ГлаваI. Денискино детство.
Самым интересным собеседником для Дениски был дед. Чем только не увлекался восьмилетний Денис, чем только не загружал свой неокрепший мозг: и строитель он, и исследователь традиций инков и теутиуакан. Научился малец говорить по-испански и скоро переключил свой неуёмный интерес на другое – на безграничный Космос. Дед поддерживал внука во всех его начинаниях, находил факты, которые могли бы разжечь мальчиковые интересы.
- Юпитер – планета, сравнимая с Солнцем, - просвещал Дениска маму, плохо знакомую с Космосом. – Юпитер в тысячу раз меньше Солнца, но мог бы стать малой звездой по своей массивности.
Мама во всём соглашается с продвинутым сынком, дед же спешит пополнить космические лекции внука, хвастает своими знаниями:
- Юпитер настолько велик, что может излучать свет, подобно звезде. Остальные планеты-гиганты Солнечной системы видны только в отражённом свете.
- У Юпитера есть спутники, - блистал знаниями Денис. – Европа, Ио, Ганимед. Европа вся покрыта ледяным океаном, под которым есть жизнь.
- Возможна жизнь, - поправил внука дед. – Вообще-то, планет-гигантов три, и у всех есть спутники. А в Солнечной Системе всего девять планет, и названия их должен знать каждый уважающий себя астроном. Первая от Солнца планета – Плутон…
- Неправильно! – не согласился с дедом Дениска.
- Да, ошибочка вышла, - замялся дед. – Давно я не заглядывал за горизонты космоса, перемешалось всё в голове. Плутон – дальняя планета карлик, а ближе всех к Солнцу находится Меркурий. Я выучу, – заверил дед.
- Вот выучишь и доложишь, - одобрил Дениска дедовы космические интересы.
- Вообще-то бывает макрокосмос и микрокосмос, - попытался дед заинтересовать внука новыми знаниями. - Всё вокруг нас складывается из атомов. Эти частички настолько малы, что их не разглядеть в микроскоп. Сами атомы тоже состоят из частиц, ещё меньших – ядро, вокруг которого вертятся электроны, как планеты вокруг нашего Солнца. Микромир – отражение макромира, и живёт он по тем же Вселенским законам. Почти по тем же. На такие малые частицы слабо действует гравитация, и притяжение там осуществляется в большей степени за счёт электроволн разной полярности. Не разглядеть нам этот мир, можно только догадываться о нём и изучать по побочным явлениям.
- А я вижу атом, - заверил Денис. – Вот закрою глаза и вижу.
- Ну и молодец, - рассмеялся дед. – Ты у нас не такой, как все – лучший. Знаешь, чем сегодня озабочены учёные? Ловят неуловимую микрочастичку – нейтрино. Сможешь поймать её?
- Поймаю, - заверил заинтересованный Дениска. – От меня ей не убежать, не спрятаться.
- Не так-то это просто, - предупредил дед. – Нейтрино свободно, как ничто в Космосе. Над нею не властна гравитация, и материальных границ для неё не существует. Летит частица куда ей вздумается, может сквозь тебя пролететь, и ты ничего не почувствуешь. Ни Земля не замедлит её полёта, ни Солнце с пути не собьёт.
Денис не особо был прилежен в учёбе, частенько не выполнял домашние задания, особливо устные. Стихов не учил, не читал учебников по природоведению и рекомендованные учительницей сказки. Какой из мальчишки может быть гуманитарий? Им драться пристало и девчонок защищать.
Следить за Денискиным образованием было некому. Мама добрая, она «двойку» простит. Мама любит и не особо спросит за невнимательное чтение. Письменные задачи и задания Дениска сам решал с удовольствием, в пять минут щёлкал сложные примеры, которые не всем ученикам давались с такой лёгкостью. Ему было что предъявить маме, оправдывая пренебрежительное отношение к неинтересным для него предметам.
Строгий папа был дома не часто. Папа работал на далёком Севере – полгода там, полгода с семьёй. Не найти в провинциальном городе, где всё схвачено «героями» криминальной революции, достойной работы для высокообразованного инженера. Папа Андрей Сергеевич смог найти себя только там, вдали от дома, на предприятиях государственного значения. Обеспечивал семью и за несколько лет отсутствия сумел приобрести престижную трёхкомнатную квартиру вместо деревянной развалюшки с городской окраины. Семья переехала с Заречья в центр и все были счастливы. Папа у них настоящий, достойный всяческого уважения.
- Учись хорошо, - говорил строгий папа сыну. Сынок кивал согласно и продолжал обманывать маму, скрывая «двойки».
Настоящий мальчишка должен быть сильным и смелым, о том все друзья говорят, и дед к тому призывает. Папа тоже с одобрением откликается на спортивные устремления сынка, купил Дениске велосипед, чтоб ездили они с дедом на велопрогулки. Записал папа сына в секцию плавания, и Денис в который раз увлёкся удивительным подводным миром, в котором всё не так, как на земле: искривляется обзор, и пузырьки журчат, лопаются волшебным приглушённым звучанием.
Детские годы перегружены, всё надо успеть: и в школе отучиться, и интересы свои удовлетворить; вырасти сильным, чтоб не было стыдно перед мальчишками за свою худобу; научиться общаться, научиться жизни. И как только поспеть за всеми этими делами? А тут ещё мама пристаёт с нравоучениями к аккуратности, не зная ничего о мужских приоритетах. Призывает мама к соблюдению режима и спать в одно и то же время заставляет.
А сны Денису снились удивительные, подводные сны с невиданными морскими животными – с множественными щупальцами и огромными хвостами. Снились мальчику звёзды, купающиеся в океанах и плывущие по бескрайнему космосу. Летели звёзды по своему нескончаемому пути и кружились в хороводах, выбирая себе пару по случайному порядку совпадений.
Все звёзды разные, как и люди, тем они и интересны. Не бывает одинаковых звёзд, потому что они складываются, подобно Лего, из несчётных микрочастичек, которые в свою очередь разняться составом из ещё более мелких – протонов, электронов, нейтронов.
И за всем этим вселенским хаосом следят неуловимые нейтрино – летают сквозь материю беспрепятственно, снуют и радуются. Не властны для них вселенские законы, и скорость света для нейтрино не предельна. Свободные, неуловимые нейтрино…, и кто бы поймал их? Поймал и спросил: отчего земная жизнь неповторима?
ГлаваII. Улица.
Воспитывала Дениса улица. Отца он уважал, да Андрей Сергеевич месяцами не бывал дома и не мог уследить за каждой сыновьей выходкой. Дед тоже не часто посещал семью дочери, стараясь не докучать им своим ежедневным присутствием.
Соседские пацаны собирались вечерами погонять баскетбольный мяч, похвастать новыми вывертами на турнике, а после сидели допоздна в беседке и под гитару пели песни девчонкам, которым мама разрешала побыть немного под защитой знакомых мальчишек.
Мама Дениса со временем согласилась с невысокими школьными оценками четырнадцатилетнего сынка. Не вышло с него отличника, и так бывает. Учителя не особо корили невнимательного ученика, больше хвалили за сообразительность, и то хорошо. Пусть погуляет сынок, пока годы позволяют, переходный возраст у него.
Денис ушёл с секции плавания, несмотря на увещевания тренера, который подавал на него большие надежды. Перешёл умелый спортсмен на тяжёлую атлетику. Как не был крепок Денис, а друг Андрей был сильнее его. Всем мальчишкам хочется быть первыми. Надо бы Денису выбрать секцию единоборств, да не мог он драться, как не науськивали его пацаны на стычки. Уворачивался Денис от ударов ловко, а бить в «ответку» никак не получалось, зависал кулак у самой болевой точки противника, которого удавалось только оттолкнуть, а никак не причинить ему боль. Так и пришёл он к выбору штанги: не может бить, так заломает врага, спиралью скрутит ненавистного неприятеля.
