Карлсон вышел из здания отеля и блаженно зажмурился от хлынувшего на него потока жарких августовских солнечных лучей. Грязь на обочине блестела антрацитом, гладь луж была спокойна как зеркало, а петухи, утомленные зноем, помалкивали.
Упоительная тишина изредка прерывалась ненавязчивыми поэтическими трелями цикад. Откуда-то доносился ядреный запах свежескошенной травы.
- Красота! – выдохнул Карлсон и решительным шагом направился в сторону центра.
Не то, чтобы он стремился вкусить прелестей культуры в местном ДК или насладиться новаторскими произведениями доморощенных живописцев и скульпторов, посвященных местной агрокультуре, скорее его манила тайна «Дела о перегное». Так он для себя окрестил криминальное происшествие, всколыхнувшее не только уездный городок, но и всю страну в целом.
Карлсон со скучающим видом обошел центральную площадь, сделал несколько снимков установленной на ней стелы с полу стёршейся надписью: «Даешь золотистый початок в каждый …ок» Возможные варианты рифмы ввели Карлсона в непродолжительный ступор. Он еще раз подивился креативности местных художников и смелости властей и направился к зданию перегнойной фабрики. О ее месторасположении подробнейшем образом проинформировала Карлсона Татьяна Дормидонтовна. Она даже порывалась изобразить карту местности с указанием этой самой фабрики на пыльном стекле в подсобке, но Карлсон нежным, но властным движением остановил ее полную чувственную руку. Однако ж, она успела незаметно сунуть ему в карман бутерброд с колбасной.
- Теряю хватку, - усмехнулся Карлсон, ощупывая плотный пахучий сверток.
Здание фабрики располагалось на окраине городка. По периметру ее огораживал двухметровый забор из красного металлического профиля. Над воротами красовалась табличка «Перегнойная фабрика № 1», чуть ниже виднелась табличка поменьше «Перед въездом заглуши двигатель и предъяви документы в развернутом виде». Кому нужно было предъявлять документ, Карлсон так и не понял, ибо будка охранника пустовала, а ворота были раскрыты настежь, поэтому необходимость заглушать двигатель тоже выглядела достаточно надуманной. При появлении Карлсона из-под пыльного куста акации нехотя выползла большая черная собака. Она равнодушно зевнула, не спеша потянулась и, дружелюбно повиливая колечком пушистого хвоста, без опаски подошла к Карлсону.
- Привет, охрана, - Карлсон вынул из кармана бутерброд и кинул его собаке, - угощайся.
Собака меланхолично сжевала бутерброд и, потеряв интерес к посетителю, вернулась на свой пост, подальше от палящих солнечных лучей.
Территория фабрики поражала размахом дизайнерской мысли и очевидными неограниченными финансовыми вливаниями. Прямые ровные дорожки были вымощены желтым тротуарным камнем, затерянные в пушистой зеленой листве здания выполнены в заморском стихе фахверк. Там и сям по идеально подстриженным изумрудным газонам были расставлены милые садовые фигурки. Деревянные резные лавочки так и манили рабочего разместить на их эргономичных сидениях уставшие чресла, а высокотехнологичные фонтаны разливали в воздухе невообразимую свежесть и умиротворение.
- Чудеса, - удивлялся Карлсон. Он обошел почти всю территорию, но до сих пор не встретил ни одной живой души. Однако по мере приближения к очередному повороту дорожки, Карлсон начал различать голоса. Женский громкий и визгливый, что-то отчаянно и безуспешно доказывающий и мужское монотонное бу-бу-бу.
- Вы понимаете, я прихожу утром, а ворота настежь. Вся партия перегноя исчезла, - сокрушалась невидимая женщина, - а там же двадцать тонн было. Хорошо помню, как раз накануне документацию оформляла, сидела допоздна. И чего, спрашивается сидела?
Карлсон аккуратно выглянул из-за угла дома. Перед распахнутыми воротами невысокого ангара стояла группа рабочих, одетых в фирменные желтые комбинезоны с изображением кукурузного початка. Они молча внимали словам дамы. Карлсону издалека показалось, что женщина до невозможности походила на Татьяну Дормидонтовну. Та же монументальная стать и непередаваемая экзальтация в низком проникновенном голосе.
- С такой харизмой да в депутаты, - пробормотал Карлсон, осторожно приближаясь к стихийному народному собранию.
- Так-так, - напротив даты дамы стоял тщедушный молодой человек, он, неловко изогнувшись, фиксировал что-то в своем блокноте. Ручка, которой он делал пометки пачкала пальцы, он вытирал их о штаны, не поспевая за полетом мысли ораторши, - немного помедленнее, Варвара Дормидонтовна. Следы взлома зафиксированы не были, эксперты сняли рисунок протектора шин, - молодой человек неловко присел на корточки, выудил из потертого черного портфеля книжицу в бумажном переплете, полистал ее, нашел нужную страницу, и, тыча фиолетовым от чернил пальцем в нужную строку прочел, шевеля губами, - эксперты-криминалисты, кинологи, отпечатки пальцев. Вроде все сделал…
Карлсон с любопытством глядел на горе-следователя. В том, что это следователь, сомнений не было. Совсем юный, возможно это его первое серьезное дело. Вон как волнуется, боится ошибиться, сверяется с учебником. Этот точно никого не найдет, не зря его назначили. В душе Карлсона колыхнулось странное чувство, что-то похожее на азарт. Он обвел взглядом собравшихся: обычные работяги, тихо переговариваются, неодобрительно качают головами.
Карлсон почувствовал на себе чей-то взгляд. Ему показалось, что среди толпы рабочих мелькнула знакомая фигура. Не смотря на форменный желтый комбинезон Карлсон узнал эти всклокоченные рыжие волосы, грязные ботинки... Стараясь не привлекать лишнего внимания, Карлсон отделился от толпы и заметил, как волшебным образом протрезвевший пьянчуга из бара ровным скорым шагом, постоянно оглядываясь, улепетывает за ворота.