успенском монастыре близ Старицы. И в том же монастыре принял пострижение. Не будучи боярином, надо сильно разориться, чтобы поставить два каменных храма. То есть Шигона замаливал грехи крупно и знал что замаливать. На том история не закончилась.
Великую княгиню, теперь уже монахиню Софию, увезли в Суздаль и поместили в Покровский женский монастырь, где она будет не последней сосланной представительницей царских фамилий. Там будет насильственно пострижена также Евдокия, урожденная Лопухина, законная жена Петра I, история повторится в менее щепетильные времена. И тут происходит грандиозный скандал. В Москву сообщают, что великая княгиня родила сына. Ну, тут все же не XX век, тут уместно заметить, хорош же однако был Василий, если готовил развод, но ухитрился неугодной жене зачать ребенка. В конце концов, девять месяцев не такой уж длинный срок.
Василий оказался в безвыходном положении. Младенца надо убивать, ведь он законный наследник престола, и потому могут найтись люди, которые составят заговор против самого Василия. А если родится его сын от Елены, права сына будут немедленно оспорены. В Суздаль помчались еще более не мудрящие исполнители, совсем простецкие в сравнении с Иваном Поджогиным. Но когда они примчались, им сообщили, что новорожденный умер и похоронен. Позднее легенда уже XVII века, гораздо более позднее народное предание, свяжет этого даже неизвестного по имени законного сына Василия III с благородным разбойником атаманом Кудияром. Проверить ее невозможно. Возможно, что этот человек вырос и жизнь прожил, не зная своего происхождения, потому что по легенде его младенцем передали на выкармливание верным людям за пределами монастыря. Легенда не имела подтверждений до большевиков. В 1921 году началось омерзительное гробокопательство по всей Русской земле, и вскрывали не только раки святых, вскрывали много могил. И предание получило подтверждение. В Суздальском Покровском монастыре была найдена аркасолия, то есть ниша, где была захоронена кукла, то есть ложное захоронение.
Что же касается написанного патриархом Парфением, то тут есть еще одно интересное соображение. Происхождение князей Глинских, которым княжеский титул даровали Литовские великие князья, темновато, но есть предание, которое широко распространено, сохранилось в польской литературе, в литовских преданиях, в малороссийских казачьих преданиях. Так вот что сделал Василий по всей вероятности. Я не преувеличиваю значение злополучного голоса крови, но уж тут что и скажешь! Если предание верно, то по мужской линии Иван IV был прямым потомком Дмитрия Донского, а по женской – прямым потомком Мамая. Худшего было трудно и удумать!
Вскоре после этих событий Василий помирает. Государство он оставил в порядке, назначив управлять в силу младенчества наследника Ивана семибоярщину. Эта семибоярщина была не первая и не последняя в русской истории. Это старинная русская традиция. Первый регентский совет из семи бояр оставил после себя Дмитрий Донской. Может быть, и раньши были. Вполне возможно, это общерусская традиция. В семибоярщину естественно вошли оба брата Василия – князья Дмитровский и Старицкий, а также пятеро авторитетных бояр во главе с маститым руководителем думы боярином князем Мстиславским. Но еще, как вы догадываетесь, очень молодая, интересная и энергичная Елена Глинская решила, что ей мало почетной и невлиятельной роли вдовствующей великой княгини. И она решила прибрать власть. Твердолобые историки-монархисты XIX века и уж совсем твердолобые монархисты наших дней в том не видят ничего. Мы же должны помнить, что женщина вообще не имела права наследования в Древней Руси. И это важнее всего. Все, больше не было особы правящей. Женщина, вдовствующая княгиня, великая княгиня, царица имела по традиции право только на опричнину. «Опричь», как вы знаете, значит кроме. То есть имела право на пожизненно выделенное ей имущество, включая земли, естественно, которые давали бы ей не только безбедное, но и достойное существование, имела право иметь свой двор великой княгини. Опричнина была пожизненной, наследовать ее никто не мог, она возвращалась в великокняжескую собственность по кончине вдовы. Никаких других прав она не имела.
