ПОДПОЛЬЩИКИ
Документально-мистическая повесть.
Основано на реальных событиях. Фамилии и имена изменены.
Мне провели медицинское обследование сначала в районной больнице, затем в центральной городской больнице. Оба эти обследования указали на наличие проблем с почками. Однако, от чего именно и как именно меня следует лечить, так и осталось под вопросом. Врачи сказали, что у меня присутствуют признаки одновременно двух разных болезней почек, и при этом отсутствуют некоторые симптомы, которые бы их однозначно подтвердили. Для установления точного диагноза необходимо было провести обследование в специально оборудованном медицинском центре, в городских больницах Ленинакана нужного оборудования не было. Мама попросила врачей дать мне такое направление в соответствующий медицинский центр, но это оказалось совсем не просто.
Я тогда ещё не воспринимал свою болезнь всерьёз. Но я заметил тревогу в глазах своей матери, когда она говорила о моей болезни. Мать была готова преодолеть любые препятствия, чтобы поправить моё здоровье.
Ближе к зиме мама как бы мимоходом спросила у меня, как я смотрю на то, чтобы вместе с ней посетить Москву – посмотреть на столицу нашей страны. Я встретил её предложение с энтузиазмом, потому что прежде в Москве мне бывать не приходилось. Мама бывала в Москве довольно часто – её отправляли в командировки решать в головной организации вопросы, связанные, в частности, с присвоением знака качества продукции завода ЛОЗАП. Мама сказала, что в очередной раз собирается в командировку и на этот раз хочет взять меня с собой, чтобы я посмотрел Москву. О том, что кроме как «посмотреть Москву» у неё есть в отношении меня ещё какие-то планы, она умолчала.
Я обратил внимание на содержимое чемоданов, которые мама собирала с собой в командировку. Наши с мамой вещи занимали в них меньше половины. Остальную часть заняли бутылки с марочным армянским коньяком, несколько палок бастурмы, суджука и сервелата (бастурму и суджук мама, к слову, сделала сама по армянским рецептам). Я удивился:
- Зачем это?
- Это что-то вроде валюты. В Москве много какого дефицита есть, а вот этого там нет. Это то, что в Москве ценится!
Я ничего толком не понял. Лишь удивился, потому что в прежние командировки мама брала лишь одежду и документы по работе.
В Москве мы остановились в меблированных комнатах – небольшой микро-гостинице в Кузьминках. По сути, это было шесть комнат в подвальном помещении многоэтажного жилого дома с общей на все комнаты кухней и санузлом. У «микро-гостиницы» имелся комендант – женщина, проживавшая в собственной квартире на первом этаже в этом же подъезде с двумя своими взрослыми дочерями, которые помогали ей – меняли бельё, убирались в комнатах и в целом следили за порядком. Прежде я не слышал о подобных форматах гостиниц, стал спрашивать у мамы, почему мы остановились именно в этой и как она узнала о существовании подобной гостиницы в каком-то подвале. Мама ответила, что гостиницы Москвы, как правило, всегда переполнены – найти в них свободный номер практически невозможно, а если возможно, то заоблачно дорого. А это – ведомственная микро-гостиница специально для командировочных только из структуры «аналитприбора» и только «для своих», ЛОЗАП тоже в этой структуре. В этой гостинице всегда есть места, и она относительно недорогая.
– Но я ведь не командировочный. Меня-то в неё пустят? – забеспокоился я.
– Не волнуйся, пустят. Я с комендантом договорилась. На всякий случай – если кто будет спрашивать, ты тоже командировочный из ЛОЗАП, понял?
В Москве я впервые воочию увидел метро. О том, что такое «метро», я имел представление лишь по мультфильму «Ну, погоди!». Я думал, что метро – это такие длинные лестницы (эскалаторы), которые куда-то долго сами собой едут. И был немало удивлён, когда оказалось, что главное в метро – это поезда, которые ходят раз в две-три минуты, а турникеты и длинные лестницы-эскалаторы – это лишь второстепенное «приложение» к ним, которое имеется, как выяснилось, не на всех станциях метро.
Мы с мамой побывали на Красной площади, посмотрели на собор Василия Блаженного, посетили Государственный исторический музей. Отстояли длинную очередь в мавзолей Ленина – и я смог увидеть Ленина своими глазами. Я видел его в гробу лишь несколько мгновений, но при этом понимал, что мне повезло лицезреть историческую личность, продолжателем дела которого я собирался стать.
