Своё собственное несчастье ощущается острее, когда ты являешься свидетелем счастья чужого. Даже если это счастье твоей родной сестры.
Фрося стянула с головы свадебное покрывало и протянула Уле.
— Ну всё. Теперь твоя очередь.
— Угу, — буркнула Уля и, уткнувшись в белое полотно, зарыдала. Словно прорвало плотину.
— Ну не плачь, — Фрося прижала к себе голову сестры и тоже заплакала.
В дверь неуверенно поскребли, послышалось тихое: «Фросюшка».
— Иди, ждёт ведь. — Уля оттолкнула сестру. — Иди. Мне от твоих слёз не легче.
— Как же я тебя оставлю? — Фрося утёрла покрасневший нос. — Одну.
— Я не одна. С маманей и папаней.
Обеспокоенный Афанасий снова зацарапал дверь: «Пора уж».
— Боюсь я за тебя. Как бы делов каких не наделала.
— Да что ты пристала… — Уля попыталась выдавить улыбку и ей это почти удалось. — Иди к мужу, ему уже не терпится.
— Подождёт, я дольше ждала.
— Нет. Иди. Не будет никаких делов. Подумаешь, молокане… переживу.
— И правильно, — обрадовалась Фрося. — Другого себе найдёшь. Чего, на нём свет клином сошёлся, что ли? — Чмокнула сестру в щёку и выбежала за дверь.
Сошёлся. Сошёлся.
Переживу. Легко сказать. Как же вытравить его из сердца? Да если бы только из сердца. Уля подошла к зеркалу, покрыла голову свадебным убранством сестры. На фоне белоснежного глянца ткани её лицо казалось серым.
Два раза за вечер. Невероятным усилием ей удалось подавить подступающую тошноту, но то, что она не притронулась к еде, маманя заметила сразу.
— Ты почему ничего не ешь?
— Не хочется, напробовалась, пока готовила.
Мать поверила или сделала вид, что поверила. Но промолчала. Слава богу, не до того ей.
Уля почувствовала вновь подкатываемую дурноту. Пустой желудок исторгал густую вязкую порцию слюны. Она распахнула окно и перегнулась. Поток свежего прохладного воздуха ударил в лицо, и сразу стало легче.
Ночь чёрной кошкой налезала на плетень. После свадебной кутерьмы образовавшаяся тишина давила пустотой. И эту пустоту заполнить было нечем. Уля закрыла окно, стянула с себя платье, смяла и запустила в висевшую на стене в картонной рамке вышивку. Весёлый паренёк со скрипочкой в руке дрогнул, покачнулся и сполз на пол, уткнувшись лицом в цветастую юбку.
— Вот так тебе!
Уля откинула одеяло и нырнула в холодную постель. Закрыла глаза.
Открыла. Одинокая барышня с прутиком в руке в серой картонной рамке вызывала жалость. Как же хорошо они смотрелись рядом. Две висевшие рядом картины были одной историей. Девушка, скромно потупив взор, подставляла профиль солнцу, паренёк любовно заглядывал ей в глаза.
Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Змея подколодная". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон.