Глава 72
Разумеется, я уже был не столь наивен, чтобы передавать письма Шевретты Королеве или письма Королевы Шевретте, не поинтересовавшись их содержанием. Поскольку ранее пару раз Мария давала мне предварительно прочитать пересылаемые ей письма, ещё до её опалы, чтобы я убедился в чистоте и благородстве её действий, впоследствии она ограничивалась тем, что лишь пересказывала мне их содержание, передавая письма в запечатанном виде. Это, разумеется, меня насторожило. Когда же я понял, что те, кто бездумно позволяют ей вовлечь себя в её интриги, полностью доверяя ей, не разбирая детально, во что именно они ввязываются, остаются впоследствии в проигрыше, который может стоить им свободы и даже головы, я решил для себя, что далеко не все просьбы Марии столь безобидны, что их следует выполнять с полным доверием к ней. Положение слуги Господнего, то есть члена Ордена, напрямую обязывало меня, во-первых, знать обо всех опасностях, которые могут грозить лично ей, в связи с особым поручением защищать её, во-вторых, знать обо всем, что можно выяснить в отношении важнейших политических событий в государстве. Итак, я без стеснения вскрывал письма, поскольку меня научили делать это столь деликатно, что после повторного их запечатывания никто бы не заподозрил, что письма были вскрыты. Разумеется, я никогда не снимал с них копий, я лишь запоминал их содержание наизусть.
Одно из таких писем я могу сейчас воспроизвести по памяти.
«Дорогая Шевретта! Вот он, интересный случай, когда я, наконец-то, хотя бы на время избавилась от мелочной опеки со стороны двух лиц. Один из них, как ты знаешь, имеет все права на то, чтобы вмешиваться в мою личную жизнь, но не делает этого, пренебрегая супружескими обязанностями, однако, вмешивается в мои отношения с роднёй, на что я ему права не давала. Второй, как ты понимаешь, наиболее невыносим. Как раз его долг состоит в том, чтобы заботиться о благе государства, и он мог бы упрекать меня за переписку с братом и другой кое-какой роднёй, но именно ему гораздо более интересно стать доверенным моих личных тайн, и даже, как ты знаешь, он страстно желает стать одной из моих самых сокровенных личных тайн. Боже, избави меня от подобной судьбы! Даже во сне я бы не желала иметь с ним дела ближе, чем с духовником. Впрочем, и духовнику я не расскажу всего о себе, тем более – такому духовнику!
Я отвлеклась, впрочем. Я хотела тебе сообщить, что на время получила не только свободу, но и власть! Да-да, я теперь глава Королевского совета и возглавляю столицу. Супруг отбыл в Пикардию. Вообрази, какой ропот понялся в совете, когда Его Преосвященство объявил им о воле моего супруга! Один из них даже возмутился: «Как? Королева? Возглавлять совет Короля? Мыслимое ли дело – допускать в совет Короля женщину?» Между прочим, Его Преосвященство вступился за меня, возразив: «Разве Королевский Совет – это баня, чтобы вход женщине в него был запрещён?»
Надо сказать, все там лебезят перед кардиналом, первым министром и хозяином Королевского Совета. Этот выскочка, который попытался возражать, просто ошибочно полагал, что сам Ришельё воспротивится этому назначению. Когда же Его Преосвященство безоговорочно поддержал решение Короля, он первым стал аплодировать кардиналу. Давно бы уже пора им понять, что мой супруг никаких политических решений не принимает сам. Все его решения – это решения кардинала, которые он лишь озвучивает! Так что я убеждена, что идея доверить мне власть в Париже и Совете на время отсутствия Людовика исходит, безусловно, от Ришельё. Уверена также, что он сделал всё возможное и невозможное, чтобы я узнала о том, что это – его заслуга. Таким путём этот нелепый ухажёр в красной мантии желает продемонстрировать мне, что лишь от него зависит как мой взлёт, так и моё падение. Всё это делается для того, чтобы склонить меня к тому, о чём я не пишу, а ты прекрасно знаешь, чего он добивается! Никогда! Слышишь ли ты? Никогда! Нет, нет и нет. Боже, если бы даже мне и нравился какой-нибудь мужчина, то и в этом случае… Нет! Я могу, конечно, сочувствовать кому-то, желать ему счастья и успехов. Не скрою, Бекингем был мне дорог, и я до сих пор оплакиваю его и молю Господа за упокой этого безумного, но глубоко симпатичного мне вельможи. Однако, это – не то чувство, которое называют любовью, ты знаешь, моя глубокая симпатия к этому несчастному герцогу не подвигла бы меня на измену супругу. Что же касается Ришельё… Ей-богу, это смешно и противно, и гнусно, и отвратительно. Я желаю избавиться от него, я желаю, чтобы его не было в моей жизни, а он навязывает мне своё присутствие и ещё делает такие отвратительные намёки, что был бы счастлив, если бы… Какое мне дело до того, что требуется для его счастья? Я ему его не желаю. По-христиански я, разумеется, желаю ему достичь всего того, чего он достоин, но то, чего он добивается, не входит в этот перечень и никогда не войдёт.
