По мотивам повести Кира Булычёва «Тринадцать лет».
Сто шесть лет назад корабль «Антей» покинул Землю...
Павлыш сидел на диванчике, нахохлившись, словно воробей под осенним дождём. Находясь в одиночестве, вдали от оживлённых мест корабля, можно предаться меланхолии. Он смотрел долго и задумчиво на идеальную гладь бассейна. Голубоватая вода, прозрачная, как кристалл, в то же время казалась бездонной толщей, где тонут любые мысли. А ведь всего неделю назад (целую вечность назад!) жизнь казалась гораздо приятней! Павлыш снова и снова видел тот вечер, первый вечер его пребывания на «Антее»", когда вместо рекомендованного отдыха после телепортации, он отправился на прогулку в отдалённые отсеки. Ещё на Земле, в процессе подготовки, он изучил досконально компоновку космического судна, знал теоретически каждый уголок, но хотелось прикоснуться "вживую" к столетней истории самого известного земного проекта. Действительнось оказалась несколько обескураживающей. Пыль и мрак царили в опустевших грузовых модулях, по причине сокращения вдвое ежегодных вахтовых экипажей, многие жилые и вспомогательные блоки оказались ненужными ещё десятки лет назад, отчего приобрели депрессивный вид. Впрочем, пытливому уму курсанта четвёртого курса медицинской академии Вячеслава Павлыша это казалось сродни путешествию в античную древность, среди руин Трои и Парфенона.
В одном месте он задержался особенно долго. Это был "замороженный" Внешний сад. Когда-то, почти полвека назад, мощный метеоритный поток атаковал корабль на встречном курсе. Увы, стопроцентно гарантированная защита дала сбой, и один из бешено несущихся обломков прошил все оболочки и угодил в этот оазис земной природы. Последовавшая разгерметизация и космический холод убили в отсеке всё живое, включая двух техников, мирно игравших в шахматы на зелёной лужайке. Тела покойных эвакуировали на Землю, а сад оставили в прежнем виде, отключив обогрев, чтобы не вызвать гниение растений. Так и стоит он, как бы живой, но мертвее окружающих стен.
Внезапно за спиной Павлыша раздался громкий всплеск. Оказалось, это нырнула в бассейн неслышно подошедшая девушка. Она свободно вела себя в воде, подобно морскому существу, вроде дельфина или нерпы, и похожа была на них, такая же гладкая, стройная, гибкая в чешуйчатом купальнике. Коротко стриженные светлые волосы обрамляли довольно узкое лицо с пронзительно зелёными глазами. Кажется, ещё тогда, в момент их первой встречи, Павлыш ощутил бессознательно, что погиб навсегда. Они познакомились, хотя скорее это была его попытка установить контакт. Гражина, специалист по гравитации, уже отбыла годовую вахту и ждала смену, чтобы покинуть корабль. Старше Вячеслава на три года, давно дипломированный космонавт. Судя по всему, чертовски ершистая особа, самостоятельная в суждениях, на лесть и намёки никак не реагирующая. Позволила проводить себя до каюты, но когда приоткрыла дверь, стоя к ней спиной, Павлыш успел разглядеть внутри картину, от которой непроизвольно расширил глаза и оторопел. В кораллово освещённой глубине девичьего алькова, на персиковом покрывале постели лежала девушка (как позже выяснилось, однокурсница и напарница Гражины по работе, Армине Налбандян). Волна иссиня чёрных волос скрывала лицо, которое покоилось между двух подушек, верхняя часть тела была облачена в белую футболку с логотипом экспедиции на коротком рукаве. А вот нижняя часть тела оказалась лишённой малейших признаков одежды. Весьма женственной формы бёдра, часть спины и ноги сияли молочной белизной, соперничая цветом с футболкой, кроме некоторых интимных деталей, вогнавших неискушённого юношу в краску. Перехватившая его взгляд Гражина резко обернулась, издала некий возглас, возможно, на польском языке, метнулась в каюту и захлопнула за собой дверь. И уже оттуда, сквозь нескольких слоёв пластика, прозвучало: "Спокойной ночи!"
