У
Сквозь дымку белесую утра
Прорвётся вдруг луч золотой,
И вздрогнет огнём перламутра
Снежинок светящийся рой…
Лидия Сидорова
Каждое УТРО, где-то после восьми, просыпается мой телефон. Это мои дети и внуки справляются о моём здоровье и что мне нужно принести: лекарство, продукты. Я, как обычно отнекиваюсь, (много ли мне надо…), но сама забота обо мне греет душу. И, конечно же, второй вопрос: что я, именно в эту минуту делаю? А я, в это время люблю стоять у окна и смотреть, как в это декабрьское утро, холодное, морозное, родившееся солнышко, лучами своими разрывает белесый туман и ласкает деревья, угол дома напротив, отражается в окнах. Понимаю, что за моими окнами безжалостный ко всему живому мороз, но глядя на золотисто-розовые пятна, как на улыбку младенца, радость ласковым котёнком греет меня…
*
Проснуться в половине четвёртого ночи, вроде бы ни к чему такое событие. Но для меня – нечаянная радость. Наконец-то прервался дурной сон, от которого далеко не сразу пришла в себя. Вот, лежу с открытыми глазами, пытаюсь понять, чего ждать и что предвещает этот сон. Заодно невольно прислушиваюсь к ночной тишине. Но, нет. Откуда-то издалека слышится нарастающий, то ли гул, то ли топот. Вроде бы уже не сплю, что бы это могло быть? Я даже села, чтоб окончательно проснуться. И только, когда по металлическому оконному стоку забарабанили капли дождя, всё стало на свои места.
Дождь начался хороший такой, летний дождь. Природа делает свою работу тихо, без грома и молнии, стараясь не потревожить утренний, самый сладкий сон тех, кому часа через два собираться на работу. Я – не в счёт. Глубокая пенсионерка. Могу постоять утром у окна и посочувствовать первым торопливым прохожим.
А дождь, удаляясь, постепенно затих. Редкие капли иссякли, и оконный квадрат понемногу стал светлеть. «Утро дождём умылось! Сегодня понедельник – хорошая примета. Вся неделя будет чистой и спокойной… Хорошо-то как!..»
*
Одно дело выйти погулять, хотя бы в своём дворе, а другое – выйти на несколько минут на балкон и, облокотясь, смотреть сверху на отражения в лужах, на покачивающиеся от лёгкого ветра ветки ясеня, провожать взглядом пролетающих бабочек-белянок. Просто – дать себе волю, не думать о чём-то определённом, а ловить обрывки ускользающих мыслей. Постоять на балконе ровно столько, как мужики говорят – папироску выкурить.
В этот раз я вышла на балкон с явным намерением почитать первый том Иосифа Бродского. Сперва, минутное созерцание нашего большого двора. И уже минуткой тут не обошлось. А засмотрелась я на хрупкую бабулечку, которая сидела на скамейке чуть в сторонке от моего балкона. Эта женщина больше была похожа на воробушка, который только-только вылетел из гнезда. Я не сразу разглядела, что она держит в поднесённых к губам ладонях. Только, когда она взглянула на проезжающего мимо мальчика велосипедиста, лет семи, я заметила в её ладонях чёрного котёнка с беленькой мордочкой. Он был такой маленький, что, как в футляре, помещался в её ладонях с тоненькими бледными пальцами.
Женщина опять коснулась его ушка губами и что-то говорила-говорила ему. У неё с собой больше ничего не было, только самое драгоценное, то, что она бережно держала в своих ладонях.
Бабушка явно была не из нашего дома. Я видела её впервые, по этой причине возникли мысли о том, что тут что-то не так. Она не погулять вышла, а с чётким намерением уединиться. В это время дня во дворах редкие прохожие, но в её родном дворе всё же могли оказаться знакомые люди. Именно подальше от них она и ушла во двор дома, что через дорогу. Мои мысли подтвердились, когда она, через продолжительное время ушла по направлению деревянного дома, по ту сторону улицы.
Я села читать и, каждый раз, через 2-3 страницы, приподнималась и смотрела в балконное окно. Бабушка сидела, не меняя позы. Нет, она не спала. И в подтверждение своих слов, сказанных котёнку, кивала головой. Мне было жаль её, хотелось посидеть с нею рядом, но я боялась нарушить её уединение. В этом виделась какая-то человеческая трагедия. Её-то она и пыталась сохранить в тайне…
*