Продолжение беседы Нараяна, Бабу, индусов сопровождавших членов Теософского общества в их путешествии по Индии, Гулаб-Лалл-Синга и самих членов Теософского общества.
- Можете добавить, что веданты, признавая два рода сознательных существований, земное и духовное, указывают только на последнее, как на неопровержимую действительность; земная же жизнь, вследствие её изменчивости и кратковременности, одна иллюзия обманчивых чувств. Жизнь наша в сферах духовных уж потому одному должна признаваться действительностью, что в них живёт никогда неменяющееся наше безконечное и безсмертное «я», сутратма, тогда как при каждом новом его воплощении оно одевается в совершенно отличную от предшедшей личность временную, преходящую, в которой всё, кроме её духовного прототипа, обречено на безследное разрушение.
- Но позвольте, Такур, разве личность, моё земное, сознательное «я», может погибнуть не только временно, как в случае материалистов, но даже безследно.
- По нашему учению, оно даже должно так погибнуть и во всей своей полноте, кроме того в ней начало, которое, соединяясь с Будди, стало чисто духовным, составляя с нею впредь и навеки одно несокрушимое целое. Но в случае завзятого материалиста может случиться что, так как ни сознательно, ни безсознательно ровно ничего из его личного «я» никогда не отражалось в будди, то ей и не приходится уносить в вечность ни одного атома этой земной личности. Ваше духовное «я» безсмертно; но от вашей настоящей личности оно унесёт с собою лишь то, что ЗАСЛУЖИВАЕТ БЕЗСМЕРТИЯ, то есть один аромат скошенного смертью цветка».
Где находится духовное «я», когда происходит воплощение в земную личность? Не само «я», а его отражение? Раз земной мир, в который входит «я» человека, есть иллюзия, то и само «я» должно быть иллюзией, как в виртуальной игре. Так ли это. Имеем духовный прототип?
«- Ну, а сам цветок или земное «я»?
- Сам цветок, как и все прошлые и будущие цветки, которые цвели и будут цвести после них на родной ветки, сутратме, дети одного корня будди, обратятся в прах. Ваше настоящее «я» не есть, как вам самой должно быть известно, сидящее предо мною наше тело, ни ваша манас-сутратма, а сутратма-будди.
«Ведантины чувствуют такое полное презрение к физической оболочке, что, говорят о чисто механических действиях тела, они не употребляют местоимения я, и говорят: «Это тело ходило», «эти руки делали» и т.д. Лишь когда речь идёт об умственных действиях, они заявляют о себе: «Я думал», «Я желал» и т.д.».
- Но это не разъясняет мне, почему вы называете загробную жизнь безсмертною, безконечною, действительною, а жизнь земную зовёте призраком? Ведь, по вашему учению, выходит, что загробная жизнь имеет свои пределы, что и она, хотя продолжительнее земной жизни, но всё же должна иметь свой конец.
- Без сомнения. Духовное Ego человека двигается в вечности, как маятник, между часами жизни и смерти. Но если эти часы, периоды жизни земной и жизни загробной, ограничены в своём продолжении, и даже само число таких этапов в вечности, между сном и бдением, иллюзией и действительностью, имеет своё начало, как и свой конец, то сам духовный странник вечен. Поэтому и часы его загробной жизни, когда, разоблачённый, он стоит лицом к лицу с истиной, а не с миражами его преходящих земных существований, во время периода его скитальчества, который у нас зовётся «циклом рождений», составляют в наших воззрениях единственную действительность. Такие перерывы, не взирая на их конечность, не только не мешают сутратме, постоянно совершенствуясь, следовать всё время неуклонно, хотя постепенно и медленно по пути к её последней трансформации, когда она, достигнув цели, становиться «божественным» существом; они не только содействуют достижению этой цели, но без таких конечных перерывов сутратме-будди никогда бы и не достигнуть её. Сутратма – актёр, а её многие и разнохарактерные воплощения – роли его. Не назовёте же вы, я полагаю, эти роли, а тем менее их костюмы, личностью самого актёра? Как и он, душа принуждена играть во время цикла рождений, и до достижения самого преддверия паранирваны, много таких, часто неприятных для неё ролей; но как пчела собирает с каждого цветка его мёд, оставляя остальное на пищу земным червям, так и наша духовная личность, сутратма, собирает один нектар душевных качеств и самопознания каждой земной личности, в которую карма принуждает её воплощаться, сливаясь наконец все эти качества воедино, являясь тогда существом совершенным, дьян-чоханом. Тем хуже для земных личностей, с которых её не пришлось что-либо собрать. Такие личности, конечно, не переживают сознательно своего земного существования».