В тот вечер Андрей указал своей кодле выходить на стрелку без гитар:
- Тякшинские пацаны нашего Серёгу на асфальт уложили, нос ему сломали. Надо отомстить. Таких вещей не спускают. В городе должны знать о нас, вокзальских.
Тякша располагалась рядом с Денискиной «Австралией» - зареченская сторона, где он вырос и всех знал. Отказываться от разборок ему, однако, претило. Все наши пацаны встали горой за побитого Серёгу и рвались отомстить. Оставаться в стороне при таком раскладе не было никакой возможности.
За вожаком Андрюхой поднялись все и двинулись пешим порядком к мосту на Заречье. По пути к разъярённой группе примыкали всё новые бойцы, которых успели оповестить о позорном случае избиения «наших», и на выходе с района вокзала отряд разросся до ста человек с небольшим.
Тякша начинается сразу за мостом, с поворота направо. «Австралия» растянулась вверх по реке, в другую сторону от Тякши.
Вокзальский кодляк перекрыл толпой центральную дорогу и брёл в устрашающей тишине навстречу жестокой силе мщения. Машин по вечерам в этой стороне встречалось мало, и пока всё обходилось без автомобильных гудков. Да и людей здесь не наблюдалось, пока кодляк не вышел с частного сектора в небольшой микрорайончик. Здесь и повстречались первые жители, взрослые, которых драчуны не собирались трогать. Пацанам была необходима молодая плоть, над которой они и собирались изуверствовать.
Впереди показалась молодая семья с коляской, гуляющая перед сном. Первые ряды озверевшей кодлы этих не тронули, проявили остатки человечности. Молодой папаша рискнул проявить мужественность и смело крикнул в толпу:
- Эй, пионеры! В зарницу на ночь глядя решили поиграть?
С десяток пацанов кинулись на молодую пару и повалили папашу наземь, застучали ногами по асфальту и телу. Девушка вцепилась себе в волосы, смотрела ошалевшим взглядом на происходящее и завизжала дико на всю улицу. Озверелым драчунам никто не помогал, толпа продолжала мерить метры Тякши в поиске других врагов. Братаны справляются, и поддержки им не надобно. Пацаны зарабатывают славу убийц.
Наверное, один Денис ужаснулся с происходящего: «Как это можно – избивать отца ввиду семьи? По каким таким законам? Это и есть справедливость улицы – бей лежачего? И мне придётся участвовать в этих зверствах? Да никогда»!
На женские крики выбежал мужик, в котором Денис признал бывшего соседа – Мирзу. Мирза был из татарской семьи, немногим старше Дениса. Пацаны подпевали ему, прикалываясь: «Зовут меня Мирза, работать мне нельзя». Работник из Мирзы, однако, был славный. Редко когда его можно было встретить вдали от гаража, где он неустанно перебирал автохлам. Водилы тянулись к знаменитому автослесарю, говорили, что Мирза любую поломку на слух определяет.
Мирза бесстрашно наскочил на толпу, выбрал самого сильного – Андрея и всадил тому отвёртку в ягодицу. Андрей взвыл: «Ты что творишь»? Мирза молча прокрутил отвёртку перед глазами противника. Андрей рванул прочь, Мирза кинулся за ним с явным намерением открутить у него всё, что откручивается и не откручивается. Толпа в страхе отпрянула по сторонам, освобождая место для расправы.
Денис вдруг почувствовал, что пришло время его славы, подскочил к нагоняющему и дёрнул его за рукав, забыв о страхе: «Остановись Мирза. Мы сейчас уйдём». Мирза застыл и обернулся к Денису, вспоминая где видел его, развернулся опять к толпе и замахал руками: «Исчезли все! Чтоб больше не видел никого из вас. Появитесь, кровью замажу! Недоростки обуревшие. А ты останься», - Денису. Толпа начала расходиться потихоньку, у Дениски коленки со страху задрожали. Вот сейчас и начнётся, придётся за всех отвечать.
- А я тебя знаю, - положил Мирза руку на Денисово плечо. – Раньше соседствовали в «Австралии». Вырос… В одной школе учились. А твой отец НВП и «труды» преподавал. Хороший мужик. Это он меня к механике пристрастил.
- Это не отец, дед, - уточнил Денис.
- Даже дед…, а выглядит моложе. Повезло тебе с ним. А отец твой кто?
- Отец инженер. Он по северам разъезжает, вахтовик.
- Да тебе вообще повезло по жизни с родоками, - восхитился Мирза. – Так ты заходи, поболтаем. Я вон в том доме теперь живу (назвал квартиру). И не откладывай, завтра и приходи. А то пропадёшь, и не будет больше повода поговорить. А сегодня поздно уже, давай по домам.
Денис брёл к дому расстроенный весь. Успокаивало одно: не видно было на месте побоища отца молодого. Стало быть, поднялся, до «скорой» не забили.
К Мирзе Денис подошёл как и договаривались – на следующий день к обеду. Мирза встречал гостя со всем радушием, коим отличаются тюркские народы. Хозяин накрыл стол, усадил гостя на почётное место и вышел на кухню заварить чаю.
Пока Мирза отсутствовал, в гостевую зашёл его отец:
- А ты что здесь делаешь, урус? Тебя дома плохо кормят? Вставай, не загаживай моего дома. И не приходи сюда больше. Не знаю тебя, и знать не желаю.
Мирза зашёл с заваренным чайником и поставил не понадобившееся угощение на тумбочку:
- Ладно, Ден. Пошли в гараж, там поговорим. Отец сегодня не в себе.
В гараже у новых друзей нашлись общие интересы. Денис был сведущ в механике, теоретически правда, но проверку от нового наставника прошёл неплохо. Мирза одобрил Денискины знания и пригласил его в помощники:
- Не знаешь, подскажем. Не сможешь, поможем. Заходи, Ден, в любое свободное время, работой я тебя никогда не обижу.
- А на отца ты не обижайся, - успокаивал Дениса Мирза, прощаясь. – Уж такой он, какой есть – не переделать. Деда нашего сослали сюда, в Сибирь, вот он и не может забыть несправедливости от Советской власти. Так-то мы живём неплохо, обжились, квартиру, вот, новую получили, а у отца эта ненависть к русским так и не проходит, с нею живёт.
Денис шёл домой удручённый с последних бесчеловечных событий, с которыми столкнула его жизнь. Неужто суждено ему выживать в этом диком мире? Да не может быть такого, есть в жизни справедливость, надо только переждать и устраниться от окружающего варварства. Ему необходимо было очиститься от сковывающей злости, и Денис остановился на мосту, засмотрелся с высоты на речной поток, на полёт уток, завлекающий сверху.
- Денис! Это ты? – отвлёк его девичий голос.
Денис обернулся и признал бывшую одноклассницу с Заречья – Наташку. Улыбнулся ей. Хорошая девчонка. Разговорились молодые, повспоминали школьные годы, посмеялись. Денису стало хорошо, злые мужские стычки забылись разом. С Наташей договорились встречаться, и домой Денис пришёл в приподнятом настроении. Всё правильно он делает и живёт по пацанским законам.
Вечером к пацанам Денис шёл с геройским настроем. Всё верно он делал и заслужил уважения.
- Появился, предатель? Ты смотри, и не боится ничего! – Андрей схватил Дениса за пояс, приподнял и бросил на скамью.
Денис увернулся с Андреевых объятий и уставился в него недоумённым взглядом, к драке готовый. Пацаны разнимали их: «Нам ещё меж своих драк не хватало». Денис выдал Андрею прощальное: «Дебилизм», и заспешил до дому.
Не получалось как-то Денису средь людей прижиться, вроде, и правильно он поступал, а не сходилось что-то в этом диком мире. С друзьями рассорился, и теперь в одиночку придётся ему лямку жизни тянуть. Несправедливо устроена жизнь, почему всё не так? На неразрешимые вопросы мог ответить только дед, женщине мужских дел не разобрать.