Но Елене помогли обстоятельства. Удельные князья, как обычно, пребывали в своих уделах, а не в Москве. А кроме того, так уж ей фишка легла, двое членов регентского совета, бывших в Москве, друг за другом умирают, в том числе Мстиславский. Тогда, опираясь на дворян попроще и на своего сообщника, молодого, довольно твердолобого, но энергичного князя Овчину Оболенского, Елена узурпирует власть. Был ли притом Овчина Оболенский ее любовником, мы не знаем. Было такое предположение, но я не могу того утверждать. Может быть, и был. Естественно, она понимала, что ее права птичьи и что теперь, когда фактически нету регентского совета, ее претензии на престол могут оспорить законные претенденты на престол – удельные князья. Потому она, не учиняя никаких репрессий, приглашает в Москву по случаю праздника Юрия Дмитровского. Он сразу попадает в темницу и оттуда не выходит. От одного опасного человека она избавилась. Затем она приглашает Андрея Старицкого. У того хватает ума вежливо отказаться, сказавшись заболевшим. Она тоже не великий дипломат и отвечает угрозами. Князь Андрей, видимо, до того совсем не претендовавший на престол, начинает собирать войска. Об этом доносят Елене. Это уже совсем опасно. Она направляет свои войска под командованием Овчины. Андрей выходит из Старицы и начинает отходить в направлении Новгорода. Как вы понимаете, это уже совсем страшная угроза. Если этот могущественный и богатейший город поддержит притязания Старицкого князя, тут можно только поставить жирное многоточие. Правда, судя по всему, Овчина командовал лучше, чем Старицкий князь и сумел перехватить его. Войска встретились, что называется, во чистом поле. Интересно, что Овчина Оболенский, имея численное преимущество, опасался напасть на войска Старицкого. Почему же? А он не надеялся на московские войска. Неизвестно, какие настроения были у московских дворян, они ведь кое-что знали о происходящем. И тогда Андрею предлагают мир, прощение всех его прегрешений, самые добрые отношения и гарантии неприкосновенности, если он ради мира поедет в Москву. Гарантиям Елены князь не поверил бы ни на секунду, но «опасную грамоту» (грамоту безопасности) дал ему митрополит Даниил, а вручил ее князю уже упоминавшийся Крутицкий епископ Досифей. Я когда-то занимался историей Крутицкой епархии, и то позволяет мне утверждать, что за всю историю Русской церкви только одного первоиерарха мы можем решительно назвать прохвостом, клятвопреступником, предателем, достойного, может быть, посмертного лишения сана. Такой оказался среди епископов Зарайских и потом Крутицких.
Андрей поехал. Гарантиям митрополита, доставленным ему епископом, он поверил и тоже угодил в темницу, где прожил не долго, меньше года, его уморили довольно быстро. Было даже предание, что для ускорения процесса на него некую железную шляпу надевали. Может быть, это русский прототип железной маски. Что же касается его вдовы княгини Евфросиньи и детей, в частности наследника Владимира Андреевича, то их все-таки поместили под домашний арест за приставы на Берсеневом дворе напротив Кремля. Впоследствии они были оттуда благополучно освобождены, что, впрочем, не лишило обоих печального конца.
Вскоре после описанных событий Елена померла. Иван в своем первом послании князю Андрею Михайловичу Курбскому обвиняет бояр, что они его мать уморили. Если бы даже уморили, не велико было бы преступление, все-таки она убийца, преступница во всех отношениях. Но судя по всему того не было, потому что в течение года Елена долго болела и несколько раз ездила на богомолье, что ей не помогло. Уморить медленно тогда в Москве не умели. Значит версия отравления отпадает.
И вот когда никакой власти не стало, когда не стало авторитетных князей Данилова дома, они были убиты, началась боярская междоусобица. Вот в чем был виноват Василий, когда отодвигал боярскую думу от принятия важнейших решений. Бояре отвыкли от ответственности и потому распустились. Преимущественно по крупнейшим лидерам группировок эту распрю часто называют «распрей Шуйских и Бельских». Одну группу возглавляли Шуйские, потомки Суздальских великих князей, напомню вам, а другую – Бельские, князья Гедиминовичи, довольно давно выехавшие на русскую службу из Литвы. Это все блестящие аристократические фамилии. Продолжалась распря довольно долго, захватывая начало сороковых годов. За то время несколько человек были убиты, два митрополита лишились кафедры. Сначала свели негодяя Даниила. Потом свели ученейшего, честнейшего владыку Иосафа, который почитается во всяком случае как местночтимый святой Троице-Сергиевой лавры, откуда он происходил. Он то появляется, то исчезает в календаре. Но в любом случае церковь свидетельствовала о его святости.
А что происходило со всей Русью в то время? А ничего. Тогда ведь была междоусобица среди верхушечной, боярской знати. Междоусобица затрагивала правительство и околоправительственные круги, ближайших вассалов и более никого. Следовательно, купцы по-прежнему торговали, кузнецы ковали, а крестьяне пахали. Могу сказать, что я совершенно разделяю точку зрения глубоко гражданственную и демократическую, что в мирное время лучшее правительство то, которое наименее незаметно. В мирное время здоровое общество в правительстве вообще не нуждается, оно самоорганизуется. Другое дело, если бы в это время нам навязали серьезную войну. Вот тогда нам бы туго пришлось. Но войну нам не навязали, потому ничего не происходило.
