Дуэнде

               
В ночном полумраке спальни серебряные украшения отливают  тусклым блеском. Присмотревшись можно различить массивный браслет и кольцо.

Лунный свет, проникая в незанавешенное окно, едва освещает иссиня черные волосы, чуть тронутые сединой, застывшие рекой на подушке,  сглаживая  резкие черты спящей женщины.

Сколько ей лет, пятьдесят или шестьдесят? Женщина улыбается, что ей снится? Может быть опять Испания? Она идет босиком по нагретому солнцем булыжнику узкой живописной улочкой, тихонько позвякивают браслеты на тонких запястьях; в одной руке плетёные босоножки, в другой — корзина с цветами. В густых черных волосах пламенеет гвоздика…

Цветы послал молодой человек, невообразимый красавец! Красные гвоздики означают, что его сердце принадлежит ей! Гвоздика — вечный символ  любви, принятый  в Испании…

Эта страна вообще вся в красном: и коррида, и страстно-ревнивый фламенко, сопровождаемый треском кастаньет, и помидорные баталии, и изюминка испанской кухни — ароматный гаспачо, спасительный в летний зной…

Она всегда, сколько себя помнила, мечтала попасть в Испанию. При взгляде на обычный бордово-розовый гранат ей вдруг слышался гитарный стон или тяжелое дыхание разъяренного быка, несущегося на матадора, ловко выбрасывающего вперед  красную  мулету*,  и гортанные крики испанцев, поддерживающих своего любимца, какого-нибудь Алехандро или Мигеля…

И вот, наконец, она на самом деле в Испании!  Какое это счастье попасть  в таинственный лабиринт крутых извилистых улочек  с белоснежными двухэтажными домами, каждый из которых красиво украшен горшками ярких цветов!

Городок, в котором она остановилась, —  причудливая смесь  арабо-мавританских архитектурных традиций. Горячий воздух пропитан ароматом созревающих апельсинов и моря.

Она вздрагивает от прикосновения к  плечу и оборачивается. Перед ней  стоит  черноволосый смуглый мужчина в яркой желтой рубашке и мягких брюках. Он очень быстро что-то говорит по-испански, но она может различить только «mi amor». Она вспоминает, что вот уже несколько дней он сопровождает ее везде, но на расстоянии.

Фраза о том, что она не говорит по-испански, выучена еще дома. Испанец на минуту  задумывается и, затем,  протягивает ей массивный серебряный браслет. Замысловатая чеканка в виде морских камушков выглядит необычно.

Он складывает руки в молитвенном жесте и, улыбаясь, начинает постукивать ладонями. Она, не в силах бороться с собой, примеривает браслет, отливающий на солнце рыбьей чешуёй. Испанец берет ее за руку и увлекает вперед.

«Что я делаю? — мелькает у нее в голове,— это какое-то сумасшествие!»

И правда, неужели это действительно она, всегда сторонившаяся мужчин и по причине недовольства своей внешностью, и в результате строгого воспитания?  И, наверное, как  и  всякая   другая  женщина — заложница пола,  она  до умопомрачения всегда боялась незапланированной беременности. Однако  что-то заставляет ее поддаться  этому неистовому порыву. Они быстро идут  вперед,  и внезапно он исчезает  в проеме стены.

Она и не заметила узкую арку, ведущую во внутренний дворик. В висках бешено стучит, в душе такой прибой чувств, что она едва может совладать с собой.  Испанец  распахивает дверь и чуть подталкивает ее внутрь. После ослепляющего полуденного солнца она ничего  не видит  в комнате, кроме лежащего на столе разломленного пополам граната, освещенного косым солнечным лучом. Зерна  похожи на созвездие тлеющих в ночи угольков.

«Опять гранат», — едва успевает  подумать она.

Плод как-будто истекает кровью.