Павлышу бы сразу догадаться о реальном положении вещей, но зарождающееся чувство выключило в нём всякое трезвое рассуждение. Мало ли какие причуды бывают у девочек, им-то что стесняться друг дружки? И вот каждый день из оставшихся до отбытия старой смены, помимо освоения дел на основном участке работы, Вячеслав стал посвящать попыткам сблизиться с предметом воздыхания. Гражина не то чтобы избегала его, но воспринимала иронически все неуклюжие попытки объясниться, то намёками, то явно напоминая о близком неизбежном расставании. Какие тут Шуры-муры? Она скоро свалит, исчезнет из его жизни, а впереди целый год напряжённой вахты, чувства остынут, на Земле же вообще будет не до этого. Но Павлыш не сдавался, постепенно теряя чувство юмора, и с этим адекватность. Окружающие быстро заметили состояние практиканта, и сначала экивоками, затем почти в глаза старались привести его в чувство Дальше всех зашёл непосредственный начальник Павлыша доктор Варгези. Как-то остановил юношу, торопящегося покинуть лабораторию после дежурства, похлопал по плечу, участливо спросил:
— Я вижу, юноша, вы успели значительно, кхе-кхе, освоиться на «Антее»? Завели хороших друзей... Подруг... Похвально, конечно, только не стоит слишком привязываться к членам старого экипажа, всё же они убывают, вы остаётесь, и вряд ли когда-нибудь встретитесь, разве что случайно, мимоходом, на какой-нибудь трансфер станции... Зачем вам лишние переживания, мешающие работать, и просто обитать на отдалённом объекте? Я вам как опытный человек, и начальник говорю...
— Если вы насчёт Гражины, то она уже не просто друг! Так получилось, она мне стала очень дорога, больше всего на свете! Разве это невозможно, пусть даже глупо выглядит?
— Мама миа, Слава! Говорите, уже не просто друг? Тогда вообще беда! Ох уж эта молодёжь! Увидят красивые глазки, и сразу идут на них, как дети за волшебной дудочкой! Поймите, Гражина, как бы это доходчиво выразить, совсем не для вас, другого поля ягода! Не могу сказать про неё ничего... дурного, но счастья вы с ней не обретёте, это точно. Откажитесь, оставьте её в покое, и сами успокойтесь! Вообще, звездолёт не место для бурных романов. Здесь основательно и трудно работают!
Увы, увы, когда влюблённые юноши слушали мудрых стариков? Павлыш не оставлял осады Гражины, хотя видел, что терпение красивой полячки явно на исходе. Она откровенно игнорировала его, демонстративно называла лишь по фамилии, отказывалась от любых приглашений. Но вот накануне вдруг почему-то согласилась поддержать беседу с неугодным воздыхателем, ещё и касательно перспектив послевахтового устройства личной жизни. Заговорила мечтательно, но как о давно продуманном плане:
— Первым делом, когда окажемся с Армине на родном шарике, отправимся путешествовать! Начнём, разумеется, с Ватикана...
— Почему разумеется? Разве мало на Земле красивых мест, и даже не менее древних, если хочется старины? Ватикан, заповедник забытых условностей!
— Вот именно, пусть условностей, но не всеми забытых! Там до сих пор оформляют браки, как когда-то, официально, с регистрацией, и даже венчают!
— Ну и ладно... А вам-то что до браков?
— А вот то! Ты всё же тупей, чем показался мне вначале... Только разжёвывать очевидное я не собираюсь!
И тут Павлыша озарило! Ёпрст, или мама миа, как выражается Варгези, ведь ситуация ежу понятная, а он, олух, неделю головой бился о стекло! Ооо, посыпьте мою главу скорбным пеплом! Дайте скончать дни вдали от безжалостного мира!
Вячеслав, не в силах внимать изложению прекрасных планов сладкой парочки, попросту сбежал куда глаза глядят, как оказалось, прямиком в дальнюю галерею, на то место, где впервые на свою беду повстречал это неприступное создание... На остатках разума связался с начальством, выпросил день отгула. И уже много часов, не ощущая ни жажды, ни голода, торчит здесь, глядя на безукоризненную гладь воды...
В который раз Павлыш прокручивал в голове все слова, события, мысли за время пребывания на корабле. Как это часто бывает у легковесных людей, даже откровенное признание не потушило огонь его надежды. Так и сяк он складывал пазлы исходных обстоятельств, что никак не помогало ему окончательно разделаться с чувствами. Верилось, что есть зацепка, хоть маленькая, ничтожная, как свеча на морском берегу в девятибальный шторм, но именно она спасёт погибающий бриг! Снова и снова вспоминалось не слишком успешное, но всё же общение с Гражиной, разве был он ей противен? Вовсе нет, возможно, со временем, найдётся тонкая лазейка в девичьей насмешливой броне, куда проникнет стрела его, Павлыша, любовной страсти. Или Армине... Совершенная противоположность подруге. Невысокого роста, тихая до застенчивости, можно сказать, даже робкая девушка. Фигурой не обижена, длинные чёрные волосы и темноватый пушок над верхней губой навевают грёзы о древних восточных гуриях. Зачем ей всякие амурные сложности? Нашла бы подходящего мужчину-партнёра, да детей рожала! Наверняка, если проявить настойчивость, она без проблем отступит в сторону. Скорее всего, отношения с Гражиной для неё, это способ сладить с психологическим напряжением долгого полёта в невероятной дали от дома. На Земле всё будет по другому. Общение с массой людей, новые знакомства, впечатления затмят вынужденный союз... И у Павлыша появится шанс. Только ни в коем случае не раскисать, поддавшись всеобщему стремлению избавить зелёного новичка от неизбежного фиаско!