После митрополита Иосафа кафедру занимает поистине великий человек. У него был богатый жизненный опыт ученого человека, монаха и церковного администратора. Он был настоятелем Лужецкого Можайского монастыря, потом архиепископом Новгородским. Митрополитом стал преосвященный Макарий. Он славнейший и ученейший муж в нашей истории. Под его руководством составлено несколько ученых трудов: историко-генеалогический труд «Степенная книга царского родословия» (в литературе часто просто «Степенная книга»), исторический, иллюстрированный хронограф с миниатюрами, и, наверное, самое важное – «Великие Минеи-четьи», то есть впервые полностью собранный календарный свод житий святых и праведников. «Минея» – это помесячная книга, а «минеи-четьи» – это минеи для чтения, в отличие от миней служебных, которые содержат богослужения годичного круга. Впервые мы создали великие минеи-четьи.
Оказавшись митрополитом, Макарий очень быстро показал, что он не Иосаф и потому просто так сбросить его не удастся. Он сумел консолидировать здоровые силы общества, как сейчас говорят, то есть силы дворянские, боярские и, вероятно, посадские, которые чувствовали и понимали всю опасность происходившей распри. К сожалению, мы поверхностно с этим знакомы. Для укрепления единства митрополии, единого царства именно Макарий проводит первые соборы канонизации, так называемые Макарьевские соборы. Тогда было прославлено множество русских святых. До Макария прославленных святых было очень мало. Были местночтимые святые, было народное почитание, было почитание в отдельных монастырях, в отдельных епархиях. Новгородцы, например, в пределах своей земли провели канонизацию многих святых и праведников. Но общерусских почитаемых были единицы. Мы тем обязаны Макарьевским соборам. Интересно, что самого Макария прославили только к 1000-летнему юбилею, в 1988 году, то есть на наших глазах. Про него как-то долго забывали.
Благополучно стабилизировав ситуацию в стране, Макарий исправляет чин царского венчания, приводя его в почти полное соответствие с византийским. Естественно, он всегда имел русские отличия. И впервые совершается царское венчание над достигшим совершеннолетия государем. В 1547 году венчается на царство Иоанн IV. Здесь очень интересные моменты, для нас, видимо, очень важные даже сейчас. Ну, во-первых, какое принципиальное значение для нас имеет царское венчание Иоанна? Его нынешние поклонники придают колоссальное значение тому, что он был венчанный царь и помазанник Божий. Но, как разъясняют многие церковные авторитеты, в том числе святитель Филарет Московский Дроздов, царское миропомазание означает лишь то, что церковь носителю царской власти, то есть самой тяжелой ноши в жизни испрашивает дополнительные дары Святого духа, как и миропомазание любого христианина означает то, что он получает дары Святого духа как бы с запасом на всю оставшуюся жизнь. Миропомазание, как и крещение, признается у нас таинством однократным. То есть это не второе миропомазание, а некая его высшая степень. Как и миропомазание любого из вас не делало вас священной особой, так и царя оно не может сделать священной особой. Слово «помазанник» у нас применяется в трех значениях. Помазанник Божий – это прежде всего Христос. Это так и переводится. Греки перевели древнееврейское слово «машиах» (мессия, букв. помазанник) как Христос. И так это слово вошло во все европейские языки, хотя каждый народ мог бы сам перевести. Сейчас это было бы нелепо, но если бы в первые века славяне перевели его как Иисус Помазанник, это было бы совершенно верно. Во вторую очередь «помазанник» – это каждый христианин, конечно, церковный христианин, а не просто уверовавший. И наконец только в третью очередь это христианский государь. Притом чин миропомазания государя сначала появился в Западной Европе, довольно поздно, у византийцев только в XIII веке. Потому говорить, что мы должны как-то иначе относиться к Ивану IV, потому что он был помазанник, – это примерно то же самое, что сказать, что мы должны не признавать святыми правителями Юстиниана Великого и Александра Невского или других святых царей и великих князей только потому, что их не миропомазали.
