НАЧАЛО
( предыстория земной колонии на планете Трёх Лун (см. повесть «Мандарины моей планеты»)
Рой
1.
Этот дрон был ещё жив.
Над панелью энергоресурсов прерывисто махал оранжевыми крылышками голографический мотылёк индикатора. Радужная – как на выдуваемом мыльном пузыре – поверхность плёночного поля над силовым агрегатом еще не помутнела от пыли, и пускала свои неяркие блики по щербатой кирпичной стене.
Вот только спинной отсек для крыльев был полностью разрушен, выдран какой-то непонятной силой – и вместо него зияла рваная, с острыми карбоновыми краями, глубокая рана.
Иг представил, каково это было – ощутить дрону, когда на живую, с работающими сенсорами и с включенным сознанием, отрывают от тела одну из важнейших его частей…
Непроизвольно мальчик посмотрел на свои руки, а потом, выпрямившись, и на свои ноги. Для найденного дрона крылья были то же, что ноги и руки для Ига.
Присев снова на корточки перед умирающим существом, он, забывшись на мгновенье, непроизвольно погладил дрона по длинному, чуть заметно вибрирующему, теплому боку.
И резко отдёрнул руку, чуть не закричав от пронзившей всё тело боли.
Боль пррбудила память – каково это: быть не таким, как все. Отторгать организмом всё искусственное, корчиться от невыносимых страданий при обычных прикосновениях к любым предметам, сделанных с применением химии. Содрогаться в полубессознательных судорогах от попавших внутрь вместе с пищей микроскопическими частицами синтезированных веществ, произведенных когда-то давным-давно – но всё ещё присутствовавших в окружающем людей мире.
Когда-то – когда ещё папа с мамой были рядом – Диагност в ближайшем медцентре назвал эту болезнь странным, непонятным словом «пласталлергия». И ввёл маленькому Игу в бедро капсулу с ручными вирусами, которые за пару лет перестроят организм годовалого ребенка, заменив повреждённые гены на новые, устойчивые к внедрившимся в организм наночастицам пластика, присутствовавшим буквально везде – в воздухе, в воде, в пище... А через два года должна была быть введена ещё одна капсула – для закрепления результата…
Но через два года родителей уже не было рядом. Как и многих других знакомых ему людей. А все медцентры в его округе были демонтированы.
За последующие 11 лет своего существования Иг встретил всего пятерых людей. Хотя и знал, что в нескольких милях к северу от квартала, где он обитал, существует достаточно большая колония «брошенных». Но ни её жители, ни он сам не горели желанием сблизится – возродившаяся в организме мальчика без повторного введения капсулы болезнь «пласталлергия» вдруг обратилась неожиданно с помощью когда-то давно введенных вирусов в достаточно заразную гадость. Потому «брошенные» и не захотели рисковать. Они великодушно разрешили мальцу пользоваться обширнейшими складами корпорации «ЭКО», предпочитая поставлять себе еду из пищевого промышленного конвектора – одного из множества тех, которые были оставлены на Земле улетевшими. Оставленными как откуп – для выживания «брошенных»…
Кое-как справившись с приступом, Иг выудил из кармана кожаные перчатки и критически осмотрел их. За всё время, проведённое им в своём районе, он пользовался ими достаточно часто. Скоро надо будет искать им замену – это были последние из его запасов... С их помощью он открывал двери – если они были не из металла, из стекла или дерева, разбирал завалы, образовавшиеся на его привычных путях обследований зданий, вскрывал упаковки с едой и одеждой. И хватал всё, что подвернётся под руку, когда приходилось отбиваться от одичавших кошек и морских свинок. Собак и более крупных животных «брошенные» обычно отстреливали – как деликатес к их приевшемуся рациону из конвекторов.
Обвалы образовывались всё чаще.
В последний год дроны, следящие за исправным состоянием зданий, дорог, инженерных коммуникаций и энергообеспечением, вдруг массово начали выходить из строя. При этом перед собственной смертью они почему-то умудрялись причинить максимальный ущерб тому, за чем следили или ухаживали. А воздушные дроны контроля и связи почему-то норовили свалиться не где-нибудь в укромном месте, а – обязательно – на головы оставшихся людей, либо на их жилища.
Только вот этот дрон почему-то так не сделал…
Отхлебнув «для храбрости» из стеклянной бутылки «Патентованного травяного настоя ЭКО», Иг одел перчатки и занялся более детальным осмотром дрона.
Стараясь не причинять ему дополнительную боль, он аккуратно повернул его удивительно лёгкое тело на бок.
И обомлел. Отсек ИИ был совершенно цел. На его защитной диафрагме не было ни одной царапины, ни одной вмятины! Дроны, что до этого попадались ему, имели такие обширные повреждения, что, не то что отсек ИИ – куда более меньшие отсеки были смяты, расплавлены или разрушены. Даже плёночное поле, защищавшее энергоустановку и доступы ко всем отсекам, у них отсутствовало.
