ГЛАВА 4. ПРОБУЖДЕНИЕ НА АРИСТЕЕ
Ей снились чудесные сны!
Изумрудные горы взлетали золотыми шпилями в сверкающее синее небо! Может, это и не горы – фантастические храмы и пирамиды в обрамлении зубчатых стен, кряжистых башен, похожих на стволы могучих деревьев-великанов.
Море! Ей снилось море – волшебное, невыразимо прекрасное!.. Солнце ослепительно выплывало из-за горизонта, обрушивало потоки света. И душа, омытая поющим огнём, избавленная навсегда от страданий, пела и плакала в океане неземных красок и мелодий.
Картинка резко сменялась другой. Ксения видела себя девочкой-подростком; деревня, бревенчатый бабушкин дом; она вскочила среди ночи и долго не понимала – где она? Только что её окружали красивые, с тонкими одухотворёнными лицами мужчины и женщины в длинных белых одеждах; здоровались, обнимали как давнюю знакомую… «Родная, почему ты не пишешь стихи? Пиши обязательно, стихи очень нужны миру». После этого видения-сновидения она изменится, повзрослеет. И, действительно, начнёт серьёзно заниматься поэзией.
Между тем накатывалось новое кино: зелёная дверь, сияние, знакомый незнакомец Александр-Аоцерис, не давший выпить ей уксусную эссенцию, обнимает её за плечи и шепчет: «Не волнуйся, всё будет хорошо».
А потом вскипали вихри красок, звуков; волшебная планета в шлейфе аметистовых туманностей летела навстречу. Живая, живая! Чувствуете горячее дыхание? Видите, слышите - бьётся, пульсирует её сердце! Грудь плавится как воск, душа вмещает в себя новый ритм, музыку и любовь - чудо, подаренное мне!.. Девушка застонала от глубочайшего, не испытанного никогда ранее блаженства…
… И проснулась.
Сказочные миражи уходили, рвались, бледнели… Ксения почувствовала внутри себя удивительный покой, счастье, - то, что называется, наверное, душевной гармонией…
Она лежала в своём джинсовом комбинезончике на широкой мягкой кровати. Высокие нежно-голубые стены, сводчатый потолок, узкие окна, газ колышущихся на ветерке занавесок.
Девушка приподнялась в своей колыбельке, «колыбелька» - ласково погладила краешек перины, ажурное покрывало и подушку. Рядом стояла тумбочка – точь -в- точь как дома в её спальне… Вдруг нахлестнула мысль – может, я стала старше?
Зеркало, зеркало, зеркало!
Выдвинула ящик – есть! Поднесла к лицу… Уф… Она не стала старше. А вот красивей, кажется, стала… Безусловно, красивей.
Положила бережно чудо-стёклышко на место….
Неужели это не Земля?
- Чирик!
Синичка впорхнула. Запрыгала весело на спинке кровати:
- Ксюша, привет!
« Я понимаю язык птиц?!»
- Ксюша, как мы рады! Идём, идём! Все ждут тебя!
И вылетела в открытую дверь.
Бабушка говаривала: «Внученька, обязательно корми синичек зимой, они встречают людей у входа в Рай».
Девушка вскочила на ноги. И удивилась лёгкости. Невесомости своего тела. Да, она стала совсем другой. Выбежала из комнаты вслед за своей встречальщицей!..
Водопады разноцветных орхидей; розы, амариллисы, тюльпаны; и кремовые складки плотного тумана между ними, и наверху; серо-фиолетовые напольные каменные плитки покрыты испариной. Опьяняющий аромат. Воздух влажный и немного душный.
В разлапистых листьях монстеры резвились синички:
- Мы рады, мы рады!
- Доброе утро!
И только сейчас Ксения увидела красивую светловолосую женщину в простеньком бежевом платье чуть в стороне, в углу теплицы. Несколько напряжённо, хотя и доброжелательно, она смотрела на гостью.
- Проснулась?
- Здравствуйте… Да.
Женщина как-то немножко суетливо взяла с пола небольшое ведёрко с водой и полила большой пушистый аспарагус в пузатом глиняном горшке. Цветок укутался изумрудным облачком, коснулся хрупкими веточками плеча своей благодетельницы:
«Люблю тебя».
- Я тоже тебя люблю.
Незнакомка повернулась к девушке.