Есть еще один вопрос – вопрос политический. У Ивана уже в юности была очень дурная репутация. Был ли он в отрочестве безжалостным мучителем бессловесных тварей, мы точно не знаем. Это обвинение из одного источника. Давайте одному источнику на всякий случай не доверять, хотя такое обвинение есть. Это показательно для характера человека. А вот то, что, вспылив, малолетний Иван кликнул псарей и велел тут же на скотном дворе зарезать боярина Шуйского, – это правда. Некоторые считают, что это начало будущей опричнины. Это конечно нонсенс, нелепость, потому что если бы кто-нибудь за поведением мальчишки угадал будущую опричнину, ему той же ночью шею свернули, вот и все. Но то, что он мог мальчишкой вот так вспылить, тоже показательно. Естественно, возникает вопрос. Так что же, Макарий не понимал, что так он укрепляет власть столь ненадежного правителя? Конечно, митрополит все понимал. Но митрополит был только что свидетелем распри русских в верхах. Митрополит был человеком ответственным перед церковью и как русский человек перед своей страной, и больше он того не хотел. Он понимал, но другой кандидатуры у него не было. Поднимая вопрос, законный ли брак Ивана в силу незаконности развода и не заменить ли Ивана Владимиром Старицким, можно было вызвать еще одну распрю. Это скользкий путь. Политика есть искусство возможного в том числе для святых. То, что про царя митрополит понимал все, свидетельствует вот что. Он постарался плотно окружить Ивана людьми очень высокого качества, чтобы связать его по ногам и рукам. Именно от Макария Иван получил совершенно замечательного духовника, ученого человека и бессребреника, священника Сильвестра, который был настолько бессребреником и смиренным, что просил не делать его протоиереем. Он так и закончил свою службу простым священником Благовещенского собора. Когда Иван его от себя отослал, Сильвестр не очень огорчился и уехал монашествовать остаток жизни на Соловки.
Весьма вероятно, что митрополит сыграл свою важную роль в выборе невесты для Ивана. Это Анастасия Юрьева из будущей фамилии Романовых. Вот откуда родство Романовых с Рюриковичами Даниловичами, оно идет через первый брак Ивана IV. Брак Ивана с Анастасией был счастливым. Царица умела гасить вспышки неожиданного гнева своего супруга. Большего от нее не требовалось. Других дурных проявлений Ивана тогда не было заметно.
Через Сильвестра к Ивану приблизили еще несколько талантливых, довольно молодых служилых людей, прежде всего Алексея Адашева, дворянина не родовитого, но весьма примечательного. Мы вполне можем доверять суждению об Адашеве хорошо его знавшего князя Андрея Михайловича Курбского, который Адашевым восхищается. Конечно, он делает это в пику Ивану, конечно после смерти Адашева. Но ведь Курбский – один из самых родовитых аристократов России. И худородный дворянин Адашев для Курбского с высоты его происхождения не очень-то и от холопа отличался. Судите сами, он был не только верный человек, умный советчик и блестящий реформатор, что мы сегодня увидим. Адашев был и человеком очень большого сердца. Он относительно состоятельный человек, получил высокий чин окольничего (второй думный чин). Владея достаточными средствами, он открывает больницу для неимущих. Это было нормально не только в России. Иногда заходит проведать своих больных. Это тоже было более или менее нормально. Но Адашев в свободное время, которого у него, у государственного человека было немного, приходил и собственноручно ухаживал за своими больными, помогал им. Это, согласитесь, уже незаурядно, это достойно высшей похвалы. Были и другие люди в окружении Ивана.
Потом Иван в своих посланиях неоднократно проговаривался, он гневно писал в ответе Курбскому, что Сильвестр с Адашевым ему шагу шагнуть самому не давали. И, видимо, в какой-то степени то правда. Видимо, с этим и связаны успешные первые годы, чуть больше десятилетия правления Ивана.
В начале правления Ивана благодаря всему сделанному во многом, хотя не во всем стараниями великого митрополита сложился круг лиц, который с легкой руки Курбского получит у историков название «избранная рада». «Рада» – это совет на польский и малороссийский манер, Курбский свои послания пишет уже из Литвы. Что такое избранная рада? Конечно, это не учреждение. Такого учреждения никогда не было. Это инициативная группа относительно молодых членов думы и близких к думе государственных людей. Это упомянутые Андрей Курбский, Алексей Адашев, это два авторитетнейших, тогда высших чиновника, печатник Висковатый и казначей Фуников.
Не следует полагать, что избранная рада, ее влияние, ее реформы были каким-то бунтом детей против отцов. Ни в коем случае не так. Ее инициативы были поддержаны значительными членами боярской думы, прежде всего конюшим, то есть первым боярином Иваном Петровичем Чередниным-Федоровым.
Какие реформы провела избранная рада? Прежде всего это земская реформа, то есть реформа земского самоуправления. До того у нас господствовала система кормлений, глубоко средневековая, восходящая к XIII веку или даже еще раньше. Тогда она была вполне нормальной. Когда древнерусская демократия разваливалась, князья, опираясь на служилых людей, прежде всего на боярство, вынужденно управляли таким же способом. В тот или иной уезд направлялся вотчинник, кормленщик, получавший уезд в кормление. Он там управлял, являлся главным судьей и по традиции с этого кормился в какой-то степени.