Мы сходили в Детский мир, в ГУМ, в ЦУМ. Дольше всего задержались в отделе грампластинок. Мама накупила пластинок с классической музыкой, а я с концертом группы «Бонни М» и «Ирапшн».
Иногда мама ездила по делам работы, предоставив меня самому себе. Иногда ездила ещё куда-то, прихватив с собой тяжёлые сумки с коньяком и бастурмой. Однажды она вернулась после подобной поездки и сообщила мне:
– Я обо всём договорилась. Тебя кладут на обследование в 20-ю больницу в нефрологическое отделение!
– Мама! О каком обследовании ты говоришь? Ты мне прежде ничего о подобных планах не говорила!
– Потому что не была уверена, что получится. Но всё получилось. Завтра утром тебя кладут в стационар на обследование. Там отличное оборудование. Так что на этот раз, надеюсь, удастся точно определить твой диагноз. Только имей в виду, если кто тебя там будет спрашивать, ты – москвич, прописан вот по этому адресу. Возьми бумажку с адресом с собой, чтобы не забыть, если что…
В больнице моим соседом по палате оказался мой сверстник, притом подобный мне «москвич» – Владислав из Владимира. Оказалось, что у него тоже проблемы с почками, что он так же, как и я на полулегально проходит тут обследование. Что он, как и я, увлекается радиолюбительством. За несколько дней мы с ним подружились. Выяснилось, что у нас схожие взгляды на жизнь и на политику. В общем, он оказался вполне подходящим кандидатом для вербовки в НКП.
Я решил присвоить ему сразу вторую группу посвящённости, поскольку планировал сразу же задействовать в одном из своих проектов. Владислав был несколько обескуражен сложностью задачи, которую я перед ним поставил, но в конечном итоге он за неё взялся. А предстояло ему ни много, ни мало, сделать макет непеленгуемой радиостанции по функциональной схеме, которую я ему набросал. Идея была такой – чтобы радиостанцию трудно было запеленговать, она должна была примерно раз в секунду непредсказуемым образом изменять несущую частоту.
Переключением несущей частоты должен был заниматься специальный блок, в котором можно было установить специальную кодовую последовательность, управляющую сменой несущей частоты. Для шифрованной связи с такой радиостанцией должен был использоваться радиоприёмник с аналогичным блоком переключения частот, который переключался бы аналогичной кодовой последовательностью. Для синхронизации переключений приёмника и передатчика в сигнале должен был использоваться специальный импульс, который подавал передатчик перед переключением текущей частоты на следующую, заданную кодовой последовательностью. Специальные схемы должны были отвечать за плавность переключения частот – какие-то доли секунды сигнал должен был передаваться одновременно на прежней и на новой частоте. И приниматься одновременно через два радиоканала, работающих на разных несущих частотах.
В общем, для истинного радиолюбителя это была и сложная, и весьма интересная задача. Вот только я не был уверен, что Владислав справится с задачей столь высокой сложности. Тем не менее, Владислав заверил меня, что он постарается эту задачу решить. В дальнейшем мы договорились поддерживать связь по почте с помощью шифровок, для чего обменялись квадратами Полибия. Я был очень доволен результатами своей поездки в Москву. Ведь теперь нас в НКП стало пятеро. Нас всего лишь пятеро, но какая география! НКП уже охватила Ленинакан, Ереван и Владимир…
Обследование почек показало, что серьёзные проблемы имеются с одной почкой. А трудности диагностики связаны с попутным опущением, которое вызывает перегиб мочеточника больной почки. Потому анализы показывают то очень плохие результаты – когда мочеточник открылся, то относительно неплохие – пока он закрыт. Нам сообщили диагноз – гломерулонефрит. Мне это слово ни о чём особо не говорило. Я лишь заметил, что моя мама на этот диагноз как-то болезненно отреагировала и помрачнела. Она знала, насколько это серьёзно.