Что значит своего сознательного земного существования? Не помнят?
«Между нирваной и паранирваной есть большая разница. Нирвана – та духовная жизнь, которою живёт каждая личная душа сутратмы (кроме душ материалистов, как видно), то есть душа А.., или душа Б., после каждого своего разоблачения и которая ей присуждается законом возмездия (кармой) за её личные земные страдания. Паранирвана же – то блаженное состояние, которое ожидает сутратму в её полном составе, то есть в совокупности всех личных душ, нанизанных на этой нити. …. «Душа» - неправильное выражение, но я его употребляю за неимением у вас термина более подходящего: следовало бы сказать не «личных душ», а «одни ароматы личных душ», по выражению Такура. Ибо, по «разрушению мира» (пралайи), все эти «ароматы», слившись в одно целое, образуют единого «божественного человека», который и живёт в Парабраме – вечно; тогда, как каждая душа отдельно взятой личности живёт только в луче божества, в атма-будди, временно. Между нирваной и паранирваной аналогичная разница как между состоянием души до и после дня Страшного Суда.
Дьян-Чохан, esprit planetaire, «от Парабрама исходящий и в Парабрама вновь уходящий» после жизненного цикла».
«Философия тайной Веданты не верит в ад и не допускает наказания за земные грехи в духовном мире. Человек де родится безпомощным, игрушкой внешних, не зависящих от него обстоятельств, хотя он и одарён свободным произволом. Он столько страдает безвинно в этом мире, что безконечное милосердие даёт ему полный отдых в мире теней; и только затем уже, в следующей земной жизни, и в новом воплощении, он понесёт должное наказание за грехи в предшедшей своей роли. Выбор всякой такой последующей жизни и наказание определяются и приводятся в исполнение кармой «законом возмездия». Это де доказывается тем, что на нашей земле постоянно страдают, по-видимому, ни в чём неповинные люди».
Зачем нужны эти все ароматы качеств? Как может безвинно страдать человек в земной жизни, если он руководствуется своими действиями или все его действия запрограммированы? Что дают нам разные ароматы? Изменяют ли они наше состояние? Пробуждают ли в нас определённые чувства?
«- Стало быть, безсмертие для земной личности всё-таки условный вопрос, само безсмертие не безусловный?
- Нисколько; оно только не простилается не несуществующее. Для всего того, что существует, как Сат или исходит от Сат, безсмертие, как и безконечность, безусловны. Мулапракрити – оборотная сторона Парабрама, но оба одно и то же. Суть этого всего, то есть дух, сила, материя, безконечна, как и безначальна, но форма, приобретаемая этим тройным единством во время воплощений, внешность есть, конечно, только одна иллюзия личных концепций. Поэтому мы и назвали одну загробную жизнь действительною, а земную, с включением в ней самой земной личности, называем призрачною.
- Но зачем же в таком случае называть реальность сном, а призрак – бдением?
- Сравнение сделано для облегчения нам представления; с точки зрения земных понятий оно весьма верное.
- Зачем, если загробная жизнь основана на справедливости, на заслуженном воздаянии за всё земную скорбь, сутратма пользуется малейшим проблеском духовных качеств в каждом из своих воплощений, то как же можно допустить, чтобы духовная личность в нашем бабу, - он ушёл и мы можем говорить о нём на стесняясь, - чтобы личность в этом мальчике, столь идеально честном, чтобы эта личность, говорю я, не перешла в безсмертие, а погибла как «навоз от цветка»!
