Евгений Шейнман
В юности я заболел экзотикой. Виновным в этом был мой любимый писатель Паустовский, особенно его самый ранний роман «Романтики».
(Через много-много лет Я решил доставить себе удовольствие и перечитать его. Начал и... не смог дочитать до конца - наверное, время было другое, и я стал другим...)
Я оканчивал Днепропетровский металлургический институт ,и наступило время распределения. Оно было каким-то странным. Обычно предварительно вывешивали список городов и предприятий, где требовались молодые инженеры ,и было время подумать, куда хоте- лось бы попасть. У нас же предварительного ознакомления с местами распределения не было, и надо было тут же на месте решать, куда хотел бы распределиться.
Все студенты нашего потока - 60 человек- были расписаны по количеству баллов, то-есть по сумме оценок за все пять лет учебы. Таким образом студент с наибольшей суммой оценок стоял первым в списке и т.д. Он мог первым выбирать место работы из всего списка городов. Я в списке стоял на одиннадцатом месте, что было весьма прилично.
Церемонию вел сам ректор (тот еще антисемит!). Я его видел второй раз в жизни: первый раз, когда поступал на собеседовании (я ,как золотой медалист, экзамены не сдавал) и теперь, когда оканчивал институт.
Первым вышел к комиссии имеющийся у нас фронтовик Коля Кононов. Перед ним было широкое поле выбора. Он даже растерялся от такого почета и никак не мог определиться до тех пор , пока ректор разрешил посоветоваться с женой. Вобщем, выбрал он, как сейчас помню, Херсон.
Потом пошли по баллам. Почему-то выпускники не сами выбирали (не помню , почему) , а им предлагали Гипромез (Государственный институт проэктирования металлургических заводов) в самом Днепропетровске, поэтому все были довольны. Так как скоро наступала моя очередь, я не сомневался, что мне попадет то же самое, я даже поскучнел и предстал перед комиссией почти без волнения.
И... вдруг, я думал ,что ослышался: ректор говорит ;«Вам на выбро Джезказган, Муром и Ташкент». Я пролепетал: «А в Гипромез можно?». «Нет.» - отрезал ректор. Бешено в голове закрутились мысли : «Что делать?» О Джезказгане вообще ходила нехорошая слава, с Муромом ассоциировалось что-то серое и холодное. Оставался Ташкент... здесь чувствовалось что -то экзотическое. К тому же один из членов комиссии, представитель Ташкента , нашептывал мне: «Давайте к нам, у нас бесплатный билет». Я, как будто нырнул в прорубь, выдохнул: «Ташкент».
Так, в течение нескольких минут, я решил свою судьбу. Я сел на свое место с безумной улыбкой на лице. Больше я ничего не слышал, как распределялись другие .Не знаю,предлагали ли кому-нибудь еще пресловутый Гипромез. Правда ,я уловил, что кто-то сильно сопротивлялся своему назначению (какому, не помню), а ректор говорит ему, мол , чего вы волнуетесь, вот товарищ едет в Ташкент и ничего, и улыбается, показывая на меня.
Потом я узнал, что в Ташкент попали еще три человека, правда, на другие предприятия. (Сам я попал на Ташкентский тепловозовагоноремонтный завод имени Октябрьской революции, бывший завод Кагановича).
Я ехал домой, не зная, как я скажу обо всем родителям (они жили в другом городе, правда , недалеко).
Мама, конечно, расплакалась. Она не могла сказать ничего лучшего ,чем то , что, мол, в Ташкенте водятся москиты (кстати, я никогда там не видел москитов). Мама тут же набросилась на отца, мол, что-то надо делать. Он только развел руками. Но я твердо сказал, что ничего делать не надо - я поеду и все!
Я начал интересоваться Ташкентом. К своей радости я обнаружил книгу А.С. Неверова «Ташкент- город хлебный». В ней расссказывалось о приключениях 12-летнего мальчика Мишки Додонова в голодные годы. К своему разочарованию я обнаружил, что о самом Ташкенте в книге очень мало, а повествуется в основном о приключениях Мишки по дороге в Ташкент.
Время отъезда неотвратимо приближалось и наконец наступило. Я обошел родительскую квартиру, потрогал стены и, наконец, мы вышли.