И всё же в какой-то момент физиологические потребности организма достучались до взбаламученного мозга. Вячеслав ощутил нешуточный голод, желание выпить по крайней мере литровую бутыль обычной воды, а уж потом вернуться к любовным баранам... Он встал, распрямив затёкшее тело. Пришла полудетская идея запустить "плёсики" — если получится больше пяти отскоков, удача обязательно улыбнётся! Набрал горсть плоских голышей в окаймлении бассейна. Зеркальная гладь зарябилась кругами. Как ни старался Павлыш, больше четырёх не выходило. Лишь последний камень, пущенный особенно старательно, после четвёртого шлепка о воду отскочил слишком высоко и оказался на противоположном берегу. И что это может значить? Пожав плечами, Вячеслав направился к выходу из отсека. Поплутав по коридорам, вышел к центральному тамбуру, нажал кнопку открытия дверей. Та мигнула, что-то загудело, лязгнуло, но ничего не сдвинулось. Дверь осталась закрытой. Он повторил попытку ещё раз, другой, всё без толку. Странно, всего несколько часов назад механизм работал безотказно. Придётся звать на помощь ходовой мостик, иначе выбраться невозможно, либо торчать здесь до морковного заговенья (однажды прочитанная в старинной книге гипербола).
Голос вахтенного навигатора был спокоен, однако не лишён иронии, мол, новичок, да ещё практикант, обязательно где-то напортачил!
— Мостик слушает. Что у вас случилось, Павлыш?
— Я в переходном модуле 4-го Д отсека. Почему-то не могу выйти, дверь не реагирует на команду, хотя сигнал проходит.
— Минуту... Я проверю систему.
Вячеслав ожидал с некоторым беспокойством, опасаясь собственной оплошности, из-за которой его поднимут на смех в кают-компании. Но голос навигатора прозвучал деловито с нотками удивления:
— Автоматика в полном порядке. Дверь застопорена вручную, с вашей стороны. Определяю в модуле нахождение ещё двух человек. Рекомендую вам найти их и попросить разблокировать выход. Альтернатива — вызов дежурного техника с лазерным резаком и курочить двери! Надеюсь, выбор вам понятен, практикант?
Павлыш чертыхнулся про себя. Искать кого-то в огромном отсеке, если он притаился, занятие небанальное. Хотя бы знать, кого искать? Но, разумеется, правила личной конфиденциальности не позволяют отслеживать каждого члена экипажа и его нахождение, кроме экстренных случаев. Даже вахтенному помощнику. Только общие сведения о размещении и состоянии здоровья. Так что ищите, сударь, и обрящете!
Больше получаса он бродил по коридорам и помещениям зоны, заглядывал в двери, иногда взывал, словно заблудившийся в дремучем лесу: "Эй, кто тут есть, отзовитесь!" Никого не нашёл, никто не откликнулся. В душе появилось раздражение, конечно, это бывалые из старого состава чудят, кто ещё станет играть в прятки посреди векового запустения? Ещё поразительно, сколько лишнего пространства, собранного когда-то из отборных материалов лучшими специалистами несёт на себе «Антей»! Подразумевалось, что все эти миллионы тонн конструкций пригодятся будущим колонистам при освоении безымянной планеты в системе Альфы Лебедя, конечном пункте назначения экспедиции. Пригодятся ли, никто не знает. Но этот пустой кокон несётся в невообразимой пустоте, невообразимо дорогой проект земной цивилизации. С другой стороны, это вложение в будущее, а что может быть более ценным?
Распахнувшись, широкие двойные двери открыли странный, похожий на опус художника-сюрреалиста мир. Павлыш узнал его, это уголок заброшенного рая, много раз встречал на страницах учебных пособий, на кадрах ознакомительных фильмов. Когда-то, в период проектирования корабля, дизайнеры задумали воспроизвести на небольшой площади, примерно пятьдесят на пятьдесят метров, стилизованный участок некоего городского дворика, между кирпичных стен псевдо-домов, под кронами трёх клёнов, в зарослях сирени. Кованная ограда со скрипучей калиткой, несколько парковых скамеек, беседка со столиком (подразумевались собрания ностальгирующих урбанофилов). Неизвестно для кого цепные качели, турник в разных уровнях, несколько примитивно вырубленных из дерева фигур животных. Небольшой фонтанчик должен был оживлять журчанием воды негромкую идиллию. Тому же способствовали несколько семей певчих дроздов, оказавшихся самой хлопотной частью проекта. В течении лет тридцати со старта уголок вполне успешно функционировал, под присмотром ландшафтного депо, в заботливых щупальцах роботов-садовников. Но постепенно выяснилось, что расчёт на грустных любителей городской жизни (взятый из давно отживших стандартов), себя не оправдал. Мало кто посещал неясно что выражающий кусок непонятной реальности. Поэтому сначала обслуживание участка исключили из списка приоритетных задач, затем сократили штат роботов, и в конце концов вообще бросили на произвол судьбы. То есть не совсем-совсем забыли, обогрев и полив осуществлялись по прежнему в автоматическом режиме. Но ни один человек из команды не имел в личном списке обязанностей поддержание сада в проектных кондициях. В результате за десятки лет бесхозности дворик превратился в уголок диких джунглей с десятками разнокалиберных стволов клёнов и густой чащей беспорядочно цветущей сирени. К тому же населённый сонмом не умолкающих пернатых, ведущих непримиримую войну с проникающими в сей укромный парадиз кошками.
Подобная информация не способствовала оптимизму поисков здесь человеческих существ, и Павлыш собрался было захлопнуть двери, как что-то насторожило его, поначалу на уровне подсознания. Что-то было не так, выбивалось из естественного ряда. Юноша застыл на месте, прислушался, и вдруг понял. Музыка! Едва слышная в птичьем гомоне, но всё же явная, ни с какими звуками не перепутаешь!
Курсант, делая осторожные шаги, углубился в чащу. В ней были тропинки, по которым кто-то нередко проходил, факт очевидный. Сирень, благоухающая почти невыносимо, полностью скрывала всякую видимость. Но вот появился в кущах просвет, музыка сделалась громче. Павлыш определил, что звучит девчачья группа из Австралии, какие-то розовые пеликаны. Или чайки. В подобных стилях он не разбирался, и не тратил время на изучение. Вот классика, добрые 18, 19, 20, 21 века, это его стихия! Впрочем, здесь он не для музыкальных дискуссий. Найти этих неуловимых, пусть оторвутся на полчаса от розовых пернатых и выпустят его на волю!
Там, впереди, появилась небольшая прогалина. Видимо, это центральная часть подразумеваемого городского дворика: столбы беседки, уходящие в кроны деревьев, угадываемые элементы решётки, а главное, цепная беседка. И на ней две фигуры. При смутном рассеянном свете Павлыш не сразу разобрал подробности. Одна из фигур, явно женская, раскинулась на деревянном сиденье, закинув голову, так, что обширные волосы спадали назад. Руки протянулись в стороны, лёжа на высокой спинке, кулачки сжаты вокруг цепей. Ух ты, весьма приличного размера груди выпирали вперёд, похожие на украшения носовых фигур старинных парусных кораблей. Молочно белые, только тёмные ореолы в центрах округлостей. Позвольте, это же... Вячеслав осознал своё узнавание, но не смел ему поверить. Если сверху, на качелях, та, которую он заподозрил, то пониже, спиной к нему, кто? Павлыш напрягал зрение, боясь и холодея сердцем. Уже можно чётко разобрать — обе фигуры женские, полностью обнажены... Но самое главное, они сюда не в фантики пришли играть под игривую музыку, не дабы обсудить последнюю моду из парижских журналов. Абсолютно, железно ясно, что две подруги, Гражина (да, снизу это она!) и Армине занимаются... Да, занимаются чёртовым сексом!
Павлыш одновременно окаменел и вскипел. Что, добился-таки полного доказательства тщетности услилий завоевать эту крепость? Вот они, как на блюдечке, без стыда и памяти! Словно нарисованы мастером-живописцем, каким-нибудь Ватто, для куртуазного светского салона. Классика жанра! Одна модель, черноволосая Армине, устроилась на качелях, вот выпустила цепи, одну руку протянула вперёд, чтобы положить её на затылок визави, а другой приподняла грудь, направив её тёмное навершие навстречу собственным губам. Чёрт, они наслаждаются близостью на всю катушку! Вторая модель (Неужели всё же Гражина?) расположилась снизу, между широко раскинутых коленей подружки. Она чуть склонилась, словно колдует над сакральным сосудом. Так и есть. Чуть покачивая сиденье, она движет сокровенное место подруги относительно узкого, как кинжал, своего розового языка. Блестит, подобная перламутру, внутренность мягкой раковины. Стекают крупные капли, готовые обратиться дождём, или родником. Таинство готово произойти...
Внезапно крупная птица срывается прямо над головой Павлыша и, громко хлопая крыльями, рвётся в неведомую чащу. Он приседает в испуге, и тут осознаёт, что зашёл слишком далеко, куда ему путь заказан, и следует бежать прочь, желательно быстро и незаметно. Пятясь и нагибаясь, нечаянный свидетель покинул бывший дворик, превратившийся в джунгли, или райский сад, кому как.
Оказавшись снаружи, Павлыш старательно отряхнул форменные футболку с брюками, затем удалился в укромное место, не слишком далёкое от тамбура. Там его застал вызов из ходовой рубки. Тот же строгий голос спросил:
— Эй, курсант Павлыш, что случилось? Прошло больше часа, а дверь всё ещё заблокирована. Вы не нашли этих двоих?
Вячеслав сглотнул вязкую слюну, прежде чем ответить:
— Всё нормально, нашёл. Только... возникли деликатные обстоятельства, пока невозможно их отвлечь от важного дела. Ничего, я подожду, не стоит беспокоиться!
Некоторое время с мостика не доносилось ни звука, потом голос навигатора, гораздо ниже тоном, почти сочувственно произнёс:
— Послушай, старина! Похоже, ты застукал Гражину и Армине в их уютном дворике? Они часто там уединяются, можно сказать, освоили. Судя по прежнему опыту, ещё час минимум пробудут. Может, вызов им какой-нибудь сделать, или учебную тревогу, пусть пошевелятся! Почему ты должен из-за них томиться?
Павлыш испуганно залепетал:
— Нет, нет, пожалуйста, не надо! Я посижу, подожду... Мне не к спеху же!
Теперь штурманский голос приобрёл прежнюю снисходительность:
— Не к спеху, говорите? Хорошо, ожидайте. Надеюсь, от жажды и голода там не страдаете? Желаю успехов, практикант!
Павлыш устроился в старом кресле, предварительно выбив из него облако пыли. Включил виртуальную книгу, попытался читать. Смысл текста совершенно не лез в голову. Всё виделась эта сцена в укромном уголке, расставившая последние точки над i. Расставившая? Последние точки? Снова подкрался тихий шёпот надежды. Ну и что? Разве личное наблюдение их близости, понятно, далеко не первой, изменило предыдущие расклады? Да, сейчас им обеим хорошо. Или даже очень хорошо, божественно сладко. А потом будет другая реальность. Секс не всегда является долговременной основой. Он, Павлыш, может предложить ей гораздо большее, любовь, о которой пишут в романах и поэмах. Она умная девушка, в конце концов поймёт!
Ударившись в рассуждения, Вячеслав едва не пропустил закончивших своё затянувшееся свидание подруг. Слышно было, как Гражина и Армине идут по коридору, весело, и вместе с тем нежно переговариваются, смеются. В какой-то момент парень испугался, что они свернут в его закуток, и здрасте! Как тогда изворачиваться, мол, не хотел нарушать приятный тет-а-тэт? Но обошлось. Девчонки прошли мимо, их голоса утихли, затем загудел мотор, лязгнула дверь, всё... Выждав несколько минут, покинул отсек и Павлыш.
Оказавшись в каюте, он сбросил, будто воин латы после проигранной битвы, одежду. Завалился в душевой бокс, долго-долго и тщательно тёр себя жёсткой щёткой, ошпаривал кипятком, травил ёдким мылом. Покончив с гигиено мазохизмом, выдул литровую бутыль условно альпийской воды из холодильника. О чувстве голода даже не вспомнил. Как был, голый, рухнул в постель. Приказал себе спать, не смотря ни на что спать, чёрт возьми спать!
Разбудил его стук в дверь. Постоянная темнота в каюте, подсвеченная якобы уличным светом из ложного окна, не давала подсказку, сколько времени. Где-то затерялся электронный будильник со светящимся табло, но искать недосуг. Явно рано, чтобы пора вставать. Но кому что надо? Не озаботившись прикрыть наготу, Павлыш распахнул дверь. Тупой мозг отказался признавать реальность. Там стояла Гражина, закутанная в какую-то накидку, вроде охотничьего плаща (какая охота, бред).Не спрашивая разрешения, ничуть не удивляясь виду молодого человека, девушка шагнула внутрь, ещё и подвинув хозяина.
Павлыш повернулся следом, молча, полагая, что проснётся, если начнёт расспрашивать. Гражина прошла через всю кабину, развернулась, опёрлась пятой точкой о письменный стол. Даже во мраке зелёные глаза русалки блестели. Когда она заговорила, её голос был труден от волнения. Наверное, даже во сне она напряжена с ним наедине, как взведённая пружина.
— Павлыш, я пришла потому, что мне не всё равно. Любовь не шутка, на палубе не валяется, и мне с одной стороны приятно твоё чувство, но с другой стороны горько, что я не могу его разделить. Поверь, это невозможно, как нельзя совместить лёд и пламя, как ни банально звучит. Но я могу... Мне нужно, чтобы любовь нашла отражение, выход в реальность, понимаешь?
Гражина шагнула вперёд, и её накидка соскользнула вниз. Девушка оказалась голой. Павлыш в последний раз зажмурился, прогоняя глюк. Так не бывает в жизни, только в чёртовых романах! Но реальная Гражина приблизилась вплотную, протянула руки к его лицу, провела ладонями от висков, коснувшись большими пальцами губ, затем по шее вниз, ощупала ключицы, задержалась на выпуклостях груди, перешла на живот. Вячеслав, смелея, но всё ещё в нокдауне, попытался наклониться поцеловать, но девушка уклонилась. Прошептала:
— Нет, Павлыш, всё, кроме этого!
Она некоторое время держалась за талию партнёра, затем резко потянула его на кровать. И не думавший сопротивляться, к тому же потерявший равновесие, Вячеслав рухнул как подкошенный. Гражина вскарабкалась сбоку, тут же цепкой рукой завладела уже воспрянувшим членом мужчины. Держала ли она этот орган в руках впервые, но действовала вполне уверенно. Крепко сжала, смотря прямо в глаза поверженному Голиафу. Усмехнулась победно, хотя битва только начиналась. Чтобы добавить смазки, пустила струйку слюны, заработала ещё отчаяннее. Павлыш уже подумал (и так вне себя от счастья), что этим их контакт и ограничится, но Гражина не думала останавливаться на достигнутом. Скользнув ниже, куда-то совсем в ноги, она припала (ммм, милая, что ты делаешь!) ртом прямо к пунцовому округлому наконечнику пики. Нежные губы охватили его, сразу столь плотно, что Павлыш застонал предсмертно., но пощады не получил. Сладкое кольцо скользнуло глубже, вбирая твёрдую гибкость стержня в себя. И ритмично задвигались вверх-вниз. Всё, что оставалось бедному человеку мужского пола, это терпеть невыносимый кайф, не смея поддаться ему раньше времени, моля всех богов о паузе. Нет, боги не послушали. Последовало другое. Гражина вдруг снова метнулась вверх, не выпуская заветный предмет из руки, и со всего маху высокоточно опустилась лоном прямо на него. Павлыш только вскрикнул, уже вне себя от рвущегося наружу зверя. Возьму всю! — хотелось крикнуть ему, а пуще совершить на самом деле. Самую заветную, самую желанную сладкую цель — поразить, пронзить до пенных брызг! Гражина сама закричала, биясь, едва не срываясь со штифта, как ослабленная гайка на болту гоночного автомобиля. Pierdol mnie, no dalej! И гром непременно грянул, вместе с цунами и астероидом. Мир рухнул в тартарары. Бездна надвинулась, поглощая.
Вознесённый и сброшенный Павлыш едва дышал, пребывая в агонии нирваны, и не заметил сразу, что его роковая победительница-рабыня неспешно покинула ложе, натянула своё покрывало, погладила мужское плечо, и вышла из каюты.
Рано утром, в числе первой партии, Гражина Тышкевич покинула борт «Антея». Павлыш, основательно выбитый из седла, даже не смог прийти проститься. Тут бы восстановить простейшие психические функции, чтобы... Чтобы несомненно одно — дождаться окончания годовой вахты и вернуться на Землю, и найти Гражину, чтобы любой ценой получить её. Он не сомневался нимало в исполнении задуманного плана. Но в их жизнь ворвалось нечто, полностью изменившее всё.
Примерно в полдень, когда служба телепортации готовила очередную операцию, была получена неурочная гравитограмма, судя по всему, дошедшая не полностью: "Перемещения невозможны, эффект Домбровского..." Пугающая, не поминаемая вслух фамилия прозвучала грозным сигналом. Любой специалист дальнего космоса знал его смысл. Очень давно, на заре освоения тепепортации профессор Домбровский из Краковского университета выдвинул теорию, что данная возможность имеет ограничение по дальности связи. И даже рассчитал примерное расстояние, на котором оно может прекратиться. Тогда его доводы были встречены в штыки научным сообществом, опровергнуты точными расчётами. Но у всех в глубине души засело предчувствие возможного эксцесса. Но лет пять назад «Антей» приблизился и даже пересёк предполагаемый рубеж. Ничего с супергравитацией не случилось: прибывали и убывали экипажи, поступали сообщения, отправлялись донесения с корабля. И вот... Неужели произошло худшее?
Всё же приготовили приборы и людей к проведению сеанса. Но результат нулевой. Так же на следующий день, и после следующего. Пришлось признать реальность и определить выбор дальнейших действий. Их было всего два. Повернуть назад, чтобы достичь заново границы телепортации. Это означало бесславный конец великой экспедиции, потому что энергии двигателя хватит лишь на разворот и поддержание жизнедеятельности экипажа. Никаких манёвров, дальних полётов больше не будет. Больше сотни лет движения, фантастически огромные затраты на постройку пойдут коту под хвост. Последний, их, экипаж заслужит эпитет похоронной команды. Или другая возможность. Продолжение полёта., но уже без связи и возможности замены. Через тринадцать лет они достигнут планеты. Насколько возможно исследуют, установят супергравитационный модуль (возможно, рано или поздно на Земле научатся преодолевать злосчастный предел), наберут образцов для исследований, и повернут назад. Ещё через тринадцать лет вернутся в точку, где связь оборвалась. Чтобы иметь возможность вернуться домой. Да, через двадцать шесть лет. Ну, может быть, пораньше, если там научаться отодвигать рубеж от Земли.
Павлыш раздумывал ошеломлённо. Он, курсант четвёртого курса медицинской академии, был отправлен в виде поощрения для годовой практики на самый знаменитый, самый крутой звездолёт «Антей». Друзья завидовали. И вот теперь ему придётся остаться в этих угрюмых стенах на двадцать шесть чёртовых лет! Двадцать шесть лет! Целая жизнь. Ему сейчас всего-то двадцать. Значит, в конце полёта ему стукнет сорок шесть. Не старик ещё, но, поймите, вся жизнь пройдёт здесь. На Земле его почти забудут, многие и не дождутся. Вдобавок неизвестность. Только через четверть века они смогут дать знать о себе, и узнать о других... А как же Гражина? Ей вообще стукнет почти пятьдесят. Станет к тому времени бабушкой большого семейства, и вернувшийся Павлыш ей будет до лампочки!
Командир дал сутки на раздумья. Поставил условие, если хоть один человек выскажется против продолжения, они повернут. В конце концов, так велит инструкция. Но кто предполагал, что решать придётся за считанные года до цели?
Раскапывая собственные подвалы, Павлыш не заметил, как из кают-компании исчезла Армине. Он вдруг сообразил, вот у кого кошки на душе скребутся! Расстаться с любимым человеком, казалось бы, на день, и вдруг получить перспективу столь долгой разлуки! Бедная девочка! Вячеслав отправился на поиски, смутно представляя, о чём будет говорить, как утешать. В принципе, именно Армине может стать тем слабым звеном, которое свернёт миссию. Её-то точно никто не обвинит в слабости. Потому что это так и есть.
Следуя голосу интуиции, он двинулся не в каюту Армине, а в каюту Гражины. И не ошибся. Девушка лежала на кровати подруги, зарывшись в подушки, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Павлыш присел рядом, некоторое время сочувственно вздыхал, ожидая просветления осадков. Не наблюдалось. Тогда он произнёс, словно рассуждая вслух:
— В конце концов, ещё ничего не решено. Завтра кто-нибудь, хотя бы один, скажет "нет", и мы, пусть не сразу, через пару месяцев, окажемся дома. Почему бы тебе не высказать своё мнение... если надо, я его поддержу!
Конвульсии прекратились, через минуту показалось распухшее, ставшее вдруг некрасивым лицо Армине.
— Ты предлагаешь мне завтра первой зажечь фитиль, который взорвёт экспедицию? Так ты полагаешь вернуться к Гражине?
— Не говори глупостей! Я вижу, как ты переживаешь, потому что, действительно, твой случай самый драматичный. Пусть я испытываю к Гражине... чувства, но было бы подлостью пытаться её получить, используя тебя! Но сама представь: двадцать шесть лет! Не дней, ни даже месяцев — лет! Вдали от дома, родных, в этом пыльном летающем сарае!
— Прекрати, слышишь, прекрати немедленно! «Антей», это детище всей Земли, его строили буквально по нитке со всего мира... Как его можно назвать пыльным сараем! Он выполняет свою миссию, вместе с нами, и сотней смен, бывших до нас...
— Что же, ты выступаешь за продолжение?
— Я не знаю... Оба выбора кажутся ужасными. Вопрос, который из них ужасный-ужасный? Мне вот подумалось, что Гражина меня никогда не простит, если я сорву достижение Альфы Лебедя. Что толку вернуться домой, и потерять любимого человека? Ты понимаешь это? — казалось, девушка уговаривает саму себя, но потом вдруг снова отвернулась, сдерживая слёзы. — Но ведь столькооо лееет! Я прилечу домой совсем стааарой!
Павлыш приобнял её, ткнулся лбом в плечо. Странным образом любовь к одному человеку сблизила их.
Назавтра экипаж, как один человек, проголосовал за продолжение полёта. Ещё через пару месяцев Вячеслав и Армине стали жить вместе. В положенное время родился первенец, мальчик, названный Антеем. Через несколько лет на свет появились близнецы, девочки, получившие имена Гражина и Арминка. Когда звездолёт прибыл на место, дети уже смогли самостоятельно посетить открытую планету. Там была оборудована станцию. конечно, не столь масштабная, как планировалось. Но космос есть космос, вносит свои коррективы. Без происшествий отправились в обратный полёт. На планете осталась небольшая команда исследователей, чтобы побольше собрать бесценной информации. Потом, при обратном достижении порога Домбровского, их телепортировали на борт корабля. И наконец они получили возможность связаться с Землёй. Там, разумеется, ждали и верили в благополучный исход миссии. Пусть не всем удалось дождаться победного финиша... а кто вернулись, не остались молодыми и здоровыми. Космос не прогулка в Крыму, требует от людей жертв. Если они готовы на них идти, космос допустит людей в свои тайны...