Боже, Шевретта, дорогая, ты писала, что у тебя вызрел план как поставить этого зарвавшегося царедворца на место. Умоляю тебя, поскорее уже приступай к его исполнению, если он имеет шанс на удачу.
А пока я буду наслаждаться той временной, но почти полной властью, которая на меня свалилась! Боже! Я почти свободна! Я говорю: «Почти», потому что ты знаешь, что кардинал не оставил меня без того, чтобы я была повсеместно окружена шпионами и шпионками всех мастей. Я знаю, что положиться я могу только на тебя, на Ла Порта, и ещё на двух-трёх человек, впрочем, в них я уже не столь уверенна. Как это ужасно – никому не доверять! Я порой даже не доверяю зеркалу, кровати и даже собственной подушке. А вдруг она утром докладывает кардиналу, сколько слёз я пролила в неё и с каким именем на устах заснула? Знай же, что я шептала только два имени – твоё и его. Я шептала: «Шеврез! Избавь меня от Ришельё!» Впрочем, всё это уже не секрет для него. Он знает, что я не желаю его видеть, и это, по-видимому, заставляет его появляться передо мной чаще, чем следовало бы! Обнимаю и целую тебя, моя дорогая! Люби меня и помолись за меня, бедную брошенную всеми Королеву, оторванную ото всех, кто ей дорог, и окружённую всеми, кто ей ненавистен!»
Разумеется, я даю это письмо в переводе с условленного между Королевой и герцогиней шифра, поскольку Королева использовала некоторые имена собственные для обозначения себя и знатных персон, так что письмо её выглядело обычным письмом от одного частного лица другому. Когда их шифр разгадывали, она изобретала другой, но все они были наивными. Естественно, если они используют имена главных героев какой-то широко распространённой пьесы Корнеля или другого автора, перекладывающего античные истории на современный лад, и когда пьесы эти известны всем и каждому, называя себя Хименой, Сабиной или Камиллой, Королева никого бы не обманула.
Итак, это письмо не содержало ничего нового или конкретного, лишь обычные сетования Королевы, оскорблённой навязчивой опекой со стороны кардинала и невниманием со стороны Короля, которая решила, что на время получила реальную власть, чего, разумеется, не было. Номинально возглавлять Королевский совет ей позволили, принимать какие-либо решения ей, разумеется, никто не позволял.
Передав письмо по назначению, я направился к одному оружейных дел мастеру. Звали его Марэн Ле Буржуа.
— Здравствуйте, господин Марэн! — сказал я ему. — Я хотел бы заказать вам особый вид пистолетов.
— Вы пришли по адресу, любезный господин, — ответил мастер. — Моя мастерская изготавливает лучшие во Франции и даже лучшие во всей Европе пистолеты!
— Я это знаю, господин Марэн, — ответил я. — Но мне необходимо кое-что ещё лучше.
— Лучше наших лучших пистолетов? — удивился Ле Буржуа. — Что же это может быть?
— Послушайте, дорогой мастер, я бы хотел, чтобы вы усовершенствовали замок пистолета, — сказал я. — Существующие пистолеты требуют сделать слишком много действий перед тем, как выстрелить. Это не годится для настоящего сражения.
— Что же вы предлагаете, господин?..
— Зовите меня Арамис, — ответил я.
— Да, господин Арамис, — ответил мастер. — Что же вы предлагаете, господин Арамис?
— Видите ли, господин мастер, — сказал я. — Я представляю некое общество, которое нуждается в большом количестве улучшенных пистолетов. Мы сделаем вам большой заказ. Скажем, на первое время сотню пистолетов, а в будущем счёт пойдёт на несколько сотен и, возможно, тысячи. Но это должен быть пистолет совершенно иной конструкции.
— Очень любопытно! — воскликнул господин Ле Буржуа.
— Да. Прежде всего к недостаткам существующей конструкции. Как вы знаете, большим достоинством самых лучших пистолетов является то, что вместо зажжённого трута для запала применяется пиритовый камень, который высекает искры. Это замечательно, но пирит очень быстро изнашивается. После каждого нового выстрела не знаешь, будет ли следующий выстрел удачным, или же тебя ждёт осечка. Заменять же пирит после каждого выстрела – дело хлопотное, а в бою и вовсе невозможное. Поэтому в любом настоящем бою после первого выстрела на второй выстрел рассчитывать уже не приходится.
— Всё это так, господин Арамис, но ведь в конструкции пистолета, который вы критикуете, заложены идеи многих гениев многих времён! — возразил господин Ле Буржуа.
— Значит, нужны новые гении, и вы их найдёте и привлечёте к своей работе, — продолжал я. — Попробуйте подыскать другой камень, который выбивал бы искру не хуже, чем пирит, но был бы прочней. Попробуйте, я не знаю, кремний, может быть, или что-то ещё.
— Ваше предложение понятно, мы поищем, — согласился мастер. — Но на поиск нужны деньги, а результат вовсе не обязательно вас устроит.
— Вы получите две тысячи пистолей немедленно на свои исследования без обязательства предоставить готовое решение, а лишь на то, чтобы собрать и систематизировать все идеи в этом направлении, — сказал я. — И ещё восемь тысяч пистолей в том случае, если эти две тысячи позволят вам создать новую конструкцию, которая бы нас удовлетворила.