- Как это замечательно, что ты пишешь стихи!
- Да, - кивнула Ксения.
Обе не знали, как завязать разговор.
- Идут! Идут! – внезапно заметались жёлтыми огоньками синички.
Занавески кудрявых серебристых традесканций за аспарагусом раздёрнулись:
- К вам явился дед Мороз, он подарочек принёс!
И в комнату шагнул недавний спаситель Ксюши. В голове у девушки мелькнуло: «Совсем не к месту про деда Мороза». Мужчина держал на руках странное существо, отдалённо похожее на медвежонка. Небольшой – сантиметров двадцать; короткая розовая шёрстка, леопардовый бант на шее, носик тёмный, вздёрнутый, оттопыренные сиреневые ушки, и глаза – золотистые, очень выразительные, весёлые и грустные одновременно. Сей розовый чебурашонок показался Ксении очень знакомым. До боли знакомым!
- Это и есть подарочек, - Александр погладил человечка-медвежонка по макушке. – Вижу вдруг – притулилось вот эдакое явление у порога.
- Ага, я это был, - согласился тот, голосок басовитенький и смешной.
- Фотя! – вспомнила девушка. – Так это мой любимый мишка! Любимая игрушка из детства! Так он живой?!
- Всегда живой, неизменный, - пробормотал Фотька, зачем-то потрогал левое ухо и расплылся в улыбке: - Значит, привет, красавицы!
- Не подхалимничай, не поможет, - строго предупредила женщина, недовольно глядя на маленького гостя. – Почему без спроса пришёл?
- Думы привели, - посерьёзнел последний, глубокомысленно подперев лапкой подбородок.
Женщина покачала головой.
- Дурачок! Дурачок! - щебетали синички.
- Ладно, друг ситный, - Александр опустил человечка на пол возле аспарагуса, - мне дам надо познакомить, а ты вон за пальмой пока поухаживай.
- В земле не испачкайся, - добавила женщина.
- Чего я буду пачкаться-то, - проворчал Фотька, - вон, вижу, политый стоит… Поросёнок я что ли?
- Нет, ты дурачок, - пропиликала синичка, как показалось Ксении - встретившая её первой. Ну все похожи друг на друга, не различить!
Александр между тем обнял одной рукой за плечи хозяюшку цветника:
- Наша руководительница. Заведующая миром Небесных братушек, откуда у нас Фотий родом, - весело покосился на розового медвежонка. – А зовут её…
- Лена. Можно просто Лена.
- Да?.. Ну тогда не просто Лена, а Лена Прекрасная.
Фотька одобрительно крякнул.
- Вот весь этот, - повёл руками, - драцено-лиано-гладиолусовый всякий, уголок – только крошечная часть её необозримых цветочно-растительных плантаций.
- Всё-таки ты балабол, - вздохнула женщина.
- А это Ксюша, - продолжал Александр, - студентка-первокурсница кафедры Русского языка и литературы, талантливая поэтесса, очень любит уксусную эссенцию.
- Правда балабол? – пришла девушке на помощь её новая знакомая.
- Правда! - с вызовом сказала Ксения, вздёргивая подбородок.
В этот момент взгляд начальницы небесных братцев упал на своего подопечного, вытирающего лапы о цветочный горшок.
- Испачкался-таки! Так и знала! Зачем в землю полез?
- МокротУ поливки проверял.
- Дурачок! Дурачок! – веселились синички.
- Лета! – Александр посерьёзнел. Поправился: - Лена! Ксении надо вернуться домой. Помоги нам выбрать дорогу.
Все сразу притихли – птицы, бубнящий что-то под нос сиреневоухий небесный братунчик… Воздух потемнел. Всё как-то неуловимо изменилось.
- Конечно, помогу, - ответила волшебница. – Ты прав. На Астерии, как и на Земле, у каждого свой путь. Ваша дорога лежит к Морю Перехода, где ждут путешествующих могучие океанские лайнеры. На одном из них вы поплывёте в Край поэзии. Там и исполнятся все ваши желания… Чудный путь! Путь воспоминаний о прошлом и будущем. Путь радостный и грустный. Но всегда озарённый светом в конце.
Воздух продолжал темнеть.
«Комната стала синей –
Это, наверно, глоксинии,
Васильки в прихожей, а в ванной
Крошечные тюльпаны.
Всё теперь не на месте.