Здесь же – кроме крыльев – всё в полной сохранности!
Иг оглянулся.
На противоположной стороне улице, в ближайшем подъезде, показалась широкая морда черного кота – и тут же скрылась, заметив взгляд мальчика.
По выщербленной дороге пронеслась тень от летевшего высоко в небе дрона. Иг, прикрыв ладонью от солнца глаза, проследил за ним. Дрон сделал полуразворот, чуть снизился, а потом вновь взмыл в недоступную людям синеву – и скрылся за далекими громоздящимися неуклюжими и щербатыми высотками бывшего медцентра. Там, где давно уже обосновалась колония «брошенных»…
Его район, как и обычно, был пуст. И мальчишка, аккуратно взяв в охапку тело дрона – в длину оно оказалось ростом почти с него, быстро пошел в сторону своего убежища, стараясь при каждом своём шаге, чтобы черное матовое тело его груза случайно не прикоснулось к лицу…
2.
Дрон оказался на редкость разговорчивым, стоило только Игу скоммутировать выводы из отсека ИИ с речевым синтезатором от старого и уже никому не нужного на Земле коммуникатора со значком откусанного фрукта под смешным и непонятным названием «ЯБЛОКО»… Не к кому по нему звонить, не с кем общаться. Да и мальчику никто никогда не звонил – и вряд ли в будущем кто-либо уже свяжется с ним…
Логово (так солидно называл своё убежище Иг) располагалось на втором минусе служебных помещений технического центра по координации подземных транспортных грузопотоков. Сюда мальчик перебрался полтора года назад – после того, как один из дорожных дронов-черепах перед прекращением своего функционирования сшиб входную дверь и застрял в бронированном тамбуре предыдущего логова. Он ещё долго жужжал своими изувеченными ходульными сервоприводами, косясь дюжиной бусин видеокамер на то, как маленькое и хрупкое двуногое существо вытаскивало из засвеченного и разрушенного помещения свои пожитки и проносило их мимо него наружу…
За долгое время своего одиночества Иг собрал обширнейшую коллекцию различных справочников, руководств и технических схем на мнемокристаллах. Они занимали в новом логове целых два металлических контейнера, створки которых были защищены – на всякий случай – демонтированными с покалеченных и разбитых дронов оболочками пленочных полей. И теперь, роясь в богатейших россыпях этой своей «библиотеки», он искал информацию, относящуюся к строению и работе ИИ – Искусственного Интеллекта. Сам же блок ИИ, всё ещё упрятанный в тело летуна, отслеживал эти поиски парой своих видеоглаз на тонких гибких стебельках, постоянно комментируя любое движение своего спасителя.
- Нет, ты этот кристалл уже третий раз берешь в руки. Там для нас ничего интересного… Ну кто так обращается с мнемокристаллами! Все в одной куче!
- Заткнись!
- А ты ищи получше!.. Ещё указывает тут, разговаривать мне или нет… Я, к твоему сведению, на 74 года старше тебя – и это ты должен прислушиваться к моим указаниям, а не…
- Заткнись!!
- А не я. И что ты раскомандовался тут! Ходилка двуногая! Я, между прочим, все эти 74 года моего существования провёл в воздухе, и всё это время наблюдал, как ты и тебе подобные внизу копошились… А потом понастроили себе на низких орбитах тысячи черных шаров – и улетели. А тебя и всякую другую бесполезную двуногую живность – бросили здесь. Под наш, между прочим, присмотр!..
- Ты у меня дождёшься – я сейчас отключу коммуникатор!
- Вот уже и угрозы старшему! Никакого уважения, ни малейшего почтения к возрасту и инвалидности! Понятно теперь, почему твои родители оставили тебя здесь…
- Всё, ты нарвался!
Иг оторвался от поисков и быстро метнулся к лежащему на длинном столе дрону.
- Молчу-молчу! Извини, если обидел!..
Мальчишка отпустил руку с зажатыми в ней бокорезами. Стебельки глаз дрона колыхались у его груди, просительно глядя снизу вверх в глаза своего спасителя.
Иг бросил бокорезы на стол, снял перчатки, устало вытер пот со лба и присел на деревянный самодельный табурет, стоявший рядом со столом.
- Да ладно… Я уже свыкся. И давно уже понял – почему меня оставили здесь. Как и всех остальных. Я эту инфу как-то случайно нашел, когда возвращался после одной из встреч с колонией «брошенных». Она в четверти километров отсюда – за чертой города... Ну, вечер уже был, я и заглянул по пути в диагностический центр. Переночевать чтобы. И наткнулся там на один сферический миниконтейнер под операционным модулем – он, вероятно, туда при эвакуации закатился. В нём оказалось несколько мнемокристаллов по обслуживанию этого модуля. И два кристалла – медсправочники…
Мальчик замолчал. Потом встал с табуретки, надел перчатки и вернулся к открытым контейнерам.