- В наше время тоже хватало агрессии в обществе. За человека боролись, пытались сделать из него хоть чего-то. Трудное это дело, приобщить озверевшую сволочь к общим устремлениям, не всегда получалось.
Оно ведь как: взгляни, Дениска, на дикий мир со стороны. У них там, в лесу, живут по законам природы, кто успел, тот и съел. Побеждает сила и стать, и смерть соседа никого не беспокоит. Это человек впервые пришёл к добродетели и стал выстраивать свои законы за сохранение жизни, несовместимые с заложенными природой. Научились мы скорбеть по усопшим и раненым незнакомцам и родилась в нас жалость за раны ближних. Раны душевные и телесные.
Несовершенны ещё наши законы, и сами люди ещё молоды, непросто нам тягаться с природными началами. Мы только вот недавно, в 45-м, впервые пришли к всемирному соглашению по поводу жестокости войн и недопустимости оных, а войны всё продолжаются, не можем мы их искоренить, не справляемся с природными законами по критичной численности народонаселения.
Мы за человека боролись, ныне воспитание гражданина отвергнуто. Вырастают свободные люди со своими, отличными от других, понятиями. У каждого своя правда: правда силы, воровская правда, правда денег. А правда, она просто есть, и ни в каких определениях не нуждается. Вот оттого и происходит у нас разброд в умах, что к единой цели стремиться мы разучились.
- Так выходит, что на умы возможно влиять? – попросил Денис уточнений у деда. – Природа выстраивает жизни порядок, влияя на животных таинственными волнами, и человек приобрёл эти природные качества. Мы способны влиять на мозги излучаемыми флюидами. Ведь так?
- Чёй-то тебя к спиритизму потянуло, Дениска? – улыбнулся дед. – Молод ты ещё о непознанном рассуждать. Учись по доказанному, слушай учёных. Не то мигом в ересь скатишься и будешь похож на своих друзей необразованных.
Ладно, Дениска, хватит на сегодня умничать. Пора подумать о насущном. Пошли обедать.
ГлаваIII. Первая любовь.
Друзья отвернулись от Дениса, остался один – Артёмка. Артём лучший гитарист во дворе, у него гитара семиструнная. Он закончил музыкальную школу и любил рисовать. Творческая личность, этот Артём, а вот спортсмен из него никакой. Самый слабый из ровесников, а ребята к нему тянутся, защищают, хоть защищать, вроде, не от кого. Любит Артём людей, потому и относятся к нему соответственно.
Артём отвечал Денису на приветствия, обсуждали текущие дела. Артём рассказал, что все дворовые друзья разъехались кто куда: лето. Эта новость порадовала Дениса, а то он думал, что всё кончено, и жизнь его в одиночестве пройдёт. Хороший парень Артём, и находиться рядом с ним приятственно. Исходит от него доброе что-то, а говорят, что не бывает от людей свечения.
Денис последнее время заинтересовался психологией: отчего одни люди тянуться друг другу, а от некоторых бежать хочется.
Вычитал Денис, что понятие «флюиды» изначально было дано физическому состоянию текучей среды. Спириты присвоили определение физиков и употребили его к своему надуманному излучению «психического тока», исходящего от человека. Эти спириты ещё те плагиаторы, всё наизнанку вывернут.
С другой стороны, витает что-то между нами. Настроения людей угадываются по их поведению, мимике, интонациям, но иногда и без этого хочется задержаться рядом или сбежать от него поскорее. Все издавна говорят об открывшихся вдруг впечатлениях с вида встреченного незнакомца: привязанности к нему или же вражде, а учёные продолжают отвергать присутствие исходящей ауры. Одна любовь чего только стоит! Любимые чувствуют друг друга на расстоянии, матери переживают за отсутствующих детей. А говорят, что нет ничего между нами, надуманы все эти притяженья меж людьми.
Не особо переживал Денис по потере друзей. Остался у него Артём, влекущий к искусству. Был Мирза, с которым открывается тайна механики: как железяка от железяки заводится. Был дед, чьё слово овеяно правдой. Была Наташа, к которой тянуло, без встречи с которой тоска заедала.
Прожигать вечера на посиделках с друзьями больше не хотелось, с ними он потерял много знаний начальной школы и теперь придётся нагонять, если он в будущем мечтает видеть себя студентом. Уроков зоологии, к примеру, Денис никогда не учил, а как ему с такими отсталыми знаниями предстояло бы открывать живое свечение?
Опасно было для Дениса ходить по Заречью, особенно вечером. Мирза довозил помощника до дому на машине, а вот Наташу приходилось провожать и после возвращаться через мост, где его не раз уже останавливали задиристым вопросом: «Чьих будешь»? Пока всё обходилось без крови, к «чужаку» приставали одиночные задиры, да и мост круглосуточно охранялся двумя постовыми, следящими за порядком. Спортивный вид Дениса играл немалую роль в его безопасности, и он до поры отделывался грубыми предупреждениями: «Чужие здесь не ходят».
Удача не всегда сопутствует рисковым парням, и для Дениса настал тот неудачный вечер, когда его остановили на узком пешеходном пролёте моста пятёрка зареченских пацанов.
- Ты чей? – Спросил чужака предводитель пацанской ватаги, которого остальные прозывали Юрком.
- Я с «Австралии», - подстраховал себя Денис, назвавшись местным. – Там родился.
- Чёй-то я там тебя не видел, - засомневался Юрок. – Знает его кто (обратился к своим).
- Мы переехали на вокзал, - уточнил Денис.
- Вот видишь – переехали, - заключил Юрок. – Какой же из тебя «австралиец»? Предатель ты вокзальский, с врагом связался. А ещё наших девчонок уводишь. Ну и что прикажешь делать с тобой?
Побитым быть Денису не хотелось, он смолчал, согласный на всё, и ждал от палачей других предложений.
- Ладно, качок, - представился Юрок добреньким секундантом. – Пройдёшь по парапету моста, будет Наташка твоей.
Дениска влез на парапет, борясь с дрожью. Внизу, в пятидесяти метрах, плескались волны. Речка зазывала к себе безрассудного удальца, обещала поделиться волнующими рисками. Дикая речка тоже любит поиграться со смертью, петляет и трёт по камням свою подводную живность.
Бороться со страхом Денис научился, спорт помог. Помог спорт умению настроиться, однако эквилибру он никогда не обучался. Не пройдёт по канату ни пловец, ни штангист, хоть канат тот ты по земле проложи. Или же, всё же, пройдёт? Любой спортсмен худо-бедно развивает свой вестибулярный аппарат: бегом ли, прыжками, подготовительными упражнениями. Неосознанно, но держать равновесие способен каждый при должном настрое.
Денис окунулся в себя, сосредоточился, покачнулся и оторвал руку от столба, шагнул осторожно, сконцентрировав взгляд себе под ноги. Центральный стержень его веса врезался точно в середину держащего его швеллера, Денис ясно видел это физическое взаимодействие сил у себя внутри.
Десятки метров от столба до столба были пройдены, и канатоходец шагал всё уверенней. Уверенность не всегда выступает помощником в делах, сменяясь высокомерием и невнимательностью. Вот и сейчас Денис не принял во внимание стук приближающегося трамвая. Трамвай – не колёсная машина, земля дрожит с тяжёлых ударов по стыку рельсов. С очередной, особо сильной встряски, Денис качнулся и увидел бездну, приглашающую к полёту. Благо, столб был уже на расстоянии вытянутой руки, и Денис зацепился за металл, обретя равновесие.
- Слазь, - приказал Денису Юрок. – Будем считать, что испытание ты прошёл. Наш человек. Встречаться с Наташкой тебе разрешено.
У Дениса всё тряслось внутри после рискованного прохода, и не мог он должным образом принимать сказанное, не обрадовался допуску в родное Заречье.