- Кто же, кроме его самого, когда обрекал его на такую судьбу? Я знаю бабу с малых лет и вполне уверен, что жатва с него сутрамой будет обильная; хотя его безсмертие и материализм далеко не напускные, но всё-таки умереть навеки и в полной своей личности он не может.
- Но вы же, Такур, сейчас только подтверждали правильность его воззрений на его личное состояние за гробом? .. А его воззрения – то, что у него улетучится поле смерти всякое сознание…
- Подтверждал и снова подтверждаю. Можно проспать несколько станций на железной дороге и всё-таки, не сохранив об этих ни малейшего сознания, проснуться на следующей и достичь цели путешествия уже в сознательном состоянии. Вы нападаете на сравнение между сном и смертью? Так вспомните же, что даже человеку известны три рода сна: непробудно-крепкий, без малейшего сновидения; сон с хаотическими, неопределёнными сновидениями; наконец со снами, столь живыми и ясными, что для спящего они делаются на время полной действительностью… Почему же в таком случае вы не можете допустить, что так бывает и с освобождённою от тела душой? По разлуки с ним для неё начинается, смотря по её заслугам, а главное её вере, жизнь либо вполне сознательная, либо полусознательная. Или же она впадает в тот непробудный сон без грёз, как и без сознания, который равняется состоянию не небытия. Это и есть исполнение «программы», о которой я говорил, сочинённой и заготовленной заранее для себя материалистами. Но материалист материалисту рознь. Человек злой или же просто большой эгоист, прибавляющий к своему полному безверию равнодушие ко всему миру, должен непременно оставить у преддверия смерти свою личность навеки. Ей нечем зацепиться за её сутратму, и с последним вздохом её обрывается между ними всякая связь. Но такие, как бабу, проспят только одну «станцию». Придёт время, когда он сознает себя снова в вечности и раскается, что потерял даже один день из жизни вечной.
«В ответ на часто получаемое ведантинами замечание, что сотни и тысячи таких прожитых сутратмтой или Ego человека земных жизней, всё-таки равняются как бы вместо безсмертия полному исчезновению каждой личности, они обыкновенно отвечают: «Возьмём для сравнения с вечностью жизнь человека на земле – жизнь, составленную из стольких дней, недель, месяцев и лет. Если эта личность сохранила в старости хорошую память, то она может легко вспомнить все выдающиеся в её прошлой жизни дни и годы. Но, и забыв некоторые из них, разве она не остаётся всё одной и той же личностью? Так и для божественного Ego при конце цикла воплощений. Для него каждая отдельная жизнь будет тем же, что каждый отдельный день в жизни для человека»
- Но вернее ли всё-таки сказать, что смерть есть рождение к новой жизни или, ещё лучше, возвращение в вечность?
- На деле оно так и есть, и я ничего не имею против перефразировки. Но только с нашими условными понятиями о материальной жизни слова «жить» и «существовать» неприемлемы к чисто субъективному состоянию посмертного бытия, и если бы они употреблялись в нашей философии без твёрдого знания всех её объяснений, то ведантины весьма скоро бы пришли к странным идеям, которые преобладают в наше время между американскими спиритами, проповедующими о вступающих в брак «духах» как между собою, так и со смертными … Как и у истинных, а не номинальных христиан, загробная жизнь ведантинов есть страна, где нет ни слёз, ни воздыханий, где ни посягают, ни женятся… Поэтому и вследствие того, что жизнь разоблачённой души, обладая всею живостью реальности, как в иных сновидениях, не имеет ни одной из грубо объективных форм земной жизни, пригодных только для телесных чувств, наши философы и сравнили её с грёзами во время сна».
Из книги Е.П. Блаватской «Из пещер и дебрей Индостана» (стр. 383).