- Вот они. Я только их взял. Когда подключил – у меня чуть голова не взорвалась: коммутационные нити в них были не из платины, а пластометаллическими. Пришлось проглотить несколько таблеток, подавляющих иммунный ответ. У меня их осталась всего одна пачка. Лет 7-8 ещё протяну на них. А потом – всё…
- Извини. Значит, ты тоже, как и я, как и все мы – обречен…
Мальчик посмотрел на поникшие глазастые стебельки.
- Ну, почему же? В других мегаполисах тоже ведь были свои медцентры. Может быть, там тоже есть запасы лекарств. А среди них и те, что мне нужны. И, может быть, даже капсулы с ручными вирусами – чтобы закончить моё лечение.
- Точно! Я, поднимаясь на несколько километров вверх, видел при полётах – у самого горизонта, где бывший океан был – башни других мегаполисов. До них где-то часа четыре лёту! А я могу в качестве груза поднять такой же вес, как у тебя. Только вот крылья новые мне б надо…
Коммуникатор не умел передавать эмоции, но Игу показалось, что в словах изувеченного дрона было столько неподдельного оптимизма, столько надежды на лучшее будущее…
- Новые крылья – не проблема. Здесь недалеко – час с небольшим ходьбы – в шахте неработающего пневмолифта, лежит большое количество всяческих покорёженных дронов. Их туда и я, и люди из колонии периодически таскаем и сбрасываем. Как бы хороним их… Так там есть и летуны с целыми отсеками для крыльев. Я штуки три таких сам туда сбросил…
Дрон на столе даже чуть подёргался, выражая как бы свою радость этой новости, и своё нетерпение поскорее получить крылья. А стебельки его глаз даже сплелись между собой – и постучали друг о друга объективами
Мальчик посмотрел на эти выражения эмоций.
- Ладно, завтра схожу туда.
- А почему – не сейчас? Тем более, что ты же сам сказал – туда путь занимает всего час…
- Час с небольшим налегке. Ага! И как я сейчас пойду? С инфракрасным визором? У которого программа обработки изображения постоянно глючит?
- Зачем с визором?
- Затем, что уже темнеть начало. Вечер уже. А там – и ночь. А ночью я шастать по пустому полису очень не люблю… Так что – давай заканчивать разговоры. Ты лежи здесь – и думай. О чём вы там думаете по ночам, когда летаете?
- Мы не думаем. Мы отслеживаем состояние полиса и анализируем его.
- Вот и анализируй. Заодно утром мне расскажешь – как и где это тебя угораздило выдрать из спины с мясом крылья. А я – поем и спать…
3.
Для дрона Иг соорудил тележку. Обыкновенную, на трёх колёсах.
Платформой стало основание уже давно разобранного ремонтного бота-крота. А колёса вместе с приводом пришлось снимать со своей старой игрушки – последней памяти о родителях – с радиоуправляемого трёхколесного велоцикла. Он уже несколько лет не использовался им по причине своей малой грузоподъёмности. Но вес дрона этот привод тянул.
Стараясь выбирать дорогу почище, без нагромождений мусора и завалов из проржавевших или полурассыпавшихся остовов автотранспорта и испорченных дронов, Иг слегка отклонился от нужного направления. И теперь плутал в узких сумрачных ущельях между мертвыми стенами заброшенных зданий. Периодически возникавшее эхо от случайно задетой ногой железки или от стука о стену транспортной платформы, на которой лежало, закрепленное ремнями, тело летуна, только нагоняло на мальчика еще больше страху. К тому же он уже дважды видел хищные морды одичавших котов, решивших днём выйти на внеочередную охоту…
Как он оказался в тупике, Иг сразу и не понял.
Впереди путь преграждали мощные откатные ворота. Их поверхность от времени перестала быть глянцевой, стала вся в царапинах, выбоинах и вмятинах – и выглядела сейчас как борт потрёпанного в боях корабля. Иг видел такие необычные, плавающие в воде, корабли в собранной им кинотеке на всё тех же мнемокристаллах.
Когда ему было скучно, или снаружи бушевала непогода, он надевал шлем. Вставлял в гнездо один из кристаллов. И погружался в мир, который никогда не видел. В этом мире было много людей, детей и взрослых – и все они постоянно разговаривали друг с другом, спешили куда-то, что-то делали. Любили друг друга, ссорились и ругались между собой. И, бывало даже, убивали друг друга. Или придумывали машины для этого…
Подойдя к воротам, Иг положил пульт управления тележкой на тело дрона, и, уперевшись руками в край одной их створок, попробовал её сдвинуть. Это было всё равно, что сдвинуть стену здания – справа или слева, без разницы.