Телепортированные на Землю члены экипажа примерно три месяца проходили адаптацию, причём именно молодым, но никогда не ступавшим на земную твердь людям пришлось особенно трудно. Но все справились, потому что и не такое преодолевали. За время привыкания у них на Лунной базе побывало множество гостей, все оставшиеся родственники, друзья. Кроме одного человека, и Павлыш с Армине воспринимали это как предстоящий вызов. Вячеслав задолго до возвращения ощутил начало какого-то процесса в спутнице. Она стала больше времени уделять внешности, всерьёз занялась спортом, при этом странно задумалась. Дни напролёт, и даже ночью, проснувшись, он заставал её бодрствующей. Собственно, никакого секрета тут не было. Армине никогда не забывала Гражину. Возможно, убедила себя, что лучше принять реальность, эти годы вдали, отношения с мужчиной, дети. Но дети практически выросли, обрели свой путь. А любовь очнулась от спячки, снова пошла в рост. Что с этим поделаешь?
И вот однажды, получив полное добро от медиков (Павлыш сам доктор, но вот поди ж..), их компания отправилась на Землю. Центральный космопорт планеты Домодедово-10, зал прилётов. Прибыли инкогнито, без фанфар и пафоса, который уже всем надоел. Встречали их немногие, но близкие люди. Вячеслав с высоты своего немалого роста издалека заметил две стройные женские фигуры. Чем ближе они становились, тем беспокойнее билось его сердце. Конечно, одна из них Гражина, всё та же, лёгкая на подъём и шутку, зеленоглазая русалка, только старше на двадцать шесть лет! Но кто это с ней, как зеркальное отражение, молодая девушка, странно знакомая, улыбается тепло и смущённо именно ему? Армине толкает Павлыша в бок: не узнаёшь, что ли? Папа вернулся из дальних странствий, а на берегу ждёт взрослая дочь! Ёпрст, мама миа, как же так получилось? Неужели хватило одного раза, и вот... получите подарок к возвращению!
Павлыш не видел ничего вокруг, и даже ног не чуял. Здравствуй, дочь! — Здравствуй, папа! — Как же тебя зовут? — Армине. — Действительно, кто бы сомневался! Сколько тебе лет даже не спрашиваю, это можно вычислить с точностью до дня! Как ты поживашь? — Я скучала по тебе всю жизнь, и верила, что ты вернёшься! — Наверное, потому и вернулся...
Обрести нежданно словно иную, адаптированную копию Гражины, вдруг переменившую гнев на милость, шипы на лепестки, хину на мёд! Странная штука жизнь...
В течении последующего года Антей Павлыш прошёл подготовку космического разведчика и улетел на Юпитерианскую станцию. Близнецы Гражина и Арминка Павлыш закончили курс техников и вместе обосновались на Марсе. Старшие Гражина и Армине наконец-то смогли совершить своё долгожданное путешествие, первым делом посетив Ватикан и заключив официальный брак. А Вячесав Павлыш поселился в городе Городце на Волге, по соседству с семьёй младшей Армине. Там завёл частную медицинскую практику, не очень обременительную, и сел за мемуары.
Но как-то получил приглашение от Космического центра совершить в качестве почётного гостя телепортацию на «Антея». Старичка оставили на месте условной линии Домбровского в качестве промежуточной станции. Экипаж свели до минимума, ввели режим предельной экономии. Павлыш бродил полутёмными коридорами, всерьёз озябнув (никто не предупредил его, что температура поддерживается чуть выше нуля по Цельсию). Разумеется, все зелёные насаждения погибли, поэтому посещать подобные места, вроде городского дворика, он не стал. К тому же не хотелось бередить пусть не жгучие, но саднящие воспоминания о его прежних женщинах, возлюбленной и спутнице в долгом полёте. Хорошо, если им хорошо вместе. Дождались таки друг дружку. По прежнему не угомонятся, устроились в экспедицию к комете Галлея. Всего-то на три года! Ничто по сравнению с пережитым сроком на «Антее». И всё же он будет по ним скучать. Не чужие ведь люди, родительницы его детей!
Зато он наведался в дальний отсек корабля, где когда-то, ещё зелёным курсантом повстречал почти столь же юную Гражину. Увы, бассейн оказался осушен, что не удивительно в текущих раскладах. Павлыш прошёлся, хрустя, по береговой гальке, обошёл бывший водоём кругом. Там, на гладком мраморном полу валялся один единственный плоский камешек. Павлыш тут же вспомнил, как метнул его в тот день, когда решал для себя будущее с Гражиной. Загадал успех, если сделает больше пяти плёсов. А он после четвёртого выскочил на берег. Так и лежит там. Поди, пойми, счастье он принёс или беду? Сложная штука жизнь. Кидай, не кидай камни, а будешь их когда-то собирать.