А вот у нас на филологии был случай! Доцент С. влюбился в доцента Д. Нет, нет, в доцентиху Д., но так не говорят. И не на шутку втрескался, на все 100 баллов по десятибалльной шкале. С. был специалист по Верлену и Бодлеру, Д. – по Данте. Вроде бы ничего общего. А поди ж ты: Д. ответила полной взаимностью, они встретились как полузаряды плутония в бомбе над Хиросимой – взрыв!!! И все беспорядочными столбами хлама взлетело к небу: дети, диссертации, дома и закладные на дома, внедорожники, обалдевшие муж и жена легкомысленных ученых – все взлетело в небо!
А любовникам и горя мало! Самое смешное, им так ни разу и не удалось поговорить друг с другом. Случай как-то не представлялся. Едва ученая Д. начинала: «Данте, что ни говори, высшая точка средневекового синтеза...», как тут же перебивала самое себя «Что ты делаешь? На спине молнию расстегни, а потом...». Ладно, не надо сплетен.
Но все, что поднялось, обязательно опустится: на голову любовникам свалились взлетевшие было в небо учёные карьеры, сплетни, разводы-адвокаты и взбешенные муж/жена, одна сатана, а они-то как раз были злее сатаны. Опять не до разговоров: доцент С. разгребал завалы короткой лопаткой, извлеченной из багажника его допотопного «Вольво», а доцент (доцентиха) Д. таскала все это в хозяйственной сумке куда подальше. Даже самого Данте обсудить любовникам не удавалось, а про Верлена-Аполлинера и совсем ни гу-гу.
Наконец, тишина и пустота, любовники нагие на нагой земле. Пардон, загнул малость для красоты слога, не совсем на земле, а наоборот, в мотеле «Перфект». Доцентиха Д хотела что-то сказать про средневековую Верону или Флоренцию (я забыл где именно Данте болтался) но почему-то вместо этого спросила: «Нет, милый, ты мне другое скажи – как твоя щетка для волос в моем сапоге оказалась?»
Великий флорентиец (или веронец?) опять остался за кадром. Тем не менее Новая Жизнь понеслась полным ходом.