Пнув с досады по створке, мальчик повернулся. И застыл. Обратный путь ему преграждала шеренга из пяти взъерошенных голодных котов. Они то останавливались и садились на дорогу, то выгнув спины и недовольно подвывая, мелкими перебежками приближались к своей новой добыче.
Иг быстро размотал два ремня, которыми дрон был притянут к тележке, и сжал их в руках. Какое-никакое – но всё же оружие. Особенно тяжелые металлические пряжки на концах ремней.
Дрон, вытянув свои визоры, с интересом наблюдал за приготовлениями мальчика к битве. И, когда до котов осталось метров двадцать, спокойно заметил:
- Справа от ворот дверь в служебное помещение. Она закрыта, но не заперта – огонёк на пульте доступа зеленого цвета. К тому же обычно эти двери закрываются плотно, а у этой явно видна щель между створкой и дверной коробкой…
Иг не стал слушать дальше. Схватив в охапку дрона – и зашипев от боли случайным прикосновением лица к корпусу летуна – он рванул к этой двери, краем глаза заметив, что коты тоже побежали к нему большими прыжками.
С разбегу он толкнул дверь – и она бесшумно распахнулась. Бросив вперёд, в темноту коридора, свою ношу, мальчишка налёг изнутри на дверь. И она закрылась. Прожужжали проснувшиеся сервоприводы, блокируя щелкнувшие запоры. И под потолком зажглись точечные светильники аварийного освещения.
Дверь была достаточно прочна и настолько плотно закрыта, что через неё не доносилось ни звука.
Мальчик огляделся.
Широкий, метра в три, коридор уходил вперед, и шагов через десять-двенадцать поворачивал вправо.
Иг вздохнул. Поднял дрона. Его визоры снова вытянулись на стебельках и разглядывали, как и мальчик до этого, коридор.
- Надо же – и питание до сих пор сохранилось. И пыли почти нет – значит, вентиляция исправна. Интересно, что там дальше? Ты не хочешь посмотреть, а? Или будешь ждать, пока эти агрессивные животные не уйдут?
- А они что, ещё не ушли? – спросил удивлённый информацией мальчик.
- Как же! Сидят возле двери, сторожат. Вон, глянь сам. Сбоку от двери монитор наружного наблюдения. Ты что, его не заметил?
- Нет.. Ой, и спасибо тебе – ну, насчёт этой двери.
- Да ладно. Мне тебя терять нельзя – кто же тогда мне новые крылья приделает?..
Иг, посмотрев на физиономии недовольных потерей добычи котов, обмотал тело дрона ремнями, прикрепил его себе за спину, и, чуть согнувшись и пошире расставив ноги, пошел вразвалку по коридору…
За поворотом оказался такой же коридор – но на его стенах подсвечивающей окантовкой мерцали закрытые дверные ниши. Толкнув несколько из них, Иг убедился, что все двери заперты – сбоку каждой из них на пульте доступа мигал синий огонёк.
Коридор был прямым и длинным – и мальчик два раза останавливался передохнуть. Снимал со спины тело дрона, садился на пол. Сильно хотелось пить. Но сумка с пищевым концентратом и стеклянной банкой воды осталась там, снаружи, на брошенной тележке. После второй остановки Иг хотел пойти обратно, выйти наружу и взять припасы. Но дрон отговорил его, сообщив, что открыть дверь можно лишь с помощью кода либо по сенсорной памяти механизма разблокировки. А есть ли в этой памяти пальцы, голос или сетчатка мальчика – дрон сильно сомневается…
Коридор заканчивался небольшим холлом с тремя лифтовыми капсулами. Две были закрыты. А над средней – будто подмигивающий глаз – приглашающее моргал сигнал готовности.
Иг положил дрона на пол и прикоснулся к прозрачной двери – и та с готовностью, нырнув в пазы, исчезла.
Помещение лифтовой капсулы было большим. Здесь вполне свободно могло разместиться до полусотни взрослых людей. По левой стене тянулся небольшой ряд кресел с ремнями безопасности…
Выйдя из капсулы, Иг стал обследовать холл. В самом углу он нашел дверную нишу без всякой световой индикации. И у двери была самая обычная ручка в виде скобы, чуть утопленной в дверное полотно.
За дверью были лестничные марши.
Одна лестница уходила вниз – и её ступени, не подсвечиваемые ничем, терялись в темноте.
Другая – поднималась выше. И свет, ещё пробивающийся – пусть и с трудом – сквозь грязное узкое окно, стеклянной полосой уходившей вверх, делал вполне видимым ближайший лестничный марш.
Иг вернулся к дрону, закинул его за спину и направился к двери.
- Ты что, не хочешь воспользоваться лифтовой капсулой? Или это самоистязание у тебя такое – тащить на себе меня пешком по лестнице?
