18. Магический жезл

Лариса Болотова
                Из слов ученика высшего класса, студент «тайных наук», прошедший все искусы, кроме последнего, делающего из него садду (адепта), присланного Такуром, о Жезле Жизни:

- Я могу вам сообщить лишь мёртвую букву легенды и основанной на ней обрядности.  Настоящий смысл открывается нам только после третьего посвящения.

- Хануманта–бера (дерево Ханумана) растёт лишь на Удаягирских холмах, в Мадрасском президенстве, - начал Анада своим тихим, однообразным голосом, - Хануманта-бера – любимое дерево обезьян породы Ханумана, и поэтому оно сделалось священным и названо в его честь. Одни невежды-материалисты  способны видеть в Ханумане настоящую обезьяну, а в ней – бога. Хануман  называется у нас в мифологии ваханом Рамы, то есть седалищем или физическим прототипом того, кто сам представляет олицетворение качеств солнца (Рама, как царь и герой, лицо вполне историческое). Хануман – прародитель дравидов, расы во всём отличной от браминов севера, и назван ваханом Рамы потому, что наши предки были вполне детьми солнца , сурья-ванзами, союзниками солнца юга и тропиков, как и союзниками великого «царя-солнца» в смысле метафизическом. Хануман, короче сказать, если взирать на него в смысле символическом, есть коллективно взятое представление южных народов, даже на Западе, исторически от Бхимасена, сын Кунти, тётки Кришны, с отцовской стороны, а мифологически – сын Вайю, бога воздуха, хранитель и перевозчик при реке Вираджайя, индусского Стикса, которую каждому смертному приходится переезжать в мире теней и которой никому не переехать без помощи Ханумана».

       Является эта река реальной или аллегорической? Река внутри сознания человека?

«- Смысл этого тот, что прежде чем человек достигнет, в других и более совершенных мирах, той точки прогресса, когда он не станет более нуждаться в грубо-объективном образе, он должен начать с исходной точки человечества, под видом обезьянообразного человека, со всеми его животными страстями и инстинктами. Дабы сделаться девом, следует сперва родиться человеком.   Надо завоевать каждый шаг, каждую ступень, ведущие к высшему прогрессу личными усилиями и заслугами. Не трудно понять, почему брамины учат, что эта река Вираджайя, имеющая, по их учению, такое огромное символическое значение в нашей духовной эволюции, охраняется Хануманом, и затем почему и сам бог-обезьяна находится в таком почёте. Купаясь, каждый брамин обязан при восходе солнца, закрывая пальцами обеих рук ноздри, уши, глаза и рот и сосредотачивая всё своё внимание на священном четверосложии «Вираджайя», произнести его трижды и громким голосом. Особенно обязателен этот ежедневный обряд для браминов-брамачариев…»

                Зачем это нужно? Чтобы не забыть? Чтобы не потерять связь с высшим?

«Хануман – олицетворенный символ «земного человека», который, не взирая на свою животную натуру, развивает в себе духовную природу личными усилиями и побеждая первую, выходит интеллектуальным победителем всего земного, делаясь наконец богоподобной личностью, достойною идти рука об руку с Рамаю, воплощением высшего божества».

- В день Хануманта джайянти (день рождения Ханумана – в апрель месяц) поклонники обезьяны-воина постятся целый день и совершают пуджу. Затем, ровно в назначенный посвящёнными астрологами «счастливый»  час, они отправляются на Удаягирские холмы, где, совершив все предписанные церемонии, срезают палки со священных деревьев Хануманта-бера и несут к себе домой.

- Такая же как ваша палка?


- На вид точно такая. Но так как весьма мало учёных браминов, которые успевают довести до конца приготовление палки, потому что требуется более года ежедневных о ней забот, пока палка превратиться в «магический жезл», то в итоге они чрезвычайно редки.

- А какие же свойства «жезла», когда он приготовлен по всем правилам?

- Это зависит от его обладателя, так же как и в вопросах о рудракши, о тульзи и других подобных этому предметах. Сообщаемые ей свойства разнообразны. Если вы спросите о них  брамина-сектанта, то он вам ответит, что посредством своего дэнда он может вызвать подвластных ему «духов» и заставлять пизачей выходить из завладеваемых ими человеческих тел; что дэнда помогает приобретать и развивать в себе ясновидение;  предохраняет обладателя от джинов (злых духов), болезней и дурного глаза; вылечивает ото всяких недугов; словом что её свойства те же, какими обладает великий «обезьяна-бог» и так далее.

- … палка без руки, сообщающей ей силу совершать тот или другой подвиг, безполезна; что в руке раджа-йога, ум и воля коего действую вполне СОЗНАТЕЛЬНО, палка делается проводником этой воли, как телеграфная проволока, проводящая мысли того, кто посылает депешу, но остающаяся в отсутствии такого агента куском простого металла. В руке хата-йоги её действия часто бывают изумительны, но так как ум двигательной силы действует бессознательно, то и свойства дэнда переменчивы и не всегда согласны с разумом и строгою нравственностью.

- Но, разве хата-йог действует безсознательно, как наши медиумы?

- Нет, не совсем. В принципе действуют его собственные желания и даже мышление; стало быть, он действует не безсознательно. Но, веря в своих несуществующих богов и их помощь, он не сознаёт своего полного сознания, не признаёт своего личного контроля. Обособляя действие от причинности, то есть от своей сознательной воли, потому что большая часть таких чудодейных саньязи не философы, а просто фанатики, он и сам считает производимые им явления работой Ханумана и вводит других в заблуждение, сея вместо знания и добра, одно суеверие, а часто и великое зло.

- Так, стало быть, и мой салиграм (магический камень) без моей воли не станет действовать? Но как же мне приобщить его к ней?...

- Если воля в вас сильна, желание помочь и любовь к человечеству непоколебимы, то вероятно, вы на него, со временем, сильно подействуете. Но, повторяю, ваш салиграм обладает ещё собственными, специально ему присущими качествами. Это тоже своего рода магнит, с которым вы можете делать разные опыты, разнообразя их до безконечности, но специфические свойства которого всегда останутся при нём».

               Источник информации книга Е.П. Блаватской «Из пещер и дебрей Индостана» (стр. 400).