* * *
Вернуться из Москвы мы должны были под самый Новый Год. Билеты на обратный самолёт у нас были уже на руках. Мы освободили свой номер в «меблированных комнатах», собрали изрядно облегчившиеся чемоданы и поехали на электричке в аэропорт Домодедово. Когда мы вышли из электрички, до вылета нашего самолёта оставалось ещё примерно полтора часа. Это был новый рейс Москва-Ленинакан, прежде напрямую самолёты из Москвы в Ленинакан не летали – только в Ереван. В высокогорном Ленинакане были слишком короткие взлётно-посадочные полосы, потому на них мог сесть только ЯК-40, для которого Москва была за пределом дальности полёта. Но недавно одну из взлётно-посадочных полос в Ленинакане удлинили, и на неё смог садиться ТУ-134, который теперь мог долететь до Москвы. Поскольку я дружил с Тимуром, у которого отец работал пилотом в ленинаканском аэропорту, мне была известна внутренняя кухня, в том числе, московского рейса. Я знал, что базируется ТУ-134 в Ереване, что рейсы на нём выполняет ереванский экипаж. Что для выполнения рейса Ленинакан-Москва самолёт прилетает сначала из Еревана в Ленинакан, где дозаправляется и потом уже выполняет рейс Ленинакан-Москва. При возвращении всё выполняется в обратном порядке. Я также знал, что самолёт в аэропорту Ленинакана обслуживает ленинаканская бригада – инженеры, заправщики, техники… Что заправщики для ЯК-40 и для ТУ-134 – разные. Что заправщики ТУ-134 работают до 18:00 и уходят домой… Но вся эта информация пока не представлялась сколь-нибудь существенной – мы просто спешили на свой самолёт.
– Странно, – заметила мама, когда мы вышли из электрички. – Почему так много людей на улице перед входом в здание аэровокзала? Обычно их тут в десятки раз меньше. Ладно, некогда рассуждать – давай скорее внутрь, нам нужно посмотреть, объявили ли регистрацию на наш рейс.
Перед зданием в аэровокзал, действительно, народу было как-то уж очень многовато. На вход в здание аэровокзала выстроилась длинная очередь. Хорошо, что у нас еще есть хороший запас по времени! Мы с мамой встали в эту очередь и стали потихоньку продвигаться к дверям. Один из мужчин в очереди окинул взглядом наши чемоданы и буркнул себе под нос: «Наивные…». Я пригляделся и заметил, что в этой очереди никого кроме нас с мамой с чемоданами нет – все с пустыми руками. Но не придал этому значения.
Когда я протиснулся во входные двери, то увидел внутри аэровокзала плотную толпу людей – сплошное море из голов, которые даже шелохнуться не могут, стиснутые со всех сторон. В этой неподвижной толпе потихоньку продвигаются два «ручейка» – один куда-то направо, другой куда-то налево.
– Тут битком народу! – крикнул я маме, которая двигалась позади. – Нам направо или налево?
– Давай направо!
Я постарался пристроиться в правый «ручеёк», вместе с чемоданами. Но чемодан в левой руке уже оказался захвачен течением левого «ручейка». Я пытался выдернуть из него свой чемодан, но совершенно тщетно – его уносило людское течение, и я ничего не мог поделать. Чемоданы уплывали в разные стороны помимо моего желания – один налево, другой направо.
– Люди! – закричал я, чувствуя, что у чемоданов сейчас оторвутся ручки. – Отдайте чемоданы!
– Вот чокнутые, с чемоданами сюда сунулись, – стали бурчать люди вокруг.
– А с чем ещё обычно на самолётах летают? – удивилась мама.
Какой-то рослый и физически крепкий мужчина впереди меня резким рывком выдернул мой чемодан из давки и поднял над головой:
– Выбирайтесь отсюда обратно, иначе без чемоданов останетесь. Держи свой чемодан! Над головой держи!
Мы с мамой наконец сообразили, что происходит что-то из ряда вон выходящее и кое-как выбрались обратно на улицу, благо мама ещё не успела полностью войти во входные двери.
– Объясните пожалуйста, что происходит? – стала спрашивать мама у окружающих. – Нам нужно пройти на регистрацию, а нам говорят, что с чемоданами туда соваться нельзя…
– Можете не спешить на свою регистрацию. Все рейсы задержаны.
– Почему?
– Нелётная погода.
– А вдруг наш рейс не задержан…
– Вам же говорят, все рейсы задержаны. Все, понимаете? Уже третьи сутки ни один рейс из Домодедово не вылетел.
– Третьи сутки???
– А вы думаете, откуда здесь такая толпа скопилась? Так что успокойтесь – спешить вам некуда. С каждой прибывающей электричкой народу становится всё больше и больше… Главное, чтобы здание аэровокзала не лопнуло…
Мы встали с чемоданами на улице и задумались, что же нам делать.