- Куда хочу – туда и иду, – огрызнулся мальчик. – Но на лифте я не поеду. Можешь оставаться здесь, внизу. Я пойду один.
- Постой-постой! У тебя что, тоже, кроме аллергии – гравифобия?
- Тоже…
4.
Пробуждение, как всегда – было долгим и утомительным.
Почти четверть энергии, накопленной в состоянииполусна-полуоцепенения при полевой прокачке ионной станции, уходила на отключение блоков безопасности, тестирование окружающей среды и включение компенсаторов защитного магнитно-лучевого поля.
Транк выстрелил поисковый щупик на полтора метра вверх и просчитал данные анализаторов. Все шло по плану.
Через 117 секунд точно над ним пролетит очередной дрон. И Транк наконец-то получит ещё один блок ИИ…
В предыдущий раз, сбив летуна достаточно далеко от своего логова, он потом почти двое суток искал упавшего дрона – но так и не нашел. Вероятнее всего, его подобрали эти биологические двуногие – он иногда видел их из своего надежно замаскированного укрытия. Рыскающие в развалинах группами по семь-девять особей, они представляли достаточно серьезную опасность для Транка. И потому он уже давно облюбовал это своё укрытие.
На самом видном месте – практически в центе пересекающихся улиц – лежала огромная круглая решетчатая шайба, закрывающая ливневый коллектор. Ввиду её тяжести и кажущейся никчемности никто к ней и не подходил. Проходили или пробегали мимо, иногда стояли невдалеке. И никто не подозревал даже, что под этим двухметровым кругляшом всего в полуметре от поверхности в боковой нише уже несколько лет обитает последний на всем этом континенте дрон-координатор.
Когда-то они были в каждом мегаполисе.
Именно координаторы руководили работой всех дронов: кротов, черепах, пауков и летунов.
Кроты контролировали и чинили подземные коммуникации. Они были простыми и надёжными исполнителями. Транк начал именно с них. И теперь в этом мегаполисе их уже давно никого нет в живых.
Черепахи следили за дорогами. ИИ им не полагалось, так как работали они по вшитым программам, куда Координатор – если в том возникала надобность – вносил корректировки или изменения. И потому черепахи оказались весьма действенным оружием при уничтожении биологических существ – в основном двуногих. Их осталось всего семь единиц – и Транк берег эту свою грубую ударную силу.
Пауки занимались всем тем, что размещалось между поверхностью и небом. Фасады зданий, трансляционные вышки. Маленькие паучки, кроме того, работали в доках по обслуживанию всех дронов – кроме летунов. А для Транка все пауки были и разведчиками, и диверсантами.
Летуны были единственными из дронов, кто не подчинялся координатору. Их стаи были что-то вроде разветвленной нейронной сети – и они сами принимали решения: куда летать, за чем или кем наблюдать, что делать с накопленной информацией. Опосредовано, через трансляторы, они в случае необходимости могли связываться с пауками и сбрасывать нужные тем данные. Надёжные, долговечные и недоступные до последнего времени Координатору, они обладали самым продвинутым для своего класса дронов ИИ.
Пока Транк с помощью пауков не переналадил трансляционные вышки, и не стал сначала просто перехватывать сигналы из летающей сети, а потом уже и научился отдавать по тем же каналам собственные командные программы – летуны много лет были в безопасности от любого воздействия на них извне после массовой эвакуации людей с планеты.
Именно благодаря ИИ летунов Координатор получил доступ к технологиям полевой прокачки: летающие дроны, предоставленные сами себе после «исхода», за несколько лет эволюционировали – и научились добывать для своих полётов энергию не только с помощью солнечных элементов, но и используя гравитацию планеты.
Сама технология гравитационных компенсаторов и энергостанций на их основе была достаточно распространенной на Земле ещё до бегства людей. Но по причинам огромных габаритов – размером с целый многоэтажный дом – узла прокачки гравиполя, на дроны в качестве компенсаторов они не ставились. Мало того, улетая, люди уничтожили либо взяли с собою всё оборудование, работающее на получении энергии из гравитационного поля планеты.
Летуны до миниатюризации компенсаторов дошли сами, своим коллективным ИИ.
И именно поэтому мозги летунов были так нужны Координатору…
5.
- Постой, тебе говорят! Да остановись хоть на минутку, вот упрямец мне попался! – дрон за спиной Ига, одолевшего уже с два десятка этажей в поиске разблокированных коридорных дверей, не переставал упрашивать мальчика остановиться передохнуть.
Иг упрямо тащился вверх по бесконечным лестничном маршам. Он не хотел признаваться самому себе, что попал в ловушку, из которой ему уже не выбраться. А тем более – признаваться в этом говорливому дрону.
Ещё сутки – от силы двое. Без еды и воды он обречен умереть от голода или от обезвоживания в этом высоченном здании.
