За окном горели яркие светлячки звёзд. Плотный и тягучий июньский воздух душными нотами влажности наполнял комнату.
Герой сидел на стуле и вглядывался в кофейный осадок на дне кружки. Силуэты воспоминаний маячили в замысловато-сумбурных узорах кофейного месива. Героя нарывом тревоги мучила бессоница.
В полуночном полнолунном пространстве заоконья громко и отрывисто о чём-то рассказывали друг другу птицы.
Герой встал, накинул на плечи куртку синего цвета и, пересчитав ступени быстрыми шагами, вышел на улицу.
На улице сидела Героиня. Влажные бороздки от слез на щеках переливались в лунном свете. Героиня вскинула голову и устремила взгляд во тьму, вглядываясь в силуэт, выходивший из подъезда.
"Он? Не он? Он? Не он?" - тараторило подсознание, ускоряя сердцебиение.
Герой вглядывался в темноту.
"Здесь она! " - щебетали болтуньи-птицы.
Герой полными лёгкими вдохнул тягучий душный воздух. В воздухе, помимо прочих запахов, доминировал колючий аромат её обиды.
Взгляды Героя и Героини встретились, пронзив тьму лучами травмированной любви.
Обида в любви. Любовь в обиде. Поединок уязвл;нных эго на шпагах упрёков кипящего превосходства.
"Если он увидит твои сл;зы, непременно поймёт что ты осознала в полной мере свою вину и проиграла эмоциональную войну", - заикаясь, шептала гордыня.
"Если ты сейчас первым заговоришь, покажешь ей свою слабость, твоя вина одержит победу", - скулила принципиальность.
Дирижерская палочка молнии сверкнула в небе, ветер забасил в унисон с июньским громом. Молния проявилась ещё раз, вспоров лезвием света безупречно-зв;здное полотно небосвода. Крупные капли дождя забарабанили по всем поверхностями.
Гроза - безудержная дуэльная страсть двух гидросферных сущностей, которые после небесно-лобового столкновения примиряются, изливая свой гнев дождём. Пузыри на лужах то лопались, то возникали вновь.
Ветер играл на ветвях деревьев, как на виолончелях. Виолончели берёз гнулись, но были стойкими перед виртуозящей стихией, лишь изредка листьями молили о пощаде.
Героиня ощущала как капли дождя сливаются на румянностях щ;к в замысловато-сумбурные узоры со слезами. Под аккомпанемент стихии Героиня снова и снова перематывала киноплёнку конфликта, наполняя сосуд своей души вязкой желчью тревоги.
Полуночная тьма судорогой сковала недремлющий город.
Фонарь, возомнив себя поющим солнцем, начал скрипеть на ветру и играть светом, пытаясь соединить промокшие силуэты, пропитанные насквозь обидой.
"Прости", - прошептал Герой, сжимая кулаки, чтобы не расплакаться.
"Люблю", - дрожащим сопрано ответила Героиня.
Два силуэта, крепко обнявшись, упивались симфонией грозовой стихии.
Резонирующе-озонирующий воздух наполнился энергией любовного всепрощения.
Дождь каплями то ли апплодировал Героям, то ли целовал ладони листьев дерева.
В кофейном осадке на дне кружки проявилось сердце.