– Нужно обязательно проверить, чтобы самим во всём убедиться, – заметила мама. – Давай я тут с чемоданами на улице постою, а ты проникни внутрь без чемоданов и разузнай, что там и как. На табло посмотри, что там про наш рейс написано. В справочной спроси, что там с нашим рейсом, надолго ли задержка.
Я проник внутрь без чемоданов и произвёл разведку. Оказалось, что очень плотная толпа только в первых залах – ближе ко входам. В зале ожидания, который ближе к лётному полю, передвигаться уже можно значительно более свободно. На табло напротив нашего рейса было написано, что рейс задержан на шесть часов. В справочной мне сказали, что шесть часов задержки, которые на табло, – это не более чем условность. На самом же деле задержки постоянно продляют, поэтому мы можем спокойно вернуться в Москву и там переночевать. «Раньше, чем через сутки ваш рейс точно не вылетит – можете не сомневаться. Метеопрогноз плохой. Пока не улучшится, ни один самолёт не взлетит. А когда улучшится, сначала станут выпускать те рейсы, которые скопились на протяжении трёх предшествующих суток. Так что до вашего рейса очередь еще не скоро дойдёт». Я вернулся и передал маме всё, что мне удалось разузнать.
– Что же нам делать? – всплеснула мама руками. – Мы же из гостиницы уже выписались. Нас обратно не пустят.
– У нас в Москве, вроде бы, какие-то дальние родственники есть. Может быть, к ним попроситься?
– Не удобно как-то без предупреждения сваливаться к ним на голову в канун Нового Года – у них своих хлопот хватает. Да и не уверена я, что они найдут место у себя дома для двух человек… Знаешь, что? Давай теперь ты чемоданы охраняй, а я схожу на разведку – посмотрю, что там да как. Поспрашиваю у людей … Вроде бы Аэрофлот должен бесплатно ночлег предоставлять в подобных ситуациях.
Минут через двадцать она вернулась.
– Значит так… Вон там, на улице со стороны платформы есть ручная камера хранения. Она уже переполнена, но они всё равно принимают кладь, складывая её в штабеля. Туда можно сдать чемоданы. Гостиница при аэровокзале переполнена, ловить там совершенно нечего. К дальним родственникам мы не поедем – нечего людей зря беспокоить.
– Где же мы будем ночевать? На улице?
– А вот по этой части есть хорошие новости. Мне повезло «забронировать» два сидячих места в зале ожидания – их как раз при мне освободили те, кто решил вернуться в Москву. Соседи пообещали, что придержат их для нас. Так что сдаём чемоданы в камеру хранения и пробиваемся в здание аэровокзала. Отслеживать задержки рейсов по табло всё-таки надёжнее, чем доверяться даже словам работников аэропорта.
– Как же мы потом пронесём чемоданы на регистрацию, когда это потребуется?
– Над головой. Будем забирать по одному из камеры хранения. Поэтому на каждый чемодан мы попросим отдельный номерок. Я буду охранять пронесённые чемоданы в очереди на регистрации, а ты по одному забирать из камеры хранения и проносить по одному над головой.
Чемоданы мы сдали в камеру хранения на улице, потихоньку протиснулись в помещение аэровокзала и пристроились на «забронированных» местах в зале ожидания.
– Мама, не тушуйся, всё в порядке, как-нибудь переночуем…
– Я и не тушуюсь. Сходи в буфет купи перекусить какие-нибудь бутерброды. Только экономь деньги. Неизвестно, сколько нам тут еще придётся куковать, а у нас осталось только три рубля…
Мы немного перекусили бутербродами вечером перед сном. Потом еще порцию бутербродов утром. По радио то и дело просили пройти медработников то в один конец зала, то в другой – кого-то в давке затоптали, или кому-то стало плохо. Я однажды и сам видел, как в двигающемся в толпе «ручейке» кто-то оступился и стал заваливаться, и тут же масса народу стала заваливаться следом за ним, не имея возможности никак ни выровняться, ни найти дополнительную опору – и так и повалились друг на друга несколько десятков человек. А сзади продолжают напирать, потому что не видят, что спереди люди падают. Потом долго пытались встать с пола, подыскивая место, в которое можно наступить ногами, а на них сверху всё падали и падали люди... Несколько человек, оказавшихся в самом низу, тогда пострадали в давке, и их увезли на скорой. Да, терять равновесие в такой толпе опасно.