Такая система в условиях небольших княжеств была абсолютно действенной, потому что в небольших масштабах русского княжества с остатками нашей демократической системы, с городским самоуправлением, сельскими сходами такой кормленщик вполне мог взаимодействовать. Но Россия стала великой державой. Кроме того, традиция XV века, видимо, традиция, опасающаяся сепаратизма, местнических тенденций, требовала, чтобы кормленщика назначали из других земель. Она приводила к тому, что как только кончался срок кормления, на него писали неимоверное количество жалоб, а великому князю приходилось их разбирать. Думаю, что дело здесь вовсе не в том, что бояре-кормленщики обирали управляемый ими народ. Я подозреваю, что среди знатных людей на Руси во все времена, а уж тем более в то время преобладали честные и богобоязненные. Дело в другом. Они же управляли чужой землей, чужими людьми. Потому они не столько злоупотребляли, сколько бездельничали. Если вы высший начальник и у вас есть дела, вы будете делать их так и столько, как и сколько захотите. А сколько не захотите, столько не будете, а будете на охоту ездить. Как и наши чиновники сейчас, оторвемся не для записи. Большая часть несусветной волокиты не потому, что вымогают взятки даже в жалком ДЭЗе, хотя и потому тоже, а потому что просто лень, а на вас наплевать. Если бы у нас, как в приличных западноевропейских странах, существовало наказание за задержку выдачи справки (через 4 дня, а не 3, например), то есть запись в послужной список и штраф из жалованья, тогда бы не было волокиты. Вы сами за тем следите, вы сразу можете пожаловаться, а крыть чиновнику будет нечем.
Так вот, потому и жаловались. Система кормлений постепенно отменялась. Заметьте, никто не устраивал тотальные реформы сразу и везде, «по-гайдаровски». Сроки везде были разные. Там, где заканчивался срок кормления, сдавались дела и проводились выборы.
Теперь вместо кормленщиков повсюду избирались из местных дворян земские старосты, которые и были местными выборными администраторами. Они управляли у себя дома и были ответственными перед избирателями. Кстати, большинство историков считает, что хотя земского старосту выбирали по дворянскому списку, только из дворян, но выбирали все свободные домохозяева, и дворяне, и крестьяне. Появился одновременно и выборный полицейский, который должен был сыскивать преступников и решать простейшие судебные дела. Для сложных дел существовали более высокие судебные инстанции. Он назывался «губной староста», тоже дворянин. «Губа» есть другое наименование волости. Ему помогали выборные из черносошных, то есть не помещичьих крестьян, земские и «губные целовальники». Их так называли не потому, что они губами целовались, а потому что губа – это волость, а целовал он крест как присяжный, обязуясь по избранию честно и исправно нести свою службу.
Да, «черносошные крестьяне» – это не помещичьи крестьяне. В будущем XVIII веке их будут называть государственными крестьянами.
По сути дела земский староста – это глава местного самоуправления, а губной староста – это, если хотите, известный нам по американским фильмам шериф, выборный глава полиции. Так что, это наша древняя национальная традиция, между прочим.
Система зарекомендовала себя наилучшим образом и действовала вплоть до бюрократического переворота Петра I. Ее упразднение – это одно из самых тяжких последствий петровского правления.
Интересно, что вся эта реформа не только не была проведена грубо, она еще была проведена очень православно. Земский собор принял особое решение – призыв ко всем русским взаимные обиды за прошлые годы простить, и по сему поводу отслужили особый молебен и записали акт о взаимном прощении. То есть прошлые взаимные грехи собор списал.
Блистательная система самоуправления увенчалась созывом земского собора, то есть первого парламента русского государства. Мы с вами уже отмечали, что первый земский собор, который так еще не назывался, был созван великим князем Всеволодом III в 1211 году. Предположительно, было собрание людей разного происхождения также при Иване III в 1497 году, когда принимался судебник. А термин «земский собор» впервые применяется в 1549 году. Земский собор 1550 года принимает новый судебник, по сути он был расширением прежнего Судебника Ивана III. Его называют Судебником Ивана IV или Судебником 1550 года. В нем ничего не отменялось, он только стал заметно больше, накопилось много неучтенного, хотя в сравнении с нашими нынешними то был очень скромный свод законов. И ничего, люди жили.