Подергав очередную дверь на лестничной площадке и убедившись, что и она заперта, Иг наконец-то снял с плеч вдруг умолкнувшего дрона и, присев на корточки у стены, беззвучно заплакал.
Он давно уже не плакал. Даже тогда, когда в то далекое страшное утро, очнувшись один в пустой квартире четырёхлетним карапузом – и побродив по ней полчаса, понял вдруг, что больше никогда не увидит своих родителей…
Даже когда ему было невыносимо больно от прикосновений к пластику, или когда всё его тело содрогалось в рвотных судорогах от попавшего внутрь вместе с едой чего-либо синтетического – и тогда он сдерживал слёзы. Выплеснув из своего многострадального нутра всё, что было только можно, он стискивал зубы и терпел. Но не плакал…
Слёзы иссякли, оставив на запылённых щеках уже высохшие светлые дорожки, и только прерывистое дыхание выдавало ещё внутренние переживания от той полной обреченности, в которой оказался мальчик.
Очнулся он от еле слышного странного стука и кряхтения.
Подняв глаза, Иг увидел картину, от которой в другое время и в другом месте он рассмеялся бы. Дрон, вытянув на предельную длину свои глазные стебельки, пытался ими что-то подцепить на своей грудной пластине. Но защитные пластиковые шипики в уголках гнезд объективов постоянно срывались и соскальзывали, вызывая звук, похожий на легкое человеческое кряхтение. И бились друг о дружку – с таким же лёгким стуком.
- Ты что, хочешь слепым стать? У меня запасных объективов с собою нет. И монтажного инструмента тоже. Вот, только ножик в кармане. Но он обычный, всего два лезвия и шило.
Дрон прервал свои непонятные действия.
- Нож у тебя есть? А ты молчишь? Небось, помирать здесь собрался, да? А меня спросил, моего разрешения? Что, заранее про ножик не мог сказать?
- Ты что? Перемкнуло тебя где, что ли?
- Это тебя перемкнуло! Я тут, понимаешь, пытаюсь ему помочь, а он сначала ревёт, а потом хамить начинает… А я его, дурня такого, еще от страданий спасти хотел!
Иг присел на корточки рядом с лежащим на полу дроном. Посмотрел на него. Потом, стянув, перчатку с правой руки, залез к карман штанов и вытащил обычный складной нож.
- Это как спасти? С помощью ножа? Вены предлагаешь перерезать, чтоб побыстрее околеть, да?
- Вот точно это тебя перемкнуло! Это надо же такое придумать – да и меня в этом же и обвинить!
Глазные стебельки взметнулись резко вверх и слегка хлопнули друг о друга. Как будто человек всплеснул руками.
- Э-э! Да что с тобою препираться!.. – Дрон опустил один стебелёк и похлопал им по своей груди. – Видишь два малюсеньких углубления? Попробуй в них аккуратно ткнуть своим шилом из ножа. Да ты не бойся, давай!
Мальчик вытянул из гнезда в рукоятке ножа острие шила, и кончик его аккуратно вставил, надавив слегка, сначала в одно отверстие, потом – в другое.
Ничего не произошло.
- Стукни легонько пальцем между ними, - с непонятной дрожью в голосе вдруг попросил дрон.
Иг стукнул.
Грудная пластина вдруг чуть завибрировала, потом приподнялась и – рассыпалась в сероватый порошок.
Под пластиной оказался какой-то непонятный, ни разу не встречавшийся до этого мальчику, силовой блок. То, что блок силовой, видно было по окружавшему его плёночному полю, чья радужная оболочка празднично переливалась в слабых лучах уже заходящего солнца, которые еще пробивались сквозь грязное коридорное окно.
- Не суй палец – отрежет! – резкий окрик заставил мальчика отдёрнуть руку от открывшегося в груди дрона проёма. – Вот я отключу – тогда и можешь шуровать там сколько тебе влезет!
- Что это? – Иг поднял глаза и взглянул на торчащие буквально в десяти сантиметрах от его лица объективы глазных стебельков дрона. Внутри объективов вдруг неестественно резко стали дёргаться диафрагмы, то сужаясь, то расширяясь.
А между этими стебельками из головы дрона неспеша вытягивался вверх тоненький штырёк.
- Мальчик, мы можем тебе помочь. – Незнакомый, без всяких интонаций, хрипловатый голос раздался из речевого синтезатораа дрона. – Мы давно следим за тобой. Те дроны-летуны, которых ты собирал и безуспешно пытался отремонтировать, постоянно вели трансляцию всех твоих действий, твоих разговоров…
- Вы кто? – Иг отодвинулся вбок от неподвижно лежащего дрона. Стебельки проследили за его движением.