Слава богу, на следующий день распогодилось, и постепенно стали выпускать все задержанные рейсы, начиная с самых ранних. Так что за полдня народу в аэровокзале поубавилось, и мне даже не понадобилось проносить по одному чемодану над головой – к вечеру следующего дня мы пронесли чемоданы обычным образом. Наш рейс в 20:00 уже оказался готовым к вылету. Когда мы прошли регистрацию, сдали багаж, и сели в салон самолёта, мама с облегчением вздохнула:
– Ну, наконец-то… Домой! А то я уже стала опасаться, что к Новому Году не успеем…
– Погоди радоваться. Мы слишком поздно вылетаем. Прилетим глубокой ночью.
– Ну и что?
– А то, что в 18:00 бригада заправщиков, обслуживающих этот рейс, уходит домой. Я это точно знаю. Так что Ленинакан нас, скорее всего, не примет.
– Ну, может быть, они специально задержатся?
– Они никогда не задерживаются. В 18:00 самолёт не прилетел – всё, по домам. Тем более, накануне Нового Года.
– И куда же мы в таком случае летим?
– Я полагаю, в Ереван.
– Вот только этого ещё не хватало! У нас денег остался – рубль. Как мы из Еревана в Ленинакан доберёмся?
– Надеюсь, Аэрофлот выделит нам какой-нибудь транспорт.
– А я надеюсь, что мы летим всё-таки в Ленинакан. По крайней мере, наш рейс Москва – Ленинакан, и об изменениях никто не объявлял.
Когда под крылом самолёта показались огни Ленинакана с узнаваемыми формами улиц, и у меня забрезжила надежда. Всё-таки если бы самолёт сразу направлялся в Ереван, ему не было бы резона делать такой крюк, ведь Ереван находится северо-восточнее Ленинакана. Но оправдались, увы, не надежды, а опасения. По громкоговорящей связи объявили, что в связи с погодными условиями аэропорт Ленинакана не принимает, поэтому самолёт осуществит посадку на запасном аэродроме в Ереване.
– Ну вот… Я же говорил, – я развёл руками. – Как это они красиво назвали причину отсутствия бригады заправщиков «погодными условиями»…
– Да уж, накаркал…
В самолёте начал нарастать гул голосов недовольных авиапассажиров. Проходившую между рядами сидений стюардессу пассажиры стали хватать за руки:
– А как же мы доберёмся до Ленинакана?
– Пожалуйста, успокойтесь. Вам всё объявят.
Однако, объявили нам лишь, что самолёт совершил посадку в аэропорту «Звартноц» города Ереван. Я проследил в иллюминатор, как самолёт покидает ереванский лётный экипаж и вздохнул:
– Ну вот, теперь и объявлять что-либо некому.
Стюардесса пригласила пассажиров на выход.
– Слушай, красавица, на какой такой выход? Что нам делать в Ереване? Нам в Ленинакан нужно!
– Пожалуйста, обратитесь к администрации аэропорта.
– К какой такой администрации аэропорта? Какой нормальный человек согласится за день до Нового Года вместо того чтобы готовиться дома к празднику дежурить в аэропорту? Только какая-нибудь шестёрка, не способная ничего организовывать. А нам домой нужно в Ленинакан! Срочно!
– Экипаж уже покинул самолёт. Выходите, пожалуйста.
– Не выйдем. Везите нас в Ленинакан!
– Я милицию позову!
– Да хоть Брежнева с Устиновым. Не выйдем, и всё тут! Везите нас в Ленинакан! В Ле-ни-на-кан! В Ле-ни-на-кан!
Минут через десять по трапу поднялись три милиционера. Один вышел вперед и гаркнул:
– Выходите! Немедленно! – и небрежно потащил ближайшего к себе мужчину к выходу.
Но мужчина отдёрнул своё плечо:
– Руки убери! Ты на кого руку поднимаешь? На коммуниста! – и сунул ему под нос свой партбилет.
Милиционер чуть сбавил обороты:
– Этот борт уже с другим экипажем сейчас должен лететь в Ростов. Вы его задерживаете. Пожалуйста, выйдите из самолёта.
– И что будет, если мы выйдем?
– Я не знаю.
– Вот когда узнаешь, тогда и приходи, поговорим по существу. А пока нам говорить просто не о чем.
– Обратитесь к администрации аэропорта.