Юрка отпустил друзей, сам же пошёл проводить Дениса до его берега, по пути раздавая последние наставления:
- Ты учти, Ден: обидишь чем Наташку, лично со мной будешь иметь дело. А так – гуляйте, я разрешаю. Наташу я знаю и знаю, что ты ей нравишься. И к нам заходи, мы на Гавани кучкуемся. Парень ты крепкий, и такие нам по нраву. Будем дружить.
- Будем дружить, - кивнул Денис, сам же подумал: «Скорее бы отстал».
И почему он должен спрашивать у какого-то отморозка разрешения, где и с кем ему гулять? Понравился он ему! Да чихать было Денису на эти самозванные уличные законы и авторитеты, насаждающие всю эту ненавистную лабуду.
С какого это рожна чёрт дёрнул Дениса влезть на этот парапет? А если бы в реку свалился? С такой верхотуры никакая вода не примет пловца, шмякнет так, что не выплыть. Да и глубина под мостом не промерена для прыжков, не долго и о дно разбиться. Денис был свидетелем, как рисковый прыгун с вышки сильно поранил ногу о разбитую бутылку, выброшенную каким-то шалопаем в воду. С тех пор он остерегался прыгать с большой высоты. Вот и сейчас он никак не мог настроиться после своего рискованного прохода по парапету и никак не чувствовал себя героем.
У Дениса появилось о чём поговорить с дедом после встречи с зареченской шпаной на мосту:
- Возможно изменить человека какими либо другими способами, кроме как воспитанием и наказанием?
- Возможно, вполне, - согласился дед. – Химия реально действует на мозги, проверено. Только ничего хорошего с того зачастую не выходит: человек становится овощем, зависимым, безвольным. Редко кому помогают лекарства в становлении характера. Люди издавна используют отвары и лекарства для изменения сути человеческой, пытаются приворожить, вызвать помутнее, безволие, а то и наоборот – агрессию пробудить. «Лечат» вплоть до летального исхода. Любое другое воздействие на психику, кроме как педагогическое, ведёт только к разрушению личности.
- А если воздействие будет волновым, более щадящим? – продолжил Денис тему научной беседы.
- Были и такие опыты, - согласился дед. – История знаменитого «Летучего голландца» начинается со «звуков моря», которые лишили экипаж разума, и все матросы попрыгали за борт. Говорят, американцы приспособились разгонять демонстрации звуковой волной. Последствия звуковых влияний скоротечны и до конца не изучены. Скорее всего, психика после звука полностью восстанавливается.
- Со звуком понятно всё, - не унимался Денис. – «Имеющий уши, да услышит» зачем ему эти уши даны. А другие волны способны изменить нашу суть? Электромагнитные, к примеру.
- С чего это ты в психологию ударился, Дениска? – обеспокоился дед за внука. – Не случилось ли чего? Подрался?
- Да нет, - замялся Денис. – Так… Мальчишки ругаются. Не пойму, чего они хотят и зачем им все эти склоки.
- Понятно всё с тобой, - улыбнулся дед и потрепал внука по вихрам. – Уляжется всё со временем. Ты, главное, собою будь и не ведись на их безрассудства. Постой за правду, будь мужиком. Никакие волны в этом деле тебе не помогут, заговоры и привороты – приоритеты девчачьи. У нас, мужиков, для того кулаки отрасли и бас на языке ужился.
Глава IV. Счастливая молодость.
Денис Андреевич успел посетить деда в больнице, поспешил с Новосибирска к больному, отпросившись в деканате института.
После школы Денис выразил желание продолжить учёбу в Москве, отговорил его отец:
- В Москве без связей поступать будет сложно. Там карьеристов растят, ты же хочешь стать учёным. Новосибирск славен научными достижениями, да и близок он к нам. Сибирь, она везде Сибирь. Столица извращает. Трудно там будет устоять на пути просвещения и не свернуть на тропинки разврата.
Не мог Денис спорить с отцом. Отец – авторитет и всегда бывает прав. Не мог отец одного: помочь Денису получить золотую медаль в школе. Отец был не из местных и городских знакомств не вёл, в школе же медалей для своих не хватало, каждому умнику их не навешать. Как тщательно не готовился Денис к ЕГЭ, ошибки у него нашлись, припомнили невысокие показатели в начальных классах, оттого пришлось Денису поступать на платное отделение в Новосибирске. Тут-то папа и помог, денег на северах платят много.
Дед встречал Дениса в постели, вставать с больничной койки он больше не мог.
- И чему там вас учат сегодня? – с трудом произнёс дед, ещё не потерявший чувство юмора. – Мистике и эзотерике? А ты всё ищешь свои биополя?
- Ну, почему биополя…? – замялся Денис. – Не только. Лекции по биополям нам не проводят, я сам интересуюсь этим. Микроволны, радио, свет – много чего изучаем, всё, о чём науке известно. О тёмной материи и тёмной энергии нам доводят вскользь, потому что об этой массе-энергии Вселенной мы можем только догадываться. Но догадываться-то необходимо! Без понимания всех взаимодействующих сил природы истоков жизни не увидеть. А говорят, что тёмная энергия никак не влияет на материю. И на жизнь она влияет! Без участия этой составляющей на Земле всё было бы по-другому, я так думаю.
- Думает он, - улыбнулся дед. – Тебе думать рано ещё, учиться надо.
- Учусь я, дед, - заверил Денис. – Учусь и не путаю мистику с наукой. Не путаю, только вот…, - Денис загорелся пошутить, вспоминая свои детские фантазии. – Только вот вижу я атомы, и нейтрино ловлю, когда глаза закрываю.
Дед улыбнулся и взял внука за руку. Глаза закрыли оба, размечтались о невидимом мире, начале начал, зарождении жизни. Вокруг закружились атомы, похожие на планеты со спутниками, которые выстраивались в кристаллическую решётку. Непослушные «кирпичики» слабых соединений закружились в аморфном танце, запрыгали кто куда – свободные и воздушные.
Властная, загадочная мгла окутала феерию материи, пыталась навести в ней порядок, засылала в атомы невесомых солдат, и те вливались в разгулявшиеся частички вещества, пытаясь наладить в них строй. Солдаты-нейтрино не справлялись с обязанностями по малой значимости их сути, и потому начали меняться характеристиками, раскрасились в разные цвета, пошли волной, завлекая за собой расшалившиеся атомы.
Деду не хотелось возвращаться к жизни с этого загадочного микромира. Одни уходят в мир иной, другие улетают к звёздам. Дедова душа распылилась в вечности. И там пригождается наш жизненный опыт. Ничто в мире не проходит без последствий, ничто не исчезает бесследно. Пока есть память…
Денис недолго горевал по потере деда – сколько надо. Юности жить положено, а не горе горевать. И к Наташке своей он больше не стремился, мог прожить без неё. Первая любовь не всегда бывает правой, это проверка, первая проба – готов ли человек к продолжению рода. Охладели они друг к другу оба, стали встречаться всё реже.
- Я уезжаю, - признался Денис Наташе при их последней встрече.
- Не забывай, пиши, - выдала Наташа традиционную фразу.
Денис обещал написать, но обещанья своего не сдержал. Не нужны были Наташе его письма. Разные они были люди. Наташе не до наук, ей нужен муж, хозяин.
Студенческие годы чудесные: первый самостоятельный вкус жизни, свобода выбора поступков; доступность женского внимания, пора любви. Преподаватели отметили стремящегося к знаниям Дениса Голотвина, и внимание деканата вдохновляло его на прорывы в науке.
Сидеть за книжками все дни напролёт друзья Денису не давали. От сессии до сессии живут студенты весело. В каждом молодом мозгу находятся мысли, влекущие к сумасбродствам, молодости не дано жить по заветам, им нужны свои радости, отличные от родительских предпочтений. Единственной связывающей нитью между поколениями остаётся любовь. Любовь вечна, от неё не отрекаются.