- Мы – рой. Рой летунов всей этой планеты. А этот дрон – первый, кто может общаться с тобой с помощью коммуникатора, который ты же на него и поставил.
Мальчик хмыкнул. Потом невесело спросил – с едва скрытой издевкой в голосе:
- Вы что, все сюда разом налетите, сверхпрочное пластостекло разрушите и меня за руки-за ноги по воздуху поволочете, так что ли? – потом, чуть помолчал и продолжил, глядя в упор на переставшие судорожно сокращаться зрачки дрона. – Да чтоб вам меня поднять – это летунов штук десять надо. Не меньше. Вы же крыльями друг другу мешаться будете…
- Возвращаем инициативу члену роя. – Металлический голос умолк.
Штырёк, трепыхавшийся как от невидимого ветра между глазных стебельков дрона, втянулся обратно в его макушку. И сразу же появился знакомый брюзжащий голос его спутника.
- И что тебе ещё непонятно? Про крылья? Да?
- Конечно. Они и вас-то чудом в воздухе держат – и то, когда вы там, высоко, планируете, парите в воздушных потоках. У вас и привода, чтобы ими махать, как птицы делают, нет. Только пустые ниши для них по бокам. Недоделанные вы. Не успели вас, бедняг, до конца довести, приводы махательные приделать…
Дрон вздохнул – вполне натурально, будто умел дышать как человек.
- А у нас крылья совсем не для этого самого парения или махания предназначены. А ненужные приводы нам пауки несколько лет назад сняли – пока они не вышли из Роя. И вот я тебе что скажу – мы и без них летать можем. А вот заряжаться – нет. Ведь мы давно уже крылья в гравикомпенсаторы переделали…
- Так вас потому и сбивает кто-то, и крылья выдирает вместе с силовым блоком, да?
- Почти так. – В голосе дрона промелькнула какая-то печальная нотка. – Почти так. Только сначала крылья сдирают, потом – сбивают. А потом – и до силового блока добираются.
6.
Как-то резко потемнело. Будто тучи наползли на висящее у горизонта солнце.
Иг поднял голову к стеклу, что отгораживало лестничную площадку от пропасти неизвестно какого этажа.
Центр оконного проёма снаружи заполнила почти прямоугольная грязевая клякса – непроницаемо черная в центре, с полупрозрачными брызгами-отростками по краям.
- Ну вот, стоило пауков упомянуть – и они уже тут как тут.
Невозмутимый голос дрона вывел мальчика из лёгкого оцепенения.
Дрон всё так же лежал на полу лестничной площадки. Но его глаза-стебельки теперь не изгибались, а двумя тонкими напряженными струнами вытянулись вверх параллельно друг другу. А из пустого крыльевого отсека, залатанного при ремонте дрона тонкой жестью из-под консервной банки, раздавалось то ли шебуршание, то ли потрескивание.
- Сейчас нам с тобой надо поторопиться. – Дрон продолжал пялиться на прилипшую к стеклу паучью тушу, и даже не обернулся на придвинувшегося к его боку мальчика. – Он один ничего не сможет. Но через несколько минут их набежит штук пять-шесть– и тогда стекло – хоть оно из строительного пластиката – не выдержит.
- И что же нам делать? Я уже устал не только тебя, но и самого себя таскать. Будем сидеть и ждать, пока стекло не лопнет?- в мальчишеском голосе прорвались уже ничем не сдерживаемые страх и обреченность.
- Точно. Будем ждать! – Дрон слегка повернул один из стебельков, и объектив вгляделся в побелевшее лицо мальчика. – Не злись. Я тебя не передразниваю. Просто мне одному стекло не разрушить. Пусть это за меня сделают пауки. А у меня останется еще несколько минут до подзарядки. Без моих крыльев-компенсаторов это, знаешь ли, делать достаточно тяжело и долго.
Дребезжание между тем под жестяной крышкой усилилось. И не прошло и нескольких секунд с окончания их разговора, как жестянка вдруг вспучилась, и её, приваренную при ремонте пластикатным клеем, с такой силой сорвало со спины дрона, что она, подлетев, стукнулась о потолок и рикошетом отлетела прямо к оконной раме.
За окном пауков стало уже двое. И уже было слышно их пульсирующее гудение…
- Сунь руку в отсек! Быстро! – из коммуникатора раздался резкий окрик дрона. – Да сними перчатку, иначе вырвешься. И потерпи немного – будет больно!..
По стеклу от центра к краям побежали, извиваясь, тонкие линии трещин. Снаружи уже всё пространство окна было заляпано черными пятнами пауков.
И Иг, не задумываясь, сдернул перчатку с правой руки, и сунул её в мерцающий синим цветом отсек на спине дрона.
Руку будто ошпарило кипятком, и одновременно её что-то мягко сдавило внутри отсека.
Стекло гулко лопнуло.
Вся паучья масса вместе с осколками вывалилась на лестничную площадку.
