С добродушным шипением распахнулись двери. Денис соскочил на платформу. Её покрывал всё тот же щербатый асфальт, но рядом лежали свежие деревянные доски для нового настила. Больше всего Денис удивился золотым куполам церкви, сиявшим сразу за забором, отделяющим перрон от посёлка. В советские годы он не помнил в этом месте не только куполов, но и вообще любых намёков на церковь хотя бы в виде развалин. "Интересно, новодел или реставрация", –гадал Денис, направляясь влево, к выходу с платформы. За ней находилось небольшое пространство с магазинами. В детстве он обожал приходить на станцию. Любил запах шпал, скромные поселковые магазинчики, где царили густо накрашенные продавщицы с золотыми перстнями на толстых пальцах.
В Молочный магазин Денис топал с любимым красным бидоном; свежее, но уже не парное немчиновское молоко было единственным в мире съедобным, по мнению Дениса, видом этого продукта. Рядом также располагались: магазин канцелярских товаров с разноцветными ручками, резинками, воздушными шариками, красками и точилками и магазин, где продавались песочные полоски и батончики «Ротфронт». Всех лавочек Денис уже не помнил, или они путались в его памяти (например, он напрочь позабыл, где покупали хлеб), но в любом случае теперь от них не осталось совсем ничего. Их место заняли глухие строительные вагоны, а также павильон известной в Москве торговой сети, не имеющей ни капли поселкового обаяния. Рядом, как и в прежние годы, торговали зеленью и овощами с той разницей, что ныне это делали не местные бабушки, а бронзовокожие, с хитрыми лицами, монголоиды.
За магазинами Денис увидел первое хорошо знакомое здание. Он забыл, как именно называлась тогда находящаяся в нём организация (скорее всего «Клуб»), но в нём точно показывали кино. Именно там вместе с ребятами он посмотрел «Викингов» с Кирком Дугласом, произведшим неизгладимое впечатление на всю компанию. Сашка потом никак не мог успокоиться: "Видели, как Эйнар на Моргане платье разорвал?!"
Денис немного постоял напротив клуба, пытаясь уловить отголоски восьмидесятых, пробивающиеся сквозь свежую краску на стенах, свежий асфальт и новые объявления о культмероприятиях. Да, что-то определённо витало в воздухе, лёгкое, еле заметное, эфирное. Что-то определённо пробивалось. Сердце слегка сжалось и не захотело разжиматься. Денис с волнением продолжил путь.
На зелёном заборе, почти таком же, как и тогда, красовалась новенькая вывеска «Советский проспект». Денис удивился. Получается, он никогда не знал названия этой улицы, бывшей для него просто дорогой на станцию. Что ж, ещё одно доказательство того, что всё советское в Немчиновке куда-то пряталось. Сколько раз он ходил по этой улице пешком или ездил на велосипеде! Мама в сиреневом платье с рукавами колокольчиками громко цокала набойками белых босоножек, а рядом топал маленький Денис в дурацких детских сандалиях.
За Советским проспектом находился центр притяжения всей Немчиновки – пруд. В восьмидесятых годах сильно заросший камышами и кувшинками вперемешку с длинными, похожими на ёршики для мытья посуды, водорослями. Эти водные леса выглядели настолько запутанными и непролазными, что пугали не только детей, но взрослых. Казалось, подплыви поближе, и гибкие толстые стебли непременно оплетут руки и ноги пловца и утянут его вниз, на тёмное мутное дно. Если добавить к этому тот факт, что в пруду ежегодно тонул какой-нибудь несчастный пьяница, то можно представить, сколь жуткие картины рисовались детскому воображению: мрачные подводные заросли, крепко державшие в оковах утопленников всех полов и возрастов. Вообще утопленников в Немчиновке боялись очень сильно и часто рассказывали друг другу леденящие кровь истории о том, как жуткий раздувшийся труп всплыл в той или иной части пруда.
Подойдя к берегу, Денис огляделся. По сравнению с детскими воспоминаниями пруд показался огромным, поскольку его наконец очистили, и только кое-где оставили для живописности небольшие вкрапления камышей и кувшинок.
А плотина? С замиранием сердца Денис двинулся вперёд. Вот здесь висела тарзанка, с которой ему запрещалось прыгать, и он завистливо смотрел, как казавшиеся взрослыми парни с весёлыми матюгами плюхаются в воду. Плотина шумела чуть дальше. Раньше она была открытой, теперь её защищала безопасная железная решётка. В Денисовом детстве смельчаки ходили по краю, щекоча нервы себе и наблюдающим. Ничего не стоило поскользнуться на мокром склизком камне и рухнуть вниз в потоки грязной пены. В детстве сооружение притягивало Дениса, маня возможностью мгновенной гибели.
Недалеко от плотины стоял памятник павшим в Великой Отечественной жителям Немчиновки. В восьмидесятых – скромный белый обелиск, увенчанный золотой звёздочкой. Сейчас на его месте торчала высокая стелла из чёрного полированного гранита. В нём отражался противоположный берег – как раз тот откос, куда однажды облепленный водорослями водолаз вынес из воды очередного утопшего бедолагу. Слой водорослей на костюме был настолько густой, что водолаз походил на огромного мохнатого медведя, но стоило ему сбросить с себя всю растительность, как он тотчас превратился в худого юркого червяка.
Не торопясь, оглядывая каждый забор, Денис шёл вперёд. Он миновал никогда не интересовавшую его 1ую Запрудную (там находилась администрация посёлка). Поравнялся со 2ой. На 2ую Запрудную они с ребятами иногда забредали, внимательно прочёсывали её из конца в конец и в очередной раз, глупо гордясь тем, что от них не зависело, подытоживали: «3тья Запрудная – самая лучшая!»
Денис добрался до угла, где вместо скромного жилища советской семьи высился ныне огромный особняк с колоннами. На другой стороне раньше располагался большой заросший лесом полузаброшенный участок. Там росли съедобные грибы, и детям хотелось попасть туда, потому что участок, должен был непременно хранить какие-то тайны. Теперь на нём тоже торчало нечто огромное и дорогое.
Денис вышел на середину центральной дороги. Одуванчики и подорожники изрядно объели асфальт, но улица всё равно казалась уходящей неведомо куда и скрывающей в конце загадку. На первый взгляд от старых домов действительно мало что осталось. Почти все участки отгораживались от улицы глухими заборами, а там, где имелись хоть какие-то прорехи, всё равно не просматривалось почти ничего от прежней Немчиновки. «Пройдусь по-быстрому и на станцию», – решил Денис. Бессмысленно терять время, если детство растоптано создателями помпезных сооружений, плюющими на твою ностальгию.