Лучшей девушкой на курсе была Леночка. Денис не смел к ней приближаться, на курсе учились студенты, которые выступали кавалерами не в пример ему, ничего не понимающему в настоящей любви. Других же однокурсниц, как женщин, начинающий ловелас не воспринимал, Леночка затмила всех.
Такого спортсмена, каким был Денис, невозможно было оставить в стороне, когда всех тянуло на природу, в дальние походы, в скрытную палатку, в которой можно уединиться с девушкой, и комендантша общежития не отвлечёт влюблённых от их задушевной беседы. В экскурсию на Салаирский кряж его тоже пришлось затягивать силком. Какие горы могут быть на равнинах Новосибирской области? У себя на Алтае Денис видел горы покруче.
Горы завлекут. Любые. Горы разные и могут покорить суровыми формами и неприступностью. Могут покорить и покоряются сами, испытывая людей на жизнестойкость. Победитель горных вершин награждается силою духа и раскрашенными далью просторами, которые низменность скрывает за горизонтами.
А какие песни поются на вершинах! В ухоженных двориках таких песен не спеть, не хватит мощи голоса, зажатого крикливыми соседками, оберегающими покой своих семей. В горах песню поддержит воздух – кристальный и чистый. В горах подпоёт песне эхо, эхо гитару подстроит.
Денису под звуки гитары вспомнился дворовый друг музыкант. Захотелось похвастать им перед однокурсниками, которые не стеснялись фальшиво взятых ноток. «Был у нас во дворе гитарист Артёмка. Пел хорошо». Сказал и осёкся. Ну и что, что был? Нету здесь Артёма, не подпеть ему. Пой с теми, кто есть, дыши с нами одним воздухом, радуйся.
Леночка пожелала спуститься с отвесной скалы, наверх её Ромка завёл обещаньями неповторимых впечатлений. Денис смотрел снизу на возвышенную парочку альпинистов и безосновательно ревновал Леночку, трепещущую в объятиях мужчины, экипирующего её страховочным поясом. Знал Денис, что объятья те не от любви, а с ревностью справиться не мог.
Ромка дал Леночке последние наставления, поцеловал её в щёчку, и юная альпинистка бесстрашно пошла вниз, подстрахованная признанным скалолазом Романом. Роман брал высоты, несравнимые с этими горками, и теперь со знанием дела перебирал через плечо страховочную верёвку, по которой спускалась лучшая из женщин.
Уверенность Леночки за подстраховку пропала скоро, она вцепилась за ближайший скальный выступ и не могла больше шевельнуться, скованная страхом высоты. Как не увещевал её Ромка, подыскивая слова поддержки, девушка инструктора не слышала.
Денис не считался альпинистом, в горы ходил по проторенным туристическим тропам, закаляя свой организм перенапряжением с долгих подъёмов, да и с высотобоязнью не мог он справиться после своего прохода по парапету моста.
Времени анализировать свои способности у Дениса не было, он бросился на скалу и, не помня себя, поднялся к застывшей девушке, благо, подъём был не запредельной сложности, и высота едва превышала полста метров.
- Я здесь, рядом, - спасатель лишних слов не говорил. Елена обернулась к Денису с растерянным взглядом, неуправляемой слезой запросила о помощи.
– Спускайся, я поддержу, - заверил Денис и сам спустился чуть ниже, показывая безопасный путь.
Леночка скоро обрела себя и заскользила по страховочному тросу вниз, обогнав Дениса, которому пришлось цепляться за скалы всеми четырьмя точками опоры. Спускаться сложнее, чем подниматься – это Денис понял только сейчас, на середине отвесной скалы. Он посмотрел вниз на приземлившуюся девушку и задрожал с открывшейся в нём высотобоязни, влепился в скалы, не в силах пошевелиться, продолжить спуск.
- Ромка, - призвал Денис к помощи дрожащим голосом. – Канат закреплён?
- Спускайся, - заверил Роман. – Я держу.
После того случая троица начинающих альпинистов сблизилась, и мужчины добивались руки красавицы по всем прописанным рыцарским правилам о правообладании сердца принцессы. У Романа были преимущества перед Денисом: он являлся сыном высокопоставленного градоначальника, да и Леночка обладала элитным родством. Эта потенциальная пара была желанной для обеих сибирских кланов, возникающие родственные связи с той любви привели бы к процветанию новосибирских элит.
Денис был никем, его отца тут не знали, и в престижный ВУЗ он поступил по одним лишь индивидуальным талантам, усердным трудом приобретённым. Нищим Дениса признать было трудно, но счёт деньгам он знал: не его это денежные накопления, отец ему в учёбе помогает. Личный транспорт не особо был надобен студенту, оттого Денис и отказался от отцова дорогого колёсного подарка. Ромка же шиковал на роскошном «Мерседесе», и все девчонки курса считали за честь посидеть на переднем сиденье рядом с богатеньким однокурсником.
Леночка не отворачивалась от Дениса, просила от него помощи в учёбе. Денис брался за шефство над прекрасной девицей с радостью, топил в её глазах-озёрах самые современные достижения науки и млел с восхищённых взглядов и восклицаний: «Какой ты умный, Дениска».
Денискины лекции никак не оседали в легкомысленном девичьем мозгу. Никак не могла Леночка увидеть разницы между скоростями звука и света. И как только такую неземную ученицу приняли в престижный ВУЗ, требующий от абитуриентов глубоких познаний в физике и незаурядного мышления? Злые языки говорили, что Леночка сдаёт зачёты в отдельном кабинете и вместе с зачёткой подаёт декану поношенные трусы. Дениска всячески пресекал злоязычие от сокурсников и верил, что понимание законов взаимодействия материи возможно вложить в мозги любого человека, худо-бедно прошедшего начальное образование. Такое совершенство, как Леночка, просто обязано видеть красоту движения атомов под воздействием внешних сил. Кураторство Дениса над Леночкой продолжалось с завидным упорством.
Молодёжь вечно тянет на развлечения, юности необходимо поскорее вкусить все прелести этой неповторимой жизни. Студенческие общежития просто кипят с неуёмной энергии жильцов, и энергия та заряжена не только радостью познания, но и жаждой праздника. Натренированные на лекциях студенческие мозги легко найдут пути к оправданию дебоша и причины возникновения веселья. Почти еженедельно то у одного, то у другого из однокурсников Дениса вдруг возникали дни рождения, ну а пятница для всех студентов является днём священным, который без возлияний обойти никак не удастся. Святая Пятница – день пьяницы.
Напиться Денису хватило единожды. На всю жизнь он запомнил, как позорно распевал запретные песни, качаясь меж сосен ВУЗовского парка, а после уснул на скамеечке, где его и разбудила поутру комедантша. После того случая друзьям удавалось влить в Дениса стаканчик вина, не более. Переживать муки похмелья для него хватило одного раза.
Что отмечали в тот день, студенты традиционно забыли после первых тостов. Общага гремела с топота босых ног, мечущихся с кухни до комнат, гремела с колонок, выдающих из себя разные песни, и музыка сливалась в один, противный уху, рёв.
Денис прогнал по гостям своих соседей по общаге, сам же заперся, одел наушники и углубился в книгу Стивена Хокинга. Он как раз задумался над вопросом Стивена «отчего мы помним прошлое и не помним будущего», когда его вдруг обуяло непонятное беспокойство. Денису ясно представилось, что с Леночкой что-то случилось, она испугана и нуждается в его помощи.
Денис не стал пользоваться лестницей, а поднялся на четвёртый, женский этаж общежития по балконам – так быстрее. Он бесстрашно пробрался на Леночкину лоджию и понял, что всё сделал правильно: дверь на балкон была открыта, а входная заперта изнутри. Леночка кричала, отбиваясь от наседавшего на неё пьяного Романа. Волос девичий был растрёпан, и блузка на ней изодрана. Роман был явно безумен и требовал девичьих запретных ласк. У Леночки сил не хватало противостоять такому напору, а её требований прекратить приставания пьяный разум Романа попусту не слышал.