– Ты нас за дураков, что ли, держишь? Я предлагаю другой вариант. Пусть администрация аэропорта придёт к нам и объяснит, как она собирается решать нашу проблему. Либо пусть просто начнёт ее решать – подгонит автобусы, мы пересядем в них, автобусы отвезут нас в Ленинакан. Это тот вариант, который бы нас устроил. А «обратитесь к администрации» – это не решение проблемы. Только глупый человек может этого не понимать.
– Это я глупый? Оскорбление при исполнении! – милиционер схватился за кобуру пистолета.
– Ой, боюсь-боюсь, – поёрничал коммунист. – Ну давай, стреляй, раз ты так резво за пушку хватаешься! Знаешь, по нашим горским законам если ты схватился за оружие, то обязан его применить и пустить кровь, иначе все твои хватания за кобуру – не более чем дешёвые понты. Так что теперь тебе либо придётся в меня выстрелить, либо всем вокруг, включая твоих товарищей, станет ясно, что ты – дешёвка, – и хищно зыркнул на милиционера, нависнув над ним.
Милиционер помялся, несколько раз беззвучно открывал рот, пытаясь что-то произнести, потом он понял, что его пистолет никого не напугает, убрал его обратно в кобуру и махнул рукой:
– Хорошо. Я передам ваши требования администрации.
– Вот и ладненько.
Мы продолжали сидеть в самолёте уже более получаса в полной темноте, потому что свет в самолёте отключили. Отключили также отопление, и в самолёте стало прохладно. Некоторые пассажиры уже дрожали от холода, но продолжали стойко держаться за свои места в самолёте.
Через некоторое время мы увидели, как к нашему самолёту спешит толпа людей с несколькими крепкими мужчинами впереди. Они подошли к трапу, навстречу им вышел наш лидер – коммунист, горец и истинный ленинаканец:
– Кто вы такие и что вам надо?
– Мы пассажиры ростовского рейса! Нам сказали, что наш самолёт удерживают какие-то хулиганы. Немедленно выходите из нашего самолёта, иначе мы применим силу! – и подались вперёд. Им навстречу ринулись несколько крепких ленинаканцев.
– Погодите, – притормозил их коммунист. И обратился к прибывшим. – Силу мы тоже применять умеем, и если придётся, то применим. Но сначала хотя бы попытаемся всё цивилизованно обсудить.
– Выходите!.. Что тут обсуждать!.. Говори, чего хотел сказать, – раздались выкрики вразнобой наших противников.
– Цивилизовано – это не когда все одновременно орут как на базаре, – иронично заметил наш лидер-коммунист. – Цивилизованно – это когда говорят только представители каждой стороны. Я – представитель и переговорщик с нашей стороны. Кто переговорщик с вашей?
Противники недоумённо переглянулись – они явно не знали, кто у них переговорщик. Наконец, один наиболее решительный выступил вперёд:
– Ну, я! Говори со мной!
– Отлично, – коммунист подошёл к нему и обнял за плечи. – Понимаешь, брат, у нас нет причин плохо к вам относиться. Вы – такие же пассажиры, как и мы. Насколько я понимаю, у вас тоже нет причин, чтобы плохо к нам относиться…
– Вы заняли наш самолёт!
– А почему вы решили, что этот самолёт ваш?
– Нам администрация аэропорта так сказала.
– Ну так знайте, что администрация аэропорта пытается обмануть и вас, и нас. Вот, посмотри на мой билет. Видишь, в нём написано место назначения Ленинакан? Видишь? Я ведь ничего не придумываю?
– Ну, вижу. И что?
– А то, что мы на этом самолёте летим из Москвы в Ленинакан. И мы в Ленинакан еще не прилетели. Вот когда наш рейс окончательно будет выполнен, тогда этот самолёт, может быть, станет вашим. А пока мы туда не прилетели, он наш. Мы ещё в пути по направлению к месту назначения, понимаешь? А администрацию аэропорта не заботят ни ваши проблемы, ни наши. Она просто пытается натравить одних ею обманутых пассажиров на других таких же обманутых ею пассажиров. Если мы здесь сейчас с вами устроим массовую драку, то будем выглядеть как глупцы, достойные того, чтобы их обманывали. Я это не потому говорю, что боюсь драки, я просто не хочу выглядеть глупцом. Если придётся, мы будем драться, и не сомневайтесь, мы свой самолёт отстоим. Но у нас нет причин драться с вами. Наш общий с вами противник – администрация аэропорта, которая не проявляет желания решить наши с вами проблемы. Давайте объединимся вместе и попытаемся общими усилиями их решить.