Они сливаются  и на мгновение  замирают в объятиях друг друга.  Ей кажется, что все разрозненные  обломки ее прошлой жизни  собираются воедино, и вот она уже дерзкая испанская цыганка Кармен! Кружевная черная шаль с длинными кистями, завязанная вокруг талии, подчеркивает  стройность  фигуры.

Дальше все происходит в бешеном  ритме фламенко.

О, это вечное противостояние мужского и женского, буйства и нежности, великодушия и коварства, страсти и ревности — великолепное любовное дуэнде*, не дающее страсти обречься на подражание, вновь и вновь создающее новую жизнь с привкусом смерти!

Она приподнялась на локте, глядя на испанца, лежащего на спине с закрытыми глазами.

«Господи, — подумала она, — до чего же он красив!»

Почувствовав ее взгляд, он открыл глаза и, повернувшись,  посмотрел куда-то сквозь нее, а потом, как будто очнувшись, быстро, быстро заговорил, покрывая ее руки поцелуями.

Молча одевшись, они вышли на улицу совершенно обессиленные.  Дуэнде опалило их души, оставив воспоминание об этом дне  навсегда.

Они присели на террасе  уютного таблао*.  Бокал ледяной Сангрии  вернул любовников к жизни, и через несколько минут,  они уже восхищались импровизированным спектаклем в исполнении настоящих  байлаоров*.

Отточенные, все ускоряющиеся  движения рук и кистей, чувственное прищелкивание пальцев, изящная чечетка каблучков, виртуозные скоростные переборы гитары, от которых перехватывает дыхание, сливающиеся с плачущими нотами солиста….  И, наконец,  дуэндэ — пылающая душа фламенко, страстные объятия музыки, пения и танца!

«Я о грусти моей расскажу в песне.
Потому что петь – значит плакать.
Я о радости моей расскажу в танце,
Потому что танцевать – значит смеяться».
(Андалусская песня)

Неожиданно для себя она расплакалась.  Он обнял ее за плечи и нежно поцеловал. Ей хотелось остаться здесь навсегда.

Потом они до утра бродили по городу, переходя из бара в бар, едва переговариваясь на английском. У страсти нет языка, они понимали друг друга без слов.

На прощание, уже у самого отеля,  он снял с пальца  серебряное кольцо, хранившее тепло его тела, и отдал ей. Она надела его на безымянный палец и поцеловала.

Он развернулся и быстро, не оглядываясь, пошел вниз по улочке, постепенно исчезая из вида. Она еще долго смотрела ему в след и, наконец, в задумчивости поднялась в свой номер.

«Сколько у него было таких, как я? — подумала она, — я даже не знаю его имени!»

Наутро туристическая группа переезжала  в другой город, поближе к столице. Она рассеяно смотрела в окно автобуса, пытаясь собраться с мыслями. Наваждение спало,  и нужно было  посчитать, на какие дни выпало все это безумие. Она мысленно отругала себя, что не вела календарь систематически. А с другой стороны к чему такая педантичность, если она давно уже живет одна? Сосредоточиться не получалось.

«О, Боже,  — подумала она, — я же ничего о нем не знаю! Как  меня так
угораздило?»

Ей становилось страшно!

«А если беременность, что же тогда делать?» — всплакнула она.

Хотя по расчетам получалось, что боятся  вроде бы  нечего…
 
Ее взгляд  упал на браслет:  черненое серебро смотрелось дивно, подчеркивая изящное запястье.

«Да что я,  в самом деле? — вдруг решила она, — а если даже и беременность, ведь чудный получится ребенок, проживем как-нибудь!»


ДуЭндэ — особое состояние, характеризующееся эмоциональным подъемом и трансом, в который входит танцор  фламенко во время выступления.
МулЭта — небольшой  плащ, натянутый на деревянную палку.
ТаблАо — маленький бар или ресторанчик с миниатюрной  деревянной сценой, на которой исполняется фламенко.
БайлаОры —  танцоры и танцовщицы фламенко.