Денис отдёрнул от Леночки разбуянившегося Романа: «Пойдём. Нам надо поговорить». Роман оглянулся и уставился безумным взглядом на невесть откуда объявившегося друга: «А ты как здесь оказался? Уходи, откуда шёл»!
- Остынь, - успокаивал Денис друга, неотрывно вперив свой взгляд в его безумные глаза. – Ты мне нужен живой. Сядь, отдохни, успокойся. Ты хотел пообниматься? Ну, давай, я тебя обниму.
Денис сковал Романа мёртвой хваткой, не зря он штангу поднимал. Роман обмяк, жёсткий взгляд его потух, он отвёл глаза от пристального внимания Дениса и упал безвольно на кровать. Закрыл глаза, уснул.
Денис обернулся на Леночку: «Всё хорошо»? Лена кивала растерянно, «да, да, да» - повторяла несчётно, бессмысленно одёргивая на себе разодранную блузку. Денис явно чувствовал от неё тёплые волны благодарности. Именно волны, а никак не судорожные движения излучали состояние девушки. Глаза моргали, выискивая слова благодарности, но женское добро излучалось явственнее слов – заметнее.
Денис улыбнулся с ответным пожеланием «всё хорошо» и обратился к другу; протряс, разбудил и позвал размякшего Романа за собой к выходу. Ему только раз пришлось заглянуть в глаза друга, и тот пошёл за ним покорно, робко касаясь стены для равновесия. А ведь он всегда был первым. До чего спиртное может довести человека.
Денис всё больше уверялся в наличии у человека биополя, а иначе как ему удалось усмирить вусмерть пьяного Романа? Как ему удалось повернуть в должное русло действия авторитетного Мирзы, от атаки которого целая толпа забияк ретировалась? И кто усмирил в нападающем авторитетную агрессию? Он, вчерашний мальчишка, который и вкуса лидерства никогда не ощущал. Просто ему удалось прочувствовать чужое поле и войти в контакт с полем знакомого Мирзы. А по-другому всего этого не объяснить.
Есть они – биополя, ощущаются всеми, и глупо учёным воротиться от их изучения, отдавать прорывные исследования на откуп опозоренных и разоблачённых не раз эзотерикам. Просто необходимо научиться улавливать биоизлучения, как научились ловить нейтрино. Научимся мы улавливать эти живые поля, воздействовать на агрессивное поведение, вот тогда и удастся нам вырастить сверхчеловека, человека будущего, приятного во всём; человека, от которого не исходит страх.
Денис Андреевич Голотвин не делился ни с кем своими измышлениями, которые могли бы быть приняты за псевдонаучные. Держал всё в себе, а по ходу всё больше углублялся в изучение открытых уже волн и излучений: свет, гравитация, электро и термо. Напросился на курсы биологии, что в деканате было воспринято с одобрением. Конвергенция в науке всё больше ценилась с подачи академика Михаила Валентиновича Ковальчука.
Глава V. Проваленная защита.
Денис Голотвин по окончании учёбы в институте остался в аспирантуре. Заметили его тягу к наукам. Профессор Вершинин взял шефство над подающим надежды выпускником ВУЗа и предрекал ему скорую защиту диссертации.
Знакомые предостерегали Голотвина от тесного общения с профессором Вершининым, замеченном в плагиате и использовании знаний подчинённых. Денис не особо верил в предупреждения друзей, его куратор был человеком большой души и всячески помогал своему подопечному.
Голотвину на продвижение его изысканий был необходим коллайдер, да какому аспиранту доверят участие в исследованиях мирового масштаба? На машинах подобного рода проводятся эксперименты государственного значения, и к идеям использования ускорителя ядерных частить должно прилагаться имя того же мирового уровня.
Вершинин не позволил Денису унывать, доставал для него все необходимые научные работы и статьи - опубликованные и неопубликованные, выписывал пропуска на российские атомные станции, знакомил с учёными ядерщиками. Диссертация Голотвина с такой неоценимой помощи продвигалась понемногу.
На личном фронте у Дениса складывалось не всё так гладко, как в науках. Леночка сделала свой семейный выбор, и избранником её стал Роман. Отец Романа пожелал, чтобы сын его продолжил учёбу в Англии, не особо он доверял российским наукам, а больше того – аттестатам родной страны. Заграничные документы ценятся гораздо выше. Роман выставил на требование отца своё условие: без Леночки он никуда не поедет. Родители девушки согласились с предпочтениями дочери. Две элитные сибирские семьи сроднились.
Выбор Лены возмутил Дениса до самых крайних колик: «Во что превратили любовь»?! Душевные устремления подменили жаждой наживы и модой на роскошную жизнь. Позлился Денис и забыл о любви. Ему работать надо, а не страдать. Работать и думать.
Раз перечеркнув любовь, любовник продолжит разбрасываться чувствами снова и снова – так можно. Природе не интересны долговременные связи, продолжил род – кидай сливу в рот. Это люди придумали вечную любовь, потому у нас дети не мрут как собаки и передача накопленного опыта сквозь поколения проходит гораздо сохраннее, чем у зверей. Любви той добиваться надо и уметь хранить её, тогда она и становится вечной. Тем же, кто любовью разбрасывается, жизнь предрекается недолгая, не счастливая жизнь.
Не доказал своей любви Роман, не сохранил любимую и страдал недолго. А все свои злые мысли по поводу Леночки он обратил на служение наукам: человека необходимо править и очищать души от скверны.
Время за поиском волны, способной изменить человека, пролетело для Дениса незаметно. Наступил для него час признания, и вот он стоит перед публикой, под опекой Вершинина, доказывает правоту своих изысканий самому академику Сибирякову.
- В лаборатории мы проводили исследования различных хромосом, пытались объединять все 46 составляющих земной жизни в единый организм и воздействовали на испытуемую материю волновыми излучениями – изученными и неизведанными пока…, - Голотвин помолчал с минуту, затягивая интригу. – Что у нас вышло, сейчас расскажу и – покажу, чтоб нагляднее было, доказательно.
- Всякие хромосомы по-своему реагируют на определённую для неё волну излучения, - докладчик подключил обзорный монитор и с указкой в руке начал наговаривать в аудиторию формулы и цифры, непонятные большинству непосвящённых слушателей. А на мониторе тем временем открывались таблицы с видео бесформенных комочков жизни. Разноцветные «слизняки» шевелились в ограниченном им пространстве, раздувались, пытались делиться. То одна, то другая хромосома ускоряли свой жизненный цикл, начинали интенсивней подрагивать под воздействием внешних сил – волновых излучений. Волны направлялись на испытуемые объекты Голотвиным с помощью пульта, но самих волн публика, конечно же, не наблюдала, как по понятным причинам наяву не видны были и сами хромосомные клетки: картинки одни, фокусы. Приходилось верить докладчику на слово.
- А теперь давайте проведём эксперимент прямого воздействия, - продолжил Голотвин свой доклад, водружая на голову непонятный убор, увешанный несчётными датчиками и излучателями. Он подошёл к столу и вперился взглядом в небольшую стеклянную коробочку. На экране тут же задвигались некоторые хромосомы.
- Обратите внимание, - продолжал свою лекцию докладчик. – Не все хромосомы реагируют на моё внимание. Чувствительностью к биополям обладают политенные и мейозы.
Теперь же я предлагаю провести коллективный эксперимент, чтоб всем интересно стало. Я собрал биоматериал вот в этом хрустальном шару, - Голотвин достал прозрачный шарик с ладошку величиной, представил его зрителю и положил на стол. – Прошу обратить внимание, что этот объект ни к чему не подсоединён, соприкасается со стеклянной поверхностью стола всего одной точкой. Если позволит наш уважаемый президиум, я бы желал сейчас прослушать на аудио любимую всеми нами студенческую песню. Эту небольшую заварушку я затеял не ради баловства, а для разогрева зала, который поможет мне в продолжении эксперимента. Наука стерпит мою небольшую шалость (улыбнулся в сторону профессоров, наблюдающих за экспериментом с глубины сцены).