В 1551 году проходит церковный Стоглавый собор при большом участии мирян. Академик Черепнин справедливо называет наши соборы XVI и XVII веков церковноземскими соборами, потому что на них решались очень многие вопросы земского свойства. И был высокий процент участвовавших мирян совместно с высшим и рядовым духовенством. Это тоже наша старинная национальная традиция. Подробно земскими соборами мы будем заниматься в материале XVII века, он весь пройдет под знаком земского самоуправления и земских соборов. Сейчас достаточно отметить, что соборы издавали законы, и еще одну важную вещь. Мы с вам некогда отмечали, что Россия, еще языческая и, безусловно, уже христианская домонгольская управлялась в каждом княжестве (единой России тогда еще не было) в соответствии с Полибиевой схемой власти. Термин мой, а утверждение принадлежит величайшему античному историку Полибию. Он считал, что идеальна та политическая система, та полития, в которой сочетаются все три вида власти – монархия, аристократия и демократия. Тогда в X-XIII веках в русских княжествах были соответственно князь, бояре и вече. Теперь, когда уже была единая Россия, по крайней мере в середине XVI века мы восстановили Полибиеву схему, но уже в границах единой державы. Теперь, это соответственно царь, боярская дума и земский собор.
Были и другие реформы избранной рады, хотя все они менее значительны. Стоит их отметить, чтобы подвести определенную черту под этой короткой эпохой, заслужившей не только похвалы, но и восхищения. Мы во многом усовершенствовали государственное управление в его административной части. Была создана четкая система приказов (министерств и ведомств) России XVI-XVII веков. Первые приказы появляются при Иване III. Именно в середине XVI века была четко отстроена система приказов: посольский, земский (административный), разрядный (служба распределения поместий), разбойный (особо опасные преступления), челобитный и др.
Надо сказать, что наша бюрократия была немногочисленной. Даже в XVII веке в крупном городе типа Ярославля, Нижнего Новгорода, Рязани чиновничество было представлено воеводой, который в случае необходимости собирал местные войска или ополчение, одним дьяком, несколькими подьячими, и то все. Даже своей чиновной полицейской службы не было. При острой необходимости пользовались земской службой или даже посылали пушкарей, которые были в распоряжении воеводы.
Многолюдной бюрократии в центральном аппарате тоже не было. Вот, например, совершенно новый приказ – челобитный. Как видно в названии, он должен был разбирать жалобы и прошения на имя царя. Надо было их сортировать, решать, рассматривать ли их царю или дело простое. Челобитный приказ возглавлял окольничий. Правда, им был Алексей Адашев, конечно, один из самых выдающихся государственных людей того времени. У него был дьяк и 10-12 подьячих. И все. Если сравнить с нынешними временами, то эти 12-15 человек исполняли современные функции арбитражного суда, примерно половину функций прокуратуры и примерно половину функций конституционного суда РФ, а если взять еще советское время, то еще комиссию партийного контроля при ЦК КПСС (центральном комитете партии коммунистов). И ничего, справлялись. Никаких жалоб того времени на мздоимство и волокиту еще нет.
Было проведено несколько заметных военных реформ, прежде всего создание стрелецкого войска. Русская армия того времени располагала достаточно хорошей кавалерией, прежде всего дворянской, но также кавалерией служилых казаков и служилых татар. Располагала превосходной артиллерией. Заметим, что уже тогда, в середине XVI века, русская артиллерия была лучшей в Европе и по выучке пушкарей, и по качеству орудий. Она появилась при Иване III, но судя по всему тогда орудия привозили из Западной Европы. С последней четверти XV века их начинают лить здесь. Однако не хватало сколько-нибудь приличной пехоты. Потому создается пехота стрелецкая. Стрельцы были полупрофессионалами, как и дворяне были полупрофессионалами. Дворяне жили в своих поместьях, но регулярно проходили сборы и смотры. Стрельцы жили в стрелецких слободах. В мирное время за службу им не платили. Кормились они чем могли, торговлей и ремеслом. Правда, за государев счет им выдавали оружие, боеприпасы и материал на стрелецкую одежду. В военное время они поступали на полностью государево жалованье. Стрелецкая пехота была чисто стрелковой, приспособленной в основном к оборонительному бою. Она защищала артиллерию и вместе с артиллерией составляла основу и опору боевого порядка. Кавалерия оставалась активно наступательной. Первый набор стрельцов дал довольно значительный результат -– 12 тысяч. Потом их станет больше.
В это время много строят. Продолжают возводить укрепления. Во время правления избранной рады строят хорошо сохранившиеся укрепления Тульского каменного кремля. И вообще строительство того времени, значительные циклы росписей – это значительная страница в истории отечественной архитектуры. Это начало строительство Успенского собора, самого большого собора Троице-Сергиевой лавры, Софийского собора в Вологде.