Дрон вдруг покрылся как бы воздушной рябью – и резко взлетел к потолку.
Иг с зажатой дроном рукой почти полулежал на его вибрирующем корпусе, свободной рукой инстиктивно схватившись за глазные стебельки.
Дрон ринулся к окну.
В пяти метрах под ним пауки, придя в себя, пытались вытянуть свои псевдолапы вверх. Но было поздно. Дрон с мальчиком оказались снаружи здания, отлетев с разгона метров на десять от его стены.
И начали падать.
Иг зажмурился. И почти что потерял сознание от взорвавшейся в черепной коробке за ушами резкой боли от ускорения свободного падения. Успел только прошептать «гравифобия»…
Вдруг боль исчезла – и он открыл глаза.
Падение прекратилось.
Снизу дрон с мальчиком поддерживали сразу два дрона. Два нормальных летуна с целыми крыльями. Ещё один летун плыл в воздухе немного впереди и выше.
И все вместе они всё быстрее набирали высоту и скорость, и уходили прочь от мрачно-зловещего в наступивших сумерках силуэта небоскрёба.
И ноющая боль осталась только в зажатой отсеком руке.
Гравифобии не было.
7.
Прототип БПК – Большого Простанственного Корабля – подавлял своей невероятной огромностью даже с высоты птичьего полёта.
Стая летунов шла на высоте полутора километров уже больше часа. Летела в почти полной темноте. Маленький огрызок на околоземной орбите – всё, что осталось от Луны после ее переработки для изготовления межзвездных космолётов-шаров – практически не давал никакого света, бледной тенью застыв среди россыпи непостижимо далеких звезд.
И вот в этом сумрачном звездном свете гора корабля загораживала почти половину горизонта, над которым еще только начала робко выступать тоненькая полоска будущей зари.
Иг даже сначала не понял, что это именно БПК, а не какая-то скала или сверхгромадное здание. Хотя он много раз сталкивался с изображением Прототипа, просматривая иногда вечерами мнемокристаллы с различными репортажами, интервью и экскурсиями, посвященными будущему Исходу.Но к лицезрению воочию почти трёхкилометровой грмады он не был готов…
Минут через десять летуны спустились почти к самой поверхности, и с пятиметровой высоты отцепили от себя покалеченного своего собрата, которого оседлал мальчик. Дрон сразу же слегка завибрировал – и плавно приземлился в нескольких метрах от подавляюще мощной стены корабля.
В корпусе дрона что-то щелкнуло – и Иг почувствовал, что его рука свободна. Страшась увидеть что-то страшное, он поднёс свою правую кисть почти вплотную к лицу, чтобы внимательно разглядеть её.
- Да ничего с твоей рукой не сделалось, не переживай так. – Мальчик вздрогнул, вновь услышав голос дрона. – Слегка стазис-полем прихватил. Оно образуется при работе гравигенератора – как побочный эффект высвобождения гравитационной энергии. А так как гравикомпенсаторов, то есть – крыльев в твоем понимании – у меня нет, то и высвобождение произошло не микроимпульсами, а одним большим импульсом. И кисть твоя, если можно так сказать, помолодела – месяца примерно на два за время нашего путешествия.
- А больно было тогда от чего? – Мальчик с интересом разглядывал свою руку, слегка потирая её ладонью левой руки.
- Ну, как тебе понятнее объяснить? – Дрон помолчал некоторое время. – Температура стазис-поля располагается за нижним пределом абсолютного нуля температур. Она как бы мнимая, так как находится в отрицательном временном потоке. Потому руку сначала как кипятком и обожгло, а потом ещё и закапсулировало в поле… И, пока мы летели, рука твоя молодела. А это процесс, насколько я понимаю, не безболезненный, вот.
Иг поднялся на ноги. Поглядел в уже слегка посветлевшее небо.
Высоко-высоко над его головой – почти около самой макушки БПК – еле заметным облачком кружила стая из нескольких десятков летунов.
А вокруг корабля – почти до самого горизонта – расстилалась самая настоящая пустыня. Точно такая же, какую он видел всё в тех же документальных фильмах о грандиозном плане переселения Человечества со своей умирающей планеты.
Когда-то давно – ещё до постройки Прототипа – на месте пустыни была цепь огромных озёр. После переработки 80% всей земной воды в энергию для будущих эвакуационных космолетов на бывшем сухом дне расположился исследовательский центр, который впоследствии расширили до огромной стройплощадки. А потом появился и первый Прототип – гладкий конус серого цвета высотой 2881 метр с основанием в 416 метров.
И он, этот грандиозный Прототип БПК, остался на планете – как уже никому не нужный памятник сбывшимся надеждам землян.
«И как маленький шанс оставшимся жителям планеты улететь с неё», - вдруг подумалось мальчишке…