Берлога.
Низко наклонив к земле лобастую голову, и мотая ей в такт шагам, медведь медленно шёл по плохо наезженной лесной дорожке. Дорожка вилась средь молодого низкорослого осинника и была усыпана слоем разноцветных красно-буро-жёлтых листьев. Под его мощными лапами листья почти не шуршали. С хмурого неба падали редкие снежинки, и ложась на листья, мгновенно таяли. Почти перед самой мордой лесная полёвка решила перебежать дорожку. Медведь прихлопнул её передней лапой, но даже не остановился, чтобы подобрать её. Он голодал уже несколько суток. Скоро залегать в зимнюю спячку, поэтому желудок и кишечник должны быть чистыми и пустыми. Но для этого нужно сделать ещё кое-что.
Медведь остановился около развороченного муравейника на краю дорожки. Он помнил, что сам разрушил этот муравейник с месяц назад и вдоволь полакомился муравьями и их личинками. Сейчас конус муравейника был частично восстановлен, но казался нежилым: муравьи ушли под землю на зимовку. Теперь они не появятся до весны. Медведь поднял голову, шумно вздохнул, повернул её вправо, влево, и круто повернувшись, ушёл с дорожки влево. По небольшому уклону он спустился вниз, и через три десятка шагов вышел на кромку прогалины. Остановился. На противоположном краю заметил яркое оранжево-красное пятно. Удовлетворённо хрюкнув, затрусил к нему, даже не осмотревшись. На опушке росло несколько невысоких кустов калины, густо усыпанных гроздьями спелых ягод.
Мишка дотянулся до нижних гроздьев, захватил в рот и жевнул. Морда сразу скривилась. Морозов до сих пор не было и ягоды имели кисло-горький вкус, ведь известно, что только подмороженные они становятся сладкими. Хотел было выплюнуть ягоды, но инстинкт подсказал ему, что этого делать не надо. Именно эти ягоды, или ещё рябина обязательно нужны ему сейчас. Морщась, проглотил раздавленную гроздь и отправил в рот вторую. Дальше он уже не морщился, поглощая одни ягоды за другими. Когда уже не смог дотянуться, привстал на задние лапы, и ветви калины передними, наклонял их и продолжал пиршество.
Вскоре он насытился до такой степени, что казалось, не мог проглотить ни одной ягодки. Не долго думая, улёгся прямо под ягодными кустами, поворочался, утрамбовывая место, и сладко задремал. Ничто и никто не нарушил его покой, и проспав часа три, мишка поднялся. Может ещё поесть ягод? Нет, хватит с него!
Своим следом пересёк прогалину, вышел на дорожку, и побрёл в обратную сторону. Пройдя какое-то расстояние, он вдруг резко остановился. Желудок сдавило, как обручем. Всё, что он съел просилось наружу. Его вырвало. На землю упал большой комок полупереваренных ягод калины, смешанных со слюной и слизью. Потом ещё и ещё. Позывы рвоты прекратились, медведь облизался и даже потёр лапой морду. Казалось, он должен быть обескуражен этой неприятной процедурой, но мишка, наоборот, казался довольным. Теперь не только кишечник и желудок, но и пищевод были совершенно пустыми, и теперь ничего не мешало впасть в зимнюю спячку.
Cнег пошёл более густой, уже не прилипал в веткам, и не таял падая на землю. За медведем потянулась цепочка следов от его голых лап, но он не обеспокоился: через несколько минут снег полностью засыпал следы. Зверь свернул с дорожки и направился в сторону старого ельника. Здесь ещё в сентябре он среди опавших и обросших мохом стволов он обнаружил огромный вывороток. Выворотило толстую старую ель. Но ствол не упал на землю, а завис между двумя соседними деревьями и поэтому корни не встали вертикально, а образовали нечто, похожее на навес. Под вывороченными корнями образовалась довольно глубокая и обширная яма. Медведь углубил её, сталкивая землю к краям. Образовалась уютная просторная пещера.
Несколько дней косолапый носил в берлогу мох, опавшие листья, сухую траву, папоротник, еловый лапник, создав толстую мягкую перину. Затем хворостом завалил вход. Зимняя квартира была готова к приёму постояльца.
Всю осень медведь потратил на накопление подкожного жира. Он питался всем подряд. Выкапывал вкусные коренья, дождевых червей, насекомых и их личинки. Набивал желудок разными ягодами и плодами. Ловил лесных мышей и полёвок. Иногда удавалось поймать и более крупную дичь: птиц, зайцев. Однажды удалось найти погибшего лосёнка, и провёл около него несколько суток, питаясь падалью. В результате своего он добился – у него образовался толстый слой подкожного жира и сала.
И вот идёт снег, значит, время спячки подошло. Медведь уверенно нашёл берлогу, раздвинул хворост, ограждающий вход, и забрался внутрь. Первым делом он тем же хворостом закрыл вход в логово, потоптался, выискивая лучшую позу для долгого сна, лёг на бок, прижал голову к груди и прикрыл нос лапами. Через десяток минут он уже спокойно посапывал.
Снег валил всю ночь, и к утру всё вокруг было покрыто белым ковром. Берлогу совершенно невозможно было заметить, и только струйка пара, иногда вырывающаяся из маленького отверстия в крыше, показывала, что здесь ещё теплится жизнь.