– Каким образом?
– Мы не можем покинуть самолёт – это наш главный козырь в переговорах с администрацией. Администрация не хочет явиться к нам, хотя ей уже передали, что мы её ждём в самолёте. Поэтому мы просим вас дойти до администрации и передать ей, что мы освободим самолёт сразу же как только к самолёту подгонят автобусы, которыми нас доставят в Ленинакан. Мы же прекрасно понимаем – вы спешите домой в Ростов к Новому Году. Но ведь, поймите и вы нас, мы тоже спешим к себе домой к Новому Году. Как бы вы отреагировали, если бы вас вместо Ростова привезли бы, например, во Владивосток?
– Ну… Не знаю… Я над этим не думал, – растерялся переговорщик ростовского рейса.
– А ты подумай! Ведь если наш рейс доставили вместо одного города в другой, то и с вашим может случиться что-то подобное.
– Ну, когда случиться, тогда и начнём думать.
– А у нас это уже случилось. Мы тут подумали и придумали не выходить из самолёта до тех пор, пока администрация аэропорта не начнёт решать нашу проблему.
– Но ведь это ваша проблема, а не наша!
– Нет, дорогой! Это наша с вами общая проблема! Потому что мы не освободим самолёт. Мы будем драться, если придётся. К нам уже приходила милиция, пыталась нас запугать своими пистолетами. Вы нас тоже не запугаете. У нас просто нет другого выхода. И, можешь не сомневаться, самолёт мы отстоим. Многие из ваших и из наших получат фингалы под глаз, расквасят носы, вываляются в грязи, порвут одежду… И только после этого начнут решать проблему как-то иначе. Но ведь можно начать ее решать и без этого уже сейчас. Не одну проблему, а все сразу – и нашу, и вашу. Нужно всего лишь, чтобы администрация аэропорта предоставила нам автобусы до Ленинакана. Всего-то на всего! И мы сразу же освободим самолёт! Это можно было сделать еще час назад! Мы были бы уже на пути в Ленинакан, а вы на пути в Ростов. Ну так сходите пожалуйста к администрации и надавите на неё, чтобы она выделила эти долбаные автобусы! Это же не только в наших, но и в ваших интересах!
Пассажиры ростовского рейса посовещались между собой и побрели обратно в здание аэропорта. Да уж, наш переговорщик был всем переговорщикам переговорщик… В самолёте стало уже совсем холодно. Все оделись в верхнюю одежду, но сидеть в ней неподвижно в креслах было холодно, а размяться места было мало.
Прошло еще минут двадцать. Наконец мы увидели в иллюминаторы, что к самолёту подъезжают два «Икаруса», а следом за ними возвращаются пассажиры ростовского рейса.
– Автобусы приехали! Ну наконец-то! – воодушевлённые ленинаканцы устремились к выходу.
Ленинаканцы стали собираться возле автобусов, но двери автобусов оставались закрытыми.
– Скажите водителю, чтобы двери открыл. Холодно на улице-то стоять.
Кто-то заглянул в кабину к водителю:
– А водителя-то на месте нет!
– Куда же он делся?
– Вышел, наверное.
Тем временем все ленинаканцы уже вышли из самолёта и в него стали заходить пассажиры ростовского рейса. Во втором автобусе тоже двери были закрыты, и водитель тоже куда-то исчез. Ленинаканцы терпеливо топтались возле автобусов. Наконец водители появились и вскарабкались на свои сиденья.
– Шеф! Ну что же ты нас на улице маринуешь? Холодно ведь! Открывай двери!
«Шеф», однако, лишь молча посмотрел на вопрошавшего в окно, включил передачу… И автобусы уехали, так и не открыв двери. Ай да администрация аэропорта «Звартноц», ай да стратеги хитрожульные! Что же делать? Ломиться обратно в самолёт, выковыривая из него с боем пассажиров уже разместившегося ростовского рейса? Смысла в этом уже особого никто не видел. Ленинаканцы потихоньку потянулись к зданию аэровокзала чтобы получить там свою ручную кладь. Наиболее настырные отправились к администрации аэропорта, но, как и ожидалось, их там попросту послали. Мы с мамой тоже были в растерянности.
– Что же нам делать? Может быть, как-нибудь добраться до автовокзала и оттуда доехать на междугороднем автобусе?