— Я продолжаю слушать вас с возрастающим интересом, господин Арамис! — воскликнул мастер, потирая руки.
— Нам не нравится, что заводить спусковой механизм приходится ключом, — продолжал я. — Ключ очень часто теряется. А одалживать его у товарища во время боя невозможно. Нужна другая пружина, более жёсткая, чтобы простой взвод курка был достаточен для того, чтобы сделать выстрел.
— В таком случае для взвода курка понадобится изрядная сила, — возразил мастер.
— Силы у любого солдата достаточно, — отмахнулся я. — Кроме того, если заточить огниво под нужным углом, быть может, искру удастся высекать и при ударе не слишком уж большой силы. Нужно поискать материалы и поработать над конструкцией.
— Это я уже понял и запомнил, — отозвался мастер.
— Нам нужен такой пистолет, чтобы можно было делать не менее двух выстрелов в минуту, — сказал я.
— Как вам нравится идея двуствольного пистолета? — спросил мастер.
— Я знаком с такими конструкциями, — ответил я. — Стволы располагаются один под другим, курки точно также, а рукоятка ориентирована по той же оси, что и стволы, оканчивается яйцеобразным утолщением. Для того, чтобы выстрелить из такого пистолета, приходится выворачивать кисть. Прицелиться в таком случае очень сложно, отдача приводит к тому, что после десятка выстрелов начинает болеть кисть у стрелявшего. Нет, это не годится. Подумайте над тем, чтобы разместить стволы рядом друг с другом. Можно сделать два различных спусковых механизма. Тогда стреляющий сможет сделать два выстрела хоть одновременно, хоть с самым малым промежутком времени между ними. Это будет хорошее оружие. Можно расположить стволы один над другим, но в этом случае надо будет делать курки разной высоты. Это не удобно. Фактически для того, чтобы стрелять одинаково метко из обоих стволов, надо учиться по-разному прицеливаться.
— Два ствола в пистолете, расположенные рядом, это хорошее решение! — ответил мастер. — Но такой пистолет будет тяжелей обычного.
— Можете укоротить ствол, в рукоятке сделать отверстия для облегчения его веса, — ответил я. — На ваши изыскания я даю вам месяц. Через месяц я выслушаю ваши предложения, и в случае, если они мне понравятся, я оставлю вам обещанные восемь тысяч пистолей для разработки всей конструкции целиком.
— Хорошо, господин Арамис, — сказал мастер. — Имеется у вас разрешение на такой крупный заказ оружия от господина первого министра?
— У меня такого разрешения нет, и я не собираюсь его получать, — мягко ответил я.
— Но в таком случае вы можете заказать лишь несколько пистолетов для собственных нужд, — возразил мастер. — В противном случае я должен либо отказаться от выполнения такого крупного заказа, либо сам известить министерство вооружения об этом заказе и испросить надлежащее разрешение.
— Это поручение исходит от наших с вами общих командиров, — ответил я и сделал условный знак членов Ордена.
— Ваш заказ будет выполнен самым лучшим образом, — ответил на это мастер. — Разумеется, никакие сведения в министерство не будут направлены. Ваш ответ меня полностью убедил. Я бы выполнил заказ даже и том случае, если бы вы мне ничего не заплатили. Где мне вас отыскать, если у меня будут к вам вопросы?
— Благодарю вас, я это знаю, — ответил я. — Но в настоящий момент экономия денег не является приоритетным делом. А у вас неизбежно будут расходы.
Я оставил свой адрес господину Ле Буржуа, оставил также ему две тысячи пистолей и простился с ним. Это было весьма неплохое помещение капитала Ордена. Несмотря на то, что разработанный этим мастером пистолет всё же давал в среднем одну осечку на восемь-десять выстрелов, всё-таки это было вдвое реже, чем во всех прочих конструкциях. Новый пистолет был намного надёжней всех предыдущих. Орден намеревался заказать мастеру две тысячи пистолетов, но в 1634 году мастер, к сожалению, умер. Произведённые орденом расследования показали, что смерть произошла по естественным причинам. Некоторые секреты изготовления мастер унёс с собой в могилу. Подмастерья не смогли не смогли изготовить таких же качественных пистолетов, хотя, конечно, кое-какие секреты конструкции стали со временем всеобщим достоянием. Таким образом, Орден получил только сто пятьдесят образцов этих новых пистолетов. Пользовались ими только в исключительных случаях, но весьма эффективно. Самым большим секретом мастера было то, как он умудрился сделать неглубокие спиралевидные надрезы внутри ствола, что заставляло пулю закручиваться, лететь более прямо и не опрокидываться. Эту идею подсказал ему я на основе тех пуль с нарезкой, с которыми меня познакомил Атос. До сих пор не могу понять, каким образом он изготавливал эти чудесные стволы. У меня таких пистолетов было шесть штук, которые я оставил себе на правах организатора и руководителя этой разработки. Орден был доволен, и я перешёл на очередную более высокую ступень в его иерархии.
(Продолжение следует)