По залу понеслись хулиганские аккорды о разгульных студенческих годах:
От сессии до сессии живут студенты весело,
А сессии случаются раз в год.
- Веселее друзья, друзья, подпевайте, - заводил Голотвин зал весельем. – На шарик, на шарик мой, не то он заскучал.
Зал, заражённый азартом молодости, зашумел, затопал. Шарик качнулся на столе и закружился, чуть не подпрыгивая; вертелся, пока не упал на сцену, закончив представление финальным звоном.
Сибиряков не дождался окончания лекции, наклонился к Вершинину и прошептал ему в ухо: «Я на защиту диссертации пришёл, а не в цирк». Поднялся со своего председательского кресла и вышел молчком.
- Наука отвергает наличие биополей, - заканчивал лекцию Голотвин. – Глупо отвергать то, что наблюдается и используется испокон веков. Вожди, шаманы посылают людей на смерть не только своим высокопарным видом, но и внушением. Цари возвышают себя перед подданными возвышенной аурой. Примеров наличия биополя привести можно множество. У зверей оно тоже присутствует, как не отрицает его Человек совершенный.
Наука призывает нас искать и не сдаваться, отчего же мы стали вдруг отрицать очевидное, что нам вместе с жизнью подарено?
Вершинин поднялся для заключительного слова:
- Считаю защиту диссертации Голотвина знаковой. Всё, что не происходит, учит нас быть лучше.
Голотвин воспрял: его услышали и согласились с ним. Диссертация защищена, и теперь дорога к его изысканиям открыта.
- Время великих открытий прошло, - продолжил Вершинин своё слово. – Нашему поколению предстоит осмысливать до самых глубин то, что накоплено веками. Ценятся сегодня коллективные изыскания, конвергенция, последовательность накопления опытов. Учёные одиночки, положившие головы под захватившие их идеи, чаще всего встают на затуманенный путь мистицизма.
Пример Голотвина стал ярким подтверждением моих слов, и впредь я не дозволю, чтобы стены нашего хранилища науки были загрязнены эзотерикой и мистикой. Это надо же было додуматься, устроить из защиты театральное представление! Подобного больше у нас не случиться, это я вам всем заявляю со всей ответственностью научного руководителя.
Голотвин выходил из зала с чувством всего потерянного, пропали мечты и жизнь закончилась…
В приватном разговоре с бывшим подопечным профессор Вершинин заявил:
- Ты понимаешь, Денис, что я не могу тебя больше держать в институте. Погуляешь с годик, настроишь мысли, приходи с новыми идеями. Думающим людям мы всегда рады, лишь бы думы ваши на общее дело были направлены. Пока же ты провален с треском, толку от тебя никакого не будет, и содержать тебя за скудный научный счёт я не имею никакого права.
Глава VI. Наука и торговля.
Искать работу для Дениса Голотвина было внове, но позволить себе бездельничать он не мог. Сколько ещё отец может помогать сынку, не пора ли учиться жить самому?
Труден был выбор работы, вряд ли его взяли бы в школу без педагогического образования, к тому же у Дениса Андреевича появилось желание попробовать жизни изнанку, потрудиться по-настоящему. Спортивное телосложение Дениса непременно должно было помочь ему в трудоустройстве, такого бравого парня любой прораб возьмёт на стройку. На стройку, однако, он идти поостерёгся, слишком грязной показалась бывшему аспиранту эта работа. А вот грузчиком на продовольственный склад – в самый раз. Туда и направил Голотвин свои стопы и приобретённые научные достижения – в отдел кадров фирмы Аникс.
Женщина в «кадрах» показалась Денису душевной и крайне симпатичной, несмотря на возраст, угаданный прозорливым юношеским взглядом как старший. Приветливый женский голосок и улыбка не позволили соискателю работы отвлечься. Кадровичка подала Голотвину анкету и указала заполнить интересующие её вопросы за дверью, что он и проделал в рекордные сроки, поспешив возвратиться к заманчивой девушке.
- Я не могу Вас принять, - заявила кадровичка вошедшему Голотвину. – Если у вас найдутся знакомые на складе, которые за вас поручаться, тогда ваше трудоустройство будет рассматриваться. Может быть…
- А могу я узнать причину отказа? – Денис был явно расстроен. – Ваши вакансии никак не вяжутся с запретами на трудоустройство. Я же не рвусь на руководящие должности, согласен работать там, где понадоблюсь.
- У вас образование…, - напряглась кадровичка, подыскивая причины отказа. – Не соответствующее.
Отказ в «Аниксе» не особо напрягал Голотвина, в городе было ещё много торговых фирм, постоянно нуждающихся в грузчиках, которые редко уживались рядом с немыслимым количеством спиртных напитков. Текучка в торговых сетях лидирует перед другими сферами предпринимательства. Взаимоотношения меж торгашами испокон веков складываются по самым бесчеловечным законам бытия.
Два дня Голотвин безуспешно бегал по продовольственным складам и магазинам, везде его встречали строго: «чужие здесь не ходят». Все дамочки с «отделов кадров» складывались в мозгу соискателя в единый образ, примером с ту, первую кадровичку: прелестную снаружи, пустую изнутри.
Несправедливой до нелепости видится эта торгашеская жизнь, где всяк стремиться принизить и обобрать ближнего во имя прибыли. Чем руководствуются женщины, призванные нести добро, когда их допускают к власти над мужчиной? К ним люди приходят с желанием помочь, они же ценят человека как товар, чисто по-женски: понравился, будет моим, не понравился – с сердца долой. Никакая профподготовка при таком отборе роли не играет. Это какому предпринимателю подобный кадровый отбор будет выгоден? Только такому же профнепригодному, как и все его подчинённые; предпринимателю, который сам не знает чем занимается его фирмочка, и откуда к нему в карман денежка сыплется.
Неудачи в трудоустройстве нисколько не расстроили Дениса, а только подстегнули его исследовательские устремления: откуда берётся вся эта злая корысть человеческая? Он продолжил надоедать своими посещениями отделы кадров и пытался проникнуть в женскую скрытую суть, разрушая их барьеры наивными вопросами.
Голотвин в научном рвении углубился в психологию и вывел для себя умозаключение: ничему плохому человеку учиться не приходиться, оно есть – природное зло, изначально заложенное в нас в целях выживания. Это главный закон эволюции – выживает сильнейший. Всё доброе и светлое закладывается в человеке человеком, и природа в нашей цивилизации уже не участвует. Не понять нас, людей.
Вывод с таких наблюдений напрашивался в Голотвине сам собою: на то, чтобы очистить человечество от скверны, необходимо привносить в людей что-то, а не рушить их врождённые недостатки, не оставляя ничего от сущности. Осталось найти эти «добрые» волны и «лечить» ими зло, разбавляя агрессию благими намерениями.
Настойчивость всегда премируется удачей, улыбнулась она и Голотвину, столкнув его случайно с земляком Байдаковым. Тимур Байдаков поступил в институт тремя годами позже Голотвина, и Денис курировал младшего товарища, помогал ему в учёбе, безрезультатно, правда. Тимур ушёл с третьего курса, не найдя себя в науке, домой, однако, не уехал, решил проявить себя в сибирской столице, где возможностей находилось больше, нежели в родном провинциальном городке.