– Сейчас ночь, автобусы не ходят. Первый междугородний автобус на Ленинакан идёт в 9:30. Скорее всего, под Новый Год все билеты на него уже распроданы. И денег у нас хватает только на один билет…
– Может, папе позвонить?
– Из телефона-автомата не получится. Нужно по межгороду звонить. Ну, истратим мы на этот звонок кучу времени и последний рубль. А смысл? Что папа сможет сделать по телефону?
– Может быть, за помощью к Драганюкам обратиться?
– Вот они обрадуются свалившимся вместе с нами под Новый Год к ним на голову проблемам… Неудобно как-то… Но, может статься, у нас другого выхода не останется.
– Что же нам тогда делать?
– Не знаю. Давай просто постоим, посмотрим, что другие люди делают.
У других людей всё-таки были какие-то деньги. Шустрые таксисты тут же подсуетились – расценки на такси взлетели до небес – по 30-40 рублей за довезти до Ленинакана. Ленинаканцы стали собираться в кучки по 3-4 человека и брали такси до Ленинакана вскладчину. Мы стояли немного в стороне и тоскливо созерцали, как людей на площадке остается всё меньше и меньше. У нас не было денег на такси… Какая-то женщина над нами сжалилась:
– Вам ведь до Ленинакана надо?
– Да.
– Я тут частника нашла, он готов за 20 рублей отвезти. Нас двое и вас двое – по 10 рублей с пары вскладчину выходит.
– Спасибо, конечно, но у нас нет таких денег.
– Ладно, давайте мы 15 рублей заплатим, а вы 5.
– У нас и пяти рублей нет.
– Да, уж… – покачала женщина головой. – Тяжёлый случай. Ну тогда удачи вам, а мы других попутчиков вынуждены будем искать. У нас тоже только 15 рублей осталось.
Мы продолжали стоять на площадке, когда на ней уже почти никого не осталось…
– Мам, пойдём в зал ожидания, что ли? Там всё-таки теплее. Может быть как-нибудь в креслах в зале ожидания переночуем, а к утру, может быть, что-нибудь придумаем? Может быть, утром у Драганюков в долг денег займём?
Мама продолжала стоять, глядя в пустоту чёрной ночи.
– Мам! Ну что мы тут стоим? Тут ведь ловить совершенно нечего.
– Не знаю, чего стоим. Стоим и всё. Потерпи, пожалуйста.
К последнему оставшемуся на площадке человеку вскоре подъехала машина, из неё вышел водитель, поздоровался с ним и стал помогать складывать вещи в багажник. Оглянулся на нас с мамой:
– Лиля, ты, что ли? Ты тоже с ленинаканского рейса?
– Да, с него самого. Не повезло нам с сыном. Застряли мы тут.
– Так садитесь в машину! Я подвезу! Я за своим братом из Ленинакана специально поехал, как узнал, что самолёт перенаправили в Ереван. Он один, так что места в машине хватит.
– Только у нас денег – всего лишь рубль.
– Ай, не морочь голову. Садитесь давайте. Мне всё равно в Ленинакан ехать.
– Это мой коллега из ЛОЗАП, в соседнем отделе работает, – шепнула мне мама. – Вот же нам повезло! Если бы мы пошли в зал ожидания, так и застряли бы в Ереване.
– Откуда же ты знала, что он приедет?
– А я и не знала. Просто шестое чувство. Знаешь, иногда внутреннему голосу нужно доверять…
Через полтора часа мы были уже дома. Дверь нам открыл отец:
– Ну слава богу, нашлись наши потеряшки! Вы же должны были еще вчера прилететь!
– Ох, устали, сил нет. Завтра всё расскажу, – мама просто валилась с ног от усталости.
– А я звонил в ленинаканский аэропорт, там сначала сказали, что самолёт задержали больше чем на сутки, а потом сказали, что его посадили в Ереване. Я уж и не знал, что делать и когда вас ждать. А то к нам на Новый Год Михальчуки в гости придут, я их несколько дней назад пригласил. А Новый Год – уже вот, меньше суток осталось.
– Ты их пригласил? – всплеснула мама руками. – Так мне завтра на праздничный стол нужно ещё успеть что-то приготовить! Я думала, хоть немного отдохну…
– Ну я же не знал, что ваш рейс так задержится... Ладно, справимся, я помогу, да и детишки тоже. Поможешь, Андрей?
– Разумеется.
<продолжение следует>