Это строительство каменных храмов и трапезных палат нового русского города Свияжска на Волге. Затем, после взятия Казани, началось каменное строительство в Казани, включая Казанский кремль. Это продолжение линии возведения шатровых храмов и такой значительный памятник, как всем известный Покровский собор на Рву с простонародным названием «Храм Василия Блаженного», знакомый всем не только в России, а на всей планете.
Вообще, если хорошо и много строят и заказывают много церковных росписей, то уже само по себе говорит о хорошем, положительном, здоровом состоянии общества. Напомню вам, что архитектура вообще самый социальный вид искусства, она очень нервно реагирует на состояние общества. Любой спад, иноземное разорение, неурожайные годы, а еще хуже -– тиранический или олигархический режим тут же дают сбой, тут же сказываются на качестве архитектуры. Это легко видно во всей всемирной истории, где хватает архитектурного материала. Доходит до прекращения строительства, вплоть до временного прерывания национальной архитектурной традиции. В России тогда строили хорошо.
Разочаровавшись в своей миротворческой политике в отношениях с осколками Орды, проводятся операции по взятию Казани в 1552 и Астрахани в 1556 году. Это дало нам контроль над Волгой на всем ее протяжении, выход на Каспий и возможность угрожать Крыму, потому что еще со времен князя Святослава Игоревича мы знаем, что по предгорьям северного Кавказа из низовьев Волги легко, не затруднительно промаршировать до Тамани, до Керченского пролива, то есть претендовать на контроль над Азовским морем. Вот вам относительно безопасное приближение к Крыму с фланга.
Операция по взятию Казани – одна из красивейших операций в отечественной военной истории. Она была проведена поистине с ничтожными потерями для осаждающей, штурмующей русской армии, с примирением самых современных технических средств. То, что главный штурм Казани был обеспечен сложной минной войной, в ходе которой русские минеры подвели траншею и подорвали на значительном протяжении стены Казанской крепости, широко известно. Но еще более блистательной была предыдущая операция. Дабы коммуникации русской армии не были чрезмерно растянуты, в непосредственной близости от Казани неожиданно, можно сказать, внезапно построили крепость Свияжск. А как можно внезапно построить крепость? А вот эту блестящую операцию проделал русский инженер Иван Выродков, к сожалению, с неблагозвучной фамилией. Кстати, отметим здесь, что у нас в XVI веке уже существовал термин для обозначения инженера. Он назывался «розмысл», очень точно, кстати сказать. Да, тот, кто размышляет. Так вот, розмысл Иван Выродков построил крепость существенно выше по Волге, в спокойных русских пределах. После того венцы готовой деревянной крепости, как это делали с деревянными избами и храмами, перенумеровали, собрали в плоты и спустили по Волге, а затем разобрали плоты и снова собрали крепость. То была действительно блестящая инженерная и саперная операция. Думаю, немного можно найти таких в мировой истории. То есть крепость просто привезли.
Несмотря на то что Казань пришлось взять, наше правление в Казани было бесспорно мягким и осторожным. В этом безусловно заслуга русских чиновников и высших офицеров, но, может быть, в наибольшей степени заслуга первого святителя Казанского Гурия. Он тоже, кстати, постриженик и воспитанник Волоколамского монастыря. Весьма возможно, он даже застал в ранней юности преподобного Иосифа. Что свидетельствует о нашем мягком и терпимом управлении подчиненными и завоеванными татарами? Когда благодаря Ивану мы были втянуты в тяжелейшую и необычайно продолжительную Северную, то есть Ливонскую войну, татары не ударили русским в спину. Более того, когда в 1571 году и в 1572 году, два года подряд, воспользовавшись все той же Ливонской войной, крымцы совершают набеги на Москву и в 1571 году сжигают московский посад, даже притом казанские татары не участвовали в набеге. Более того, забегая вперед, скажу, в 1610 году Казань земским приговором решает участвовать в ополчении Минина и Пожарского. Почему участвовали русские казанцы, понятно. Им было некуда деваться. Бывшим тогда еще язычникам марийцам было, может быть, все равно, а русские нравились больше, чем мусульмане татары. Однако татарские мурзы тоже садятся на коней и вместе с князем Пожарским едут освобождать Москву. А ведь в 1610-е годы еще были живы старики, которые помнили взятие Казани.
Таким образом, мы видим короткую, исторически упругую, насыщенную событиями эпоху с однозначным знаком плюс, с однозначно положительной оценкой, что редко бывает в истории. Однако Иван тяготился правлением избранной рады, он все-таки взрослел. Когда с Иваном связывают реформы избранной рады, это смешно, ведь он был школьником, когда они начинались. При взятии Казани ему было 22 года, это студенческий возраст. При войсках он был, но не командовал. При взятии Астрахани ему было 26 лет, тоже студенческий возраст, но его там и не было. Потому записать в его актив нечего. Как уже справедливо отмечалось, это не его заслуги.