- Такие они есть, дамочки конторские, - расписывал Тимур Денису женскую канцелярскую сущность, в коей все человеческие качества вычеркнуты напрочь за ненадобностью. – Ей надо выглядеть безупречной перед начальством, вот и лепят они из себя картинку по подобию Фавны директорской. Ошибаться им нельзя, вмиг уволят. А как тут не ошибиться, если мы, мужики, сами себе зачастую не верим? Тут лучше перестраховаться и не принять незнакомца на работу. Они между фирмами распространяют информацию о профнепригодности соискателей. Раз провинился, больше тебе нигде не работать – в чёрный список ты внесён окончательно. Как не воюют фирмочки меж собой в конкурентной войне, в отборе личного состава сотрудничают теснее советских смежников.
Тимур поручился за Дениса, и того без лишних вопросов приняли наборщиком на склад «Аникса» - туда, где ему впервые устроиться не удалось. Строгая кадровичка соизволила даже представиться новенькому грузчику с научным образованием - Еленой Васильевной назвалась.
И потянулись для Дениса серые рабочие будни с привкусом ожидания выходных. Хорошо ещё, кормили тут в рабочей столовой, не то изголодался бы он, питаясь одними взглядами на съестное. Свободного времени у наборщиков оставалось только на сон, не до готовки было уставшему за день работнику.
Узнал Денис на складе о жизни всё что хотел, всю её грязную подноготную подоплёку. С мощью цинизма в торговле поспорить могут разве что политики. Испытательный срок он прошёл с самыми низкими оценками, трудно мужчине разобраться в разнообразии товаров, заполонивших последнее время магазинные полки. Походы по магазинам присущи больше женщине.
Трудно ему было вписаться в коллектив – не пьющему. Водка на складе достаётся наборщикам проще, чем заводским рабочим, которым прежде чем выпить надо получки дождаться, а после ещё и заначку просчитать. На складе с этим делом проще: дождался конца смены и под запись бери то, что в желудке заразно скворчит.
Если бы не покровительство Тимура, доросшего до должности экспедитора, Денису вряд ли удалось бы закрепиться на складе. А со временем и сам он разобрался в непонятной торговой логистике, которая отличается от логики наносной мутью для непонятки клиентов. Грех было бы научному уму не разобраться в сотне-другой этикеток, запомнить где какой товар хранится.
Опустившись до самого дна, Голотвин не порвал с наукой, продолжал исследовать человеческие взаимоотношения; пытался поймать и ощутить суть и запах флюидов, испускаемых чувствительными живыми хромосомами. Есть ли они – биополя? Этот вопрос всё больше терзал увлёкшегося человеческой сущностью учёного.
Из памяти не уходил призыв деда: «поймать нейтрино», и Голотвин неосознанно связывал свои биологические изыскания с нейтринным потоком. А как может ничтожно малый нейтрино взаимодействовать со сложнейшими биомолекулярными соединениями? Нейтрино, оно и есть нейтрино – свободное и неподдающееся даже самой неподкупной гравитации. Дано нейтрино преобразовывать галлий в германий, и на большее эта мизерная частичка Вселенной не претендует, дорожит своей безграничной свободой и безучастностью.
Воздействие на биополе должно быть сложным, как сложна сама жизнь, испускающая множественные ароматы своей сути. Где смыслы этой жизни, где правда? Вот первое, что необходимо выявить, прежде чем браться за чистку бытия.
Смысл бытия… Кто бы дал ответ на тот вопрос? Всякая эпоха вкладывает свои ценности в жизнь праведника. Где истина, где правда, кто прав? Почему побеждает ложь? И почему так сложно всё в мире, что не понять его, не разгадать всех тайн природных?
Как говорил когда-то о поиске истины знакомый химик: «Сложную жизнь мы сами себе выдумываем. Жизнь проста как воздух. Нашёл поесть, наелся. Встретил подобие – размножился. Вселенную нисколько не беспокоят наши мучения в поиске истины, её интересуют процессы окисления на Земле. Жизнь зарождалась на углеводородной основе, таковая приелась со временем, и создатель обратился к окислам. Окисление – основа всего. И не только на Земле. А мы всё истиной какой-то заморачиваемся».
Тяжело «ловить нейтрино» на продовольственном складе, когда научному поиску вредят въедливые указания кладовщиков в правильном складировании товара в соответствии заданной номенклатуре и расфасовке. Или же, всё же, игра в порядок помогает построить мысли в пучок? Главное тут – не поверить окончательно торгашам в их смыслах жизни: истина кроется в перемещении товаров и гибкости цен.
Жизнь не терпит однообразия, всегда подкинет случай заросшему тоской обывателю.
В тот день Денис завис на складе в поиске затерявшейся, последней бутылки вина «Оцханури сапере». Выполнение сказочного задания «найди то, не знаю что» прервал голос Тимура, увещевающий упёртого кладовщика:
- И зачем тебе понадобилось за переводчиком по конторам бегать? У тебя под началом он ходит – Денис. Голотвин владеет английским лучше всякого денди.
Приятно иметь друга, который всегда готов поддержать добрым словом. Тимур сам нашёл Дениса, прячущегося за стеллажами, и отослал друга к кладовщику, который силился понять иностранного клиента. На красной складской линии для клиентов Дениса поджидал старый знакомый, однокурсник Артур. Артур был студентом иностранным, прибыл в Россию с Англии по обмену. И что он забыл тут, на складе? То ли в студенческой столовой его плохо накормили?
Денис приветствовал Артура, разглядывающего бутылочку простецкого Каберне, и попрекнул его с укоризной:
- Что забыл ты тут, Артурчик? Что за цирк устроил? Ты же русский знаешь лучше учёного филолога. Переводчика тебе подавай! Всё приключения ищешь?
- Ищу, - согласился Артур, не переходя на русский. – Интересно вот так, в обличии иностранного гостя, по русским магазинам ходить. Пожалуй, такого отношения к иностранцам, как у русских, не сыщешь нигде в мире.
Друзья уединились, поговорили, вспомнили о счастливых временах студенческих. Артур посочувствовал о несостоявшейся научной карьере Голотвина.
- Тебе уезжать необходимо, - советовал Артур. – Ты нужен науке, а в России тебе не пробиться. Слишком разгулялась здесь коррупция, на вольных-то дрожжах. Без связей в России не подняться, а раз упал – не поднимешься. Затопчут. Разучились у вас людей ценить. Лучше всего тебе в Америку податься. Я могу помочь. Я знаю о твоих способностях и верю в тебя как в учёного. В Америке у тебя всё получится, там несомненно заметят способности в человеке и всемерно воспользуются твоими знаниями и устремлениями.
Голотвин согласия на эмиграцию не дал, хотя поблагодарил друга за участие. Как так возможно – с бухты барахты родную страну покидать? Артур принял сомнения Дениса и согласился ждать сколько понадобиться. Спешка в таких делах не уместна, необходимо подумать, но и без должной доли решительности жизни к лучшему не изменить.
Артур встретил Дениса через неделю, сообщил ему между делом о новых разработках их родного института, о вновь вышедшей научной статье профессора Вершинина. Таких друзей как Артур стоит поискать. И интересно рядом с ними, и помощи от них ожидать не приходится, само собой всё вершится, когда рядом они.
В статье Вершинина Голотвин нашёл свои расчёты изучаемых ими совместно биополей, которые были отметены и осмеяны как псевдонаучные. Всё сходилось: не выйдет у Дениса в России научной карьеры. Надо эмигрировать. И отец был не против отъезда сына. Деньги он может заработать на северах под отцовым протеже, да вот только деньги есть сегодня, а завтра их след простыл. Не раз уже в России случались переделы. Без имени себя в стране не застолбить. За именем придётся ехать на чужбину.
Новые либеральные правители российские проторили для себя ровную дорогу за границу. На приобретение чужого гражданства для россиян достаточно стало одного желания, и разлетелась по миру российская элита на вседозволенности, расплылась мутным озером ум, честь и совесть русская, веками намоленная.
Отвергнутому с научных кругов Голотвину, не загруженному государственными секретами, путь за границу открылся легко, через взятку и приглашение от английского подданного.
Продолжение http://proza.ru/2024/01/03/327