На голубой луч слова повесьте –
Они запоют: «Что с нами?
Мы выстраиваемся только стихами».
В воздухе плывёт одеяло,
Ковёр-самолёт, опахало –
На нём гудят плюшевые мишки,
Жуют пряники и коврижки.
У входа пруд с камышами,
Паучки с розовыми ушами;
В лодках свистят, спустившись с горы, раки,
Плывут лягушки и, в пурпурном ореоле, маки.
Облака пролетают сквозь стены,
Они похожи на радужную пену.
Опускаются на плечи и шепчут
О дивных мирах любви бесконечных.
Цветы закрутили хороводы,
Открылись в зелёном небе дворцы и своды,
По серебряным дорожкам горным
Мы скоро к ним с тобой дойдём бесспорно.
Нас с тобой там так долго ждали,
Пока мы пребывали в печали.
Отправимся в путь утром, пожалуй;
Сперва на север, где пылают золотых звёзд пожары.
Где вдоль дороги, ты не смейся, а слушай,
Звенят над Млечной рекой колокола-груши».
Всё, всё переменилось! Они стояли на гладкой, словно отполированной, просёлочной дороге. Зелёные поля, холмы вокруг. И синее бездонное небо.
- Теперь я только могу пожелать вам счастливого пути! – сказала Лена.
- Хорошо, что синиц не будет. – Все забыли о Фотьке, он продолжал вытирать лапы уже о брючины Александра. – Надоели, трещотки! Сами они все дурачки.
- Что ж мне с тобой делать! – засмеялась женщина. – Всё утро упрашивает меня отпустить его с вами в путешествие!
- Значит, надо отпустить, - развёл руками Александр.
- Отпускаю, - махнула рукой. Погрозила пальцем хулиганишке: - Чтоб вёл себя хорошо!
- Это естественно, - заверил тот, отлипая от брючин мужчины.
- Но тогда, будете путешествовать в краю поэзии, заглянете ещё ко мне в гости. Договорились?
- Обязательно заглянем, - улыбнулся Александр.
- Обязательно заглянем, - повторила Ксения.
- Заглянем без проволочков, - добавил Фотька.
- И я тебе всыплю, - снова погрозила ему пальцем женщина, - без проволочков.
Помолчали.
- Ну, идите мои любимые, пора…
Путешественники зашагали вперёд по дороге. Ксения оглянулась – их провожатая глядела им вслед и улыбалась. Ведь они встречались раньше! Они знают друг друга!
- Я, пожалуй, возьмуся, - отвлёк её от налетающих воспоминаний Фотька, потянулся на цыпочках.
Девушка взяла за лапку небесного братца – мягкую, но сильную, цеплючую…
Александр весело покосился на них. Как у него получается – и язвительно, с иронией, и очень тепло вместе с тем.
- Ну, братцы-кролики, петь не будем, а стих прочитать надо. Момент требует. Ты, Ксюш, у нас поэтесса, вот и приступай.
- Я не знаю, я не умею - стушевалась девушка.
- Ладно, тогда буду читать я.
Её спутник задумался и посерьёзнел.
Мне не вместить в душе картины:
Сады, долины, города.
Тот край, который я покинул,
Не покидая никогда.
Дома, колонны, арки, своды,
Плывут деревья на холмах;
И ощущение свободы,
И мир невидимый в глазах.
Кристалл на площади и в сердце,
Мои друзья, которых нет...
Ключи молитв, ворота, дверцы
Других созвездий и планет.
И лодка - вот, в мгновенье ока
Уносит в сон на край земли.
И много красок, песен много,
И смех, и свет, и корабли.
Как будто я стою в передней
В мою заветную страну.
Мне только сделать шаг последний,
Я только руку протяну -
Сверкают храмы Атлантиды
В земных созвездьях белых гор!
Звенят, как струны, пирамиды
Воздушным фа-диез мажор!..*
Нет, в эту ночь и в этот вечер
Мне не проснуться, не уснуть...
Мне сделать только шаг навстречу,
Мне только руку протянуть.
- Мне только сделать шаг навстречу,
Мне только руку протянуть, -
повторила Ксения.
И синее небо шепнуло вслед за ней:
«Мне только сделать шаг навстречу,
Мне только руку протянуть»…
* - фа-диез мажор – частота, на которой работают пирамиды