А вот теперь будут его заслуги. Вам всем, да и мне лгали в школе, что Ливонская война велась за выход к Балтийскому морю. Это наглая ложь хотя бы потому, что у нас выход к Балтийскому морю до Ливонской войны был, а в ходе войны мы его как раз потеряли. У нас была проблема. Еще при Иване Третьем близ устья реки Наровы, вполне судоходной, напротив Ливонской Нарвы была построена крепость Ивангород, хорошо сохранившаяся до наших дней. Напомню, что по основанию Нарва – это русский город Ругодив XII века. В начале правления Ивана IV, то есть при избранной раде ее укрепили дополнительно. Там велись строительные работы и была устроена судовая пристань, речные причалы, к которым могли приходить иноземные купцы. Но иноземные купцы не пошли к русским причалам, они продолжали приставать к ливонской Нарве, а русская торговля, следовательно и казна, прежде всего купцы терпели убытки из-за высоких пошлин за просто перевоз через реку, за ввоз в Россию из Нарвы. Можно было принять меры к развитию беломорской, то есть архангельской торговли. Можно было попытаться развить хоть какую-то торговлю через принадлежавшее нам устье Невы. И для того не надо было там возводить Петербург. Хватило бы небольшой пристани. Нева, как и Ладога, весьма судоходна с древнейших времен. Можно было объявить на три года беспошлинную торговлю через русскую пристань Ивангорода. И купцы, как миленькие, поплыли бы за выгодой к нашей пристани, чтобы торговать без пошлины. Можно было одновременно повысить пошлины на ввоз из Нарвы, начать таможенную войну. Русские купцы пострадали бы, но через несколько лет все окупилось бы. В конце концов можно было тайно наиболее пострадавших русских купцов втихую, тайно субсидировать из казны. И все бы нормализовалось. И, как миленькие, купцы торговали бы через нашу пристань, у наших «вымолов», как тогда говорили.
Но Ивану надо было сейчас, срочно. А кроме того, как я сильно подозреваю, ему сильно была нужна война, потому что война – это самый надежный способ стремящегося к тиранической власти укрепиться в качестве тирана, потому что во время любой войны внимание общества привлечено не к поведению своего правительства, а к противнику, разумеется.
Извольте одну цитату: «Даже самая пламенная любовь к свободе неизбежно отступает перед соображениями национальной безопасности». Это написал не Иван IV, это написал не Сталин, и даже не Гитлер. Это написал Александр Гамильтон, один из создателей американской конституции, и он прав.
Во всяком случае Иван к войне стремился, и он ее получил. Но как? Он прекрасно понимал, что по закону он должен объявлять войну, только получив приговор от боярской думы. Царь приказал – бояре приговорили. Такова формула, никуда от нее не денешься. И он понимал, что не получит приговора боярской думы в пользу войны с Ливонским орденом ни при каких обстоятельствах, потому что боярам эта война была не нужна, и России война была не нужна. Почему не нужна? Мы недавно занимались этой землей. Ливония была очень слабенькой. Это доказал уже Иван Третий. И вполне можно было ее завоевать и присоединить. Но вокруг Ливонии стояли мощные державы со своими интересами, которые не хотели укрепления русских в Прибалтике. Стояла Литва, за спиной которой стояла связанная личной унией Польша. Стояла Швеция, пусть тогда дружественная нам, но крайне не заинтересованная в усилении Русской державы. Стояла Дания со своими интересами. Когда вокруг одного слабого государства стоят три сильных, последним дураком будет тот, кто первым попытается это государство завоевать, потому что неизбежно двое других крепенько его проучат. Это с нами и произошло. Иван не мог рассчитывать на согласие думы. У него был инструмент, как это сейчас говорят, чтобы преодолеть думу. Он мог созвать земский обор. Но вероятно ему хватало ума понимать, что земский собор ему тоже разрешения не даст. Отказ земского собора будет означать уже полный провал. Потому Иван решил действовать просто. Отряд всего лишь из 500 русских солдат под командованием Алексея Басманова, будущего военного руководителя опричнины, который был замечен Иваном еще под Казанью, блестящим броском, без особого шума взял Нарву. Слабый русский батальон оказался достаточным для возвращения русского города. Но так только казалось. В этом страшном, чего тогда еще никто не знал, 1558 году началась Ливонская война, которая продлится 25 лет, до 1583 года, почти до смерти самого Ивана в 1584 году, которая приведет нас не только к военному поражению, но и к поражению во многих сферах жизни и политике. Это все на сегодня, братья и сестры.