Поехали в Днепропетровск, где я оставил родителей (не буду описывать сцену прощания, она была очень тяжелая) ,и я сел в Московский поезд. В Москве была мерзкая осенняя погода (был сентябрь). Моросил мелкий дождь, дул пронзительный ветер, было холодно и неуютно. Как будет ясно из дальнейшего, все это имеет значение для дальнейшего описания. Наконец, я уже в ташкентском поезде и еду к месту своего распределения. По неопытности я взял не купейный вагон, а плацкартный. Но зато в этом вагоне мне попались сразу две девушки ( больше никогда мне так не везло). Ехать было весело, завязался легкий флирт, другие мои попутчицы (серьезные тетеньки) оживленно обсуждали это и давали мне советы, кому мне отдать предпочтение (одна девушка была совсем молоденькая, другая - порядочно старше. Попутчицы отдавали предпочтение молоденькой). Надо сказать, что ни одну из них я больше никогда не встретил.
Примерно полдня мы ехали еще при мерзкой погоде, потом погода установилась и запахло теплой осенью.
Становилось все теплее. Пошли леса. Я уже забыл названия станций и населенных пунктов, которые мы проезжали. Хорошо помню только наиболее известный - Бузулук. По-моему в Бузулуке бабушки выносили к поезду знаменитую вареную картошку. Картошка , действительно, была хороша — разваристая, обсыпанная зеленью. Бабушки выносили эту картошку прямо в газетных кульках. С тех пор я много раз проезжал этой дорогой и всегда готовился к встрече с бабушками с их замечательной картошкой.
Едем по Казахстану. Стало совсем тепло, воздух становился как бы плотнее, каким- то пахучим. Кругом пески, не верилось, что в таких условиях могут жить люди, однако, попадалось , что-то вроде хуторов, домишки с хозяйственными постройками, людей не было видно. Встречались и маленькие города, например, Кзыл Орда (по-русски « Красная Армия»)
Запомнилась станция Тюра Там. Всех предупредили, чтобы из вагонов не выходили, по перону ходили только военные. Мы догадались, что где-то здесь находится Байконур (описываемые события относятся к сентябрю 1961 года, Гагарин уже слетал в космос ).
Стали попадаться верблюды. Они свободно разгуливали без людей. Появились интересные захоронения, богатые, красивые, целые мавзолеи. Наверное, родственники соревновались друг с другом, у кого богаче захоронения.
Из-за жары в вагоне пооткрывали окна (в те времена в поездах еще не было кондиционеров), по вагону гулял ветер. Днем это было приятно, но ночью спать было невозможно: окна закрывались, становилось очень душно.
Приближались к Ташкенту, я уже не помню , каким поездом мы ехали - скорым или пассажирским. Первый (№6) находился в дороге двое с половиной суток, второй (№186) — больше трех суток.
Все как-то поскучнели, с девушкам, с которыми я ехал , перестал перешучиваться.
Я стал проявлять беспокойство , так как не знал , где остановиться до оформления на работу. Девушки посоветовали гостиницу на Пушкинской улице.
Доехали до большой станции Арысь, мне сказали, что от нее до Ташкента еще три часа.
Наконец, после многочисленных пригородов мы остановились на ташкентском вокзале.
Сухо попрощался с девушками (почему так?); больше я их никогда не видел.
Вышел на перрон. Помните, я рассказывал, какая погода была в Москве? Здесь я окунулся в разгар жаркого лета. Кругом были восточного типа женщины в летних платьях из однотипного материала (хан-атлас). Конечно ,были и европейские лица. Мужчины были в рубашках с короткими рукавами. В общем, разгар лета (приехал я, насколько помню, девятого сентября).
Сдал чемоданы в камеру хранения, пошел искать Пушкинскую улицу. Гостиница оказалась довольно захудалой, но зато были свободные места. Оформился. Был уже вечер, темно. Стало скучно. Решил прогуляться . Чтобы не заблудиться, старался идти по одной стороне улицы. Воздух был какой-то томный. Попадались восточные молодые люди. Вот она - экзотика. Наконец, я добрел до какого-то парка. Потом узнал , что это был парк имени Горького , оттуда гремела музыка. Я понял ,что это была обычная танцевальная площадка. Нашел вход в парк. Рядом была башня с часами - это были знаменитые Ташкентские куранты.
На танцплощадке большинство были парни с восточными лицами, девушки, наоборот, с европейскими. В сочетании с теплым, томным, летним вечером это давало ощущение экзотичности. Это было то , о чем я мечтал...
Когда я уезжал, я утешал родителей, что вернусь через три года (обязательное время отработки после института). В результате я прожил в Ташкенте... 40 лет! Так долго я еще нигде не жил. 4 года проработал в кузнечном цехе, поступил в аспирантуру (заочную), защитил кандидатскую диссертацию, проработал в институте 36 лет!
А самое главное : встретил любимую девушку, с которой уже отпраздновал Золотую свадьбу...
Я всей душой полюбил Ташкент, быстро я перестал искать в нем какую-то экзотику.
Скучаю по нему до сих пор...